Так много «иногда»

Глава 1. «Эта сука… даже бровью не повела»

За окном плыл теплый сентябрьский день. Солнце, уже не палящее, а ласковое, заливало комнату медовым светом, который играл на идеально гладкой поверхности пола и подчеркивал безупречные линии мебели. Комната Александра была выдержана в строгом минимализме: светлые стены, низкий диван в сером чехле, лаконичный письменный стол из светлого дерева. Казалось, сама атмосфера здесь дышала спокойствием и порядком, который взорвался в одно мгновение.

Дверь распахнулась, впустив в этот порядок порыв свежего ветерка и Егора, его лучшего друга и одногруппника по совместительству. Он ворвался внутрь, словно торнадо, сорвавшийся с цепи.

– Привет, Сашка! – его голос, громкий и радостный, грубо вторгся в умиротворяющую тишину. – Угадай, кто едет на семинар по финансовым рискам и будет выступать с докладом?

На диване, оторвавшись от ноутбука, сидел Александр. Он был воплощением того же стиля, что и его комната: подчеркнуто собранный. Русые волосы были аккуратно уложены, а в его спокойных, серо-голубых глазах читалась привычная усталость мыслителя. Он был одет в простую черную футболку, обтягивавшую стройное, подтянутое тело, и шорты.

– Даже не знаю, – буркнул он, театрально закатывая глаза, но предательская улыбка тут же дрогнула в уголках его губ.

– Ничего от тебя не скрыть! – Егор сиял во всю ширину рта. Он был полной противоположностью другу: светловолосый, с озорными зелеными глазами и веснушками у переносицы. Его мускулистое, спортивное тело, облаченное в мятый свитер, источало неукротимую энергию. С размаху он плюхнулся на диван.

Диван взвыл пружинами, а чашка с ароматным кофе в руках у Саши подпрыгнула, выплеснув добрую половину содержимого прямо на клавиатуру ноутбука и его собственные голые коленки.

– Егор, блин! – взвыл уже Александр, подскакивая на месте.

На секунду в комнате повисла гробовая тишина, а затем ее сменила суматоха. Александр, не чувствуя жгучей боли, перевернул ноутбук, с тщетной надеждой вытряхнуть из него жидкость. Егор в панике принялся смахивать с его ног липкие, обжигающие капли, при этом оба что-то кричали и размахивали руками.

– Не надо, перестань! – Саша попытался оттолкнуть навязчивого спасателя, усаживая того обратно на диван. Но Егор упирался, с ужасом глядя на покрасневшую кожу.

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге застыла Настя, старшая сестра Александра. С головы до пят она была закутана в белое махровое полотенце, сбившееся на груди в соблазнительный, но небрежный узел. На ее лице, с которого стекали капли воды, застыла смесь ужаса и недоумения.

Сознание Александра, обычно такое ясное и логичное, пронзила ослепляющая, как удар молнии, догадка. Он вдруг с жуткой четкостью увидел ситуацию ее глазами. Дикий шум, крики, мат… И вот эта сюрреалистическая картина: ее брат в мокрых шортах, с отчаянием отталкивает от своего паха лучшего друга, который усердно и подозрительно близко склонился над ним, сидя на краю дивана. Сердце Саши ушло в пятки.

А ведь Настя знала, что Саша и Егор дружат со школы. За все эти годы она никогда не видела его с девушкой. Ни на одной вечеринке, ни в гостях, ни в соцсетях. Он всегда, постоянно, как тень, вертелся вокруг Саши. Все их общие шутки, их своя атмосфера, их вечные поездки на рыбалку с ночевкой… В голове у Саши с грохотом сложился этот пазл, и картина вышла настолько шокирующей, что сердце ушло в пятки. Она ведь сейчас поверит в самое безумное.

– Да что это, блять, такое здесь происходит?! – Голос Насти, низкий и хриплый от ярости, прорвал воздух, как удар хлыста. Ее глаза, цвета горького шоколада, метали молнии.

Она была ослепительна в своем гневе. Мокрые каштановые волосы тяжелыми прядями падали на обнаженные плечи, а на щеках играл румянец бешенства. Ее тело – стройное, с мягкими изгибами и упругой грудью – дышало такой уверенной силой, что на мгновение обоим парням стало не по себе. Она не церемонилась. Одним резким движением она вцепилась в свитер Егора и оттащила его прочь, как щенка. В этой суматохе полотенце, последний символ приличий, соскользнув с нее, мягко шлепнулось на пол. Настя, не удостоив его взглядом, продолжала наступать на растерянного Егора, оттесняя его в угол, ее обнаженная грудь едва не касалась его свитера.

– Я тебе сейчас, пидор крашеный, все зубы повышибаю!– прошипела она, и в ее голосе звенела неподдельная, яростная забота о брате.

– Прекрати, Насть, ты все не так поняла! – отчаянно крикнул Александр. – Я облился кофе, а Егорка пытался его вытереть, спасал меня от кипятка, – добавил он уже тише, с мольбой в голосе, надеясь, что хоть что-то может спасти этот безумный день от превращения в кровавую баню.

В комнате повисла оглушительная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Насти и сдавленным всхлипом Егора. Трое людей, застывших в немой, сюрреалистической сцене, которую не придумал бы ни один режиссер.

Александр первым опомнился. Подняв с пола теплое махровое полотенце, он осторожно, словно набрасывая попону на разъяренную львицу, попытался укутать им сестру. Та продолжала сверлить Егора взглядом, способным прожечь броню.

– Ну, тогда какого хера так орали, будто вас режут?! – выдохнула она уже без прежней ярости, но с остатками гнева, все еще дрожавшими в голосе. Ее пальцы с силой вцепились в запястье Александра. Не дав ему опомниться, она резко развернулась и потащила его в сторону ванной. – Тащи свою пятую точку в ванну. Стой и охлаждай конечности. Это приказ.

Дверь в ванную с грохотом захлопнулась, оставив Егора одного в углу идеально убранной комнаты, с его растерянностью, запахом кофе и призраком только что случившегося апокалипсиса.

***

– Как ты тут? – Егор робко заглянул в ванную, когда Настя удалилась, чтобы одеться.

– Вроде жив, – проворчал Александр, чувствуя, как холодная вода притупляет жгучую боль. – Больше никогда не буду пить кофе в твоем присутствии.

В дверях снова возникла Настя, уже одетая в просторную футболку и леггинсы. Влажные волосы были собраны в небрежный пучок.

–Хихикаете, как школоты? – Она перевела взгляд на Егора, и ее строгое выражение наконец смягчилось, обнажив усталую нежность. – Егор, прости. Я не должна была так… бросаться. Я, кажется, немного перестаралась с гиперопекой.

Она неожиданно приобняла его за плечи и легонько поцеловала в затылок. В ее прикосновении читалось искреннее раскаяние.

– У меня просто есть триггеры, которые срывают крышу. Но это не оправдание.

Александр, все еще стоя под душем, фыркнул:

–«Немного»? Это новый рекорд по скорости превращения в фурию.

– А ты помалкивай, – беззлобно бросила ему Настя, не отпуская Егора. – И выключай уже воду, а то переохлаждишься.

С этими словами она вышла, оставив за собой шлейф легкого аромата увлажняющего крема и вихрь полного недоумения в голове у Александра. Он уставился на друга, широко раскрыв глаза.

– И кто это сейчас был? – выдавил он наконец.

Настя с детства была ежом – колючей, недоверчивой и яростно охраняющей границы своего личного пространства. Физические ласки в их семье всегда были редкостью, знаком особого доверия. А тут такие внезапные, почти материнские нежности… да еще по отношению к Егору, которого она только что готова была разорвать.

Егор стоял, касаясь пальцами того места на затылке, где только что горели ее губы. На его лице застыла медленная, ошеломленная улыбка.

– Не знаю, – честно признался он. – Но мне нравится эта версия твоей сестры. Очень.

***

Они вернулись в комнату, чтобы оценить ущерб. Картина была удручающей: ноутбук лежал бездыханным черным кирпичом. Клейкая коричневая лужа просочилась внутрь корпуса, и на отчаянные попытки Александра нажать на кнопку включения он не реагировал.

– Сань, не расстраивайся, – Егор смотрел на разбитый гаджет с большей тоской, чем сам Александр, будто это был его собственный ноутбук. – Я тебе свой отдам, а этот в ремонт отнесем. Может, воскресим. Я все оплачу, короче.

– Переоденься во что-нибудь сухое, – снова появилась Настя на пороге, опершись о косяк. Взгляд ее скользнул по мокрым шортам брата. – Скоро Игорь за мной зайдет, не хочу, чтобы он видел твою подмоченную репутацию в прямом и переносном смысле. Кстати, – добавила она уже небрежным тоном, – он хорошо разбирается в компах. Я ему ноут отдам, пусть посмотрит. Может, без лишних траг обойдется.

Когда Александр, переодевшись в сухие спортивные штаны и футболку, вернулся в гостиную, он застал друга в странной, неестественной для него задумчивости. Егор сидел на диване, сгорбившись, и пристально смотрел в окно, словно в стекле, за которым плыл вечерний город, была зашифрована тайна мироздания.

– Я пялился на Настю, – тихо, почти исповедально произнес Егор, отвечая на немой вопрос Александра. – Когда она набросилась на меня… вся мокрая, голая, с глазами, полными огня… и потом, когда стояла здесь… Я не мог отвести взгляд. Ничего прекраснее в жизни не видел.

Он обернулся, и в его обычно ясных, озорных глазах пылал странный, одержимый огонь.

– Она такая… Стройная. Высокая. Грудь упругая, а кожа вся горела… Черт, Саш, она чертовски сексуальная. – Он сгорбился еще сильнее, глядя на свои руки. – Теперь я понимаю… Почему все эти годы ни одна девчонка меня не цепляла. Никогда не хотел ни с кем встречаться… Все они были просто тенями. А я, видимо, тайно, даже от самого себя, был по уши влюблен в твою сестру.

Он продолжал говорить, срывающимся, хриплым голосом описывая свое возбуждение, детализируя каждую линию ее тела, обнаженного в гневе. А Александр слушал, и сначала ступор, а потом что-то холодное и гадкое начало подниматься у него внутри. Это была не просто досада. Это была настоящая, леденящая ярость, сжимающая горло.

– Заткнись! – резко, почти криком оборвал его Александр, затыкая уши ладонями. Его собственный голос прозвучал чужим и дребезжащим. – Прекрати! Я не хочу этого слышать! Ты с ума сошел, говорить такое о моей сестре?

– Да что за день сегодня такой? Какого хера вы опять орете? – Настя снова ворвалась в комнату, как разгневанный ангел-хранитель, обладающий всеми правами старшей сестры. Эти три года разницы висели между ними вечным доводом: «Я взрослее, я умнее, я знаю жизнь». – У вас переизбыток дружбы, что ли, случился? Еще хоть звук от вас услышу, поставлю по углам, думать о своем поведении!

Дверь захлопнулась с таким звуком, будто поставила точку в этом абсурде. В голове у Александра ничего не укладывалось. Его лучший друг, с которым они со школы залипали на одних и тех же девчонок, обсуждали формы и размеры, вдруг сходит с ума по его сестре.

– Саня, я же не буду ей об этом говорить, – тихо пробормотал Егор, видя его окаменевшее лицо. Он поднял руки в умиротворяющем жесте. – Я все понимаю. Я сам в шоке, блин. Просто… затмило.

Александр молчал, глядя на друга, в чьих глазах бушевала настоящая, взрослая буря. И этот хаос был страшнее любой их предыдущей дурацкой ссоры.

Раздался короткий звонок в дверь. Пришел Игорь.

Настя, как и обещала, тут же вручила ему бездыханный ноутбук. Тот, судя по сдержанно-усталому выражению лица, не горел желанием тратить выходной на экстренный ремонт. Но Настя ловко встала на цыпочки, обвила его шею руками и принялась нежно целовать, что-то шепча на ухо. Игорь сдался практически мгновенно, его плечи расслабились, а на губах появилась улыбка.

И тут Александр с удивлением заметил выражение лица Егора. Тот смотрел на пару с таким мрачным, почти животным негодованием и ревностью, будто наблюдал за ограблением собственной квартиры. А Игорь, надо отдать должное, был парнем хоть куда – высокий, спортивный, с добрыми внимательными глазами и открытой улыбкой. И самое главное – Насте он явно нравился, что было для нее редким и обнадеживающим признаком.

Вскоре Настя и Игорь уехали, пообещав разобраться с техникой. Егор, так и не проронив ни слова, мрачнее тучи отправился домой за своим ноутбуком – речь к докладу, как ни крути, сама собой не напишется. В опустевшей комнате воцарилась тишина, но воздух все еще был густым и тягучим от невысказанного.

Глава 2. «Ты конкретно влип»

Утро было прохладным, с тем особым, прозрачным воздухом середины сентября, когда лето уже окончательно сдает позиции, но еще дышит в спину слабым теплом. Александр ехал в университет на автобусе, прислонившись лбом к прохладному стеклу. За окном мелькали золотые ветки деревьев, серые многоэтажки и спешащие по своим делам люди. В салоне пахло мокрой одеждой, бензином и чьими-то духами. Автобус, раскачиваясь, то набирал скорость, то резко тормозил, а Александр ловил себя на мысли, что эти покачивания убаюкивают его, возвращая к вчерашнему разговору с Егором.

– Саш, привет!

Его вывел из задумчивости знакомый голос. Рядом пристроился Сергей, один из одногруппников, парень с открытым лицом и вечно растрепанными волосами, в огромных наушниках на шее.

– Здаров, – кивнул Александр, отодвигаясь у окна.

– Слушай, а где твоя вторая половинка? – ухмыльнулся Сергей, снимая наушники. – Вы вроде как сиамские близнецы, вас всегда вместе видно. Не поссорились?

Вопрос был задан в шутку, но Александр почувствовал легкий укол. Он мотнул головой, отгоняя навязчивые образы.

– Нет, что ты. Он… готовится. К конференции.

– А, точно, в Сочи едете! Поздравляю, кстати. Слышал, ваш проект по финансовым рискам всех на курсе порвал. Как вам это удалось?

Александр не мог сдержать слабую, но искреннюю улыбку. Здесь, вдали от той странной домашней атмосферы, все снова вставало на свои места.

– Спасибо. Не знаю, как «порвал», – он пожал плечами, стараясь быть скромным. – Просто… у нас хорошая команда. Я больше за аналитику и расчеты отвечал, а Егор – за визуализацию и презентацию. Он умеет подать сухие цифры так, что ими заслушиваешься. Без него мой отчет – это просто скучный доклад. А без меня его красивые графики – просто картинки. Вот и вышло, что наш проект оказался лучшим. Вместе.

– Здорово, – одобрительно кивнул Сергей. – Повезло вам друг с другом.

Автобус резко затормозил, и они чуть не столкнулись лбами. Засмеявшись, Александр почувствовал, как тяжелый комок внутри начал понемногу рассасываться. Да, повезло. И он не собирался из-за какой-то внезапной дури это терять.

Университет встретил их строгим фасадом из желтого кирпича, потемневшего от времени и влаги. Они вошли внутрь, в шумные, наполненные гомоном коридоры, пахнущие мелом, старыми книгами и энергией сотен молодых жизней.

***

Первая пара тянулась томительно долго, словно расплавленная смола. Профильный, но до одури скучный предмет по антикризисному управлению. Хотя, виноват был не предмет – темы-то были жизненными, – а то гнетущее вакуумное поле, которое создавала вокруг себя преподаватель.

Ольга Николаевна, женщина лет тридцати, сидела за кафедрой, словно памятник самой себе. Ее темные волосы были собраны в небрежный пучок, с которого свисали пряди, будто ей было все равно. Черты лица – правильные, даже красивые когда-то – сейчас казались размытыми, лишенными энергии. Она была одета в дорогой, но бесформенный серый кардиган, скрывавший ее полноватую фигуру. В ее глазах, темных и глубоких, не осталось ни огня, ни интереса. Она механически перелистывала слайды, и ее голос, тихий и ровный, без единой эмоциональной вспышки, усыплял аудиторию вернее любого снотворного. Александр ловил себя на мысли, что смотрит не на человека, а на тень. Он чувствовал не столько раздражение, сколько странную, щемящую жалость. «Что с ней случилось?» – пронеслось у него в голове, прежде чем он с силой тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться.

Наконец, мучительные полтора часа истекли. Следующей парой был тот самый предмет, на котором они с блеском защитили тот самый проект. Обычно Александр ждал этих лекций – они были глотком свежего воздуха.

***

Когда он зашел в аудиторию, немного опоздав, его взгляд автоматически потянулся к их привычному месту у окна. Стул был пуст. В груди что-то неприятно сжалось, холодный комок тревоги упал в желудок. Егора не было. Это было так же немыслимо, как если бы солнце взошло на западе – друг раньше не прогуливал и вообще относился к учебе с почти болезненной серьезностью.

Отсутствие Егора на первой паре Саша еще как-то объяснил себе, тем, что друг опаздал, но когда на второй он снова не появился, в груди зашевелилась тревога. Это было совсем не похоже на друга.

– Извините, можно войти? – тихо спросил он, чувствуя, как от неожиданного беспокойства слегка пересохло в горле.

За своим столом сидел Игорь Анатольевич – мужчина лет пятидесяти пяти, с густыми проседью висками и живыми, умными глазами. Он был одет в аккуратный джемпер, и от него веяло спокойной, отеческой уверенностью. Он посмотрел на Александра, и, мгновенно считывая его растерянный взгляд, блуждающий по пустому месту, его лицо озарила понимающая, теплая улыбка.

– Конечно, конечно, Александр, проходите. Садитесь, – его голос был бархатным и доброжелательным, приятным контрастом после предыдущей пары. – Егора не будет на нескольких ближайших парах. Он предложил сольный проект для конференции, и я отпустил его в библиотеку готовить материалы. Очень, знаете ли, горит идеей.

Вы абсолютно правы. Прошу прощения – я внесла лишь минимальные правки для смены лица повествования, но не предложила реального улучшения текста. Ваш исходный вариант уже очень сильный, живой и эмоциональный. Однако, если говорить о профессиональном редактировании, всегда можно добавить немного «плотности» и образности.

Александр прокрался на свое место, с горьким удовлетворением отмечая, что до конца дня ему гарантированно не грозит встреча с Егором. Но где-то под ребрами, в такт отстукивающему секунды сердцу, ноюще саднила обида. Неужели их дружба, выстроенная за годы взаимных шуток, секретов и поддержки, рухнет из-за такого абсурда? Разумом он понимал: весь этот бред про голую Настю и внезапные «хотелки» – чушь собачья, гормональный взрыв или временное помутнение. Но рациональные доводы разбивались о щемящее чувство предательства. Разве так бывает? Вчера они мечтали о том, что встретят девушек из своих фантазий, а сегодня лучший друг смотрит на сестру – его сестру! – как на объект для плотских утех.

«Надо поговорить, – резюмировал он мысленный спор, глядя в окно. – Выяснить все раз и навсегда». Да и ноутбук пора возвращать. Спасибо, конечно, супер-Игорю, починившему его лэптоп с сохранением всех файлов, но зависеть от чужой техники, даже дружеской, было неприятно.

– А сейчас, – голос Игоря Анатольевича, прозвучавший с кафедры, вернул аудиторию из общего гула к напряженной тишине, – проведем небольшую проверочную по пройденному материалу.

Единый стон, больше походивший на предсмертный хрип, пронесся по рядам. Но судьба, казалось, смилостивилась над студентами. Дверь распахнулась, и в аудиторию, смущенно извиняясь, заглянула секретарь кафедры.

– Игорь Анатольевич, вас срочно! Ваши пятикурсники в соседнем корпусе срывают пару… – ее голос был полон истинного сострадания.

Преподаватель зажмурился, беззвучно выругался и, с обреченным видом сдавшегося генерала, побрел на войну. Проверочная была отсрочена.

***

– Можно? – Александр постучал по косяку, уже чувствуя, как атмосфера кабинета выдавливает из него остатки жизнерадостности. Воздух здесь был густым – коктейль из пыли, несбывшихся надежд и запаха старой бумаги, которую давно пора бы сдать в макулатуру.

– Входите, Александр. Как трогательно, что вы решили не откладывать нашу пытку на потом. – Ольга Николаевна не подняла глаз от бумаг. Ее кардиган висел на ней мешком, словно пытался спрятать не только тело, но и остатки личности.

Когда она наконец подняла глаза, Александр снова поразился этому контрасту: уставшее, равнодушное лицо – и ярко-зеленые глаза, в которых все еще тлели угольки былого огня.

– Знаете, я просто в восторге, что моим куратором назначили именно Вас, – начал он, вкладывая в голос максимальную сладость. – Такой шанс поучиться у лучшего специалиста…

– Боже, Куприянов, – она вздохнула так, будто он предложил ей вскрыть вены вместе. – Хватит. Ваша лесть звучит так же фальшиво, как мое желание быть здесь. Просто показывайте свою презентацию, чтобы мы поскорее закончили этот спектакль.

Александр провел в кабинете Ольги Николаевны целый час, с исступлением защищая свой доклад. Все это время она лишь изредка бросала на него рассеянные взгляды, большую часть времени уставившись в телефон. Казалось, она полностью погружена в переписку. Но всякий раз, когда ее взгляд все же скользил по нему, в ее глазах вспыхивало что-то хищное, ненасытное. Она буквально пожирала его глазами, и под этим взглядом по его спине бежали противные мурашки. Еще ни одна женщина не смотрела на него с таким откровенным, почти физическим голодом.

Это противоречие сводило с ума: с одной стороны – демонстративное равнодушие, с другой – этот пронзительный, изучающий взгляд. Он метался между желанием продолжить и импульсом швырнуть все к чертям и уйти.

В итоге, закончив на повышенных тонах, Александр схватил свой ноутбук и бумаги и вылетел из кабинета, прихлопнув дверь с такой силой, что стеклянная вставка задрожала. Она вывела его из себя настолько, что о приличиях не могло быть и речи. Он шел по университетскому коридору, глухо материясь себе под нос о несносной преподавательнице и ее наплевательском отношении к чужим трудам.

К тому времени, как он добрался до библиотеки, ему удалось немного успокоиться. Он выпрямил плечи, сделал глубокий вдох и с напускной небрежностью шагнул внутрь, намереваясь продемонстрировать Егору, что прекрасно обходится без его дружбы.

– На, забирай свой ноут, – отрывисто бросил он, протягивая устройство. – И спасибо.

– Сань, давай поговорим, а? – Егор поднял на него умоляющий взгляд. – Я не хочу вот так, ссориться из-за…

– Ты серьезно сейчас хотел назвать мою сестру «какой-то бабой»? – взорвался Александр, перебивая его на полуслове. – Знаешь, я только что час своей жизни потратил на свою новую кураторшу! Эта сука… – он с силой выдохнул, – даже бровью не повела, пялилась в телефон и зевала! Так что я на сегодня уже наговорился. И с тобой мне говорить не о чем.

Егор замер, уставившись куда-то позади Александра, его лицо вытянулось. Александр медленно обернулся.

Прямо за его спиной стояла Ольга Николаевна. Ее лицо было бесстрастным, как маска. В вытянутой руке она держала несколько листов.

– Мои заметки по вашему докладу, Куприянов, – ее голос был ровным, без единой нотки упрека. – Будьте добры внести правки и показать мне завтра.

Мир перевернулся. Сердце не просто упало – оно провалилось в бездонную пропасть. Легкие отказались дышать.

– Ольга Николаевна, простите, я… – он попытался выжать из себя хоть что-то.

– И для справки, Куприянов, – она перебила его, и в ее ровном голосе впервые появилась ледяная сталь, – «эта «сука» даже бровью не повела», потому что год назад перенесла инсульт. Лицевой нерв защемило. Половина лица онемела.

Она развернулась и ушла, не дав ему сказать ни слова. Александр стоял как вкопанный, сжимая в потных пальцах ее записки, сгорая от жгучего, всепоглощающего стыда. Мысль о том, что завтра ему придется смотреть ей в глаза, вызывала тошноту.

– Да, друг, – тихо произнес Егор, нарушая оглушительную тишину. – Ты конкретно влип.

Глава 3. «Несносный и… такой желанный»

Александр не помнил, как вышел из университета. В ушах стоял оглушительный звон, а в висках отдавалось унизительное эхо собственных слов: «Эта сука…». Он брел по улицам, как приговоренный к высшей мере, не чувствуя под ногами земли.

Мысли метались в черепной коробке, словно перепуганная птица, бьющаяся о прутья клетки. Осознание случившегося накрывало его волнами тошнотворного ужаса. Он не просто разразился матом в адрес преподавателя – он оскорбил одного из самых титулованных и уважаемых специалистов вуза. И самое чудовищное – пнул ногой в ее самое больное, незаживающее место. Почему в университете, этом рассаднике сплетен, где знали все о чужой личной жизни, карьере и постели, никто ни словом не обмолвился о ее инсульте? Если бы он знал… Но он не знал. И теперь его грубость, его хлопок дверью и этот проклятый сарказм висели на нем несмываемым позором.

С такими тяжкими мыслями он шел по тротуару, усыпанному первой пожухлой листвой. Ярко-оранжевые кленовые листья хрустели под подошвами, и он с яростью пинал их впереди себя, пытаясь выместить на беззащитной листве всю свою злость – исключительно на самого себя. Сердце сжималось в болезненном спазме, а в горле стоял ком от стыда. Он метался между порывом немедленно броситься назад, извиняться и убежать как можно дальше, чтобы не возвращаться уже никогда.