Академические будни Бабы Яги

Глава 1

– Елень Ягинична, здравствуйте! – ко мне через поляну резвым откормленным жеребёнком мчался один из секретарей нашей приемной комиссии. Самый молодой, но отпустивший для солидности густую черную бороду, отчего весь его вид был лихим и слегка разбойным.

Я тяжело вздохнула, с тоской глядя на так и не надкушенный пирожок и остывший стаканчик чая в моей руке. Чувство долга боролось во мне с чувством голода, и я даже знала, кто из них в итоге победит. В конце концов, ведьма я или кто?!

Я коротко шепнула слово в сторону секретаря, и ожившая коряга шустрой змеей выползла на тропинку. Черные корневища выворотня зашевелились будто щупальца, предупреждающе нацеливаясь на нахального вторженца.

– Елень Ягинична, мне только спросить! – проигнорировав намек, попытался воззвать к моей совести секретарь.

Ствол выворотня распахнулся подгнившей черной пастью, похожей на крокодилью, и коряга, перебирая сучьями как лапами, бросилась в атаку на секретаря.

– Ай! – крикнул парень, стараясь уберечь от удара наиболее ценную, филейную часть своего организма. – Елень Ягинична, не надо! Ой! Ах ты ж гадость… Ай! Я все понял! У вас обед, я подожду!

Я коротко шепнула снова, и коряга замерла посреди тропы, напоследок клацнув пастью с торчащим из нее клоком льняной ткани. Секретарь аккуратно ретировался, отступая боком, будто краб.

Я удовлетворенно хмыкнула, отворачиваясь к пруду. В конце концов, я, конечно, понимаю, что лето – самая горячая пора приемной кампании, но у меня и так перерыв на обед пятнадцать минут! Я специально убежала с рабочего места, чтобы съесть этот несчастный пирожок в тишине – и тут меня нашли! Обещаю, что если еще хоть кто-то меня побеспокоит, то мало ему не покажется!

Будто в насмешку над моими мыслями поверхность декоративного пруда, у которого я сидела, забурлила как гигантский закипающий котелок. Пузыри двинулись в мою сторону, и у самого берега забили фонтаном, образуя черты человеческой фигуры. Из воды оформились широкие плечи, круглый живот, а затем проявились и детали: добродушное лицо, взъерошенные мокрые волосы, лацканы пиджака. Мужчина выбрался на сушу и встряхнулся будто пес, окатывая все вокруг серебристыми брызгами.

Я сочувственно вздохнула. Водьяр Иванович, ответственный секретарь факультета природных стихий, был моим собратом по несчастью. Его обеденный перерыв оказывался еще короче моего – десять, а то и пять минут в день. И немудрено! На их факультет всегда огромная очередь из желающих: водяницы, лесовики, огневушки, полевики, болотники… кто только ни подал к ним документы в этом году! Еще и парочка элементалей из других миров затесалась. И всеми нужно было заниматься. Оттого водяной практически ночевал на своем месте, и лишь на пару минут в день бегал окунуться в пруд, чтобы совсем не засохнуть от работы.

– Что, Водьяр Иванович, накупались уже? – с сарказмом спросила я.

– А-ииии, – тоскливо вздохнул водяной, оглаживая совершенно сухой костюм и водружая на нос очки, извлеченные из кармана. – Все шутите, Елень Ягинична?

– Ага, – я одним глотком выпила чай и смяла стаканчик. Тот с тихим хлопком превратился в питательную золу и осыпался на землю. – Вижу же, какой у вас аврал. Хоть шуткой поддержу!

– А лучше бы премией! – беззлобно проворчал водяной.

Я хмыкнула. Распределением поощрений занималась не я – такие вопросы предпочитал оставлять за собой директор нашего филиала, профессор Лесовски. С тоской взглянув на пирожок, я протянула его водяному:

– Могу поощрить только едой, – невесело усмехнулась я.

Мужчина посмотрел на меня с сочувствием: пирожком я безрезультатно пыталась пообедать уже третий день, и все в приемной комиссии это знали. Мы с хлебобулочным изделием даже как-то сроднились, потому забрать его у меня из рук было все равно, что отнять сахарного петушка у ребенка. Водьяр Иванович не торопился.

Немую сцену прервал взъерошенный домовой, выкатившийся со стороны изящного резного терема, где размещалась приемная комиссия в этом году:

– Елень Ягинична, – возмущенно затараторил он, – там у нас этот… как его… Караул, в общем! Поспешили бы, а то нам сейчас ворота разнесут!

Я, не глядя, сунула пирожок в руку водяному и заторопилась на рабочее место. Обычно у дверей терема дежурили два рослых стражника, вооруженных бердышами. Конечно, усатые молодцы не стали бы рубить сплеча абитуриентов, вздумай они штурмовать наш терем в обед, но и одного их грозного вида было достаточно, чтобы поддерживать вокруг порядок.

Однако дело оказалось совсем не в наших потенциальных студентах. Я выбежала из тенистой аллеи как раз в тот момент, когда въехавшие в наш двор два десятка царских стражников, сверкая доспехами, спешивались со своих коней, покрытых расписными попонами. Некоторые сразу стали теснить к ограде зазевавшихся абитуриентов, другие торопились образовать живой коридор, по которому уже вовсю раскатывали расшитые золотом заморские ковры.

Один особо коренастый молодец в сверкающей кольчуге громоздко плюхнулся на землю и отвязал от седла повод, на котором обнаружился похожий на волка пес. Собака со стражником наперевес стали обнюхивать все углы нашего двора с видом, будто ищут что-то крайне опасное, и точно уверены, что найдут.

Остолбенев от такого диковинного по своему идиотизму зрелища, я ступила на расписной ковер и с нескрываемым наслаждением прошлась по нему почти до середины. Острые каблуки вдавливались в шелковые нити, кое-где прорывая их. Сами виноваты, что не берегут такую ценную вещь, ко мне-то какие претензии?

– Немедленно сойдите с ковра! – выкатился передо мной на дорогу упитанный мужчина с окладистой седой бородой. Он с вызовом уткнул руки в бока, отчего весь его силуэт напоминал пузатую сахарницу.

Я ехидно прищурилась:

– А вы, простите, по какому праву тут раскомандовались?

– Я боярин Ослята, распорядитель у нашего царя-батюшки, грозного Берендея! Он вам решил оказать великую честь своим визитом!

– Мы, конечно, безмерно польщены, – произнесла я с изрядной долей сарказма, – но работу-то нам зачем парализовали? Для начала пропустите к дверям наших абитуриентов, а сами своих лошадей оставьте на коновязи, у дальних ворот. Они нам тут весь двор загадить могут, а у нас клумбы!

Боярин возмущенно запыхтел, тряся бородой, но я уже обошла его по широкой дуге и кивнула молодцам, охранявшим вход в терем приемной комиссии:

– Пропустите абитуриентов. А царя Берендея, когда явится, проводите в мой кабинет!

Не то, чтобы я очень хотела с ним лично познакомиться, но, поскольку я отвечаю за всю приемную кампанию в нашем филиале, приходится брать на себя неприятные функции. Почему неприятные? Да просто по договору наши земли не относятся ни к одному из окрестных царств-государств, но все коронованные соседи так и норовят заглянуть в гости и попытаться заманить нас под свое крылышко. Очень уж их огорчает, что такое доходное предприятие как наше не платит огромные налоги в их вечно пустующую казну.

…Царь Берендей явился в наш терем только спустя час. Видимо, не особо торопился. Он ввалился в мой кабинет в сопровождении все того же Осляты и еще двух бояр, одетых, несмотря на жару, в расписные тяжелые кафтаны. Все гости натужно пыхтели и втихую утирали пот обшлагами рукавов.

Царь Берендей, высокий седой мужчина с редкими желтоватыми зубами, уселся в кресло и жадно, в несколько глотков осушил поставленный перед ним ковш с медовухой.

– Чем могу быть полезна? – прохладно-вежливо поинтересовалась я, когда посуда опустела.

– Ты, что ли, здесь главная? – снисходительно посмотрел на меня Берендей.

Неудачно он разговор начал, ох, как неудачно…

– Меня зовут Эллин Даркен, и я в данный момент являюсь и.о. директора нашего филиала, пока профессор Лесовски находится в отпуске. Так что вы хотели? – градус тепла в моем голосе неуклонно приближался к абсолютному нулю

Берендей наклонился ко мне через стол и доверительно сообщил:

– Сын мой младший, Иван Царевич, учиться у вас хочет. Нужно пристроить.

Как же, знаю, наслышана о данном субъекте от Василисы. Только она его кличет все больше не Иваном Царевичем, а Иваном Дураком. Видимо, неспроста.

– Конечно, – вздохнула я. – Пусть подает документы, заключает договор и оплачивает образование. И осенью приезжает учиться.

А про себя я подумала: знаем, как такие «платники» потом сессию сдают. Он на экзамене делает вид, что учил, но забыл, а ты делаешь вид, что веришь. И совершенно не замечаешь шпаргалки, торчащие из кармана. И вопросы! Вопросы дополнительные обязательно задаешь! Из разряда «Кто автор теории Ваира? Нет-нет, не торопись, подумай! Конечно, я подскажу… Ва-а… Ну? Не знаешь? Ва-и-и… Догадался? Нет, не Ваиль! Подумай еще раз, ну? Ну, конечно, Ваир! Ай, молодец, какой умница! Сдал!».

Все эти мысли пронеслись в моей голове сплошным ураганом. Но царь Берендей и здесь умудрился меня удивить:

– Нет, ты меня не поняла. Мне надо, чтобы он бесплатно учился! За счет средств вашего бюджета!

Хм…

– Ну, хорошо, – удивленно протянула я. – Пусть подает документы на конкурс. Если сдаст экзамены лучше других – то мы его примем.

– Нет, не так. Надо, чтобы он точно сдал экзамены лучше других! –потребовал Берендей, подмигивая мне правым глазом так активно, как будто с ним приключился нервный тик.

Мы непонимающе уставились друг на друга. Берендей, видимо, поражался моему тугодумию, а я – его беспросветной наглости.

– Кхе, – наконец прочистила горло я, медленно поднимаясь из-за стола. – Боюсь, этого вам никто не сможет обещать. Экзаменационная комиссия принимает решение исключительно на основании объективных критериев. Никто на их мнение влиять не будет, я лично это проконтролирую! А если вам так хочется сэкономить на обучении отпрыска, проследите, чтобы он как следует подготовился к вступительному экзамену!

Царь Берендей тоже поднялся. Его и без того красное лицо медленно приобретало свекольный оттенок:

– Ты что, пигалица, отказываешь мне?! – вдруг раскатисто прорычал он.

– Ага, – флегматично подтвердила я.

– Да ты хоть знаешь, кто я такой?!

– Догадываюсь.

– Видимо, не особо! Я вообще-то не абы кто, я царь-батюшка!

– Нда? И чей же конкретно вы батюшка?

– Как чей?! Народный!

Однако. Я скрестила на груди руки и отчеканила, глядя наглецу прямо в глаза:

– У народа и так жизнь тяжелая, так вы ему хоть родственников-дармоедов не навязывайте!

Повисла оглушительная тишина. Царь побагровел окончательно, и я всерьез опасалась, что его прямо в моем кабинете хватит апоплексический удар. Однако он справился с собой и медленно выдохнул:

– Ох и пожалеешь ты об этом!

Резко развернувшись, Берендей покинул помещение, а его верные бояре посеменили за ним вослед. Я проследила за ними глазами, а затем тяжело опустилась в кресло. Ох, что же я натворила…

Глава 2

«В нарушение посольских обычаев девица Елень Даркен не приветила нас у крыльца терема своего, не вынесла хлеба-соли, а тож одета была непотребно, простоволоса, и головного убора на главе своей не носила…» – монотонно зачитывала Агнесса Асцерийская текст поступившей на меня жалобы.

Я скосила глаза на своего спутника. Директор филиала, профессор Лесовски, сидел, вытянув ноги и скрестив на груди руки. Уголки его губ кривились в плохо сдерживаемой усмешке.

«При беседе девица Елень Даркен вела крамольные речи, насмешничала над самой царской властью и призывала к насильственному ее свержению…» – не унималась Агнесса.

Левая бровь профессора саркастически взметнулась вверх. Агнесса бросила на меня быстрый подозрительный взгляд поверх листка с жалобой и припечатала:

«Посему прошу принять к девице Елень Даркен меры воздействия, отстранить ее от работы, а в качестве извинений передо мной принять моего сына, Ивана Царевича, на учебу в Лукоморский филиал бесплатно и безо всяких испытаний. Писано в липень-месяц, десятого числа, мною лично. Царь Берендей».

– А я думала, он и писать-то не умеет, – негромко проворчала я, так, чтобы услышал только Девар.

Змей Горыныч усмехнулся:

– А писари ему на что? Его задача только оттиск на сургучную печать поставить, на это ему много грамотности не нужно!

– Хватит! – прервала наш разговор ректор Магической Академии Агнесса Асцерийская. – Эллин! Ты, кажется, не понимаешь всей серьезности ситуации!

– Брось, Агнесса, – вступился за меня Девар. – Эллин еще образец выдержанности и вежливости. Я бы на ее месте послал такого дармоеда еще дальше. Ты даже не представляешь, как нам надоели эти окрестные цари – хуже горькой редьки!

Агнесса с чувством отшвырнула в сторону жалобу и устало потерла пальцами переносицу.

– Нет, вы действительно не понимаете, – вздохнула она. – Мне глубоко наплевать, как вы там выстраиваете отношения с соседями – это ваше дело. Но вот «призывы к насильственному свержению власти»… Эллин, вот это уже перебор!

– Да не призывала я ни к чему! – возмущенно взвилась я. – Я же не выступаю против власти вообще, я выступаю конкретно против этого раскормленного дурака!

– А ты уверена, что сможешь доказать это? – покачала головой Агнесса. – Учитывая твою репутацию бунтарки?

Я задумчиво замолчала, а ректор тем временем продолжила:

– Призывы к насильственному свержению власти – это очень тяжелое обвинение в наше время. Очень! Это грубейшее нарушение Устава Содружества! А коль скоро мы признали Мир Преданий открытым миром, приходится очень тщательно соблюдать все законы. Потому как все эти царьки очень быстро уясняют свои права и в случае их нарушения поднимают вой до самых небес!

– И что, – удивилась я, – вы и впрямь будете меня наказывать?!

Агнесса задумчиво постучала ногтем по тяжелой лакированной столешнице:

– Ну, признаться по совести, наказывать тебя не за что, – согласилась она. – Но и раздувать конфликт все-таки не хочется. Думаю, мы поступим так. Ивана Царевича зачислим на учебу бесплатно и без конкурса, пусть радуется. Насчет тебя сообщим, что приняли меры. Ну а ты пока возьмешь отпуск и посидишь в своей избушке до сентября, подождешь, когда все уляжется. А в приемной комиссии за тебя доработает кто-нибудь другой, Настасья, например.

– Вообще-то у меня по плану еще и руководство практикой! – воспротивилась я.

– Ну и отлично, практикантов с собой возьмешь, – пожала плечами Агнесса. – В смысле, в свою избушку. Они тебе по хозяйству помогут, да и сами на своей шкуре почувствуют, что такое полевая работа.

– Подождите, но вы же меня в отпуск отправляете? – в предложении Агнессы явно сквозил какой-то гигантский подвох.

– И что? Отпуск отпуском, а учебный план кто выполнять будет?!

Я сжала зубы почти до скрипа:

– Очаровательно, – прошипела я. – Работать бесплатно в свой отпуск – это просто предел мечтаний!

Агнесса смерила меня задумчивым взглядом, а затем обернулась к Девару:

– Теперь ты понимаешь, почему мой ответ будет отрицательным?

Тут уж вся напускная вальяжность слетела со Змея Горыныча в один миг. Профессор Лесовски резко выпрямился на своем стуле, и, сверкая глазами, отчеканил:

– Агнесса, нет! Подумай внимательно еще раз!

Профессор Асцерийская откинулась в своем кресле и произнесла с некоторой долей удовлетворения:

– Заявление я подпишу, не беспокойся. Но твое предложение насчет Эллин я не поддержу, уж извини. Я, конечно, понимаю, что это ваше совместное детище, но Эллин слишком непредсказуема для такой должности. А у вас на носу аттестация, которую жизненно необходимо пройти. Не волнуйся, я подберу вам в качестве директора какого-нибудь толкового энергичного руководителя.

– Вы про что вообще? – недоуменно вклинилась я в диалог, с подозрением косясь на Агнессу.

– Девар, дорогой, ты что же, ничего ей не сказал? – удивилась ректор, сфокусировав на мне свой взгляд.

– Собирался поговорить в ближайшее время, – буркнул Змей Горыныч. – Кто же знал, что тут такой форс-мажор случится?

– Да о чем вы говорите-то, а?! – уже стала терять терпение я.

– Девар написал заявление с просьбой освободить его от должности директора Лукоморского филиала, – пояснила Агнесса.

– И предложил взамен твою кандидатуру, – вздохнул Змей Горыныч. В воздухе непроизнесенным окончанием реплики повисло: «…но ты все испортила…».

– Но почему?!

Профессор Лесовски стойко выдержал мой осуждающий взгляд:

– Я выхожу на защиту своей докторской диссертации, Эл. Двадцать лет к этому шел, понимаешь? И теперь все, финал. Мне нужно пройти предзащиту, исправить все недоделки, вычитать автореферат… Не хочу отвлекаться на административную работу в такой момент. Не мне тебе об этом говорить, ты сама через это проходила однажды.

– Мог бы еще лет двадцать поработать, не торопиться, – проворчала я, в глубине души все же радуясь за научного руководителя. – А не бросать наше дело, которое только-только пошло в гору!

– Я надеялся оставить его на тебя, – невесело развел руками Девар. – Кто же знал, что так получится…

Чувство разочарования плеснуло в лицо холодной водой. Ох, до чего же обидно все вышло! Кому теперь Агнесса доверит наш Лукоморский филиал? И что с ним будет?

…А Девар, скрытный Змей, мог бы хоть как-то подготовить меня к такой новости, ведь не одним же днем он принял решение уйти…

Я смерила руководителя обиженным взглядом и мстительно поинтересовалась напоследок:

– А Настасье своей ты сказал об этом?

По мелькнувшей в глазах Девара растерянности я поняла, что мой вопрос попал в цель. И, кажется, невеста моего руководителя решение об увольнении вряд ли одобрит…

Глава 3

…В вынужденную ссылку мы отправились вдвоем с Сандером. Вампир всячески изображал, что разделяет мое недовольство по поводу отъезда, хотя сам был рад-радехонек сменить обстановку на пару месяцев. Лукоморский филиал хоть и был нашим вторым домом, все же отличался многолюдностью и вечной суетой, от которых был бы не прочь отдохнуть даже самый общительный экстраверт. Да и я, признаться честно, ворчала больше для виду, в глубине души предвкушая встречу с избушкой, русалками и звенящей тишиной векового леса.

Резвые лошадки вынесли нас на поляну к закату солнца. Сандер как раз рассказывал мне что-то, но внезапно резко оборвал себя на полуслове и остановился, натянув поводья. Я машинально повторила его движение, и лишь потом поняла, что так насторожило опытного вампира.

Над поляной витал ощутимый дух беды. Свет заходящего солнца освещал избушку на курьих ножках. Она лежала, завалившись набок окном, и тщетно пыталась встать. Правая нога была неестественно вывернута и неподвижна, а когтистая левая конечность безуспешно скребла по земле, пытаясь вернуть избушке вертикальное положение. Однако попытки были тщетны: в итоге домик просто медленно сдвигался вперед, а резной конек с крыши оставлял на земле глубокую длинную борозду.

Я стремительно спешилась, бросившись к верной подруге:

– Избушечка, милая, что с тобой случилось?!

Услышав мой голос, изба слабо шевельнулась, скрипнув дверью. Взгляд мой тотчас упал на торчащую над правым коленом боевую стрелу. Странно. Попадание стрелы, конечно, болезненно, но не настолько, чтобы обездвижить магическое создание. Как же это возможно?

Пальцы мои пробежались по оперению, коснулись основания, и я осторожно извлекла стрелу из крепкой ноги. На вид она была самая обычная – узкий острый наконечник, белая хвостовая часть, березовое древко.

Почувствовав тепло моих рук, стрела задрожала, как живая, и на ней вспыхнули черным незнакомые символы.

– Эл! – истошно заорал Сандер, предупреждая. Я, не раздумывая, отшвырнула опасную вещь прочь. Вампир в этот миг стремительной тенью налетел на меня, роняя на землю и закрывая собой. Там, куда упала стрела, громыхнуло, и в небо взвился столб густого черного пламени. Воздух вокруг нас стал нестерпимо горячим, и сверху посыпались комья земли, листья и ветки.

Когда все затихло, Сандер перекатился на бок и, поморщившись, выдохнул:

– Ты как?

Его лицо было смуглым от грязи и копоти, а светлые волосы торчали вверх смешным черным ежиком.

– Нормально, – откликнулась я растерянно. Я действительно не пострадала, поскольку основной удар принял на себя он. – А ты в порядке?

– Да, – отмахнулся Сандер, – только чуть поцарапался. Что это было?

– Ох, если бы я знала…

Сандер попытался пригладить волосы, отчего стал выглядеть еще более взъерошенным:

– Их трое было, – сообщил он мне, указывая куда-то на край поляны. – Пришли пешком. Остановились неподалёку, дождались, пока избушка к ним приблизится, и сделали выстрел. После чего развернулись и ушли.

– По следам прочитал? – догадалась я. Ну конечно, Сандер верен себе. Пока я полностью была сосредоточена на избушке, он осмотрел поляну и сделал выводы. И спасибо ему. Не сообрази он меня окликнуть, я бы не выбросила эту стрелу прочь, и она бы вспыхнула в моих руках. Бр-р-р!

Но зачем? Угроза? Предупреждение? Никто ведь не мог знать, что я сорвусь в разгар приемной кампании и уеду сюда… Одно ясно: это не простые разбойники, их арсенал явно рассчитан именно на магических существ. Ох, как мне это не нравится!

Я снова приблизилась к избушке и осмотрела ее еще раз. К моему немалому облегчению, после того, как я извлекла стрелу, домик стал быстро восстанавливаться. Избушка смогла, наконец, перевернуться в привычное положение, хотя и продолжила сидеть на земле, вытянув вперед раненую ногу.

Нашарив в седельной сумке заживляющее зелье, я щедро плеснула на рану и перевязала ногу чистой тряпицей. Зная избушку, к утру она будет полностью здорова. А вот мне явно стоит подумать по поводу безопасности! Наладив отношения с местными, я основательно расслабилась, и уже не боялась внезапного нападения с кольями и факелами. Оказывается, зря.

Я вскинула руки, ловя пальцами магические потоки. Заклятие иллюзии было одним из моих самых любимых, благо, фантазия у меня работала отлично. Я представила забор, ограждающий избушку от леса, и по периметру поляны мгновенно вырос высокий деревянный частокол, такой плотный, что сквозь него невозможно было ничего разглядеть. Добавить, что ли, сторожевые вышки по углам? Нет, это уже перебор. Да и кто с них наблюдать-то будет? Но вот дополнительный отпугивающий врагов элемент, пожалуй, не повредит… Хм. А это идея! Я тщательно представила навершия у своего частокола, и вплела в заклятие нить материальности, чтобы иллюзия не только выглядела настоящей, но и ощущалась таковой.

– Хм, авангардненько, – одобрительно хмыкнул вампир, разглядывая украсившие забор черепа. В пустых глазницах сверкал демонический желто-зеленый огонь, освещающий все вокруг слабым призрачным светом.

Остатки творческого порыва ушли на формирование поисковых заклятий, которые сорвались с моих рук и крылатыми всадниками ринулись прочь в темноту леса. Если нападавшие ушли недалеко, возможно, мы сумеем их отыскать.

– Не думаю, что ты особо что-то найдёшь, они приходили сюда больше суток назад, – сообщил мне Сандер, разгружая седельные сумки.

Я пожала плечами. В любом случае, попробовать все же стоило.

Неожиданно мне повезло. На востоке полыхнуло красным, и ко мне из чащи протянулась туманная путеводная нить. Значит, заклятия все-таки что-то отыскали!

Я торжествующе хмыкнула, подхватила с земли крепкую палку и, насадив на нее череп со своего частокола для освещения дороги, кинулась в лес.

Глава 4

…Дорога оказалась достаточно короткой: минут через пять я с черепом наперевес вывалилась на поляну, где у слабенького чахлого костерка сидела одинокая девица, по виду из купеческих. Заслышав треск сучьев, девица подскочила, и испуганно воззрилась на меня. С запозданием я подумала, что выгляжу, видимо, так себе: взлохмаченная, испачканная копотью, да еще и со сверкающими от ярости глазами.

– Смерти своей ищешь?! – рявкнула я, на всякий случай решив не выходить из образа безумной лесной ведьмы.

Девица отступила на пару шагов, прижавшись лопатками к стволу векового дуба:

– Не-ет,– растерянно вымолвила она, а потом затараторила: – Яга Ягинична, пощади, умоляю, нет у меня никакого злого умысла! Клянусь тебе! Не убивай, прошу!

Глаза ее при этом упорно косили куда-то в сторону моего плеча. Проследив за ее взглядом, я сообразила, что девица таращится на светящийся череп в моей руке. Видимо, он внес в мое появление дополнительный драматический эффект. Я задумчиво перехватила палку поудобнее, и уже с чуть меньшим напором спросила:

– А лук со стрелами где?

– Какой лук?

– Из которого ты в мою избушку стреляла! – огрызнулась я, уже понимая: девица эта явно ни при чем. Она же лук толком натянуть не сможет, вон какая вся пышненькая да изнеженная. Белые ручки и к труду-то не приучены, не то, что к оружию!