Основное богословие в Санкт-Петербургской духовной академии синодального периода
- -
- 100%
- +
© Лушников Д. Ю., свящ., 2023
© Издательство Санкт-Петербургской Духовной Академии, 2023
Посвящается моему духовному наставнику протоиерею Георгию Полякову и моему учителю, профессору протоиерею Владимиру Мустафину
Предисловие автора
Основному богословию как специальному теологическому предмету в системе богословского образования по праву может быть отведено одно из центральных мест. Появившись в XIX в. в структуре теологии и куррикулуме теологического образования западных христианских конфессий, этот предмет, нацеленный на рационально-философское обоснование христианского вероучения, завоевал прочное место в учебных планах семинарий и академий России синодального периода, а также превратился в научное направление в русской богословской академической мысли.
Заметим сразу, что «основное» не означает наличие неких «второстепенных» «богословий», но определяет характер и место этой дисциплины в семье богословских наук – догматического, нравственного, литургического, пастырского богословия, патрологии, церковной истории и т. д. Прилагательное «основное» следует понимать буквально в смысле фундамента (что этимологически коррелирует с оригинальным немецким названием – Fundamental-theologie), на котором строится все богословское здание христианской Церкви.
Как дисциплина «основное богословие» призвано рассматривать базовые истины религиозной веры, без усвоения которых сложно переходить к изучению других богословских наук. Оно является тем богословским предметом, который имеет дело с «фундаментальным», т. е. с фундаментами для богословия и веры, с положениями, соответствующими проблематике разумного их обоснования. Соответственно, метафора фундамента как содержательно, так и методологически показывает область деятельности этой дисциплины. Основное богословие в буквальном смысле может считаться основополагающей учебной дисциплиной для изучающих теологию, и / или вводным разделом теологии, который в научном плане имеет характер пограничной, переходной дисциплины между философией и систематической теологией. Его важное посредническое положение решает миссионерско-апологетическую задачу гуманитарного, философского введения в теологию.
С точки зрения богословской науки вопрос идентичности предмета основного богословия в значительной степени восходит к Первому посланию апостола Петра (1 Пет 3:15), в каковом послании, по нашему мнению, определяется как направление, так и формальный настрой основного богословия. Апостол говорит о необходимости верующим христианам быть готовыми к апологии своей веры. При этом имеется в виду ответственность, отвечающая самому содержанию веры. Сказанное Первоверховным апостолом стало фундаментом всей дальнейшей апологии христианства и основным стержнем апологетической теологии, как части основного богословия. Совершенно очевидно, что христианство в своём, если так можно выразиться, содержательно-определенном состоянии несомненно должно быть способно к апологии. Поэтому, в первую очередь, именно в своем содержании бытие христианской Церкви должно быть готово к ответственности.
Следует отметить, что в исторической перспективе текст 1 Пет 3:15 содержит все необходимые и достаточные компоненты теологической ответственности христианской веры, указывая на апологию как на форму отчета, рассчитанную на оправдание себя. Особо подчеркнем, что апостол Петр отнюдь не апеллирует к т. н. толерантности, содержательно совершенно индифферентной. Первоверховный апостол призывает христиан именно к публичной ответственности и осознанному, разумному свидетельству о Христе, которое должно быть понимаемо не просто как своеобразный рефлекс защиты, но, прежде всего, как некая форма мысли, дающая возможность разумного оправдания дела, о котором идет речь.
В данном контексте необходимость существования такого теологического предмета как основное богословие, которое направлено на аргументированную передачу содержания христианского благовестия в иные нехристианские ценностные миры и пространства, обуславливается также и тем, что во внутренней жизни самой христианской Церкви достаточно часто встречается такое восприятие либо понимание веры, при котором верующему человеку нет нужды ни в понимании ее подлинного, глубокого содержания, ни, тем более, в ее рациональном обосновании. Именно потому научная дисциплина «основное богословие» в противовес данной позиции все свои усилия направляет на утверждение «гармоничного сосуществования» веры и разума, которые не исключают друг друга, более того, они – и все основное богословие в целом – подтверждают, что «человек верующий» суть «человек разумный».
Особо следует подчеркнуть значимость понятия ответственности применительно к усилиям основного богословия обосновать разумность христианской веры. Ответственность в данном контексте понимается как обязательство верующего человека по отношению к истине, поскольку каким-либо образом передать другим свою веру, ее основные пропозиции и т. д. возможно тогда и только тогда, когда сам верующий относится к истине, лежащей в основе его веры, добросовестно. Можно даже достаточно обоснованно утверждать, что в подлинной христианской вере само ее – веры – утверждение и какие-либо рациональные аргументы не только не исключают друг друга, но, напротив, вполне согласуются, прежде всего в дискурсе ответственности самого верующего.
Поэтому используемый в основном богословии метод философского исследования становится единственно оправданным для того, чтобы основополагающее качество христианского Откровения – его универсальность – могло быть убедительно обосновано. Во многом, хотя и не только, с помощью мышления, с использованием рационального дискурса Божественное Откровение оказывается доступным для инакомыслящих, когда христианское благовестие в целом становится предметом аргументативного объяснения и проявляется в качестве универсальной, безусловно относящейся по сути своего предмета ко всем людям истины[1]. Заметим, что указанный подход не имеет ничего общего с новоевропейским т. н. философским рационализмом, пытающимся все строить из самого себя. В рамках основного богословия мы говорим именно о сознательно понимаемом и глубоко уразумеваемом восприятии веры.
В силу этого основное богословие, несмотря на свою близость к философии – с ее необходимыми задачами фундирования – и философским формам мышления, не является каким-то отвлеченным философским теоретизированием, но мышлением, тесно связанным с жизненной функцией самой христианской веры, которая, в свою очередь, становится и субъектом, и объектом этой науки. Основное богословие скорее предстает как философско-теологическая дисциплина или, по выражению Д. В. Шмонина, как «пропедевтика теологии через философию». При этом «важная роль основного богословия в процессе обучения, – отмечает Д. В. Шмонин, – состоит в использовании ресурса и демонстративных средств философско-гуманитарного и естественнонаучного знания для рационализации принципов христианской веры. Эту дисциплину можно считать теологической постольку, поскольку она разработана теологами и излагается с теологических позиций. Она представляет собой комплекс философских, лингвистических и историко-критических приемов, иллюстрирующих основные истины веры в апологетико-образовательных целях»[2]. В последнем смысле, одной из главных функций основного богословия наряду с защитительной является и сообщение (транспортирование) потенциала познания и истины христианского благовестия в нехристианские сферы познания в той степени, которая необходима для приобретения там когнитивной убедительности.
Трагический перерыв в развитии основного богословия в России XX в. делает особенно актуальным обращение к дореволюционному опыту преподавания данной дисциплины. Вполне очевидно, что дальнейшее полноценное развитие столь важного для всей отечественной богословской науки предмета в настоящее время будет совершенно немыслимым без критического анализа процесса становления и развития его в прошлом.
Однако, несмотря на то что в конце прошедшего и начале нынешнего столетия немалое число диссертаций и научных статей были посвящены изучению наследия отдельных представителей отечественного основного богословия, все же полномасштабного и всеобъемлющего специального исследования истории данной богословской дисциплины в русской богословской науке до настоящего времени еще не предпринималось[3].
Книга, которую читатель держит в своих руках, представляет собой один из первых в современном отечественном богословии опытов системного историко-аналитического исследования преподавания основного богословия в России синодального периода. На примере Санкт-Петербургской Духовной Академии – столичного и, в силу этого, ведущего духовного учебного заведения – автором предпринята попытка реконструкции исторического процесса институализации данного богословского предмета, а также выявления логики его развития как академической дисциплины и раздела теологического знания.
Особенное внимание в монографии – в основу которой положено диссертационное исследование автора[4], а также ряд его специальных статей, посвященных рассмотрению фундаментально-теологического наследия отдельных представителей духовно-академического богословия[5] – уделено рассмотрению вопросов методологии преподавания основного богословия исследуемого периода, анализу содержания курсов лекций по данной дисциплине, с акцентом на один из самых главных тематических разделов, входящих в ее предметную структуру – доказательства существования Бога.
Отметим, что источниковедческой базой исследования стали опубликованные и рукописные курсы лекций, сохранившиеся в библиотечных и архивных фондах Центрального государственного исторического архива, Рукописного отдела Российской национальной библиотеки, Научно-исследовательского отдела рукописей Российской государственной библиотеки, Архива Санкт-Петербургской Духовной Академии, в частности – «Курс лекций по основному богословию» прот. Нила Малахова, «Введение в круг богословских наук» протопр. Евгения Аквилонова, журналы и отчеты Санкт-Петербургской Духовной Академии.
В заключение хотелось бы выразить сердечную благодарность тем, кто так или иначе содействовал появлению этой книги. Уважаемому коллеге и научному руководителю Дмитрию Викторовичу Шмонину, вдохновившему автора на написание данного труда. Рецензентам – игумену Мефодию (Зинковскому) и Владимиру Кирилловичу Шохину за ценные замечания, позволившие значительно повысить качество текста. Дмитрию Андреевичу Карпуку и Никите Юрьевичу Дубову за предоставление важных исторических сведений и архивных материалов. Священнику Александру Ямкову, клирику храма Сретения Господня на Гражданском проспекте Санкт-Петербурга, а также всему коллективу Издательства СПбДА за помощь и поддержку в издании монографии.
Глава I. Общий исторический обзор преподавания основного богословия в России синодального периода
1.1. Основное богословие в Духовных академиях
Выполнение исторической реконструкции преподавания духовно-академического основного богословия как самостоятельной теологической дисциплины оказалось делом достаточно непростым, поскольку становление и развитие данного предмета сопровождалось постоянной сменой его названий, изменениями в его предметной структуре и ротацией самих преподавателей.
Такое неустойчивое положение основного богословия в системе богословских дисциплин, по мнению В. К. Шохина, было обусловлено двумя причинами. Во-первых, введение этой богословской дисциплины в России происходило синхронно с ее институциализацией в самой Европе, где этот процесс завершился лишь в 1856 г., вместе с открытием первой кафедры основного богословия в Пражском университете Иоганном Непомухом Эрлихом[6]. Во-вторых, что более важно, присущая основному богословию «междисциплинарность» мешала пониманию того, что речь идет об отдельной богословской программе[7]. Впервые под своим собственным именем основное богословие институализируется в российском духовном образовании начиная с 1869 г., согласно вновь принятому Уставу духовных академий. Но само появление данной науки, пусть и под другими наименованиями, в предметных куррикулумах Духовных академий происходит гораздо раньше.
1.1.1. Два направления становления и развития основного богословия
Начало истории становления основного богословия в Духовных школах Русской Православной Церкви восходит к 20-м гг. XIX столетия. В то время преподавание богословских наук в Духовных академиях России регламентировалось не только Уставом 1814 г., в котором, по словам Н. Ю. Суховой, достаточно неопределенно говорилось о том, «что должно включать в себя академическое богословие и как следует его преподавать»[8], но и, во многом, разработанной свт. Филаретом (Дроздовым) концепцией, изложенной им в программном сочинении «Обозрение богословских наук в отношении преподавания их в высших духовных училищах»[9]. Изданное в 1814 г. – уже после утверждения нового Устава – «Обозрение» явилось, по сути, первым опытом создания системы православного богословия, где излагались структура богословия и последовательность изучения его частей, предлагались методы, практические указания и вспомогательная литература для изучения каждого вида богословия[10].
В целом, созданная свт. Филаретом «формальная энциклопедия» богословия позволяет в определенной степени считать его одним из основателей отечественного основного богословия, поскольку согласно современной предметной структуре данной дисциплины, вопрос о каноне богословских предметов в рамках осуществления общетеологической задачи, т. е. о том, как научно-теоретически и научно-практически следует правильно организовать богословскую деятельность, относится к первому подразделу четвертого раздела основного богословия – «De locis theologicis» или «Вера и разум»[11].
Основное богословие у свт. Филарета не было выделено в качестве самостоятельной богословской науки. Это объясняется тем, что сам процесс его формирования как специальной научной дисциплины, занимающейся основами веры и основополаганием теологии, в то время еще не был завершен[12]. Другими словами, сама нерешенность вопроса идентичности основного богословия, т. е. специального своеобразия его как научно-богословской дисциплины, в конечном итоге определила его двоякий статус в отечественном богословском куррикулуме.
В тогдашнем академическом образовании России основное богословие было представлено под видом двух отдельных дисциплин: естественное богословие (Theologia naturalis) и общее богословие (Theologia generalis) или введение в богословие (Prolegomena). Первое, содержанием своим соответствующее первому разделу современного основного богословия «Demonstratio religiosa»[13], было отнесено к наукам философским[14] и преподавалось в первые два года обучения в рамках курса метафизики, т. е. до начала изучения собственно богословских наук[15]. Второе, как правило, предшествовало преподаванию догматического богословия, составляя предварительную его часть[16].
Указанное разделение основного богословия на две дисциплины во многом определило и направления его дальнейшего развития в отечественном богословском пространстве. При этом, процесс формирования его как специального теологического предмета, занимающегося рациональным обоснованием основ христианской веры и основополаганием теологии, для высших Духовных школ синодального периода не был одинаковым.
В Санкт-Петербургской и Киевской Духовных Академиях основное богословие развивалось по линии богословия общего или введения в богословие, а в Московской – по линии богословия естественного. В четвертой Духовной академии синодального периода – Казанской, которая была открыта значительно позже первых трех[17], в 1842 г., основное богословие во многом было ориентировано на решение апологетических задач в рамках полемического диалога с иноверием[18], но в целом развивалось по Петербургско-Киевской линии.
Отметим, что указанные направления, при тождестве метода исследования, имели существенные различия в своих тематических наполнениях.
Так, общее богословие – или, как его тогда называли, «общая богословия»[19] – выстраивалось на основании трехчастного тематического канона христианской апологетики, предложенного Пьером Шарроном (1541–1603). Ставшая «классической» схема последнего состояла из трех т. н. «demonstrationes»[20]: «demonstratio religiosa», «demonstratio christiana», «demonstratio catholica», вполне соответствовавших необходимой последовательности шагов, требовавшихся для разумного обоснования христианской веры. В конечном итоге это привело к формированию трех разделов или трактатов основного богословия: «О религии», «Об Откровении» и «О Церкви». К началу XIX в. окончательно тематически сформировался также четвертый, традиционный для современного основного богословия раздел – «de locis theologicis», предваряющий первые три и посвященный рассмотрению вопросов общетеологического характера: научной теории богословия, учения о принципах и познании, учения об источниках богословского познания, классификации и методологии богословских наук и т. д.[21]
Одним из «отцов-основателей» отечественного основного богословия, положившим начало развитию данного его направления, по праву может быть признан свт. Иннокентий (Борисов; 1800–1857), который, начав преподавание общего богословия в Санкт-Петербургской Духовной Академии в 1824 г., затем в 1831 г., став ректором Киевской Духовной Академии, впервые в России ввел данный предмет в куррикулум высших Духовных школ в качестве отдельной специальной дисциплины под именем «религиозистика»[22].
Свт. Иннокентий, преподавая основное богословие как самостоятельную дисциплину, сохранил в своей программе трехчастное деление общего богословия, закрепляя таким образом данный тематический канон в отечественном богословском пространстве.
Добавим, что заложенное свт. Иннокентием направление основного богословия в конечном итоге стало приоритетным в российском духовно-академическом образовании. Митр. Макарию (Булгакову), ученику архиеп. Димитрия (Муретова) – который, в свою очередь, был учеником свт. Иннокентия, – принадлежит честь создания первой в России системы православного богословия, в которой основное богословие было представлено именно как общее богословие или введение в богословские дисциплины.
В Московской Духовной Академии преподавание основного богословия – как богословия естественного – достигло невиданного для отечественного богословия синодального периода расцвета.
О предметной структуре естественного богословия того времени, входящего в состав курсов метафизики, можно судить по наиболее популярной и пользовавшейся исключительным авторитетом среди учебников по философии в русских духовных академиях и семинариях того времени, неоднократно переизданной и побившей, по словам А. И. Абрамова, все рекорды философских публикаций «Метафизике» Ф. Хр. Баумейстера (1698–1785)[23]. Труд Баумейстера состоит из четырех частей: 1) онтологии; 2) космологии или науки о мире вообще; 3) психологии или науки о духах; и 4) богословии естественной (курсив мой. – свящ. Д. Л.). Последняя представлена следующими главами: О бытии Бога; О сущности и свойствах Бога вообще; О разуме Божием; О воле Божеской; О делах Божиих. Как видно, основное внимание в «Метафизике» уделено доктрине божественных атрибутов (три из шести глав посвящены разработке данного учения): о свойствах Бога вообще – метафизическим атрибутам, о разуме и воле Божиих – теистическим. Сама же доктрина помещена между доказательствами существования Бога и учением о Его Промысле[24].
Основателем рассматриваемого направления основного богословия стал прот. Федор Голубинский (1797–1854), который вместе со своим талантливейшим учеником В. Д. Кудрявцевым-Платоновым (1828–1891) сформировал в Москве собственную рационально-теологическую школу, названную проф. Н. Н. Глубоковским «школой верующего разума»[25]. Преподавая данную дисциплину в тесной связи с изучением философии и исследованием метафизических вопросов[26], эти два, можно сказать, философских теолога[27] смогли со всесторонней основательностью и рациональной законченностью развить целостную синкретическую систему христианских теистических воззрений, которая наиболее подходила и соответствовала целям и задачам христианской апологетики[28].
Безусловно, можно поставить под сомнение сам факт наличия такой линии развития основного богословия, поскольку его основатели – и, фактически, единственные представители[29] – были прежде всего преподавателями философских дисциплин[30] и формально богословие в Духовных школах не преподавали. Более того, прот. Василий Зеньковский (1881–1962) в своем фундаментальном труде по истории русской философии относит данных авторов к плеяде духовно-академических философов, занявших особое место в исторической диалектике русской философской мысли[31].
Однако в защиту выдвинутой гипотезы можно привести следующие соображения:
1) В историко-аналитических исследованиях, посвященных русской богословской науке, прот. Федор Голубинский и В. Д. Кудрявцев-Платонов выступают не только как представители духовно-академической философии, но и как репрезентанты апологетического богословия[32]. Так, проф. Н. Н. Глубоковский в своем важнейшем для истории отечественного богословия труде «Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии» хотя и называет прот. Федора и Кудрявцева-Платонова христианскими философами, тем не менее рассматривает их вместе Н. П. Рождественским, С. С. Глаголевым и другими корифеями духовно-академического основного богословия в разделе «Апологетика», обосновывая это тем, что представленная ими христианская философия «по преимуществу есть и рационально-христианская апологетика»[33]. Также прот. Тимофей Буткевич (1854–1925), профессор основного богословия Харьковского университета, в специальной монографии по истории апологетики относит данных авторов к числу оригинальных русских апологетов[34], отмечая их значительный вклад, сделанный «на почве истинно христианского миросозерцания для системы Основного или Апологического богословия»[35].
2) В те годы метафизика как философская дисциплина своим неотъемлемым разделом имела естественное богословие, которое, в свою очередь, методологически полностью соответствовало основному богословию, а содержательно вполне, с большим запасом (за исключением доктрины божественных атрибутов)[36] помещалось в его предметной структуре. И если прот. Федор Голубинский в своих «Лекциях по умозрительному богословию» – которое он также называет «Theologia rationalis, sev naturalis» – сохраняет три основных раздела традиционной «естественной богословии»: о бытии Божием, о свойствах Божиих и о делах Божиих[37], то в метафизической системе В. Д. Кудрявцева-Платонова[38] материал традиционных разделов метафизики существенно восполнен присущей исключительно основному богословию тематикой. Так, в раздел «Начальные основания гносеологии» добавлены главы, посвященные разбору атеистических теорий о происхождении религии, а также о границах естественного богопознания и необходимости сверхъестественного откровения; в раздел «Начальные основания космологии» помещены доказательства творения мира Богом и разбор главных возражений против этой идеи; в разделе «Начальные основания психологии» существенное внимание уделено доказательствам бессмертия души и связи нравственности с религией, т. е. объективному обоснованию начал и целей нравственной деятельности.
3) Протодиакон С. А. Голубцов (1932–2006), один из самых значимых исследователей истории Московской Духовной Академии, создавший подробный перечень профессорско-преподавательского состава дореволюционной академии, из преподавателей введения в богословие или общего богословия упоминает только иером. Серафима (Азбукина), читавшего лекции по данному предмету в 1920 г.[39] Соответственно, трудно вообразить, что в одной из ведущих Духовных школ России основное богословие не было представлено в образовательном процессе в течении полувека. Вероятно, именно высокий уровень преподавания его в рамках курса метафизики может стать объяснением того, что первый официальный преподаватель основного богословия появляется в Московской Духовной Академии только после введения Устава 1869 г., когда наличие кафедры основного богословия в Духовной школе стало обязательным[40].
В заключение отметим, что заложенное свт. Иннокентием направление основного богословия в конечном итоге стало приоритетным в российском духовно-академическом образовании. Именно как общее богословие или введение в богословие представил данную дисциплину митр. Макарий (Булгаков; 1816–1882)[41], создавший первую отечественную систему православного богословия[42], которая легла в основу образовательного Устава Русской Православной Церкви 1869 г., называемого иногда «Макарьевским». Как уже отмечалось, в рамках данного Устава основное богословие получило свою окончательную легитимацию в отечественном богословском пространстве.