- -
- 100%
- +
По лужам на каменных улицах Штейнфиннура неуклюже и торопясь передвигалась фигура в тёмном плаще. Она то и дело кидалась к стенам домов, но не задержавшись у них ни на секунду, бросалась в бегство и дальше. Она бежала с места своего преступления так быстро, как только могла.
Замок оставался далеко позади, тучи сгущались и вот-вот вновь должен был разверзнуться дождь. Фигура в плаще передвигалась по самым темным закоулкам, не оглядываясь назад. Время уже было на исходе, в сумке звенел флакон из под яда, а сердце стучало в висках как бешеное.
«Скорее, он должен… Он обо всём узнает первым!» – размышляла фигура, протискиваясь меж балок, перегородивших улицу.
До рассвета оставалась всего пара часов.
Часы медленно стучали, перебирая секунды. Их стук был столь ритмичен, столь ровен, что если прислушаться, можно было услышать, как на маятнике подлетает пыль и, не успев опуститься обратно, вновь бьётся о железный шар.
–…так ведь, Бастиан? – патриций выждал какое-то время прежде, чем взглянуть на советника.
Бастиан стоял рядом со стеной, приопершись на нее одним плечом. Глаза его было сомкнуты, а голова так и норовила упасть.
Далатруа аккуратно кашлянул, прежде, чем повторить вопрос. Но ответа вновь не последовало.
– Соньер!
Советник резко поднял голову, тут же вытянувшись по стойке смирно. Он смотрел на патриция самым невинным и заспанным взглядом, какой только можно представить.
– Да, конечно, милорд, всё так и есть!
По тону Бастиана стало ясно, что он не услышал ни слова из предшествующего монолога. Глаза его вновь начали предательски слипаться, а к горлу подступала зевота.
Далатруа думал уже сделать выговор, но ему впервые довелось видеть советника в таком состоянии, от того правитель сменил гнев на интерес.
– Плохо спалось, дорогой советник?
Бастиан ответил с задержкой, раздражённо потирая глаза.
– Да, милорд, простите… Неспокойная ночь. Не могу спать в дождь, голова ужасно раскалывается, – подняв взгляд на Августа Соньер тут же поспешил добавить: – но я приду в себя, обещаю вам!
Патриций нервно перебирал перо меж пальцев. Не хватало ему всевозможных дел и приемов, так ещё и советник с ног валится от усталости. Ничего хорошего это, право слово, не сулило.
– Давай сделаем так, Бастиан, – на имени своего подчинённого он сделал особый акцент, – ты сейчас пойдешь к придворному врачу и возьмёшь у него микстуру от головной боли. А после этого – направишься отдыхать.
– Но милорд! А как же приёмы, как же…
– Прошу тебя не перебивать, Соньер. – советник резко осёкся, потупив взгляд в пол, – Так вот, ты направишься отдыхать, пока тебе не полегчает. Остальным я займусь лично. От тебя всё равно не велика польза, если ты будешь и дальше клевать носом. Что скажешь?
Бастиан понуро кивнул. Ему ничего не оставалось, кроме как согласиться. А ведь сегодня должен был быть такой важный день!
Патриций вновь обратился к бумагам, давая понять, что более его советник не интересует.
Соньер удручённо направился прочь из кабинета, плотно закрывая за собой дверь. Так же удручённо он плелся вниз, в кабинет врача.
«Подумать только», размышлял он, аккуратно переступая со ступеньки на ступеньку, «уснуть во время разговора с Далатруа, ну каков идиот! Нет, нужно было сразу идти за лекарством…»
По началу советник уже было направился в кабинет придворного врача, но уже стоя в коридоре замешкался.
К придворному врачу ходили все. И егермейстеры, которых стабильно клевали куропатки, лягали скакуны, да жевали собаки, придворные дамы, в особо трудные дни забиравшие с собой половину аптечки обезболивающего, и неопытные слуги, которые обжигались свечами, утюгами, сковородами и много чем ещё.
В то же время, при дворе жил и работал личный врач патриция, который, не смотря на то, что был самым уважаемым лекарем во всей столице, нечасто принимал у себя гостей. Как-никак его работа была в разы ответственнее – поддерживать здоровье правителя. А сейчас, кажется, Август прекрасно себя чувствовал и помощь лекаря ему была ни к чему. Да и ко всему прочему, с врачом у Соньера выстроились достаточно неплохие отношения, так что к микстурке от головы могла добавиться и неплохая беседа за чашечкой чая. Обернувшись на месте, советник направился обратно.
Дойдя до кабинета, Бастиан аккуратно постучался. С той стороны раздалось невнятное бормотание, приглашающее войти.
Кабинет лордовского врача представлял собой просторную комнату с высоченными потолками, несколькими небольшими окнами, на каждом из которого висело по шторе, тремя огромными стеллажами с книгами и восьмью столами. Четыре из них были сдвинуты друг к другу посреди комнаты. На этих столах всегда лежали книги, записи, склянки, колбы, флаконы… В общем, никто и никогда не видел этот кабинет абсолютно чистым.
Врач сидел здесь же, что-то задумчиво читал и не поднимал глаз на вошедшего.
– Если это кухарка, то я не брал твою соль, если портной – нитки в правом шкафчике, если егермейстеры – я не буду готовить успокоительное куропаткам, для этого есть фармацевты в городе.
– Нет, сэр, не угадали, это советник, – лениво пробормотал Соньер, подходя ближе.
Врач отвлёкся от книги с искренним любопытством.
– Бастиан! Что же это вы сегодня решили наведаться? Честное слово, если это опять просьба от Кардинала на счёт кошачьей мяты…
– Нет-нет, Филин, простите. Милорд отправил меня ко врачу. Понимаете, голова ужасно болит из-за дождя, не смог сегодня уснуть и вот, вся работа крахом.
Филин осмотрел Бастиана поверх очков, после чего встал со своего места и заспешил куда-то к шкафу.
– Да-да, всенепременно, сейчас найдем для вас что-нибудь. А вы пока присаживайтесь, Бастиан, не стесняйтесь!
– О, не волнуйтесь, Филин, я могу сам…
– Нет-нет, не утруждайтесь! – с выражением искренней заботы лекарь остановил уже направившегося к шкафу Бастиана, – Отдохните пока, сэр советник.
Пробормотав невнятное «благодарю», Соньер опустился в кресло напротив рабочего стола. Признаться, Минерва действительно мог и сам найти необходимые ему препараты. Дело в том, что иммунитет советника всегда оставлял желать лучшего, а придворный врач зачастую был слишком уж занят. Филин иногда разрешал Соньеру хозяйничать в своём кабинете. Но сейчас врач не пренебрегал возможностью лично обслужить своего гостя.
Он судорожно, слегка торопясь, перебирал всевозможные склянки и пробирки, стараясь как можно быстрее отыскать нужную микстурку. Когда первая полка была полностью проверена, Филин к своей досаде начал чувствовать, что всё больше задерживает советника.
– Что-то вы беспокойны, Соньер! – с деланным интересом, пожалуй чересчур громким, обратился он, – Неужели что-то случилось?
– Можно и так сказать, – Бастиан вновь потирал глаза, отгоняя сонливость, – забегался, ещё и эта ночь…
Советник решил опустить детали своих переживаний, от скуки он начал изучать узоры на стульях.
– Неужели спустя такой срок вы уже устали от своей должности, Соньер?
– Ну нет, Филин, я не устал… Вернее, от работы я не устал, нисколько.
Наконец врач нашёл нужный пузырёк, но так как диалог уже был начат, было необходимо его продолжить, хотя бы из вежливости.
– В чем же тогда проблема, сэр Бастиан?
– Понимаете, Филин… Наверное, когда меня назначали советником я представлял себе это немного иначе.
– Иначе? И как же, с позволения спросить?
– Не знаю… Должно быть, то, что и ожидают все люди от советника. Помогать в бумажных, масштабных и сложных делах, заниматься организацией праздников, помогать, собственно говоря, советом, иметь какой-то вес для патриция… И для страны, конечно же.
Филин тихо усмехнулся, переливая настойку из пробирки в рюмку. Разбавив смесь водой, он поставил посуду рядом с советником, а сам уселся напротив.
– И что же, ваша работа не дала вам той замечательной картинки?
Бастиан грустно провел взглядом по граненной рюмке.
– Не сочтите меня наивным, Филин. Но я правда думал, что моя роль будет хоть немного важна, а тут… Конечно, может я и сам виноват. Пожелал оставить себе обязанность камердинера, но всё же, я не становлюсь от того… Бесполезнее.
Лекарь покачал головой с лёгкой ухмылкой.
– Нет-нет, что вы, Бастиан. Вы уж точно не бесполезны, не для замка. Вы наивны, разве что, самую малость. – он заговорщически наклонился в сторону советника, – понимаете ли, патриций никогда не ценил помощи. Да и все советники его… Были простой только декорацией. Он нагло уверен, что во всём всегда лишь он видит истину, Минерва, и вы должны это понимать.
Соньер насупился в явном непонимании.
– Но… Я могу понять Роланд, предыдущий советник, он и в самом деле исключительно за письмами и посланиями бегал, но остальные…
– Не хочу вас разочаровать, Бастиан, но за мою жизнь в этом замке сменились все пять советников. И ни один из них не выполнял на самом деле свою роль. Вы ему нужны только как инструмент. А мнения вашего он слышать, уверен, не желает.
Соньер вновь упёр взгляд в рюмку. Ошеломление и смутное чувство обиды стало подкатывать к самому горлу. А ведь действительно, ни разу Август не спросил совета, а вопросы задавал всегда риторические, не терпящие споров. Порой и вовсе мог пропустить мимо ушей дельные, как казалось Соньеру, замечания.
Ему не было дела до новоиспечённого советника и уж тем более до того, чего тот желает.
Вздохнув, Бастиан опрокинул содержимое рюмки, морщась от горечи содержимого.
Филин улыбался со свойственным ему старческим спокойствием человека, который знает толк в своих словах.
– Не волнуйтесь, Бастиан, вам стоит относиться ко всему немного проще. Да, быть может он вас как человека и не ценит вовсе, – но вам же лучше! Больше времени проведёте в действительно приятной компании. Пусть я и не имел в виду себя… Буду рад видеть вас здесь чаще.
– Да, – выдавил из себя советник, – конечно, Филин. Спасибо вам ещё раз за микстуру и разговор. Мне нужно время подремать и подумать над вашими словами.
Грузно переваливаясь с ноги на ногу, Соньер покинул кабинет лордовского врача. В его голове всерьез засела пусть и вполне себе очевидная, но червивая мысль.
Штейнфиннур, столица прекрасной страны Эллиншир, представлял собой небольшое самостоятельное государство. Тут были и свои законы, и традиции, праздники, архитектура. Но на самом же деле, Штейн был относительно молодым для Эллиншира городом. До священной войны он был простым перевалочным пунктом, небольшой и не сильно развитой торговой точкой. Позже туда стали стягиваться богачи в поисках места для развития бизнеса или отдыха от большого города.
С тех пор город разросся, возмужал и даже не будучи столицей уже имел, чем похвастаться.
После войны, когда предыдущая столица, город Итлейвир, был уничтожен(вернее сказать, проклят, однако людям проще считать его непригодным для жизни и надолго утерянным), было принято решение взяться всерьез за Штейн.
И вот сейчас этот город можно назвать самым нарядным из всех, даже по сравнению с культурной столицей страны. От старых халуп фермеров и низкорослых избушек почти не осталось следа.
Ключевое слово – почти. Несколько следов в виде деревянных отсыревших пристроек всё же осталось на окраинах города.
В один из таких «следов прошлого», старую деревянную пристройку, где раньше располагался хлев, забежала низкая фигура, обмотанная плащом. Она ловко перемахнула через упавшие балки, двигаясь на свет свечи где-то в глубине комнаты.
Свеча тлела на небольшом столике, за которым сидел мрачный мужчина. Он стругал ножом кусок доски, пытаясь вырезать что-то вроде стрелы, но получалось паршиво.
Фигура пониже скинула с лица капюшон, обнажив юное женское личико и поправляя кудрявые темные волосы.
– Ну? – мужчина не отрывался от своей поделки, но по напряженным движениям ножа становилось ясно, он выжидал и нервничал.
– Раздобыла. Без лишнего сопротивления. – девушка с довольным видом достала из сумки небольшой флакон. На флаконе значилась красная этикетка, а состав даже не знающему человеку дал бы понять, что лучше не употреблять это внутрь. И лишний раз этим не дышать.
– И всё было по плану? – мужчина отложил поделку в сторону, взял флакон и повертел его в руках, со знающим видом осматривая.
– Ну, не совсем…
– И что же произошло?
– Там был один человек…
– Я так и знал!
Мужчина ударил рукой с флаконом по столу. В порыве гнева и страха он вскочил со своего места и начал беспокойно метаться по комнате.
– Ирвинг, послушай меня, пожалуйста!
Ирвинг сжал руки так сильно, что костяшки пальцев побелели. Он потряс кулаком с флаконом перед самым лицом девушки, та невольно отпрянула в сторону, закрываясь руками.
– Вот из-за этого мы чуть не попались! А я говорил, что не нужно лезть в логово ко врагам. Прекрасно! Весь план коту под хвост из-за тебя.
– Ирвинг прошу тебя, остановись, это не был стражник! Дослушай меня до конца.
Мужчина тяжело выдохнул, после чего опустился обратно на стул, удрученно глядя куда-то в замшелый пол. Девушка, имя которой было Бетти, облегченно прикрыла глаза, прежде, чем начать говорить снова.
– Когда я пыталась выбраться из кабинета тем же путем, что и вошла, меня заметил некий мужчина. Он увидел в моих руках яд и сам обо всём догадался. Он не назвался, но сказал, что хочет нам помочь…
– И ты доверилась ему? Какому-то лордовскому болвану?!
– Он дал мне нужный пузырёк! Спорим, ты даже и не заметил, что этикетка никакого не яда? Это простое чистящее средство для каких-то колб! – девушка пошарилась в сумке, доставая другую пробирку. На ней этикетки уже не значилось, – Он дал мне другой флакон, с настоящим ядом и даже показал, как он действует, потравил для меня парочку крыс, чтобы доказать, что не врёт.
Ирвинг умолк, обдумывая каждое сказанное подругой слово. Бетти опустила руки и набрала воздуха в легкие, чтобы продолжить:
– Послушай, нам явно был бы полезен человек внутри… Особенно, если он так же, как и мы, хочет покончить с тиранией.
– Ты хоть имя его запомнила?
– Он не назвался. Сказал, что это «опасно для меня же». Я даже понятия не имею, какой пост он занимает, но в замке ориентируется очень хорошо, будто с детства там! Он вывел меня незаметно на улицу и сказал, что ждет от меня новостей…
Мужчина помолчал еще какое-то время, разглядывая флакон в своих руках. Действительно, если приглядеться, то никакой это не яд и не зелье, всего лишь чистящее средство, которым можно разве что вызвать рвоту, но не отравить.
– Он мог бы быть полезен…
– Бетти, яд уже у нас. Всё, что нам необходимо – это найти способ подлить его в еду патриция. С этим ты справишься и сама. Нам не нужен никакой «человек внутри». И уж точно не тот, кто может кинуть нам камень в спину. Мы всё сделаем сами.
Мужчина отставил флакон в сторону, отворачивая его от себя и вновь берясь за самодельную стрелу.
– Но если что-то пойдет не так… Мы найдем его.
Многие слуги, особенно новые в замке, не редко задавались одним и тем же вопросом:
«Как со своим образом жизни, с постоянными перебежками от этажа на этаж, выполнением стольких обязанностей, полной готовностью помочь в любой момент, как со всем этим умудрялся советник оставаться человеком не то, что не спортивным, а очень даже в весе?»
Такие слуги, должно быть, никогда не встречали Бастиана больше пары раз за день. У советника была одна дурная привычка. Стоило только ему улучить свободную минутку, как невольно коридоры замка приводили его на кухню. Он бывал там порой чаще, чем в кабинете патриция, но пребывал всегда не дольше двадцати минут (по их истечению его всегда выгоняла кухарка).
Конечно, можно было бы сказать, что это лишь ритуал, как дань прошлому, когда он был ещё лишь мелким слугой, носящимся за продуктами в город, убирающимся на кухне и в комнатах слуг, однако это была лишь часть правды.
Так и сейчас, только надумавший отдохнуть советник, отделавшийся от головных болей, направился не в спальню, а на кухню. Уже из коридора его манили сочные запахи вкуснейших блюд.
Кухарка, знавшая Бастиана с его малых лет, уже начинала волноваться, почему советник не посетил их ни разу за половину дня. Стоило ей только свериться с часами, как дверь в кухню открылась и в полное пара и дыма от печей помещение зашёл не веселый на вид советник.
Кухарка, явно дожидавшаяся этого момента, встала в позу сахарницы, подпирая кулаками бока.
– Явился сё-таки! А я уж думала, случилось что.
– И вам доброго дня, Энн, – Соньер обнял недовольную кухарку, слегка наклоняясь к ней, – вы уж простите, что припозднился. Не самое спокойное утро.
– Уж мне ли не знать! Тут всё из рук вон плохо. Ты-то небось слышал, новые служки окончательно доломали старую печь. Пришлось нашего егеря отправлять в город за мастером, – рассказывая, Энн направилась обратно к готовящимся блюдам, – Одна из моих девочек вообще стала настолько круглой, что домой её отправила. Когда родит – тогда пусть и возвращается! Нечего мне тут пузом в тарелки тычить. Пришлось почти с улицы девочек брать в помощь, что уж греха таить.
Пока кухарка продолжала свой негодующий рассказ, Бастиан осматривал содержимое посуды. Бурлящие супы, мясо с толстой наливной коркой, всевозможные вырезки из сыров, тут же сушились на пару овощи. Всё это благоухало и запахи играли своими, непередаваемыми красками. Стоило случайному человеку оказаться близь кухни, он бы едва ли не капал слюной.
– Мисс Энн, – не отрывая глаз от яств обратился Соньер, – простите, что перебью, но очень уж хочется поинтересоваться. Что сегодня ждет господ на обед?
– Эх ты! Второе лицо государства, а всё «господа, господа»! – Энн показательно всплеснула руками, – как что, вон там на тарелках уже всё положено. Конечно, горячее еще в печи томится, но остальное мы заранее разложили. А то служки совсем уже не видят берегов, всё путают!
Пока тирада кухарки продолжалась, Бастиан заглянул сначала на стол, а потом в духовку. Не мудрено было из всего многообразия собранных здесь блюд найти порцию патриция. Как всегда, ограненная тарелка, с золотым неразборчивым узором, в котором советник упорно видел облака, как бы его не переубеждали, что это лоза. Не смотря на самую большую тарелку и самую полную порцию, патриций имел привычку не доедать своих блюд. Он никогда не выказывал недовольства едой, а даже наоборот, просил слуг передать при удобном случае, что обед вышел отменным, но всё же больше половины всегда оставалось на тарелке не тронутым.
Странность этой привычки выражалась еще и в манере никогда не трогать ничего, что находится по центру блюда. От того и сервировка частично страдала. Блюдо уже не выглядело равномерно симметричным, а скорее было похоже на салат. Энн всегда расстраивалась, когда Далатруа не соизволил попробовать хоть один из ингредиентов её шедевра.
Бастиан аккуратно провел пальцем по краю тарелки, предназначенной патрицию, будто сметая с нее пыль. Сейчас ему совсем не нравилась эта посуда. Неказистая, чересчур пафосная, слишком уж сложная для одного человека. У посуды должен быть функционал. Остальное это так – напускное. И не ясно, для кого нужна была эта бравада, если при трапезе правителя зачастую не присутствовал никто. Разве что только, Августу самому доставляло удовольствие тешить своё эго за счёт подобных мелочей. И почему-то сейчас советник был всё больше в этом уверен.
Попробовав с дозволения кухарки суп, схватив остатки продуктов(уже без ее дозволения) и как всегда получив нагоняй за кражу мелкого, но столь ревностно охраняемого Энн сырья, советник откланялся и направился вверх по лестнице, к своей комнате. Уплетая по дороге припрятанное им печенье, советник невольно начал размышлять о всём произошедшем. Ему показалось даже, что на кухне завелась особа, которую ранее он видел. Или даже знал?
Но все эти терзания прекратились, как только Соньер переступил порог своей спальни. Не сбросив одежды, он упал в постель, тут же самозабвенно уснув от усталости.
Правда проспать ему долго не дали. Уже с полчаса спустя, в дверь советника кто-то усиленно ломился.
Едва раскрыв глаза, Бастиан подскочил со своей постели, поправил изогнувшийся во сне камзол и поспешил к двери.
– Господин Соньер! – на пороге стоял перепуганный, отчаявшийся юноша. Один из тех, кто подавал еду в зал, – Там, там… Вас ищут на кухне, сэр!
Пожалуй стоит немного объяснить вам, как устроена кухня.
Каждое блюдо, будь то первое, второе, десерт, любые напитки или простые закуски обязательно проходили тщательную проверку.
Конечно для общих, больших блюд существовали дегустаторы. По началу они дохли как мухи, при том не всегда из-за подсыпанного в чай яда, а из-за банальных оплошностей поваров. Но сейчас при дворце и кухарки были умелые, и существовали средства куда гуманнее перевода придворных мужей.
С тех пор работа дегустатора считалась одной из самых простых и одновременно с тем престижных при дворце. Не велика наука – есть понемногу блюда за счёт патриция, да ещё и не умирать. Так, разве что, по-лихорадить пару часов.
Всё это было заслугой одной из масок – божественных послов на земле. Димарий, а именно так звали ту маску, какое-то время назад изобрел раствор, что давал яду не убить человека, а лишь только погрузить его в сон столь глубокий, что даже сердце этого человека замирало.
Выпивая баночку такого раствора перед дегустацией, придворный знал, что уж точно не умрёт, в худшем случае только отоспится.
Однако, Димарий был маской невероятно любопытной, не смотря на свой пожилой возраст. От того в какой-то момент он изобрёл вдобавок яд, способный этот раствор обойти…
Когда Соньер вбежал в небольшую столовую слуг, кухарки уже столпились вокруг едва дышащего тела дегустатора. Сам мужчина сидел на стуле, запрокинув голову на спинку. Глаза его были лишь слегка приоткрыты, а с расслабленных губ скатывалась слюна. Энн молилась, вытирая уголки рта дегустатора.
Бастиан аккуратно пробрался через озабоченную толпу к кухарке.
– Что произошло? – тихо обратился он к ней.
И без того грузная женщина сейчас выглядела ещё тяжелее прежнего. Она медленно распрямилась, с трудом опирая громоздкое тело на ноги. Казалось через её огромные груди можно было услышать частое и взволнованное сердцебиение.
– Уж я-то не знаю. Попробовал он блюдо, всего кусочек проглотил и на, – в отключку! – Энн быстро смахнула платком пот со лба и щек, – Ну мы думали, щас оклемается, как обычно у них это бывает, а он ни туда, ни сюда. И будить пытались, и водой обливать… Девчонка какая-то пульс ему пощупала, – так и обомлела от страха! На глазах у меня белее снега сталась и сбежала с кухни…
Кухарка вновь тяжело завздыхала, поджимая пухлые губы. Казалось вот-вот и её бросит в слёзы.
Советник бегло осмотрел развалившегося на стуле дегустатора.
И впрямь, выглядел он мертвецки бледным, даже посеревшим. Обычно, когда отравлялись дегустаторы, они не теряли красок. Разве что зеленели немного, в зависимости от того, что была за отрава, а потом, проснувшись, их либо тянуло избавиться от яда самым быстрым путём, либо просто накрывала жажда, не более. Этому сэру явно повезло куда меньше, чем остальным…
Дверь в кухню вновь распахнулась и послышались шаги сразу нескольких пар ног.
– Ну, – зазвучал из коридора голос Филина, – и где ваш пострадавший?
Тут же в проходе показалась низенькая фигура врача. Он кивком поприветствовал советника и принялся осматривать дегустатора.
Бастиан аккуратно наклонился к Энн:
– А почему Филин здесь?
– Мы сразу за врачом послали, – отозвалась кухарка, не в силах отвести глаз от тела, – но придворный врач уехал куда-то ещё с утра…
Старикашка Филин не отставал от дегустатора, он то мерил пульс, то слушал дыхания, то открывал ему глаза.
Пока врач проводил свои манипуляции над, казалось, уже бездыханным телом, советник аккуратно прошёлся глазами по кухне. Сейчас, когда слуги обратили всё своё внимание на умирающего или уже мертвого дегустатора, советник мог спокойно осмотреться.
На столе остались нетронутыми блюда, которые должны были опробовать, но не успели. Только одна тарелка, та самая, узор которой ещё утром разозлил советника, выглядела как-то неправильно.
Стараясь всмотреться в небрежно намешанный салат, в края тарелки и узор, советника не покидало чувство, будто он что-то упускает. Масло, которым был полит этот салат, в одном месте стекало в сторону, туда, куда явно не должно было.
К сожалению, ни по запаху, ни по внешнему виду нельзя было сказать, просто ли служка промахнулась, или здесь поработал кто-то ещё.
В этот момент врач поднялся со своего места (не сильно при этом увеличившись в росте) и, постояв задумчиво какое-то время, констатировал: