В списках не значились: «1961»

Глава 5

Тишину их невероятного возвращения разорвал резкий, настойчивый телефонный звонок. Аппарат, тяжёлый, чёрный, с диском для номеров, трещал так, будто ему было больно. Сергей вздрогнул. В его новой жизни этот звук, вероятно, был привычным, но для него, только что перенёсшегося из тихого Геленджика, он прозвучал как сирена воздушной тревоги.

Он снял трубку.

– Алло? – голос его прозвучал чуть хрипло.

– Сергей Викторович? – донесся из трубки молодой, подчёркнуто официальный и немного взволнованный голос. – С вами говорит помощник министра, Пётр Ильич. Напоминаю о завтрашнем графике. В одиннадцать – заседание Совмина с кубинской делегацией по вопросам культурного обмена. В четырнадцать – банкет в Георгиевском зале. Форма одежды… – голос запнулся, – …парадная, но без излишеств.

Сергей молча кивнул, словно его могли видеть.

– Понял, – буркнул он.

– Но это не всё, Сергей Викторович, – голос Петра Ильича понизился до конспиративного шёпота. – В десять ноль-ноль вас ждёт лично Никита Сергеевич у себя в кабинете. Со списком ваших кандидатов в заместители. Он сказал: «Пусть молодой министр сразу расставит свои кадры. Посмотрим, какой у него глазомер».

Трубка выпала из ослабевшей руки Сергея и повисла на шнуре, раскачиваясь как маятник, отсчитывающий время до его позора. Он побледнел так, что даже его новые усы казались на его лице ещё более тёмными.

– Заместители… – прошептал он, глядя на Диану широко раскрытыми глазами. – Списком… Кого?! Я же тут никого не знаю! Ну, кроме Боброва, который шайбу гоняет, да Симоняна, который за «Спартак» играет… И то, представляешь, приду к Никите и скажу: «Вот, Никита Сергеевич, мой первый зам – Всеволод Бобров, он будет отвечать за… за точность передач в правительстве!»

Диана, несмотря на весь стресс, пожала плечами. Семён, сидевший у неё на плече, фыркнул и заскалил зубы в подобии ухмылки.

Сергей начал метаться по гостиной, теребя усы.

– Спортсмены… тренеры… Кого назначить? Тарасова? Он же гений, но с характером! Он Хрущёву первую же лекцию о тактике прочтёт! Старостина? Легенда, но… – Он замолчал, и в его голове вдруг всплыло имя. Одно-единственное, горькое и сложное. – Вася… – тихо выдохнул он.

Он остановился напротив окна, глядя на огни большого города, который ему вручили в управление. Он знал. Он помнил из смутных уроков истории. Василий Сталин. Ссылка. Казань. И… дата. 19 марта 1962 года. Он помнил её, потому что это было через несколько дней после его собственного дня рождения. Смерть сломленного, никому не нужного человека, когда-то бывшего повелителем орлов ВВС и его пьяным собутыльником.

– Он в Казани, – тихо сказал Сергей, оборачиваясь к Диане. – Спивается. Умрёт через год. Совсем один.

В его голосе прозвучала такая тоска и такая решимость, что Диана подошла и взяла его за руку.

– Сережа… Ты что задумал?

– А то, что он нам друг был, – твёрдо заявил Сергей. Его глаза загорелись знакомым азартом, тем самым, что когда-то заставлял его кричать его друга Кирилла Валерьевича «Свободу Нагорному Карабаху» в азербайджанских ресторанах. – Пусть он не министр. Но он знает футбол и хоккей как никто другой! Он фанат! Он гореть будет! Я завтра приду к Никите и скажу: «Никита Сергеевич! Дайте мне Василия Сталина в помощники! Пусть курирует наши клубы! Он ошибки признал, он искупил! Дайте человеку шанс послужить Родине!» – Он говорил всё громче, входя в раж, размахивая руками перед воображаемым Хрущёвым. – И Боброва назначу! И Старостина! И Тарасова! Пусть друг с другом дерутся, а не со мной! А потом…

Он замолк, и на его лице расплылась хитрая, почти мальчишеская улыбка.

– Потом я скажу: «А ещё, Никита Сергеевич, есть один экономист-гений. Очень скромный, в тени работает. Но без его аналитических отчётов ни о какой золотой медали на Олимпиаде и мечтать нельзя! Кирилл Валерьевич Кузнецов. Надо его найти, обязательно!»

Диана смотрела на него с восхищением и ужасом.

– Он тебя в психушку отправит, Сережа! Про Василия… это же опасно! Его же все боятся, как огня! Он же сын…

– А я не боюсь! – с вызовом заявил Сергей. – Я его другом был. И останусь. Или ты забыла, как он нам в тот раз с Лубянки Диану вытащил? – Он подмигнул жене. – Ну, может, не совсем вытащил, но морально поддержал!

Он схватил со стола блокнот и карандаш, который только что держал Семён, и начал лихорадочно писать:

– Василий Иосифович Сталин – советник министра по клубной работе.

– Всеволод Михайлович Бобров – зам по игровым видам.

– Никита Павлович Симонян – зам по футболу.

– Анатолий Владимирович Тарасов – зам по хоккею.

– Кирилл Валерьевич Кузнецов – начальник планово-экономического управления (НАЙТИ!).

Семён, слезший с плеча Дианы, подошёл, посмотрел на список и ткнул пальцем в фамилию «Кузнецов», издав одобрительное урчание.

– Вот видишь! – торжествующе сказал Сергей. – Даже Семён за! Команда собирается, Диночка. Новая старая команда. Теперь главное – не переборщить и не назначить его, – он кивнул на макаку, – ответственным за развитие спортивной гимнастики. Хотя… – он прищурился, глядя на Семёна, – с его-то данными…

Телефонная трубка, всё ещё раскачивающаяся на шнуре, вдруг завизжала: «Сергей Викторович? Сергей Викторович, вы меня слышите?»

Сергей поднял трубку.

– Всё слышу, Пётр Ильич! Готовьте машину на утро. И найдите мне, пожалуйста, последние номера газеты «Красный спорт» и всё, что есть по Казани. Лично. Секретно. Спасибо.

Он положил трубку и посмотрел на свой список. Страх сменился знакомым, давно забытым чувством – азартом большой и безумной игры. Завтра он пойдёт к Хрущёву. И попросит у него в заместители опального сына Вождя Народов. Ну и чего-то там ещё по мелочи.

Глава 6

Утренний луч, пробившийся сквозь щель между тяжеленными портьерами, упёрся Сергею прямо в глаз. Он застонал и потянулся к тумбочке, где уже трещал, как сумасшедший сверчок, новый советский будильник «Слава» в виде ракеты. Шесть утра. Его первый рабочий день на посту министра спорта СССР начинался с визита к самому Хрущёву.

Диана, зарывшись лицом в подушку, только мычала что-то нечленораздельное. Её новый, элегантный образ модельера явно не предполагал таких ранних подъёмов.

– Дина, ты сиди дома, – сказал Сергей, уже натягивая подаренные судьбой кальсоны. – Осваивайся. Без меня никуда. И тем более – к себе на работу не ходи. Мало ли что там в твоём Доме моделей ещё придумали.

Он рылся в гардеробе и с изумлением обнаружил там несколько идеально сшитых костюмов – явно не советского производства. Ткань тяжелая, добротная, фасон – строгий, но с намёком на европейский шик. Он выбрал тёмно-серый, с едва заметной полоской. К нему – белоснежную сорочку и галстук с абстрактным, но сдержанным узором. Одежда сидела на нём безупречно, как влитая. «Работает новая легенда», – с усмешкой подумал он, поводя плечами.

Под окном его уже ждала машина. Но не ЗиС, не «Победа», и даже не «Волга». Это была чёрная, как смоль, «Чайка» ГАЗ-13 – невероятной красоты и роскоши автомобиль, символ новой советской элиты. Его длинный капот и хромированные решётки сияли в утреннем солнце.

Рядом с машиной, прислонившись к крылу, стоял мужчина. Он был в форме шофёра – тёмно-синий китель, фуражка с лакированным козырьком, но на нём всё сидело как-то по-особенному, по-фронтовому чётко. Лет сорока, подстрижен коротко, с умными, немного усталыми глазами и спокойным, уверенным лицом. Увидев Сергея, он выпрямился во весь свой немалый рост и щёлкнул каблуками.

– Здравствуйте, Сергей Викторович. Меня зовут Игорь. Ваш новый водитель. К вашим услугам.

Его голос был низким, немного хриплым, но очень собранным. В нём не было и тени подобострастия, лишь уверенная профессиональная готовность. Сергей, привыкший к Пал Палычу, почувствовал разницу. Это был не просто шофёр. Это был телохранитель, солдат.

– Здравствуйте, Игорь, – кивнул Сергей, пытаясь соответствовать. – Поехали. Нам сразу к Никите Сергеевичу.

– Так точно, – коротко бросил Игорь, открывая массивную дверь. – В Кремль.

«Чайка» тронулась с места с бархатной, почти неслышной мощью. Игорь вёл машину уверенно, но без лихачества, плавно обходя трамваи и редкие в этот час «Москвичи». Сергей смотрел в окно на просыпающуюся Москву. Город был другим. Более оживлённым, более светлым. На улицах уже было полно людей – спешили на заводы, в институты, на стройки. Повсюду висели плакаты с гагаринской улыбкой и лозунгами о скорой победе коммунизма.

– Народ после вчерашнего всё ещё под впечатлением, – негромко, словно про себя, заметил Игорь, кивая на группу студентов с транспарантами, которые что-то весело распевали. – Хорошее дело. Объединяет.

Сергею показалось, что в голосе водителя прозвучала тёплая, одобрительная нотка.

Въезд в Кремль был уже не тем пугающим прыжком в пасть льва, как в 53-м. Охрана, проверив документы у Игоря, отдала честь и пропустила «Чайку» без лишних вопросов. Всё было чинно, благородно и по-деловому.

В здании Совмина его уже ждал тот самый молодой помощник, Пётр Ильич, теперь смертельно бледный и похожий на студента перед госэкзаменом.

– Сергей Викторович, прошу вас, за мной! Никита Сергеевич уже спрашивал!

Его провели по знакомым, но теперь казавшимся более светлыми коридорам. Дубовые двери, ковровые дорожки, портреты уже не Сталина, а Ленина и Маркса. В воздухе пахло не страхом, а дорогой бумагой, свежим кофе и властью нового образца.

Дверь в кабинет Хрущёва распахнулась. Помощник почти прошептал: «Заходите, он вас ждёт», – и исчез, словно испарился.

Кабинет был не таким, как у Сталина или Берии. Он был просторным, светлым, залитым утренним солнцем. Стол был завален бумагами, моделями тракторов и кукурузных початков. На стенах висели карты целинных земель и фотографии строительных объектов. И посреди этого хаоса, похожий на энергичного, румяного бульдога, за столом сидел Никита Сергеевич Хрущёв. Он не читал бумаги, а с азартом что-то чертил карандашом на огромном листе ватмана.

Хрущев в кабинете

Услышав шаги, он поднял голову. Его глаза, маленькие и острые, как буравчики, сразу нашли Сергея.

– А-а-а! Молодой министр! – загремел он, отшвыривая карандаш. – Входи, входи, не стесняйся! Выспался? С похмелья не страдаешь? А то я своих министров с утра на запах проверяю! – Он самодовольно рассмеялся своему собственному юмору.

– Здравствуйте, Никита Сергеевич, – сказал Сергей, стараясь держаться уверенно. – Выспался. К работе готов.

– Вот это я люблю! – Хрущёв вышел из-за стола и обстоятельно, по-хозяйски оглядел Сергея с ног до головы. – Костюмчик хороший. Чешский, что ли? Ладно, дело не в костюме. Садись. Говори, кого набрал в свою команду? Список составил?

Сергей сел в кожаное кресло напротив, положил портфель на колени и достал заветный листок. Рука чуть дрожала. Он сделал глубокий вдох. Азарт пересилил страх.

– Составил, Никита Сергеевич. Лучших из лучших.

Глава 7

Никита Сергеевич Хрущёв за своим рабочим столом напоминал не столько главу могучей державы, сколько этакого румяного, взъерошенного домового, забравшегося в самую большую игрушечную крепость мира. Он был невысок, плотно сбит, и казалось, неиссякаемая энергия вот-вот разорвёт его мешковатый пиджак. Его лицо, обветренное и испещрённое морщинами, то хмурилось грозовой тучей, то внезапно озарялось до ушей простодушной, почти детской улыбкой. Маленькие, очень живые глаза постоянно бегали, всё подмечая, всё оценивая. Он не сидел на месте – то вскакивал, чтобы что-то показать на карте, то раскачивался в кресле, то стучал по столу короткими, толстыми пальцами, усеянными веснушками. От него исходил запах дорогого табака, лаврового листа от вчерашнего супа и неукротимой, грубоватой силы.

Сергей, внутренне подобравшись, протянул ему заветный листок. Хрущёв, бормоча что-то под нос про «кадры решают всё», нацепил на нос пенсне и уткнулся в бумагу.

Тишина в кабинете длилась ровно три секунды.

– Ты что, СЕРЁЖА, ОБАЛДЕЛ?! – громовое рычание, от которого задребезжали стёкла в стеллажах, заставило Сергея вздрогнуть. Хрущёв вскочил, сжав список в кулаке, и ткнул им в воздух, словно штыком. Его лицо из румяного стало пунцовым. – КАКОЙ ЕЩЁ ВАСИЛИЙ СТАЛИН?! С ДУБА РУХНУЛ, что ли?! Ты забыл, как он тут чудил?! Как по посольствам пьяным бегал, китайцев с толку сбивал своим бредом, народу на площадях скандалы устраивал?! Он же позор страны! Пьяница и бездельник! Пусть в Казани сидит, коли жить по-человечески не хочет! И не выёживается!

Хрущев

Сергей, чувствуя неловкость, всё же не опустил глаз. Он видел не просто гнев начальника. Он видел личную обиду, почти отцовское разочарование.

– Никита Сергеевич, – начал он, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Мы раньше с ним… общались. Он, может, и начудил, да. Но спорт он понимает как никто! Его «орлы» из ВВС… это же была настоящая сила! Давайте дадим ему шанс. Под мою ответственность! Пусть курирует клубы, молодёжь. Он горит этим!

– Горит?! – Хрущёв фыркнул так, что оставшиеся волосы на лысине заколыхались. – Он от водки горит, а не от спорта! Перестань нести ЧУШЬ! Он сейчас, кроме как из горлышка да по стеночке, ничего не понимает! Сережа, я его сам… – голос Хрущёва внезапно сник, в нём послышались нотки усталой грусти, – …я его сам чуть ли не на руках носил. Мальцом он был, шустрым таким. Всё поменялось, Сережа. Всё. И люди тоже. Ты парень талантливый, голова на плечах есть. Занимайся спортом. На благо страны! А не этими пьяницами!

Он швырнул список на стол, тяжело опустился в кресло и снял пенсне, с силой протерев глаза.

– Ладно, – выдохнул он, уже спокойнее. – Кто там ещё у тебя? Бобров… Старостин… Тарасов… – он водил пальцем по фамилиям, бормоча: – Легенды… С характером, конечно… Ну, ладно. С ними хоть поговорить есть о чём, а не только выпить. Посмотрим.

Его палец остановился на последней строчке.

– А это кто такой? Кузнецов? Кирилл Валерьевич… – он поднял на Сергея испытующий взгляд. – Не слыхал про такого экономиста. Это который?

Сергей почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Главная ставка.

– Очень скромный, узкий специалист, Никита Сергеевич. Гений цифр и анализа. Без его расчётов ни о каких олимпийских победах и мечтать нельзя. Работает в тени, но результаты – феноменальные.

Хрущёв почесал затылок, разглядывая фамилию.

– Ну… Экономисты мне сейчас нужнее, чем штангисты. Ладно, бери его. Сегодня же с собой на совещание с кубинцами приведи. Час у тебя есть. Я скажу, чтоб его нашли и привезли. – Он потянулся к телефону. – Посмотрим на твоего гения. А теперь давай, готовься. И чтоб лицо у тебя было повеселее! Кубинцы народ эмоциональный, не любят кислых лиц!

Сергей, чувствуя, что его вот-вот хватят за локоть и вытолкают из кабинета, поднялся.

– Спасибо вам, Никита Сергеевич! За доверие! Не подведу!

– То-то, не подведи, – буркнул Хрущёв, уже набирая номер. – А про Василия… – он вдруг сказал, прикрыв трубку рукой, и его взгляд стал острым и предупредительным, – …забудь. Это не просто просьба. Это приказ. Ясно?

– Ясно, – кивнул Сергей, понимая, что битва проиграна. Но война за друга только начиналась.

Он вышел из кабинета, и дверь закрылась за ним, оставив его одного в тихом, ковровом коридоре. Он прислонился к прохладной стене, чувствуя, как колотится сердце. Провал по Василию был горьким. Но Хрущёв дал добро на остальных. И главное – он сейчас прикажет найти Кирилла. Их команда начинала собираться. Медленно, со скрипом, но собиралась.

Он выпрямился, поправил галстук и твёрдо зашагал по коридору навстречу своему первому официальному дню. У него был всего час, чтобы найти своего экономиста и подготовить его к встрече не только с Совмином, но и с самим Фиделем Кастро.

Глава 8

Сергей, всё ещё переживая после грозовой аудиенции у Хрущёва, едва не столкнулся в коридоре с невысоким, щуплым человеком в идеально сидящем тёмном костюме. У того были густые, тёмные, залихватски закрученные усы, острый, проницательный взгляд из-под густых бровей и лицо, которое в 2025 году знали бы в основном по этикеткам с надписью «Колбаса „Докторская“ от мясокомбината им. Микояна». Но здесь, в 1961-м, это был Анастас Иванович Микоян – живая легенда, «хитрый лис» политбюро, переживший всех – и Ленина, и Сталина, и верный соратник самого Хрущёва.

– Осторожнее, молодой человек, – произнёс Микоян голосом, в котором смешались кавказский акцент и чистейшая московская ирония. – В министры спорта произвели, а смотреть под ноги ещё не научили? – Но в его глазах играли добрые, почти отеческие искорки. Он узнал Сергея. – А, Сыров! Ну здравствуй, новый министр! Ну как, Никита отчитал? Я слышал, он там кого-то из твоих замов уже в опалу определил?

Сергей, опешив, смог только кивнуть.

– Здравствуйте, Анастас Иванович. Да, немного… обсудили кадровый вопрос.

– Обсудил, значит, – Микоян усмехнулся, поправил идеальный узел галстука. – Ну, не кисни. У Никиты характер – ураган. Сейчас пройдёт. Пойдём-ка лучше в столовую, чайку попьём. У меня как раз двадцать минут до встречи с кубинцами по сахару. Надо подкрепиться.

Он ловко взял Сергея под локоть и повёл его по коридору, мимо замерших в почтительных поклонах секретарей. Столовая оказалась не огромным залом, а уютным кабинетом с несколькими столиками, застеленными белыми скатертями. Пахло наваристыми щами, свежим хлебом и дорогим чаем. На стенах висели не портреты, а скромные пейзажи.

А. И. Микоян

Микоян, явно свой человек, кивнул официантке:

– Машенька, два борща, сметанки, сальца маленько. И чайник, сам заварю. Садись, Сережа, не стесняйся.

Когда еда была подана, Микоян принялся с истинно кавказским гостеприимством подкладывать Сергею сало и сметану.

– Ну, рассказывай, как ты? Освоился? Чувствуешь себя на новом посту как рыба в воде или как селёдка в компоте?

– Пока больше, как селёдка, Анастас Иванович, – честно признался Сергей, пробуя борщ, который оказался на удивление вкусным.

– Ничего, обсохнешь, – махнул рукой Микоян. – Главное – голова на плечах. А я слышал, ты её включать умеешь. Кстати, про твоего зама… этого… Кузнецова. Уже нашли. В МГУ он, оказывается, экономику преподаёт. Умный мужик, я поглядел его статьи. Сейчас привезут.

Сергей чуть не поперхнулся.

– Он… он в курсе, что его к Хрущёву везут?

Микоян хитро прищурился, его усы дёрнулись.

– А как же! Ему сказали: «Собирайтесь, товарищ Кузнецов, вас в Кремль требуют. Срочно». Он, бедный, наверное, думает, что на расстрел. – Микоян рассмеялся, но в его смехе не было злобы. – Я бы на его месте тоже перепугался. Ни с того ни с сего – раз! и в Кремль. Не каждый день экономистов из МГУ к председателю Совмина вызывают. Молодец, Сергей, правильно мыслишь. Надо свежие мозги привлекать. А то у нас тут одни старые пни, которые только и могут, что на партсобраниях кивать.

Он налил крепкого, душистого чая в стаканы с подстаканниками.

– За успех! И за то, чтобы твой экономист не упал в обморок при виде Никиты. А то он у нас не любит, когда перед ним в обморок падают. Считает, что это от избытка совести. А у нас, – Микоян понизил голос, – совесть вся в госбюджете записана. Ты уж его подготовь, своего Кузнецова. Объясни, что Никита хоть и рычит, но кусается редко. Если, конечно, не предлагать ему Василия Сталина в заместители. – Он многозначительно поднял бровь, давая понять, что ему уже всё известно.

Сергей понял, что находится в компании не просто высокопоставленного чиновника, а настоящего мастера политической игры, который видел всё и вся.

– Постараюсь, Анастас Иванович.

– Вот и хорошо, – Микоян отхлебнул чаю и удовлетворённо крякнул. – А теперь давай доедай быстрее. Скоро твоего гения привезут. Надо встретить, а то охрана, дубьё, ещё испугает его до смерти. Они у нас людей по лицу встречают, а не по уму.

Глава 9

Сергей стоял в прохладном, ковровом коридоре, нервно поглядывая на массивные двери лифта. Из кабинета Микояна доносился его ровный, спокойный голос – видимо, он уже обсуждал с кем-то по телефону цены на кубинский сахар. Внезапно лифт с лёгким звонком остановился, двери разъехались, и из кабины, ведомый суровым офицером в форме КГБ, вышел он.

Кирилл Валерьевич Кузнецов.

Он был бледен как полотно. Его глаза, обычно хитрые и насмешливые, были округлены от чистого, животного ужаса. На нём был тот же самый нелепый, «народный» пиджак, в котором он явился в 1953-м, только теперь он казался ещё более чужеродным на фоне кремлёвской роскоши. В одной руке он сжимал потрёпанный дипломат, в другой – зажатую в комок газету, видимо, купленную по дороге для прикрытия.

Офицер кивнул Сергею:

– Товарищ министр, ваш человек.

Сергей не сдержал широкой, радостной улыбки. Он шагнул вперёд и схватил ошеломлённого Кирилла в объятия, похлопывая по спине так, что тот едва не закашлялся.

– Кирилл Валерьевич! Здравствуй, дружище! Поздравляю с назначением! С сегодняшнего дня ты – мой заместитель! Замминистра спорта СССР! – Он отстранился, держа Кирилла за плечи, и с наслаждением наблюдал, как на том лице ужас медленно сменяется полным, абсолютным когнитивным диссонансом.

Кирилл молчал. Его губы беззвучно шевелились, пытаясь выдать хоть какой-то звук. Он был похож на человека, которого только что вытащили из ледяной проруби и сразу же сунули в парную.

Сергей наклонился к его уху и быстро, почти беззвучно прошептал:

– Вы давно здесь?

Кирилл, наконец, нашёл в себе силы выдохнуть:

– Со… со вчерашнего дня…

Эмоций, кроме шока, на его лице пока не было. Он был чистым листом, перемазанным кремлёвской сажей.

В этот момент из соседнего кабинета вышел ещё один человек. Невысокий, плотный, с густыми, тёмными бровями и характерной, тяжёлой челюстью. Его причёска – знаменитая «брежневская» шевелюра – была ещё тёмной, лишь с проседью на висках. На его лице играла ленивая, немного сонная улыбка, но глаза, внимательные и цепкие, всё замечали. Это был Леонид Ильич Брежнев, в то время – Председатель Президиума Верховного Совета, а по сути – один из ключевых людей в стране.

– Товарищи! – его голос был густым, немного хрипловатым, с лёгким украинским акцентом. – Не задерживайтесь в коридорах, а то Никита Сергеевич подумает, что мы тут заговоры строим. – Он подошёл к ним, окинул Кирилла дружелюбным, оценивающим взглядом. – Через двадцать минут заседание в Большом зале начинается. С кубинцами. Не опаздывайте. А то Фидель обидится, он у нас горячий.

Он похлопал Сергея по плечу, затем протянул руку Кириллу.

– Брежнев. Леонид Ильич. Рад знакомству. Слышал, вы наш новый экономический гений? Очень кстати. У нас тут с бюджетами на спорт вечная неразбериха.

Кирилл, всё ещё в ступоре, молча пожал его руку. Его собственная ладонь была холодной и влажной.

Брежнев улыбнулся, поняв, что новичок полностью дезориентирован.

– Ну, я пойду, подготовлюсь. Удачи на совещании, товарищи.

Когда он удалился, Сергей снова обхватил Кирилла за плечи и повёл в противоположную сторону от зала заседаний.

– Так, Кирилл Валерьевич, пойдёмте-ка лучше в столовую. Нам срочно требуется пятьдесят грамм коньяка. А то вы сейчас на совещании в обморок грохнетесь, а мне потом с Хрущёвым объясняться. Я вам там всё расскажу. Краткий курс молодого бойца.

Л. И. Брежнев

Они зашли в ту самую столовую. Микояна уже не было. Сергей уверенно направился к свободному столику и жестом подозвал официантку.

– Машенька, родная, два коньяка, пожалуйста. Армянского. И два кофе покрепче. По секрету от Никиты Сергеевича.

Когда перед ними поставили две стопки и две маленькие чашки с чёрным как смоль кофе, Сергей отхлебнул коньяка, вздрогнул от его крепости и посмотрел на Кирилла, который всё ещё смотрел на стопку, как кролик на удава.

– Ну, вот, – начал Сергей, понизив голос. – Краткая сводка. Год – 1961-й. Месяц – апрель. Вчера Гагарин в космос слетал, все до сих пор пьяные от счастья. Я – министр спорта. Ты – мой зам. Сейчас у нас совещание с кубинцами, там будет Фидель Кастро лично. Хрущёв – наш шеф, он громкий, но, в целом, свой в доску, если ему не перечить. Ты здесь со вчерашнего дня, значит, уже должен быть в курсе основ. Главное – кивай, улыбайся и не говори ничего лишнего. Про 1953-й год – забыть. Про Василия Сталина – забыть в квадрате. Всё понятно?