В списках не значились: «1961»

Глава 10

Большой зал заседаний Совета Министров поразил их не столько помпезностью, сколько мощью. Не золото и хрусталь, а тёмный, полированный дуб, алые бархатные драпировки и гигантский стол под зелёным сукном, за которым могло бы разместиться полсотни человек. Воздух гудел от приглушённых разговоров и скрипа кресел. Сергей и Кирилл, найдя свои таблички с именами где-то в середине стола, скромно устроились, стараясь не привлекать внимания.

Ровно в одиннадцать дверь распахнулась, и в зал вошёл Леонид Ильич Брежнев. Он был серьёзен и величав. Зал мгновенно затих.

– Товарищи! – начал Брежнев своим неторопливым, густым баритоном, в котором слышались степь и заводские гудки. – Разрешите открыть заседание, посвящённое вопросам братского сотрудничества между Союзом Советских Социалистических Республик и Республикой Кубой в области культуры, экономики… и спорта. – Он сделал многозначительную паузу, кивнув в сторону Сергея и Кирилла. Его речь текла плавно, размеренно, как мёд. Он говорил о дружбе народов, об общих целях, о светлом будущем, которое непременно настанет, если работать сообща. Говорил красиво, но без особого огня, словно читал по давно заученному тексту. Сергей ловил себя на том, что начинает поддакивать в такт его плавным, убаюкивающим интонациям.

И тут дверь снова распахнулась. И в зал, словно ураган, ворвался он – Фидель Кастро. Не в костюме, а в своей привычной военной форме цвета «олива», с пышной бородой и сигарой в руке, которую он, однако, тут же потушил о поднос с пеплом у входа. Зал взорвался овациями. Делегации вскочили с мест. Кастро шёл к трибуне уверенной, размашистой походкой победителя, улыбаясь своей ослепительной улыбкой и раздавая направо и налево крепкие рукопожатия.

Фидель на трибуне

Он встал за трибуну, откашлялся, и полилась речь. Она была совсем не похожа на речь Брежнева. Это был огненный, страстный, почти поэтический поток испанского языка, который переводчик едва успевал переводить, срывая голос.

– Товарищи! Братья! – гремел Фидель, и его кулак сжимал воздух. – Империализм – это гиена, которая хочет растерзать нашу свободу! Но мы, как Давид, победим этого Голиафа! И в этой борьбе наш самый верный друг, наш щит и наш меч – это великий Советский Союз! Он говорил о Кубе, о революции, о сахарном тростнике и о том, что кубинские спортсмены обязательно будут бороться за золотые медали плечом к плечу с советскими братьями. Его речь длилась минут пятнадцать, но энергии в ней было на три часа. Зал аплодировал, неистовствуя. Сергей и Кирилл вскочили с мест, хлопая до онемения ладоней.

Едва стихли аплодисменты, как к трибуне, под ободряющие возгласы, подбежал сам Никита Сергеевич Хрущёв. Он выглядел возбуждённым, как мальчишка, его лицо сияло.

– Ну что, товарищи! – начал он без преамбулы, перекрывая последние шумы. – Слышали? Наш Фидель – это не человек, это – вулкан! – Он хлопнул Кастро по плечу, и тот раскатисто рассмеялся. – А теперь слушайте меня! – Хрущёв начал свою знаменитую скороговорку. Он хвалился всем подряд: и ракетами, которых Америка «как вшивая собака дрожит», и кукурузой, которая «уже до самого Северного полюса доросла», и заводами, которые строятся «быстрее, чем любовницы у капиталистов меняются!». Он не забыл и про спорт: – А у нас новый министр! Молодой, зубастый! И заместитель у него – экономист-гений! Скоро мы всех на Олимпиадах заткнём за пояс! И ваших американцев тоже! – Он указал пальцем в сторону Сергея и Кирилла, и те снова были вынуждены вскочить под взрывы аплодисментов.

Заседание длилось около часа. Сергей сбился со счёта, сколько раз ему пришлось подниматься с места – то за успехи кубинских сахароваров, то за советское машиностроение, то просто за «мир во всём мире». Кирилл, сидевший рядом, к концу уже просто механически вскакивал, как заведённая пружинка, с абсолютно каменным лицом.

Наконец, Хрущёв, довольный и раскрасневшийся, объявил:

– Ну, а теперь, товарищи, все в Георгиевский зал! Фуршет ждёт! Выпьем за дружбу! За Кубу! За Гагарина! И за то, чтобы у Джона Кеннеди штаны от страха сползали!

Зал взревел от восторга. Все начали двигаться к выходу. Сергей, протискиваясь к Кириллу, схватил его за локоть.

– Ну что, экономист, как ощущения? – спросил он, едва сдерживая смех.

Кирилл Валерьевич медленно повернул к нему своё бледное, истощённое лицо.

– Сергей Викторович, – произнёс он хрипло. – Я аплодировал успехам в области производства минеральных удобрений. Я аплодировал плану по увеличению поголовья северных оленей. Я, кажется, аплодировал лично Никите Сергеевичу за то, что он сегодня позавтракал. Если сейчас ко мне подойдёт официант с икрой, я, наверное, встану и начну ему аплодировать.

Сергей расхохотался.

– Держись, зам! Это только начало! Теперь нас ждёт фуршет. Там надо будет есть, пить и одновременно улыбаться Фиделю. Главное – не перепутай вилку для омара с лопатой для сахара.

И он потащил своего оглушённого заместителя навстречу новому витку кремлёвского безумия.

Глава 11

Георгиевский зал сиял под потоками света хрустальных люстр. Золото, мрамор, алые ковры – всё дышало имперским величием, слегка смягчённым советской символикой. В центре бури, окружённый плотным кольцом свиты и фотографов, метался Никита Хрущёв. В одной руке у него была стопка водки, в другой – тарелка с икрой, которой он пытался угостить Фиделя Кастро.

Фидель и Хрущев

– Фидель, друг, попробуй, наша, русская! С первача! Голодная белуга плакала, когда её доили! – горячился Хрущёв, тыча ложкой в сторону слегка смущённого команданте.

Кастро, впрочем, был занят другим. Его острый взгляд, скользнув по залу, наткнулся на Сергея, который пытался затушеваться за спиной внушительного маршала. Фидель широко улыбнулся, схватил под руку Че Гевару – того самого, с густой шевелюрой и пронзительными глазами – и мощным броском прорвал круг охраны.

– ¡Mi amigo! ¡El ministro deportivo! – прогремел он, обхватывая ошеломлённого Сергея в медвежьи объятия, от которых затрещали кости нового министерского костюма. Он что-то быстро и эмоционально говорил Геваре на испанском, тыча пальцем в Сергея. Переводчик, задыхаясь, пытался успевать: – Команданте говорит… что вы выглядите как настоящий боец… а не как кабинетная крыса… Он хочет выпить с вами за спорт… который объединяет народы!

Хрущёв, увидев, что центр внимания сместился, тут же примчался к группе, подталкивая официанта с подносом.

– Правильно, правильно! Серёжа у нас не только министр, он сам как сто грамм выпьет – сразу в футбол играет! Садитесь, товарищи, садитесь!

Они устроились за одним из столиков. Хрущёв налил всем по стопке «Столичной». Фидель, улыбаясь, поднял свою.

– ¡Por la amistad entre Cuba y la Unión Soviética! – громко провозгласил он, и все дружно выпили. Сергей почувствовал, как по телу разливается знакомое тепло. Кирилл, сидевший рядом, выпил свою стопку с видом человека, принимающего горькое, но необходимое лекарство.

Че Геварра и Хрущев

Фидель, разгорячённый алкоголем и атмосферой, обернулся к Сергею.

– Скажи мне, товарищ министр, – через переводчика прозвучал его вопрос, – а что ты знаешь о моей Кубе? О нашей Revolución?

Сергей, у которого в голове благодаря странным скачкам во времени смешались знания из прошлого и будущего, сделал глоток воды и улыбнулся.

– Куба – это остров свободы, Фидель. Это «Гранма», высадившаяся с горсткой героев. Это штурм казарм Монкада. Это легендарная битва при Санта-Кларе, где товарищ Че со своими бойцами пустил под откос бронепоезд. Это ваши гордые слова: «¡Hasta la victoria siempre!» – До победы всегда!

Он говорил уверенно, с искренним жаром, называя даты, имена, детали. Фидель слушал, и его глаза сначала выражали лёгкое удивление, а затем – всё нарастающий восторг. Он хлопал по столу ладонью, обнимал Гевару, который согласно кивал, смотря на Сергея с новым интересом.

– ¡Él lo sabe! ¡Él realmente lo sabe! – кричал Фидель в полном восторге. – Он знает! Он действительно знает!

В этот момент официант поднёс к столу десерт – воздушные безе с кремом. Фидель, увлечённый разговором, взял одно из пирожных и, жестикулируя, откусил большой кусок. И вдруг… его глаза расширились от ужаса. Он схватился за горло, его лицо начало синеть. Он подавился. Громкий, хриплый, беззвучный камень вырвался из его груди. Он не мог дышать.

Паника мгновенно охватила стол. Хрущёв вскочил, побледнев. Охрана ринулась вперёд, но они были слишком далеко. Че Гевара попытался обхватить товарища сзади, но не успел.

Сергей действовал на чистом рефлексе. Год назад, будучи ещё начальником футбола в Геленджике, он проходил обязательные курсы первой медицинской помощи для сотрудников спорткомитета. Картинки из учебника всплыли перед глазами с кристальной ясностью.

– Отойдите! – рявкнул он так громко, что даже охранники замерли.

Он вскочил, подбежал к задыхающемуся Кастро, встал сзади, обхватил его руками под грудью и резко, с силой, надавил кулаком вверх под диафрагму. Приём Геймлиха. Ещё один резкий толчок. Изо рта Фиделя вылетел кусок пирожного и упал прямо в тарелку с икрой. Команданте судорожно, с хрипом вдохнул воздух и рухнул на стул, давясь кашлем, но уже дыша.

В зале воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая только хриплыми вздохами Фиделя. Затем все заговорили разом. Хрущёв обнимал Сергея, кричал что-то врачам, которые уже подбежали. Охрана расступилась, смотря на Сергея с новым, почтительным ужасом.

Фидель, откашлявшись, поднял на Сергея слезящиеся глаза. Он был бледен, но жив.

– …Gracias, mi amigo… – прохрипел он. – Me salvaste la vida… Ты спас мне жизнь.

Он встал, всё ещё пошатываясь, и крепко, по-мужски обнял Сергея.

– Ты должен приехать на Кубу! «Срочно!» – говорил он через переводчика, и в его голосе звучала неподдельная страсть. – Будешь моим личным гостем! Мы будем охотиться, ловить рыбу, говорить о революции! И звони мне! Всегда! В любое время! – Он вырвал у своего адъютанта блокнот, что-то быстро написал и сунул листок Сергею. – Мой личный номер! Прямой!

Хрущёв смотрел на эту сцену со смешанным чувством зависти и гордости. Его министр только что спас лидера дружественной страны! Это был дипломатический триумф!

Они просидели ещё минут двадцать, выпили за здоровье Фиделя. Тот уже полностью пришёл в себя и снова шутил. Затем он снял с запястья массивные, красивые часы с кубинским гербом на циферблате.

– Держи, compañero. Чтобы всегда помнил о сегодняшнем дне.

Че Гевара, молча наблюдавший за всем, с улыбкой достал из-за пояса изящный охотничий нож в кожаных ножнах.

– Para ti, economista, – он протянул нож Кириллу Валерьевичу, который сидел, всё ещё не веря происходящему. – Чтобы всегда… резать правду-матку.

Кирилл, получив такой подарок от самого Че, от избытка чувств и выпитой «Столичной» вдруг вскочил из-за стола.

– Товарищ Фидель! – завопил он с неожиданным энтузиазмом. – За дружбу! За Кубу! Давайте танцевать!

И прежде, чем кто-либо успел опомниться, худощавый экономист попытался поднять могучего команданте для танца. Получилось, конечно, нелепо, но невероятно искренне. Фидель расхохотался и попытался исполнить несколько па под одобрительный гогот Хрущёва и сдержанную улыбку Гевары.

Сергей смотрел на это безумие, сжимая в кармане бумажку с номером телефона Кастро. Его новая жизнь набирала обороты с такой скоростью, что даже махровый хулиган из 1953-го мог бы позавидовать.

Глава 12

Вернувшись домой, дверь их квартиры на Краснопресненской набережной закрылась с тихим щелчком, отгородив их от безумного дня. В прихожей пахло домашним уютом, жареным картофелем и чем-то вкусным, что томилось в духовке. Из гостиной донёсся голос Дианы:

– Серёж, это ты? Как совещание? Не разорвали тебя кубинцы на сувениры?

Она вышла в прихожую, вытирая руки о фартук. Увидев за спиной мужа второго человека, она замерла на секунду, присмотрелась, и её лицо озарилось широкой, радостной улыбкой.

– Кирик?! Батюшки, это ты?! Давно не видела тебя в приличном обществе! – воскликнула она, забыв про фартук и протягивая ему руки. – Иди ко мне, старый хрен! Как ты?

Кирилл Валерьевич, всё ещё находившийся под впечатлением от ножа Че Гевары и танца с Фиделем, смущённо улыбнулся.

– Диана Валерьевна… вы… вы не поверите. Меня, можно сказать, нашли и привезли. С назначением.

– Какому ещё назначению? – удивилась Диана, помогая им снять пальто.

– Замминистра спорта СССР, – с гордостью объявил Сергей, разваливаясь на диване в гостиной. – У нас тут день выдался… насыщенный.

Они устроились на диване, и Сергей с Кириллом, перебивая друг друга, стали рассказывать Диане о событиях дня. Про списки Хрущёву, про яростный отпор по поводу Василия, про совещание, про Фиделя, про пирожное, про приём Геймлиха, про часы и про нож Че Гевары. Диана слушала, открыв рот, то хватаясь за сердце, то заливаясь смехом.

– Нож?! Тебе, Кирик, сам Че Гевара нож подарил?! – она смотрела на него с новым уважением. – Береги его. Это теперь твой главный аргумент в спорах. Просто клади на стол во время заседания.

Потом её лицо стало серьёзным.

– А что с Васей? – тихо спросила она. – Никита и слышать не хотел?

Сергей вздохнул.

– Ни в какую. Сказал, забыть. Приказ. Но мы с Кириллом всё равно его вытащим. Просто нужно время. Подготовиться. Придумать такой план, чтобы Никита сам его захотел вернуть.

В этот момент зазвонил телефон. Диана подняла трубку, и её лицо постепенно стало озабоченным и деловым.

– Да, да, я вас слушаю… Кристиан Диор? В Москву? Через неделю?! – Она замолчала, слушая, и её глаза загорелись знакомым Сергею огнём – огнём большого проекта. – Поняла. Да. Спасибо за информацию. Я всё организую.

Она положила трубку и повернулась к мужу и Кириллу с сияющим лицом.

– Ну, товарищи, держитесь. К нам едет сам Кристиан Диор! С визитом доброй воли и, я подозреваю, с желанием посмотреть, что тут у нас творится в моде. Минкульт в панике, им нужно срочно организовать показ, достойный «высокой моды» и не ударить в грязь лицом перед Западом.

Она прошлась по комнате, потирая руки.

– И у меня есть идея. Есть тут один паренёк, молодой Вячеслав Зайцев. Работает на какой-то фабрике. Его еще в Доме моделей никто не знает. Вот его им и открою. Вот и представлю его эскизы Диору! Пусть весь мир знает, что и у нас есть своя мода, не хуже парижской!

Сергей, впечатлённый её энтузиазмом, улыбнулся.

– Отличная идея! А знаешь, что ещё нужно? Нужен главный гость. Такой, чтобы затмил собой даже Диора. Чтобы все газеты писали не о платьях, а о том, кто на них смотрит.

Диана и Кирилл с интересом посмотрели на него.

– И кто же это? – спросила Диана.

– Гагарин, – торжественно провозгласил Сергей. – Самый главный герой планеты. Я позвоню Никите, скажу, что это вопрос международного престижа. Что Диор – это, конечно, хорошо, но Гагарин – это наше всё. Он придёт, я уверен. Представляешь? Первый космонавт Земли и первый кутюрье Франции в одном зале! Это будет взрыв!

Кирилл, до сих пор молчавший, вдруг оживился.

– А я могу посчитать экономическую эффективность этого мероприятия! – воскликнул он. – Окупаемость, рост экспортного потенциала советского текстиля…

Все трое рассмеялись. Вечер, начавшийся с усталости, теперь был наполнен новыми, безумными планами. Они сидели в своей тёплой квартире, на краю истории, и строили проекты спасения опальных друзей, организации модных показов с космонавтами и перекраивания реальности под себя. За окном горели огни Москвы 1961 года, а они чувствовали себя его полноправными, хоть и очень странными, хозяевами.

Глава 13

Сергей, глядя на Диану, которая всё ещё перебирала в уме эскизы Зайцева и образы для показа, почувствовал внезапный прилив нежности. Вся эта безумная круговерть – министерство, Хрущёв, Кастро – началась так внезапно, что у них не было ни минуты просто побыть вместе. Он взял толстую пачку новых, хрустящих рублей в своём министерском портфеле.

– Всё, – решительно заявил он, хлопая себя по коленям. – Заседание окончено. Диночка, а ну-ка переодевайся во что-нибудь презентабельное. Кирилл Валерьевич, вы тоже. Едем шопиться.

Диана удивлённо подняла бровь.

– Серёж, ты в себе? Какое шопиться? У меня завтра к Диору готовиться…

– Именно поэтому! – не отступил Сергей. – Ты не можешь встречать парижского льва в домашнем халате, даже в таком красивом. Игорь! – крикнул набрав номер телефона своего водителя. – Машину! Едем в ГУМ!

Через полчаса чёрная «Чайка» уже плавно катила по направлению к Красной площади. Кирилл, примявшийся на заднем сиденье, нервно теребил подаренный ему нож и бормотал что-то о нерациональной трате бюджетных средств. Диана смотрела в окно на вечернюю Москву, и в её глазах уже просыпался азарт охотницы.

ГУМ встретил их не просто как магазин, а как настоящий храм потребления эпохи развитого социализма. Звуки шагов под высокими сводами, переливы света от тысяч лампочек на гирляндах, запах дорогого парфюма, кофе и свежей выпечки. Сергея, как и в прошлый раз, узнали мгновенно. К ним немедленно подошёл немолодой, импозантный администратор в безупречном фраке.

– Сергей Викторович! Какая честь! Чем можем служить? – он скользнул взглядом по скромному костюму Кирилла и домашнему платью Дианы, но его лицо не дрогнуло.

– Моей супруге требуется обновление, – с важностью заявил Сергей. – Что-нибудь… от кутюр. Из последних поступлений.

– Пожалуйте в наш салон «Силуэт», – администратор сделал изящный жест рукой, и они двинулись вглубь магазина, к самым роскошным отделам.

ГУМ

Диана, попав в свою стихию, преобразилась. Она деловито и строго окидывала взглядом манекены, щупала ткань, отбраковывала одно, приценивалась к другому. Наконец её взгляд упал на платье. Оно висело чуть в стороне, на отдельной вешалке, как произведение искусства. Это было платье из тёмно-синего шёлка, с завышенной талией, короткими рукавами-фонариками и сложным драпированным лифом. Оно было одновременно строгим и невероятно элегантным. Ярлык скромно сообщал, что оно прибыло из Италии.

– Это, – сказала Диана, и в её голосе прозвучала непоколебимая уверенность.

Когда она вышла из примерочной, Сергей и Кирилл замерли. Платье сидело на ней безупречно, подчёркивая и стройность фигуры, и её новую, короткую стрижку. Она выглядела так, словно только что сошла с парижского подиума – не советской женщиной, принарядившейся для выхода, а настоящей светской львицей, рождённой для роскоши. Даже администратор не сдержал восхищённого вздоха.

– Теперь твоя очередь, – сказала она Кириллу, указывая на отдел мужской одежды. – Твой пиджак пахнет нафталином и страхом перед партхозактивом.

Пока Кирилл, краснея и отнекиваясь, примерял строгий костюм из чешской шерсти, Сергей отошёл к витрине с галстуками. И тут он увидел Его.

У следующего прилавка, с интересом разглядывая коробку с запонками, стоял сам Юрий Алексеевич Гагарин. Он был не один, с ним была его супруга, Валентина Ивановна, но в данный момент он отвлёкся. Он был в штатском – в хорошем, но простом костюме, и выглядел удивительно… обычным. Молодым, симпатичным парнем, выбирающим подарок жене.

Сергей, не раздумывая, подошёл.

– Юрий Алексеевич? Разрешите поблагодарить вас лично. За ваш подвиг. За вашу улыбку.

Гагарин обернулся. Его лицо озарила та самая, знаменитая на весь мир улыбка.

– Да что вы… – смущённо сказал он. – Я просто работу делал.

– Позвольте представиться, Сергей Сыров. А это моя супруга, Диана. А там, в примерочной, мой заместитель, Кирилл Кузнецов, прячется от нового костюма.

Гагарин весело рассмеялся.

Ю. Гагарин с женой

– Понимаю его. Я тоже до сих пор в своей форме чувствую себя увереннее, чем в этом, – он указал на свой пиджак.

Диана, сияющая в новом платье, сделала шаг вперёд.

– Юрий Алексеевич, это огромная честь встретить вас здесь. Мы как раз хотели… то есть, я работаю в Доме моделей, и на следующей неделе у нас будет мероприятие с участием Кристиана Диора. Мы были бы бесконечно рады, если бы вы оказали нам честь и посетили наш показ.

Гагарин посмотрел на свою супругу, которая одобрительно кивнула.

– Диор? – удивился он. – Это который платья шьёт? Для жён космонавтов, что ли? – он снова улыбнулся своей простой, обаятельной улыбкой. – Да, я слышал. Конечно, с удовольствием приду. Интересно же посмотреть!

– Это будет не просто показ, это будет событие! – подхватил Сергей. – Первый космонавт и первый кутюрье в одном зале!

– Ну, если я не буду ему мешать, – скромно сказал Гагарин. Потом он посмотрел на них и на их покупки. – А вы знаете, я как раз собирался предложить Вале сходить в ресторан. Отпраздновать кое-что. Не составите нам компанию? Будет не так скучно.

Сергей и Диана переглянулись. Приглашение от самого Гагарина в ресторан? Это был сюрреализм высшей пробы.

– Мы будем счастливы! – немедленно согласилась Диана. – Только сейчас нашего экономиста из примерочной вызволим. Кирилл Валерьевич! – крикнула она. – Вылезай! Мы идём ужинать с Юрием Гагариным!

Из-за шторки раздался глухой стон и звук падающей вешалки. Похоже, день для Кирилла Валерьевича Кузнецова собирался стать ещё длиннее и невероятнее.

Глава 14

«Арагви» встретил их не просто как ресторан, а как старый, добрый знакомый, который за годы ничуть не изменился. Тот же приглушённый свет, тот же запах дорогих сигар, лаврового листа и жареного мяса, те же бесшумные официанты в белых кителях. Метрдотель, увидев компанию, во главе которой шёл Гагарин, лишь чуть заметнее выпрямил спину и повёл их не в общий зал, а в уютный кабинет с низким сводчатым потолком и видом на ночную Москву.

– Здесь поуютнее будет, – пояснил Юрий Алексеевич, скидывая легкое пальто. – И не так много глаз.

Они устроились за резным дубовым столом. Гагарин с супругой, Сергей с Дианой и немного потерянный, но старающийся держаться Кирилл. Юрий Алексеевич, к всеобщему удивлению, взял меню и с видом знатока предложил начать с шампанского.

– «Абрау-Дюрсо», полусухое, – сказал он официанту. – Хорошее, своё, родное. Не хуже заграничного.

Когда бутылку принесли и откупорили с тихим, благородным хлопком, Гагарин наполнил бокалы. Он поднял свой, и его знаменитая улыбка стала чуть более серьёзной.

– Ну, что же… Выпьем за знакомство! За интересных людей! За то, чтобы наша жизнь на земле была такой же яркой, как звёзды, которые мне довелось увидеть!

Все с радостью чокнулись. Первую пару минут все немного робели, но тёплая, искренняя манера Гагарина, его простота и обаяние быстро растопили любую скованность.

Юрий с женой Валентиной

– Юрий Алексеевич, а правда, что… – не удержалась Диана, но сразу смутилась.

– Юра, – поправил он её с улыбкой. – Давайте на «ты». А то я тут один, как на пресс-конференции. И спрашивайте, что хотите. Только про «Поехали!» и про то, видел ли я Бога, я уже всё рассказал, – он подмигнул.

– А страх был? – спросил Сергей. – Вот там, наверху, один?

Гагарин задумался на секунду, крутя бокал в руках.