Кризис семейной жизни

Глава 6

Григорий

– Ириша, не глупи. Нам с тобой этого всего не надо, – увещеваю жену, как неразумного ребенка.

Хотя я на взводе и хочется ее хорошенько за плечи потрясти, чтобы мозги встали на место. Обычно Ирка у меня адекватная, с самого первого дня нашей супружеской жизни мне все мужики завидовали. Замахался отвечать на вопрос: «Как ты умудрился ее так выдрессировать, что она будто шёлковая? Никогда не задаёт лишних вопросов, самореализовываться не ломится, занимается домом, тобой и детьми. За собой следит и в засаленном халате и бигуди не встречает». Я всегда отвечал: «Уметь надо», но на самом деле я ничего и не делал. Просто мне повезло.

Но сейчас Ирину будто подменили. Она заводит разговор о разводе! С дуба рухнула? Какой развод в наши годы? Я никакого развода не хочу.

Но пока держусь. Руки к жене не тяну, еще надеюсь до нее достучаться.

– Гриша, услышь! Если тебе не надо, то мне надо. Я столько лет жила только твоей жизнью, пора мне подумать о себе, – чеканит ледяным тоном.

Я и не думал, что такой есть в ее арсенале. Я, конечно, предполагал, что у нас будет неприятный разговор, приготовился к нему как мог, когда узнал, что вытворила Лариска. Антураж создал, чтобы жену растрогать, аж самого на слезу прошибло, пока в роль входил, разглядывая старые фотки. Но я и в страшном сне не мог представить, что моя сентиментальная жена останется безразличной и заговорит о разводе.

Ларка – дура беременная – как только появилась на пороге моего кабинета семь месяцев назад с положительным тестом на беременность в руках, так сразу заговорила о свадьбе. Но я ей чётко сказал, что люблю жену и никогда ее не брошу. Думал, до Ларки дошло, а она вон что удумала. Решила сделать так, чтобы жена бросила меня сама. Ну уж нет. Не выйдет.

– Так живи! Я разве против, родная моя?! – говорю проникновенно и пытаюсь взять Иру за руки, но она их убирает. Начинаю закипать. – Что ты хочешь? Может, в санаторий? Или машину новую? Или, может, собаку тебе заведем? Любимая, я разве тебе в чем-то отказывал?

Жена недобро усмехается.

– А если я не собаку хочу, а мужика другого? Хочу желанной женщиной себя снова почувствовать. Буду с чистой совестью после развода ходить в закрытые женские клубы и мальчиков молодых себе покупать!

Врет. Никогда она до такого не опустится. Назло мне такую ахинею несет. Да и не надо ей никого покупать. Оглядываю жену критическим взглядом – ей и самой деньги за секс можно спокойно брать. Она у меня натуральная милфа, на которых сосунки слюни пускают. Да и не только малолетки. Кстати, а когда мы трахались с ней последний раз? Не могу припомнить. Хмурюсь.

– Зачем тебе другой, моя конфетка? Я сам тебя всю оближу, – говорю многообещающе.

Удивительно, но мой дружище по стойке смирно встал только от мыслей о сексе с женой. Что это? Я давно о ней не фантазировал или меня так боязнь ее потерять завела?

Делаю шаг к Иринке – сладкая она у меня, аж слюни потекли, – но она от меня шарахается, и выражение лица у нее такое… Она так на гору немытой посуды смотрела, когда у нас посудомоечной машины не было.

– Ты, видимо, не понял, Гриша. Повторю: между нами все кончено. Я подаю на развод и раздел имущества! – отрезает.

Разворачивается и идет к двери. Я зверею окончательно и бросаюсь ей наперерез. Приваливаюсь спиной к выходу. Шутки кончились.

– Это ты не поняла, любимая. Не будет никакого развода и раздела имущества. Я не позволю тебе разорить мою фирму и оставить наших детей без наследства. Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому.

Я беру с крючка ключ и поворачиваю в замке, убираю его в карман. Сгребаю и запасные, и сумку жены – она бросила её на полке, – засовываю под мышку, делаю пару стремительных шагов к ней самой и отбираю у нее шубу.

– Только тронь меня, мерзавец! Я побои сниму! – Ира не ожидает от меня такого натиска и отчаянно отбивается.

Но куда ей до меня? Я с ней справляюсь. Напоследок выдергиваю роутер и молча ухожу, чтобы закрыть все в сейфе – пусть посидит в тишине и хорошенько подумает. Утро вечера мудренее.

Иду в свой кабинет. Настроение —разнести кого-нибудь в пух и прах. Конечно же, я выбираю Ларку. Она виновница всех моих бед.

– Ну что, ты нарвалась, дорогуша! – начинаю орать, едва она принимает вызов. – Я говорил тебе не лезть в мою семью?! Говорил?!

– Гриша? – удивленно переспрашивает эта идиотка. – Как ты смеешь со мной так разговаривать? И нет, ты мне не говорил не лезть в твою семью. Ты мне жаловался, что у тебя не хватит духу уйти от жены, вот я тебе и помогла!

Ларка тоже орет. Она у меня истеричка. Совсем не такая, как Ирина. Порой любит закатить скандал на ровном месте. Ух, тигрица! Наверное, именно этим она меня в свое время и зацепила. Строгая холодная училка с виду, а внутри – пожар и никаких комплексов! До беременности после хорошей ссоры я любил поиметь Лариску всеми способами. Бывало, хлестал ее по сочным булкам до красноты.

Напряжение в штанах стало невыносимым! Эх, бабы! Ну почему они не могут поладить? Как бы нам замечательно жилось втроем! Правда, дети бы не одобрили… Но и необязательно было бы жить в одном доме. Вполне сгодилось бы и как раньше – Ларка у себя, а Ирка у себя. А я бы везде успевал.

Сжимаю челюсти и хмурюсь, чтобы прогнать несбыточные мечты.

– Истеричка и безмозглая дура! У меня с женой все хорошо. Единственное, чего ты добилась – мы отберём у тебя ребенка и будем воспитывать как своего! – вру, чтобы любовнице жизнь медом не казалась.

А то ишь вздумала прыгать через мою голову!

Ларка начинает что-то верещать, но я сбрасываю вызов, потому что в наши ворота начинают настойчиво звонить. Кого нелегкая принесла так не вовремя?

Глава 7

Ирина

Меня буквально колотит от ярости. Негодяй! Какой же он мерзавец! То, что муж практически поднял на меня руку, настолько сильно поражает, что слезы льются ручьями. Он никогда не позволял себе насилия по отношению ко мне, а тут буквально вывернул руки и отобрал шубу!

Закрываюсь в своей ванной, умываюсь и лелею в голове мысли о том, как дождусь ночи, возьму чугунную сковороду и тресну спящего Гришу по голове, а потом заберу у него ключи от сейфа и уеду прочь!

Конечно, можно и сейчас сбежать через окно – найду в своей гардеробной, что надеть, не замерзну! Перелезу через забор к соседям справа – Вдовины с нашей стороны никакой защиты не ставили, так что сделать это возможно. Наверное. Забор всё же высокий. Но это ладно, лестницу в гараже возьму. От них позвоню в милицию, дождусь и с ними заберу все своё, а потом уеду. Но как представлю это позорище, так сердце начинает болеть. Нет, лучше уж сама сковородкой муженька приговорю.

Сквозь шум воды слышу звонок в ворота. Сердце подпрыгивает к горлу, и почему-то первая мысль – Дмитрий примчался меня спасать. Закрываю воду и лечу вниз, к домофону. А этот упырь уже там, и на экране не Дмитрий, а наша дочка Лёля.

– Пап, ты чего? Ты что, меня не пустишь?! Серьёзно?! – недоумевает она.

– Доча, не время сейчас. Завтра приезжай. Желательно после обеда.

Гриша совсем сдурел. Не припомню случая, чтобы мы кого-то из детей домой не пустили. Лёля точно это так не оставит.

– Оля! – кричу, подбегая ближе, чтобы точно расслышала. – Вызови милицию и санитаров! Твой отец сошел с ума!

– Папа, немедленно открой! Я сейчас Лене с Ромкой позвоню! – истерически вопит дочь и стучит кулаками по воротам.

Фары ее машины хорошо освещают лицо, и я вижу, насколько она перепугана.

Гриша все же открывает ворота и поворачивается ко мне. Лицо его искажает гримаса ненависти.

– Что ты творишь, стерва?! Зачем впутываешь детей?!

Возможно, мне нужно такого мужа бояться, но я не могу. Картинка, как я замахиваюсь сковородой и опускаю ее на его физиономию, как будто придает смелости.

– Заткнись, предатель. Ты предал и меня, и их. Не собираюсь покрывать твои делишки, – цежу сквозь зубы.

Тем временем Леля загоняет машину в гараж и дергает ручку входной двери. Но она закрыта – тоже редкий случай. Мы ее запираем, только если дома никого нет. И дочь начинает еще сильнее нервничать.

– Что у вас случилось? Я уже вызвала Ленку и Ромку! Милицию тоже сейчас вызову! – кричит, барабаня в дверь.

– Бабу-у-ушка-а-а! – рыдает рядом Машенька.

И я понимаю, что Лелька привезла к нам дочку, не удовлетворившись моим отказом. Слава ее ресницам и слишком занятому мастеру!

Наконец Гриша справляется с замком, и в распахнутую дверь вваливаются мои зареванные девчонки. Я обнимаю их и тоже не могу сдержать слез.

– Как хорошо, что вы приехали… – шепчу, не в силах сдержать эмоции.

– Ольга, убедись, что мать цела и невредима, и уезжай. У нее, наверное, климакс начался, поэтому случился нервный срыв. Ненужно, чтобы Машенька видела бабушку неадекватной.

Упырь! Ненавижу! Как я с ним тридцать лет жила?

– Не слушай его, дочь, это у него деменция. Он отобрал у меня сумку, телефон, одежду и вырубил в доме интернет только потому, что сделал ребенка на стороне и я потребовала развода, – говорю, утерев слезы.

Леля тоже перестает всхлипывать и смотрит ошарашенно то на меня, то на отца.

– Что?! – наконец, выдыхает. – Я не расслышала… у отца будет еще ребенок? Вы разводитесь? Сюр какой-то, – бормочет тише.

– Все ты верно расслышала. Поэтому подумай хорошо прежде, чем занять правильную позицию, – многозначительно роняет Гриша, уходит в свой кабинет и громко хлопает дверью.

Мы с дочкой остаемся стоять в коридоре, и я с досадой замечаю, что она всерьёз следует совету отца – усиленно думает.

– Дай мне телефон, я вызову милицию. Надо забрать у него мои вещи, – говорю угрюмо.

Нервы расшатаны настолько, что я готова и от Лели чего угодно ждать.

– Мамуль, погоди, не горячись, – говорит дочь ласково и приобнимет меня за плечи, – сейчас Ромка с Леной приедут, и мы сами все заберем без скандалов с органами. Ты же знаешь, как они не любят выезды на семейные разборки, а уж в элитные коттеджные посёлки и подавно. Только соседей насмешим.

Вздыхаю. Вынуждена признать, что дочь права. Но сил находиться в некогда любимом доме нет.

– Можно я у тебя сегодня переночую? – спрашиваю устало.

Но Ольга отвечать не спешит. Мнется, дергает плечами, а потом отправляет дочку в гостиную смотреть мультики. Дожидается, пока уйдет, и сознается:

– Да я вообще-то Машуню вам хотела подкинуть не из-за ресниц. Мероприятие у меня одно на эту ночь запланировано.

Я округляю глаза и таращусь на младшую дочь в полном офигении. Что это? Дурная наследственность? Ольге двадцать пять, она замужем четыре года, а Маше три. Семья у нее хорошая, муж отлично зарабатывает, хоть и уезжает часто в длительные командировки. Неужели Лёля пошла в отца?!

Постепенно мои глаза подозрительно сощуриваются. Или она это только что придумала, чтобы не вставать на мою сторону? Господи, я собственных детей готова заподозрить в предательстве!

Прокомментировать откровения Лели не успеваю – раздается новый звонок в ворота. Мы синхронно поворачиваем головы и видим спортивный автомобиль Ромы. Сын очень быстро примчался. На душе теплеет. Я лучше переночую у него.

Глава 8

– Что случилось? Я с репетиции сорвался, – с порога требует ответа сын.

Он взъерошенный сильнее обычного. Я раньше как-то особо и не замечала его рокерский образ. Привыкла к стоящим дыбом волосам, татуировкам, цепям и прочей атрибутике, а сейчас Ромка выглядит, как боевой воробей. Бросается в глаза его худоба, и мне вдруг становится страшно за сына. Если он сейчас помчится бить отцу морду, то ничем хорошим это не закончится. Да я вообще не хочу, чтобы дети вступали в нашу с мужем войну.

– Ничего катастрофического, – говорю бодро. – Просто мы с вашим отцом разводимся, и мне нужна помощь с вещами.

– Ничего?! – шёпотом вопит Леля, округлив глаза.

Но нас прерывает новый звонок. Вот и Лена приехала. Вся семья в сборе. Впускаем старшую дочь, и мне приходится повторить все уже для неё.

– Я решила развестись с вашим отцом, когда узнала, что у него есть еще одна семья. Молодая женщина по имени Лариса скоро родит вам брата, – сообщаю немного больше подробностей.

Рома опускает тяжелый кулак на стол, Лена охает, а Оля уже с этой новостью, видимо, смирилась, поэтому просто хмурится.

– Он что, не знает, как предохраняться?! – выдыхает сын.

И наступает моя очередь охать и хмуриться. То есть проблема только в том, что отец был неосторожен, а то, что предал меня, – ерунда?

– Так, без паники, – чеканит Лена, вскакивая со стула. – Мам, проясни момент: ты сказала, что хочешь развестись. То есть это не инициатива отца, верно?

– Верно, – угрюмо роняет этот самый отец, решивший присоединиться к семейному собранию. – Я не хочу ничего менять. Если бы не ваша мать, всё бы осталось, как прежде. Никто из нас даже не заметил бы жизненных перемен.

В ужасе понимаю, что дети смотрят на меня если не с осуждением, то с надеждой, что я немедленно одумаюсь. Как будто хотят, чтобы я сейчас извинилась, улыбнулась и предложила всем поужинать. Я даже дар речи теряю на пару мгновений, но все же возмущение берет своё.

– Да что с вами всеми такое?! Девочки, вы закрыли бы глаза, если бы ваши мужья прижили детей на стороне? – спрашиваю, оглядывая дочерей строгим взглядом.

Лена опускает глаза, а Оля упрямо поджимает губы, а потом выдает:

– Мам, мы еще молодые, у нас вся жизнь впереди, и есть шансы создать новую семью и родить детей. А тебе-то зачем лишаться стабильности? Тысячи семей так живут.

Я не ожидала таких рассуждений от собственных детей. Они записали меня в старухи! В сорок девять лет предлагают смиренно доживать свой век и ни к чему больше не стремиться? Ну это вообще ни в какие ворота!

– Знаешь что, дорогая моя? Пятьдесят лет – это только половина жизни. У меня есть вторая, чтобы успеть родить и воспитать нормальных детей, – вырывается из меня от отчаяния.

Какие дети в пятьдесят? Бывает, конечно, что и в таком возрасте рожают, но я точно пас. Прав Дмитрий: пора пожить для себя. Больше никаких подгузников, уроков и родительских собраний!

– У тебя же климакс, – бормочет дочь, повторяя слова отца.

– Типун тебе на язык! – припечатываю и поворачиваюсь к мужу, протягиваю раскрытую ладонь. – Ключ от сейфа! – требую. – Или ты всерьёз думаешь, что сможешь держать меня в доме, как в тюрьме? А вы? – оглядываю дочерей и сына. – Будете спокойно наблюдать, как над матерью издеваются?

– Пап, отдай маме вещи, – устало говорит Лена. – Мы ко мне поедем. Позже соберемся и всё обсудим спокойно.

И кроме усталости нет в ее тоне ни малейшего осуждения или раздражения в сторону отца. Как будто дочь давным-давно всё про него знает и приняла, а я – неадекват, который не умеет правильно реагировать, но она не отчаивается и берётся мне всё растолковать. Ну уж нет. Никуда я с ней не поеду. И ни с кем из них не поеду. Я лучше к Настасье напрошусь – она меня точно поймет. А еще лучше номер в гостинице сниму.

Однако, несмотря на все возмущение, гнев и разочарование, я немного успокаиваюсь и начинаю мыслить здраво: ничего не говорю вслух, поджав губы жду, когда Григорий отдаст мне ключ от сейфа. Он раздражённо разворачивается и идет в кабинет, а возвращается с моей сумкой и шубой.

Забираю и демонстративно проверю, все ли на месте – карты, ключи от машины и телефон он не конфисковал.

Надеваю шубу прямо в кухне и иду в прихожую. Обуваюсь, выхожу в гараж и, недолго думая, уезжаю, никого не дожидаясь.

А за пределами посёлка сворачиваю не в сторону города, а на трассу. Может быть, я поступаю неразумно, как малолетняя истеричка, но у меня такая обида в душе, что дышать больно. Отношение детей ранит куда больше, чем предательство мужа. Получается, я тридцать лет прожила впустую. Делала все не то и не так.

Лена мне даже не звонит! Она просто не сомневается, что я безропотно еду к ее дому и она застанет меня на месте. Возможно, дети даже задержались, чтобы поддержать отца.

Это невыносимо. И гонять по трассе в таком состоянии – плохая затея. Не хватало еще самоубиться из-за переживаний. К счастью, недалеко заправка. Сворачиваю к ней и паркуюсь возле магазина. Достаю телефон и первым делом пишу Лене, чтобы не ждала, а потом начинаю обзванивать городские гостиницы. Однако везде меня ждет один ответ: свободных номеров нет.

– Да что ж такое?! Все битком,– не выдерживаю я после десятого отказа.

И любезный администратор очередной гостиницы проясняет ситуацию:

– Ну а что вы хотели? Канун праздников, корпоративы, елки и просто кто-то заранее приехал.

И тут меня осеняет, что к подруге тоже напроситься не получится. Я совсем забыла, как она на днях жаловалась, что к ним приедет родня за неделю до Нового года и останется до самого Рождества. Мне хоть на вокзал едь ночевать!

Лезу в сумку за кошельком, чтобы сходить в магазин и купить кофе – ночь-то, похоже, предстоит длинная, – и вдруг вспоминаю о визитке, которую дал мне Дмитрий. Ищу её, ищу, но не нахожу. Сумку вытряхиваю на соседнее сиденье, карманы проверяю – нет её!

Глава 9

Гриша дошел до дна и постучал снизу. Он обыскивал мои вещи! Где-то глубоко в душе тонкой иглой колет страх и чувство вины – муж нашел в моей сумки визитку владельца ночного клуба! Но я трясу головой и злюсь на себя. Чего это я удумала?! Это не я тут сижу беременная от чужого мужика. И вообще, моя совесть кристально-чиста – я взяла визитку Дмитрия уже после того, как узнала о предательстве мужа. Причем я и в мыслях не держала ему звонить, а вот сейчас, назло всем врагам, возьму и поеду прямо в клуб. Пусть номер телефона не знаю, но название заведения прекрасно запомнила. «Сингулярность» оно называется. Мы как раз с Павлушкой недавно научный фильм про рождение Вселенной смотрели, и слово мне прекрасно знакомо. Забиваю в навигатор название, и тут мне звонит Лена.

– Мама, ты где? Ты же не собираешься делать глупости, правда? – говорит дочь таким тоном, будто мы с ней местами поменялись.

– Нет, Лена, я не собираюсь делать глупости, – вру, ведь что, как не глупость, моя эта поездка в клуб? – Поеду в гостиницу. Мне нужно побыть одной.

– Мам, у меня ощущение, будто ты всем нам что-то хочешь сейчас доказать. Не нужно так. Мы все волнуемся, – увещевает дочь, а мне обидно до слез.

– Я никому ничего не доказываю. Просто поняла, что вы меня даже как личность не воспринимаете. Только как приложение к себе. Пользуетесь, не испытывая ни малейшей благодарности. Повторяю, мне нужно побыть одной и все обдумать. Позвоню, когда буду готова вас видеть и общаться с вами, – говорю и сбрасываю вызов.

Выезжаю на шоссе, разворачиваю машину в город и еду по навигатору в центр. На часах девятый час. Интересно, в это время в клубах много народу? И в каком виде в эти заведения вообще принято ходить? Помню, мы на дискотеку наряжались в самое модное и красивое, делали убойный начес и макияж. Меня в моём теперешнем непрезентабельном виде хотя бы на порог-то пустят?

В какой-то момент начинают терзать сомнения, но я их гоню. У меня выхода нет. Если сейчас развернусь и забьюсь в какую-нибудь норку – сама себя уважать перестану.

Навигатор приводит меня к отдельно стоящему построенному не так давно трехэтажному зданию с яркой вывеской. Зеркальные окна отражают свет уличных фонарей, что твориться внутри – не видно. Но на парковке есть свободные места, а у входа народ в очереди не стоит. Либо заведение не пользуется популярностью, либо еще не время для наплыва гостей, либо тут что-то другое. Откуда мне знать, как сейчас бывает? Это в мое время в кассу за билетами очередь стояла длиной в квартал, а теперь, может, вообще всех бесплатно пускают.

Иду к входу. Волнуюсь, колени слегка подрагивают. Чем ближе цель, тем сильнее искушение плюнуть, развернуться и убежать. Но я, словно стойкий оловянный солдатик, иду на огонь. Только солдат спасал любимую, а я – собственную гордость.

Открываю тяжелую дверь, делаю шаг внутрь и оказываюсь в совершенно иной атмосфере. Словно через портал в другой мир попадаю. На улице ночь, зима, город готовиться ко сну, а тут Лас-Вегас какой-то. Хотя нет, у нас же азартные игры запрещены. Ну, значит, «Титаник». Точно. В холле много света, из зала доносится музыка, нарядные люди – молодые и, к счастью, не очень – смеются и спать не планируют. А тут такая я.

– Здравствуйте, вы на какой из банкетов? – пока я таращусь по сторонам и ловлю в зеркалах своё испуганное отражение, ко мне подходит высокая длинноногая девушка в белой блузке, бордовом жилете и короткой черной юбке.

Я смотрю на нее снизу вверх.

– Здравствуйте, я к Дмитрию Стрельцову, – говорю, понимая, что, скорее всего, в клубе сегодня корпоративные гуляния.

Девушка с беджем, на котором написано «Администратор Солнечный Ветер», задумчиво оглядывает меня с головы до ног.

– По поводу работы? А что так поздно? Вы поваром или посудомойщицей? – спрашивает.

Я хмыкаю. Ну ладно еще поваром, хотя и они, в моем представлении, выглядят как-то иначе. Но посудомойщицей?! Они что, тоже ходят в норковых шубах? Может, я, конечно, с такими рассуждениями выгляжу как сноб, и вообще слишком высокого о себе мнения, но это становится последней каплей едкой кислоты, упавшей на мою самооценку.

– Стриптизёршей, – цежу сквозь зубы.