Королевы и монстры. Шах

9

Слоан

Через полчаса после ухода Деклана появляется Киран с подносом еды. Ставит его на кофейный столик и разворачивается к двери.

– Киран?

Он замирает на полпути. Не поворачивается. Только раздраженно вздыхает.

– Я просто хотела спросить, как самочувствие.

Следует пауза, а потом он с сильным ирландским акцентом переспрашивает:

– Чего, еще раз?

– Я по поводу носа. Все в порядке?

Он поворачивается, но только чтобы бросить через плечо злобный взгляд.

– Хватит фуфло толкать.

Фу. Какой красочный образ.

– Не знаю, как это переводится, но, догадываюсь, не очень лестно.

– Точняк.

– Эм. Да?

– А у тебя немножко шариков не хватает, да?

Очевидно, нам предстоит изучить всю красочную палитру загадочного ирландского сленга, прежде чем я получу внятный ответ. Надо как-то продвинуть беседу вперед.

– Крем с арникой поможет с синяками. И помни, лед – наш друг.

Он глядит на меня так, будто пытается решить: запихать меня вперед руками в измельчитель отходов или переехать на внедорожнике?

Когда я одариваю его неотразимой улыбкой, он что-то бормочет себе под нос и уходит.

Проверяю захлопнувшуюся за ним дверь, но она заперта. Не повезло.

На принесенном им подносе лежит гора еды, которая привела бы в восторг любого пятнадцатилетнего пацана. Тут бутылка колы, пачка М&M’s с арахисом, большая упаковка вяленого мяса, гигантская – чипсов «Лэйс», а еще банка соуса ранч.

Теперь я понимаю, откуда перемены настроения Деклана. У него же сахар скачет после каждого приема пищи!

А еще – о ужас! – я вижу на подносе сэндвич с белым хлебом, вареной колбасой и кусочком американского сыра, который продается в индивидуальных упаковках и с легкостью сохранит вкусовые качества даже после следующего ледникового периода благодаря всем консервантам, загнанным под его блестящую, кислотно-оранжевую кожу.

Извлекаю из сэндвича колбасу и нюхаю ее. Особого запаха не чувствуется, потому что она покрыта щедрым слоем майонеза. Я вытираю майонез одной из салфеток на подносе, а потом немножко откусываю мясо.

Оно такое соленое, что мои лодыжки, кажется, сразу начинают распухать. Почему это вообще считается едой?

Я выплевываю колбасу. А потом пишу Деклану очередное сообщение.

Если ты пытаешься меня отравить – работает.

Он не ответил ни на одно из предыдущих, так что в этот раз я тоже ничего не жду. Но через несколько секунд приходит ответ:

Наконец-то хорошие новости.

С улыбкой пишу в ответ:

О, ты отыскал свое чувство юмора! А твоего пропавшего обаяния с ним случайно не было?

Его следующее сообщение прилетает с такой скоростью, что я не понимаю, как он успел его написать.

Пожалуйста, не мешай мне тебя игнорировать.

Я смеюсь в голос.

Неплохо, старикан. Кстати, сколько тебе лет?

С другими людьми – сорок два. С тобой такое чувство, что сто сорок два.

Он старше, чем выглядит. Улыбаясь экрану, я шепчу:

– Ай! Обидно.

Размышляю, стоит ли писать что-то в ответ, но решаю оставить последнее слово за ним. Может, в следующий раз он станет благосклоннее.

Маловероятно, но попробовать стоит.

В шкафчике под раковинами в его громадной ванной я нахожу аспирин, неоспорин, перекись водорода и бинты. Запиваю две таблетки аспирина водой из раковины и принимаю душ. Предварительно заперев дверь ванной, разумеется.

Выйдя из душа, я просушиваю волосы полотенцем, снова надеваю трусы и рубашку Деклана, а потом приседаю на ободок унитаза, чтобы обработать ступни. Дезинфицирую их перекисью, наношу антибактериальный крем и леплю пластырь на пару самых глубоких порезов.

А потом, поскольку делать мне нечего и даже телевизор посмотреть нельзя, я решаю еще немного поспать.

Я уже проверила все его шкафы. Ничего личного в своем личном пространстве он не хранит, что любопытно. Ни фото, ни книг, ни украшений, ни записей. Ни один предмет в спальне не может ничего сообщить о хозяине. Только одежда, аккуратно развешанная по шкафам и педантично сложенная в ящиках, свидетельствует, что это пространство занимает мужчина. Все остальное – нейтрально.

Пусто.

Он может исчезнуть без следа в любой момент, и никто даже не поймет, что он тут был.

Впрочем, в этом и смысл.

Но во мне это возбуждает интерес. К нему и его биографии, и к причинам, которые могут заставить человека устранять следы своего присутствия в собственном доме. Может, у него лежит куча семейных фото в гостиной, но почему-то я в этом сомневаюсь.

И почему-то сомневаюсь, что у него вообще есть семья.

Кроме мафии, разумеется. Не считая его братьев по оружию, Деклан очень похож на одинокого волка.

Мне особо не от чего отталкиваться, но обычно меня не подводит интуиция насчет людей. И если она подсказывает правильно, то мужчина, под чьей крышей я сейчас нахожусь, хранит больше секретов, чем должен иметь человек в его положении.

Подозреваю, в его метафорическом шкафу не просто хранится скелет. Там у него целое кладбище.

Откинув уголок темного шелкового покрывала, забираюсь под одеяло и съеживаюсь, устраиваясь поудобнее. Затем несколько минут лежу неподвижно, так что автоматические лампочки тускнеют. Я погружаюсь в сон под урчание собственного желудка.

Но в какой-то момент меня будит дыхание рядом со мной.

Даже не открывая глаз, понимаю, что это Деклан. Аромат перечной мяты выдает его с потрохами, как и испускаемый им жар. Температура тела этого мужчины постоянно выкручена на максимум.

Через секунду он произносит тягучим от усталости голосом:

– Комната для гостей занята. Диван тоже. А я не могу спать сидя.

– Я тебя не прогоняю.

Какое-то время мы молчим, пока он не произносит:

– Ты не поела.

– Я не хочу заработать диабет.

Я слышу ерзанье на соседской подушке и открываю глаза. Он лежит на спине и смотрит на меня, повернув голову.

Он полностью одет, снял только пиджак и ботинки. Его подбородок потемнел от щетины. Голубые глаза прикрывают отяжелевшие веки. Он очень, очень красив.

– Тебя не беспокоит, что ты проснулась со мной в одной постели?

Я зеваю.

– Я тебе не нравлюсь. Ты мне не нравишься. Вероятность внезапного порыва страсти стремится к нулю.

– Люди постоянно занимаются сексом, не нравясь друг другу.

– Можешь не выпендриваться! Я не пытаюсь подвергнуть сомнению твою мужественность. Уверена, у тебя может случиться порыв страсти, и я ничего не смогу с этим поделать, но я знаю, что такого не будет. К тому же ты дал мне слово, что не тронешь меня. Поэтому у меня нет причин волноваться.

Я разумно обхожу вниманием сегодняшнюю прелюдию в гардеробе. Кто-то вообще понял, какого черта там произошло? Точно не я.

Он поворачивает голову и смотрит в потолок. Затем какое-то время молчит и вдруг произносит:

– Ты ненормальная.

– Спасибо.

– Господи! Ты принимаешь каждое оскорбление за комплимент. У тебя самомнение словно чугунное.

– Покрепче чугунного.

– Я серьезно, как ты можешь быть такой равнодушной ко всему? Единственный раз, когда ты слегка оживилась, – это когда я запихнул галстук тебе в рот. Но в ту же секунду, как я его вытащил, ты поблагодарила меня и продолжила… быть собой.

Он начинает правда заводиться. Вот это да.

– Я просто делаю все, что в моих силах, а остальное принимаю так как есть.

После этого повисает долгая тишина. Она, вообще-то, очень громкая – громкая и гулкая, отдающая недоверием.

– Ты… Ты только что процитировала Эпиктета?

– Ты знаешь стоиков?

– Ты, мать твою, шутишь. Ты и правда процитировала Эпиктета.

– Хорошо, что у меня, по-твоему, чугунное эго, а то мои чувства были бы задеты. Уровень моего интеллекта не обратно пропорционален размеру моих сисек.

Он слегка повышает голос.

– Ты чуть не вылетела из колледжа! Ты провалила английский, мать твою, а это твой родной язык!

– Литературный английский, – поправляю я. – И я провалила его, потому что он был слишком простой, как и все остальные предметы.

И снова тишина. Кажется, я так сломаю ему мозг.

– Ахинея полная. Ты понимаешь, что в том, что ты только что сказала, нет абсолютно никакого смысла?

– Во-первых, сделай глубокий вдох. Твое давление тебя отблагодарит. Во-вторых, я из тех людей, которые любят сложности. Мне очень быстро становится скучно, – делаю паузу, задумавшись. – Я бы сказала, что это типично для людей с гениальным уровнем IQ, но, полагаю, тебя это только взбесит. Так что давай сделаем вид, будто я сказала, что все из-за моего знака зодиака, и остановимся на этом. Минуточку – откуда ты знаешь, что я провалила экзамен по английскому?

По его невыносимо тяжелому вздоху становится понятно, что он скорее бы предпочел сейчас сидеть прикованным к электрическому стулу, пока палец надсмотрщика нависает над кнопкой включения, чем продолжать этот разговор.

– Я провел небольшое расследование.

Я заинтригована.

– Правда? Как интересно. Когда? А что ты еще узнал? А – то есть ты уже знаешь, что у меня гениальный уровень IQ!

– Я бы сейчас все отдал за обширный инфаркт.

– Ты просто злишься, что я умнее тебя.

Когда он поворачивает голову, чтобы кинуть на меня испепеляющий взгляд, я отвечаю ему широченной улыбкой. Это, разумеется, бесит его еще больше.

– Ты ни хера не умнее меня.

– Разве? А какой у тебя IQ?

– Выше, чему тебя.

– Конечно. Так все парни говорят. Подожди, дай угадаю. 130.

Он злобно отвечает:

– Я получал больше, еще когда шкетом был.

– Что бы это ни значило. 140.

– Иисус, Мария и Иосиф.

– Ты постоянно их зовешь, но не думаю, что тебя услышат. 150.

Поскольку он просто продолжает лежать на месте и медленно закипать, я удовлетворенно заключаю:

– А. Меньше, чем 150. Неудивительно, что ты злишься. Я гораздо умнее…

Тут он наскакивает на меня, зажимает мне рот рукой и рычит:

– Организуй, пожалуйста, встречу своей верхней губы с нижней. И лежи. Тихо.

Первая моя мысль: он снова оказался на мне. Мы ставим рекорды по количеству тесных телесных контактов среди людей, не занимающихся сексом.

Вторая моя мысль… отсутствует.

Я слишком увлечена ощущениями. Мой мозг больше не функционирует. Я вся – только кожа, кости и натянутые нервы.

Есть что-то изумительное в ощущении его веса. Мне всегда нравились крупные мужчины, но Деклан не просто крупный. Он плотный. Мощный. Твердый.

Везде.

Наши взгляды встречаются. Это отдается где-то в самом моем нутре.

Через секунду он хрипло произносит:

– Ты самый невыносимый человек, которого я знаю.

Я улыбаюсь. Поскольку его ладонь прижата к моим губам, он это чувствует.

Он бормочет что-то на гэльском. Не звучит как комплимент.

– Я сейчас уберу руку. Ты будешь молчать?

Киваю ему с самым серьезным видом.

– Обещаешь?

Я задумываюсь, но решаю быть честной и мотаю головой.

– Тогда я не буду убирать руку.

Затем смотрю на него умоляющим взглядом, хлопая ресницами как кроткая инженю.

– Нет.

Кажется, мы зашли в тупик. Поэтому я делаю единственное, что, на мой взгляд, может сработать. Я сую ему пальцы под ребра и начинаю щекотать.

Деклан дергается, матерится и с ревом с меня скатывается.

– Какого черта?!

Опершись на локоть, я посмеиваюсь над его яростью.

– Значит, у короля джунглей есть слабое место. Приятно знать.

Он сидит на противоположном конце кровати и смотрит на меня так, будто силой мысли пытается взорвать мне голову.

– Не волнуйся. Я никому не скажу.

– Это карма, да? Меня наказывают за то, что я сделал в прошлой жизни.

– Ты веришь в реинкарнацию? Это интересно. Я всегда думала…

– Это такое выражение, мать твою! – грохочет он.

– Мне кажется, твое питание негативно сказывается на твоем настроении. Могу поспорить, тебе не хватает клетчатки.

– Клетчатки?

– Такие пищевые волокна.

– Я знаю, что это, просто не могу поверить, что ты это сказала!

Поджимаю губы и поглядываю на него.

– А еще тебе, наверное, не помешает глубокий массаж тканей. Ты очень напряжен, если вдруг не заметил.

Уставившись на меня, мой похититель иронично произносит:

– С чего бы.

– Нет, думаю, все началось до меня. У тебя нездоровый образ жизни. Плохая диета. Слишком много стресса. Слишком мало сна. Звучит знакомо? Ты движешься к тому самому инфаркту, о котором недавно мечтал.

Какое-то время он смотрит на меня, потом подается вперед, упирает локти в колени, роняет голову на ладони и тихо стонет.

Бросаю встревоженный взгляд на него. А вдруг у него правда случится инфаркт? Господи. Я окажусь заперта здесь с его огромным трупом, пока Киран не решит проведать меня бог знает через сколько дней…

Надо бы с ним полегче. От греха…

Я переползаю по матрасу к нему, встаю на колени и впиваюсь пальцами в его окаменевшие мышцы плеч.

Он напрягается.

– Просто выдохни, гангстер. Я знаю, что делаю. Поблагодаришь позже.

Деклан тихо, одеревенело и абсолютно неподвижно сидит на краю кровати, пока я работаю над его трапециевидной мышцей, а потом спускаюсь к лопатке. Когда я дохожу до ромбовидной мышцы, он дергается и резко втягивает воздух.

– Извини. Лучше? – шепчу я.

Ослабив давление, я медленно, по кругу массирую зажим, пока не слышу глубокий выдох Деклана. Когда мышца наконец поддается и расслабляется под моими пальцами, он тихо стонет.

Этот звук пропитан удовольствием. Мой пульс разгоняется в ответ.

Перехожу к следующему плечу и повторяю процесс, разминая его скованные мышцы: с помощью пальцев убираю из них неумолимую твердость и чувствую, как они становятся мягче. Когда я надавливаю большими пальцами на точки в области поясницы и копчика, его дыхание наполняется таким запредельным блаженством, что мне его почти жаль.

– Так, – тихо говорю я, – а как насчет этого?

Резко хватаю его обеими руками за шкирку и сжимаю.

Это награждается еще одним стоном.

Мне нравится этот звук, так что я медленно вожу пальцами по его загривку с обеих сторон позвоночника, где его голова соединяется с шеей. В этот раз он не стонет. Он низко, гулко, грозно ворчит, как невыспавшийся медведь.

– Хорошо?

Через секунду он отвечает:

– Хорошо.

Почему мне так приятно – не знаю. Я продолжаю, сжимаю пальцами его затылок, зарываясь в густые волосы, и массирую ему череп – он, как и все остальные части тела, очень крупный, прямо настоящий котелок. Затем я дохожу до висков.

И тут он замирает, снова напрягшись.

Только тогда мне удается заметить, что я настолько увлеклась, что теперь прижимаюсь всем телом к его спине.

Это не было бы проблемой, будь на мне лифчик.

А у меня затвердели соски.

И он это заметил.

Я отшатываюсь от него, и мое сердце ухает в груди. Сажусь на пятки и складываю руки на груди в ожидании, что он что-то скажет. Скажет, что я его раздражаю, или наорет на меня, или вылетит из комнаты, хлопнув дверью.

Но он просто молча продолжает сидеть.

В момент, когда я готова уткнуться носом в матрас и зарыться под одеяло от стыда, он произносит:

– Спасибо.

Очень тихо. И очень искренне. Я чувствую облегчение, но в то же время и смущение, потому что не представляю, что именно у него на уме.

– Не за что.

Повисает очередная натянутая пауза.

– Я отправлю тебя домой, как только разберусь с логистикой.

Это меня удивляет.

– Но разве ты не хотел задать мне вопросы? Ты не для этого приложил столько усилий, чтобы меня сюда доставить?

– Это была идея Диего.

– Диего был твоим боссом?

– Ага.

– А теперь Диего…

Я не решаюсь сказать мертв, но он все понимает.

– Ага.

– Понятно. Соболезную твоей утрате.

Он поворачивается ко мне.

– С чего бы? Ты его не знала.

– Но я знаю тебя.

– И что с этого?

– Мне не нравится смотреть на страдания, даже если это страдания моего похитителя.

Деклан снова злится. Я это чувствую. Атмосфера меняется вместе с его настроением. Она становится заряженной и зловещей, как перед бурей.

– Почему тебя это так злит? Я не вру.

Он мрачно отвечает:

– Я знаю, что не врешь. Поэтому и злит.

– Не понимаю.

– Я этого и не жду.

Он встает, надевает ботинки и пиджак, подходит к двери и исчезает, тихо закрыв ее за собой.

10

Деклан

Когда я возвращаюсь в гостиную, Киран всматривается в мое лицо и фыркает.

– Тебя тоже довела, да?

И как!

Я понимаю, он имеет в виду, что она довела меня до такого состояния, когда мужчине хочется прыгнуть в бассейн с акулами, потому что быстрая и кровавая смерть гораздо предпочтительнее медленной агонии, которую испытываешь в ее компании.

Но она довела меня совсем в другом смысле. И это гораздо хуже. И гораздо опаснее, чем бассейн с акулами.

Она добрая.

Она волнуется за других людей. И замечает их боль. Она сочувствует – даже своему чертову похитителю.

А еще она смешная. Смешная, сообразительная и умная. Она знает Эпиктета, мать твою, а его никто не знает!

А хуже всего, она совершенно невозмутима. Это как будто ее суперспособность. Она просыпается в кровати рядом со мной, и единственная ее реакция – это зевок.

Чертов зевок! Кто эта женщина?

Злясь на собственную заинтересованность, я составляю список:

Это женщина, из-за которой убили четырех моих людей.

Эта женщина, из-за которой началась война между всеми кланами.

Это женщина, которая трахается с членами русской мафии и с детства дружит с девушкой главы русской мафии.

Женщина, которая не может закрыть рот дольше, чем на десять секунд.

Женщина, которая не «держит» парней.

Женщина с потрясающими зелеными глазами и ногами от ушей, и с парой больших, роскошных сисек, которые так и хочется сжать, облизать и…

– Принеси мне виски! – рявкаю я на Кирана, как будто прошу его не виски принести, а автомат.

Он быстро ретируется, кивнув головой.

Черт возьми. Я теряю хватку.

Когда он возвращается со стаканом, я опустошаю его одним глотком.

– Томми вернулся из магазина?

– Ага.

– Хорошо. Собери еще один поднос и отнеси ей.

Киран морщится.

– Почему я?

– Ты ей нравишься.

Если бы я сейчас принял боевую стойку и дал ему под дых, он бы меньше удивился.

– Я?! Ну да! Она мне нос свернула!

– Она сожалеет об этом.

– Да? – Он замолкает. – Мне она тоже так сказала. Я думал, она меня подкалывает. Потешается.

– Нет.

– Ну ладно.

Он что-то переосмысляет у себя в голове, а потом пожимает плечами.

– Ну, я довольно приятный.

Господи боже, неужели он тоже?

Под моим испепеляющим взглядом он уносится на кухню.

Я пытаюсь сфокусироваться на том, что еще предстоит сделать: телефонных звонках, встречах, стратегическом планировании. Но все, о чем я сейчас могу думать, – это зеленоглазый демон в моей постели, в моей одежде, который лежит подо мной и улыбается.

И убирает напряжение из моих плеч своими удивительно сильными руками.

И тихо спрашивает: «Хорошо?»

Мне нужно выкинуть ее из этого дома, пока мой член не заставил меня сделать какую-то глупость.

В жизни, полной неискупимых грехов, самое худшее – оказаться в постели с врагом.

11

Слоан

Я пытаюсь решить, какую еще колкость написать Деклану, когда в комнату с новым подносом возвращается Киран. Он ставит его на кофейный столик рядом с первым, на котором по-прежнему лежит гора всякой дряни. Он выпрямляется, откашливается и произносит:

– Вот твоя… – Он смотрит на поднос и кривится. – Еда.

– О, отлично! Спасибо. М-м-м, проростки пшеницы. И ты нашел салат лачинато!

– Меня не благодари. В магазин ходил Томми.

– Неважно. Ты все принес. Я ценю.

Он смотрит на меня. Потом снова на поднос.

– Ты правда собираешься это есть?

– Это супервкусно. Плюс куча витаминов. Хочешь попробовать?

– Выглядит так, будто кто-то газон подстриг.

– Нет, это правда вкуснятина. Даю слово. Правда, в сыром виде тебе, наверное, не понравится. К этому надо немного привыкнуть. Но я могу тебе приготовить. Если припустить с чесноком и оливковым маслом, будет божественно.

Он смотрит на меня со странным выражением. Не пойму, это ужас или недоумение.

– Может, Деклан позволит мне воспользоваться кухней? Я люблю готовить. Я могла бы приготовить что-нибудь для всех вас, ребят. Для всей команды. Когда ты в последний раз ел домашнюю еду?

Киран открывает рот, на секунду задумывается, а потом снова его закрывает.

– Я так и думала. Слушай, убеди Деклана дать мне воспользоваться кухней, и я все устрою, ладно? А если он не согласится, просто скажи, что у нас с тобой уговор. Помнишь, в самолете? Если хочешь от меня чего-то – можешь попросить. Твой босс любит раздавать приказы налево и направо, а я такое не очень люблю, но у нас-то с тобой все чики-пуки.

– Чики…

– Это значит, что мы друзья.

Он бы не смог изобразить большее удивление, если бы захотел.

– Да?

– Да.

– А.

– Вот. И если Деклан не захочет пускать меня на кухню, потому что там ножи и я могу напасть на него с тесаком, ты просто можешь попросить меня отдать их тебе, и никаких ножей на кухне не будет. Ну, или еще чего-нибудь. Это просто пример. Смысл в том, что я отнесусь с уважением к твоей просьбе, потому что ты сформулируешь ее в вежливой форме. Уважительно. Да?

– Эм… Да.

Он совершенно не понимает, что происходит. Честно, на свете нет ничего трогательнее, чем озадаченный мужчина. Особенно здоровый и вооруженный.

Я улыбаюсь, снова благодарю его и провожаю до двери. Он уходит, окутанный туманом неопределенности.

Через двадцать минут, как раз когда я заканчиваю есть, в комнату врывается Деклан.

– Что ты сделала с Кираном? – орет он.

– Moi[5]? – невинно спрашиваю я.

– Ага, ты.

– Что ты имеешь в виду?

Мой тон оскорбленного удивления его настораживает.

– То, что вошел он в комнату, работая на меня, а вышел, работая на тебя! Он внезапно решил, что он твой чертов дворецкий!

– Я предпочитаю слово мажордом.

Глаза Деклана превращаются в щелки.

– Не испытывай судьбу, подруга.

– Ой, не раздувай из мухи слона, гангстер. Я всего лишь выразила желание чего-нибудь для них приготовить. Ты винишь парня в том, что ему захотелось немного домашней еды?

Когда он продолжает молча стоять и в ярости глядеть на меня, я добавляю:

– Мне кажется, кому-то лучше за ним присмотреть. Полагаю, у него с давлением тоже непорядок.

Я практически вижу, как у Деклана от нервов выпадают волосы – прядь за прядью.

Мило улыбаюсь ему в ответ.

– Никаких новостей по поводу моей одежды? Я бы сейчас убила за пару легинсов.

– Тебе лучше не трогать тему убийств, – бормочет он.

Господи, как же приятно залезть прямо ему под кожу. Думаю, это станет моим любимым развлечением. Моя улыбка становится все шире.

– А знаешь, что я думаю?

– Что бы ты ни собиралась сказать – не надо.

– Я думаю, тебе просто нужен был повод снова меня увидеть.

– А я считаю, что назвать тебя идиоткой будет слишком большим комплиментом.

Я смеюсь.

– Неплохо. Сколько времени ты разбирался, как пользоваться интернетом, чтобы найти эту шутку, дедуля?

– Твои родители – брат и сестра, да?

– О, смотри-ка, у нас наконец есть что-то общее!

Его лицо краснеет. Опущенные кулаки сжимаются. Он стоит и глядит на меня в холодном немом гневе, тяжело дыша и еще крепче стиснув зубы.

Наконец-то. Сейчас Деклан упадет замертво от злости.

Затем я встаю, вытираю руки полотенцем и делаю шаг к нему. Заглянув в его разозленное лицо, говорю:

– Хочу показать тебе прием, который помогает в стрессовых ситуациях.

– А я хочу замуровать тебя в темном подземелье, но мы не всегда получаем, что хотим.

– Помолчи минутку, гангстер.

– Ты первая.

В ответ я закатываю глаза.

– Я тут пытаюсь помочь.

– Мне не нужна была помощь, пока я не встретил тебя.

Улыбаюсь самым милым образом.

– То есть похитил меня. Так вот, прием.

Я делаю глубокий вдох на счет четыре, еще на четыре секунды задерживаю дыхание, потом четыре секунды выдыхаю и делаю следующий вдох тоже на счет четыре.

Он смотрит на меня почти с отвращением.