Деградированный мир

Он говорил спокойно, но от его тона в воздухе будто стало холоднее. Несколько министров переглянулись; кто-то даже неловко поёжился.

– Пока они до нас долетят, – махнул рукой министр транспорта, полный, весёлый человек с постоянно улыбающимся лицом, больше похожий на тамаду, чем на чиновника. – Скорость света – даже для такой цивилизации фантастика. К тому времени мы и сами сумеем создать оружие защиты, а то и слетаем туда первыми!

– А если у них технологии перемещения сквозь пространство, – сердито перебил министр обороны, – например, через чёрные дыры или червоточины? Вы хоть представляете, что тогда? Им ничего не стоит преодолеть расстояние от KIC 8462852 до Земли за пару дней.

Он говорил с таким нажимом, что даже премьер слегка нахмурился. Было видно, что военный неплохо разбирается в физике, или хотя бы внимательно слушает своих советников.

Премьер, помолчав, наконец поднял руку, призывая к тишине. Его голос снова обрёл твёрдость.

– Да, господа, – произнёс он, – мы узнали о наличии иного разума, но нам, в принципе, это ничего не даёт. Контактировать, предположим, опасно для нашей планеты, да и толку нет, если даже окажется, что они дружелюбны. Просто зафиксируем сей факт. А пока продолжим нашу работу по обеспечению стабильности в нашем государстве.

Он кивнул академику:

– Большое спасибо за сообщение. Вы свободны.

Академик медленно поклонился, собрал свои бумаги и, слегка прихрамывая, вышел из зала. За ним закрылась тяжёлая дубовая дверь. Министры провожали его взглядами – кто с недоумением, кто с облегчением, кто с тем самым выражением, с каким люди смотрят на астронома, утверждающего, что завтра солнце погаснет.

Какая-то далекая звезда, какая-то сфера Дайсона… – думали они. – Вот бы с бюджетом разобраться, а не со звёздами.

Премьер кашлянул, возвращая всех к привычной рутине:

– Итак, слово предоставляется министру экономики.

Тот, щеголеватый человек в узком костюме и очках с тонкой оправой, тут же вскочил, расправил бумаги и зашелестел страницами. Голос у него был звонкий, бодрый, с отрепетированной энергией чиновника, привыкшего к микрофону и камерам:

– По итогам третьего квартала наблюдается рост валового внутреннего продукта на 1,8 процента, экспорт увеличился на 4,2, при этом инфляция удерживается в прогнозируемых рамках…

Он говорил быстро, заученно, и цифры катились с его губ, как горох по мрамору. В кабинете вновь воцарился привычный ритм: кто-то листал папку, кто-то потягивал кофе, кто-то глядел в окно. Вся эта суета снова стала им уютным, земным убежищем.

В это время сидевший в углу технический секретарь – худощавый молодой мужчина лет тридцати с почти прозрачной кожей, в старомодных очках и аккуратно приглаженными волосами – тихо стучал по клавишам ноутбука, фиксируя каждое слово премьера и министров. Он выглядел бледным и неприметным, из тех, кого взгляд не задерживает. На заседаниях его почти не замечали: считали тенью, безмолвным придатком аппарата, выполняющим протокол. Но сейчас, когда премьера слушали, а министр экономики сыпал цифрами, секретарь вдруг печально улыбнулся.

– Ты прав, академик… – прошептал он одними губами, так, что никто из сидевших рядом не услышал. – Мы действительно видим то, что было полторы тысячи лет назад. Но за это время у звезды Клсотфакс – таково её настоящее имя – произошла катастрофа. Был эксперимент по преодолению пространства и времени, попытка достичь других миров через червоточину, используя саккумулированную энергию самой звезды. Ошибка в расчётах… И энергия всосала материнскую звезду. Она стала сверхновой. Свет этого взрыва дойдёт до вашей Земли через тысячу двести лет, и тогда вы поймёте, что пять квадрильонов наших сограждан исчезли в одно мгновение…

Он перестал печатать, на мгновение замер, глядя в экран, где отражались его глаза – тёмные, глубже, чем должны быть у человека.

– И прав ты, вояка бесстрашный, – прошептал он снова, – про новые пути перемещения по галактикам. Те экспедиции, что были заброшены в иные миры через червоточину, достигли своих целей. Точнее… – он на секунду улыбнулся уголками губ. – Достигли мы.

Секретарь медленно оглянулся: министры по-прежнему спорили о процентах ВВП, академик уже ушёл, а премьер скучающе листал бумаги. Никто не обращал внимания.

– Мы трансформировались, – едва слышно продолжил он. – Приняли ваш облик, ваши тела, ваши мысли. Мы не завоеватели. В галактике хватает безжизненных скал, которые можно оживить. Но нам пришлось стать вами, чтобы выжить. Теперь мы – часть вашего общества, вашей цивилизации. Генетически мы – другие, но внешне неотличимы. Только живём дольше. Нам остаётся память… и тоска по тому, чего уже нет.

Он тихо вздохнул, вновь опустив взгляд на экран, где ровными строчками появлялись сухие слова протокола.

– О своей прежней жизни, о нашей родине, мы вам никогда не расскажем, – произнёс он шёпотом. – Просто это уже не ваша история…

Он нажал клавишу «сохранить», дождался, пока курсор мигнёт в конце последней строки, и выключил ноутбук. Кабинет наполнился рутиной: шелест бумаг, кашель, запах кофе. Никто не заметил, как секретарь встал, собрал папку и вышел тихо, словно растворился в воздухе.

Позже охранник у входа поклялся, что человек в очках просто прошёл мимо и исчез – не в коридоре, не у лифта, а словно растаял в мягком сиянии лампы. Камеры наблюдения записали лишь короткую помеху – один кадр света, похожего на вспышку сверхновой.

А на мониторе оставшегося включённым ноутбука продолжала мерцать последняя строчка протокола: «Пункт 23. Принято к сведению: наличие иного разума за пределами Солнечной системы. Без последствий.»

И курсор всё ещё мигал, как далёкая звезда, сигнализируя тем, кто умеет видеть – что прошлое, настоящее и будущее давно уже сплелись.

(17 октября 2015 года, Элгг,

Переработано 4 ноября 2025 года, Винтертур)