- -
- 100%
- +
© Тальвирская А. М., 2025
* * *«Как я мечтала и томилась…»
Как я мечтала и томилась,как я надеялась, ждала,как в осуждение казнилась,как – «Всё пойму»: – себе врала,как по ночам судьбу молилане приносить дурную весть, —надёжно память сохранилаи пусть хранит пока я есть.«Ты, вспоминая вечер давний…»
Ты, вспоминая вечер давний,поляну влажную от рос,не бойся быть сентиментальнойи не стыдись текущих слёз.И чувства прежние не бойсяв душе ночами оживлять,храня её от беспокойства,забыть не надо заставлять.Она без тех воспоминаний,тобою изгнанных, больными непригодным для желанийкомочком станет ледяным.«Я, будто в нирване / лежу на диване…»
Я, будто в нирване,лежу на диване,на белый смотрю потолок —так чист и опрятен,без строчек и пятен,его не измятый листок.А сердце тоскует,и память рисует,не портя побелку на нём,блеск глаз «шоколадных»тех черт ненаглядных,водя раскалённым углём.«Ничего у судьбы не прошу…»
Ничего у судьбы не прошу:ни колец золотых, ни серёжек,ни красивых и модных одёжек —пусть до дыр то, что есть, доношу.Но, упав на колени, молюлишь одну мою просьбу исполнить:до последнего вздоха дай помнитькак любила я жизнь и люблювсё, что в ней испытать мне пришлось:все печали её и восторги,все тропинки, дорожки, дороги,по которым пройти довелось.Помнить дай как трепал ветерокзанавеску на милом окошке,самый вкусный, из детской ладошки,родниковой водицы глоток…Пусть порой будет трудно дышать,не прошу грудь от боли избавить —умоляю мне память оставить,даже горькой меня не лишать.«Воспоминания, воспоминания…»
Воспоминания, воспоминания —боль осознания, страх наказания,тьма забывания, свет узнаванияи глушь молчания, и всхлип признания,и осуждения, и оправдания,и возрождения, и умирания,бессонниц жжения, души терзания,мои сомнения, мои желания,мои падения и поднимания,мои мечтания, мои страданиямои томления, и ожидания —воспоминания, воспоминания…«Ничего я забыть не могу…»
Ничего я забыть не могу:ни хорошего, ни плохого —до сих пор всё в себе берегудо последнего жеста и слова.Будто всё было только вчера:берег Волги, сосновая шишка…Ах какие дарил вечерамне тогда сероглазый мальчишка!как горел костерок на ветру,освещая счастливые лица,как бежали к воде поутру,чтоб с прозрачной в единое слиться.А теперь, когда травит бессоньегорьким вкусом на влажных губах,я не только хорошее помню,пережитое в долгих годах.И улыбок, и слёз было море,дети выросли, внуки растут…Не всегда слёзы льются от горяи от счастья, бывает, текут.Не отдам ни того, ни другого,не расстанусь ни с тем, ни с другим —до последнего вздоха и словабуду с этим «хорошим…», «плохим…».«Когда к закату склонится / последний лучик дня…»
Когда к закату склонитсяпоследний лучик дня,не возвращай бессонницав прошедшее меняи песнями печальнымидуши не береди,тропиночками дальнимив былое не веди,дыханьем лихорадочнымне жги больную грудь,не мучь виденьем сказочнымтого, что не вернуть.«Медовой струйкой жёлтый воск / стекал со свечки…»
Медовой струйкой жёлтый воскстекал со свечки.Два цвета шёлковых волослюбовью вечной.Мы обнимались без концаи целовались жарко,над головами два венцасветились ярко.Нас обвенчала ночь любви, —цвело сиренью,на ветках пели соловьицерковным пеньем,и не было любимей глазна всей планете,и не было счастливей насна этом свете.Теперь отпели соловьи,сирень завяла,и той восторженной любвиуже не стало.Застыл медово-жёлтый воск:погасла свечка…Два цвета шёлковых волосразлукой вечной.«Пока молодые / поём, веселимся…»
Пока молодыепоём, веселимся,пока не седыебеды не боимся.Душа нараспашку,а сердце мечтает,исправить промашкусилёнок хватает,нарядно одеты,смеёмся беспечно,на всё есть ответы,и так будет вечно.Что будут, так верим,куда ни пойдём мы,распахнуты двери,не узки проёмы,любовь без измены,дорога пологой,а жизнь непременносчастливой и долгой.Не сыщут в ней местопредательство, злоба,в которой всё честнои дружба до гроба.Но годы проходят,и мы замечаем:всё меньше находим,всё больше теряеми смотрим уныло:давно не поётся,любовь изменила,и друг не вернётся,наряды забыты,болячки итожим,вопросы открыты:ответить не можем.От тяжкой нагрузкивсё круче подъёмы,и стали так узкидверные проёмы.Беда за бедоювдогонку несётся;сдаёмся без боя:нет силы бороться.Мы стали другими,пропала беспечность,босыми, нагимивстречает нас вечность.«Как сладко заныло всё тело…»
Как сладко заныло всё тело,как ласки его захотело,как сильно к нему потянулапамять его поцелуя,жадно к губам припавшая,влажностью терпкой обдавшая.«Не понимала: / о чём мечтала, / по ком страдала…»
Не понимала:о чём мечтала,по ком страдала,чего желала,кого искала.В толпе встречала —не узнавала.Во сне кричала:«Не удержала!Всё потеряла!»Пересыхалаи погибалаот боли жгучейтоски ползучей,что грудь терзала.Луна – за тучей;равнина – кручей…Была везучей,теперь ревучейи грустной стала.«Давно когда-то: в прошлой жизни было…»
Давно когда-то: в прошлой жизни былоу нас одно дыханье на двоих,но прервалось, и всё в глазах поплылоот слов тяжёлых каменных твоих.Жить не дыша живое не умеет,отсчёт пошёл секундам – не часам,пришлось нам, задыхаясь и немея,делить одно дыханье по частям.И вот живу, дышу своим дыханьеми вроде даже счастлива вполне,но дышится с трудом: при расставаньиего досталось слишком мало мне.«С прошедшим встретиться желая…»
С прошедшим встретиться желая,всё возвращаешься туда,где ты, других ещё не зная,провёл счастливые года.Вот этот дом, вот та дорожка,и льётся мягкий тёплый светсквозь шторы милого окошка,и тех потерь жестоких нет:любимой женщины ладонии лучший друг ещё живой,ничто в глухую ночь не гонитбежать с поникшей головой.Но дверь закрыта, ключ потерян,напрасно давишь на звонок,и ты расстроен и растерян,и бесконечно одинок:не для тебя уют и ужин:увы, ты прошлому не нужен.«Когда ужасно хочется / о чём-нибудь забыть…»
Когда ужасно хочетсяо чём-нибудь забыть,чтоб от тоски не корчиться,не устаёшь проситьи в сотый раз, и в тысячный:«Гнев справедливый свойсмени пускай на призрачный,придуманный покой».Но память безутешнаянастолько обостряется,что горькое и грешноезабыть не получается.«Что ты милая печалишься…»
«Что ты милая печалишься,днями целыми грустишь,как подкошенная, валишься,по ночам давно не спишь,слёзы, горькие, тяжёлые,в три ручья в подушку льёшь,песни, звонкие, весёлые,в хороводах не поёшь?» —«Ох, тоска – змея ползучаяна душе гнездо свила.Ох, беда – беда гнетучаячёрным цветом расцвела». —«Да змею ту подколоднуюты улыбкой усыпи,а потом… в болоте подлую,топком, смрадном, утопи.И беду свою гнету чую,чтобы больше не цвела,не давила чёрной тучеюи с ума бы не свела,взглядом радостным погануюот тебя заставь сбежать, —перестанет в клочья рвануюдушу мучить, обижать».«Молодость живёт неосторожно…»
Молодость живёт неосторожно:рисковать и буйствовать ей хочется:в двадцать лет поверить невозможно,что она когда-нибудь закончится.Так спеша минут не экономит,торопясь часов не бережёти на что потрачен был не помниттот или иной прошедший год.Как беспечна умопомрачительно,как щедра, скорее, расточительната была ночами вспоминая, —ведь и так, как гончая, бежит, —наша старость жизнь не подгоняякаждым днём ей данным дорожит.«Я помню ночь прощания с тобой…»
Я помню ночь прощания с тобой:немели на ветру осеннем руки,продрогшую, окутанную тьмой,меня сопровождал оркестр разлуки, —рыдали флейты первых дней любви,стонали скрипки дней её расцвета,и с хрипом воздух трубами ловилорган её последнего рассвета.И первый снег кружился надо мнойи таял вперемежку со слезами,оркестр играл всё глуше за спиной:всё шире, глубже пропасть между нами.Не перекинуть мост через неё:один песок, как в выжженной пустыне,моим лишь одиночество моёбезмолвным будет спутником отныне.«Ты забыть меня не смог…»
Ты забыть меня не смог,ведь нельзя забыть глотокв жаркий полдень из ключа.С головы моей платок,соскользнувший вдоль плеча,на траве квадратом лёг;поцелуй мой губы жёг,как кипящая смола, —ты забыть меня не смог,и тебя я не смогла.«Трижды два – четыре!»
Трижды два – четыре!Почему не шесть?К сожаленью, в миреесть ошибки, есть.И когда слагаяошибёшься ты,странно полагая:цифры так просты,что ошиблась грубо,нелегко понять,а поняв, так трудновновь пересчитать.И ответ неверный,выданный тобой,станет горькой, скверной,сломанной судьбой.«Я так хочу волос твоих коснуться…»
Я так хочу волос твоих коснуться,до трепета в протянутой руке,от нежности щемящей задохнуться,почувствовав дыханье на щеке,обняв тебя, к губам твоим прижатьсятоскующим по вкусу счастья ртоми до утра в глазах твоих остаться,а оплатить желанья те потом, —потом, когда рассвет в окно вольётся,и серый день напомнит мне опять,что прошлое ушло и не вернётсяполночные желанья исполнять, —потом подушкой мокрой от рыданийи болью, пропитавшей полотноночных сорочек тех моих желаний,которым явью стать не суждено.«Какие мысли, страшные порой…»
Какие мысли, страшные порой,толпясь в людские головы приходяти в сером веществе себе находятизысканные лакомства горой.Хозяйка память царственно щедра,и ломятся столы от угощенья:разложены на блюдах непрощеньяи осуждений горькая кора,есть глупое ненужное враньё,глухое равнодушие и дажепустые обвиненья в чёрной саже,в бокалах плещется прокисшее питьё:настойка на корнях непониманья,к себе, несчастным, жалости квасок,обид не пережитых мутный сокиз терпких ягод самосостраданья,на блюдечках фарфоровых десерт:суфле ошибок грубых непризнаньяпломбир ванильный самооправданья,и самолюбования шербет.И так, не соблюдая постных дней,Бывает, что неделями пируют,у зазевавшихся застольников воруюткуски с тарелок грязных пожирней.«Хорошо, что ты не любишь…»
Хорошо, что ты не любишь,хорошо, что не люблю —злых бессонниц знать не будешь,да и я спокойно сплю.Ни тебе, ни мне ночамиу окошка не стоять,имя милое часамиполным лунам не шептать.Не боимся мы разлукизлой усмешки на губе,почему же сняться рукимне твои – мои тебе?«Июньский рассвет мне под утро приснился…»
Июньский рассвет мне под утро приснился, —слоистый туман над рекою стелился,над лесом, где ночь у костра просидела,все звёзды погасли, луна побледнела;подул свежий ветер, и цвета клубникиполоска зари появилась, и бликина рыжих сосновых стволах заиграли,и птицы весёлые защебетали.Я радостно новому дню улыбалась,некошеным лугом домой возвращалась.Густая трава до колен доходила,и ноги босые роса холодила,а плечи мужская рука согревала.О как я любила тогда, как желала,чтоб нежные пальцы её не остыли,чтоб ласковы так же и трепетны были.Из давнего прошлого сон тот приснился,где счастьем таким серый взгляд твой светился;где запахом мёда нас липы встречали,и солнца лучи золотые венчали.Проснулась от холода: плечи замёрзли;текли по щекам жгуче-горькие слёзы;февральская стужа за шторой белелаи не было рядом руки, что так грела.«Я помню первое касание руки…»
Я помню первое касание руки,почти случайное,и первый нежный шёпот у щекиполупризнания,и первое зовущее твоё:«Пойдём со мною!», —и первой жгучей боли колотьёя тоже помню.«Где живут воспоминанья?..»
Где живут воспоминанья? —в памяти твоей:там и счастье, и страданьявсех прожитых дней.В тесном доме существуютрадость и печаль,но не дружат, а враждуют, —мне их очень жаль.Память так гостеприимна,что впускает всех,и одних, увы, взаимнозлит других успех.Портит жизнь вопрос квартирный:там царит раздор:кабинет один сортирный,общий коридор.Без конца теснят друг друга:кухня-то одна, —радость горю не подруга,в том не их вина.Невесёлые соседи,каждый – о своём,но никто из них не съедет,не покинет дом.«Говорила мне Беда…»
Говорила мне Беда:«Я с тобою навсегда:я теперь твоя судьба,на крыльце твоём резьба.Я сильна, а ты слаба.Я – хозяйка! Ты – раба.Я не дам тебе хотеть,будешь в подполе сидеть,на меня всю жизнь горбеть,чахнуть, маяться, худеть,по ночам не спать, реветь,от тоски слабеть, бледнеть,телом стариться, седетьи болеть, болеть, болеть».Я действительно бледнела,чахла, маялась, худела,по ночам ревмя ревелаи старела, и седела,и хирела, и болела…Так беда мне надоела,что однажды не стерпела,сапоги, пальто наделаи сказала: «Не боюсь!Ухожу и не вернусь.Если где-то завалюсь,не заплачу, поднимусь,в небо синее взметнусь,там уж точно не споткнусь».То я шла, а то летела,то я мёрзла, то потела,уставало страшно телои порой в глазах темнело —все лишения терпела,ведь душа от счастья пела,что забыла как болела,жить, любить опять хотела.А беда не отставала,по пятам за мной бежала,в спину холодом дышалаи от злобы завывала,но, в конце концов, устала,след мой в небе потеряла.Вот и кончилась борьба, —плеч исчезла худоба,на крыльце любви резьба.«Ты, Беда, мне не судьба:я сильна, а ты слаба.Я – хозяйка! Ты – раба».«Помню как ветер деревья терзал…»
Помню как ветер деревья терзал,безжалостно листья срывая;помню что мне на прощанье сказал;помню, как слёзы скрывая,тихо спросила: «Ты шарф повязал?Погода совсем не для мая», —спину твою помню в сером окне,удушье… а дальше не помню:дальше всё было как будто во сне,тягучем, пронизанном болью.Из памяти время стирает не всё,не всякую боль исцеляет —неизлечимо-больное твоётебе уходя оставляет.май 1974 – март 2011«Всю ночь в окно фонарь светил…»
Всю ночь в окно фонарь светил,на пол бросая тень от рамы,ждала, но он не приходил —герой моей жестокой драмы.До дыр зачитанные мной,шуршали старые страницы,и нестерпимый горький знойсжигал усталые глазницы.Глава любви, глава обмана,признанья, клятвы, слёз поток…И вот уже конец романа —такой знакомый эпилог.И снова сердце боль сжимала,слова другие взгляд искал,но я напрасно ожидала,что автор те переписал:она и он опять рассталисьметельной ночью октября,и тени прошлого метались,при тусклом свете фонаря,по полу, потолку и по стене,покуда не забрезжило в окне.«Ты не грустишь в разлуке, не горюешь…»
Ты не грустишь в разлуке, не горюешь,от боли в пореберьи не кричишь,осенними часами не тоскуешьпод шум дождя, стекающего с крыш,не ищешь встреч, не ждёшь звонков и писем,живёшь легко, размеренно и просто,но иногда среди привычных мыслеймелькнёт одна, напомнившая что-то.И ею растревоженный ты бродишьпо комнате походкой торопливой,как будто что-то ищешь – не находишь,и жизнь пустой становится, тоскливой.«Темным-темно и пусто…»
Темным-темно и пусто,и как-то мёртво-стыло.Давным-давно, как будтоне в этой жизни было,вот так же я сидела,укрывшись тёплым пледом,в углу свеча гореланеярким жёлтым светом.Как древняя лучинатот огонёк мерцал,и рядом был мужчина,который сладко спал.Я на него смотрела,не отрывая глаз,но свечка догорела,и огонёк погас.Ночь ставнями укрылаоконное стекло,а мне тогда так былов той темноте светло.«Я страницу заклеила чёрной бумагой…»
Я страницу заклеила чёрной бумагой,но строчки на ней никуда не девались, —где были написаны, там и остались:на странице, заклеенной чёрной бумагой.Со страницей, заклеенной чёрной бумагой,расправилась быстро: порвав на кусочки,сожгла, не оставив ни строчки, ни точкиот страницы, заклеенной чёрной бумагой.Но текст той страницы, под чёрной бумагой,который её заполнял без пробела,память дословно запомнить успелаи хранит не заклеенным чёрной бумагой.«Я не забыла и не забуду…»
Я не забыла и не забуду,как сердце раненое ныло,как лихорадочно знобило,как будто подхватила я простуду,как пот горячечный со лбаруками ледяными вытирала,как эту боль тебе прощала,от колющей и режущей слаба,как от обиды замирала,выслушивая горькие упрёки,как чёрной копоти подтёкипотом с души годами вытирала,как на стекле оконном выводила,во мглу непроницаемую глядячерез волос прилипших пряди:«Я так люблю тебя! Любила…», —напрасных обвинений сбросить грудубесчисленное множество попытоки муку пережитых этих пытокя не забыла и не забуду.октябрь 2004«Жужжала в уши мне усталость…»
Жужжала в уши мне усталость,что в дверь уже стучится старость,что я давно уже не таи жизнь напрасно прожита,чтоб горевала да грустила,безвольно руки опустилаи на кровать упала я,кляня поспешность бытия.Во мне то нудное жужжаньевзрастило стойкое желанье:не рассыпаясь по частям,послать её ко всем чертям!Что я и сделала – послала.Пускай моложе я не стала,усталость подлая отстала,жужжать мне в уши перестала.«Как глоточек ледяной…»
Причитание
Как глоточек ледянойпересохшею десной,завладел в июльский зноймной.Сердце дало резкий сбой, —назвала тебя Судьбойи пошла я за тобой,ой…Помнишь, милый, как тогдаярко-рыжая звездаосвещала два следа? —помнишь? да?Время – талая водавсё уносит в никуда,мы расстались навсегда,ой, беда!Но я помню: тот глоток,неба синенький платок,как счастливых слёз потоктёк…А теперь течёт другой,мутною, горькою рекой,по тебе, мой дорогой,ой…«Миленький ты мой, / помоги мне помнить…»
Миленький ты мой,помоги мне помнить:тот июльский зной,ту шальную полночь,те росинки-льдинки,что так пахли мятой,и сосны хвоинкина рубашке смятой,те поля безбрежные,тишину над Волгой,поцелуи нежныев той ночи недолгой.Миленький ты мой,помоги простить, —день осенний злойпомоги забыть.«Как я любила…»
Как я любилалишь богу былопро то известно —как сердце билось,как сладко нылов грудине тесной.Я так любила,что не просиласо мной остаться —не укорилаи отпустилас другой венчаться.Я так любила:волчицей вылав разлуке стылой,но не забыла,не разлюбилатебя, мой милый.«Натруженные руки, / согнутая спина…»
Натруженные руки,согнутая спина,во взгляде полном муки,за прошлое вина.Не спит ночами старость:в ладонь упал не так,как в юности мечталось,загаданный пятак.На решку загадала,а он лежит орлом,со сложенным устало,простреленным крылом.«Как тяжело с друзьями расставаться…»
Памяти Льва Цыганова и Дмитрия Шарвина
Как тяжело с друзьями расставаться,когда они от нас туда уходят,откуда возвращенья не дождаться,и где среди друзей таких же бродят,с которыми уже не повстречаться,не позвонить забыв, что полночь скоро,и голосом срывающимся, гнойным,не прошептать: «Проблем скопились горы,а я, дружище, выпал из обоймы», —и долгими к тебе не будут сборы.Успехам не порадоваться с ними,не пригласить к весёлому застольюи, сделавшись от водочки хмельными,не поделиться радостью и болью,надеждами и планами иными.Как не хватает их, когда они уходяттуда, где только память их находит.Январь 2009 – декабрь 2014«Как я жизнь без тебя прожила…»
Как я жизнь без тебя прожилазнают только за окнами ветерда в потухшем камине зола,и никто, кроме них, в целом свете.До сих пор непонятно самойкак в живых без тебя я осталась,ничего не случилось со мной,иногда даже пела, смеяласьи другого мужчину любила,и была ему верной женой,только долго ночами знобилои совсем не дышалось весной.23 мая 2003«Речки бережок, / золотой песок…»
Причитание
Речки бережок,золотой песок,синяя волна, —рядышком дружок,чёлка на високи любовь без дна.Той любви давносладкое виновыпито до дна,и на бережке,на сыром пескеты стоишь одна.Голубой волныблики не видны:лёд её сковал, —милый уезжали не целовал,и с собой не звал.Под снежком песокпомнит голосок,так счастливый твой,а дружок забылкак тебя любилв тот июльский зной.«Вот бы никуда не торопиться…»
Вот бы никуда не торопиться,вот бы никогда не суетится, —съёжившись от страха опоздать,падчерицей времени не стать.Вот бы на бегу остановиться,вот бы передышке удивиться,а потом бы с радостью понять,что силёнок хватит добежатьдо того, к чему душа стремиться,и от истощенья не свалиться.«Небольшая рощица, / бережок пруда…»
Небольшая рощица,бережок пруда…Как щемяще хочетсявновь попасть туда,где трава душистаи вода тепла,где нежна, пушистатаволга цвела,и с полей раздольных,не жалея сил,пенье пташек вольныхветер доносил,терпко пахло мятой,и до самой тьмына траве примятойцеловались мы.Помнит ли тот берегсчастья моегодавний летний вечертак, как я его?июнь 1996 – июнь 2004Симф. шоссе, деревня Агарино.«Календарём истёртым, / в руке судьба лежит…»
Календарём истёртымв руке судьба лежит, —уже живу с четвёртым,а первый не забыт,второй ночами снится,а третий, боже мой,когда порой не спиться,у ног моих живой.Со мной неразделимых,как небо с кручей гор,люблю своих любимыхя всех и до сих пор,и сравнивать не надо,кого из них сильней,и спрашивать не надо,кто сделал мне больней:от каждого по болигорчинкой на губахи прядкой цвета солина тёмных волосах,но каждый, мне по счастьюкогда-то подаря,стал неотрывной частьютого календаря.Любимый мой четвёртый,подаренный судьбой,боюсь я, что истёртыйпополнится с тобойещё одной лучинкой,задутой злой бедой,ещё одной горчинкойи прядочкой седой.Вдруг утешать устанешь,решив, что всё зазря,как первых трое, станешьлистком календаря,и я, его листая,ночей не буду спать,себя и их прощая,любимых вспоминать.«Забыть тебя прошли давным-давно / все самые немыслимые сроки…»
Забыть тебя прошли давным-давновсе самые немыслимые сроки,но времени, похоже, не даностереть любовью писаные строки:за столько лет не выцвели чернила,страничка, ни одна, не пожелтела…Да, память очень бережно хранила,что сохранить душа моя хотела.«Как с черёмух осыпались / белым снегом лепестки…»
Причитание
Как с черёмух осыпалисьбелым снегом лепестки,одинокая, в печали,ты сидела у реки.Так любил, хотел жениться,да прошли те времена.Не зашёл к тебе проститься,как решил, что не нужна.Перстенёк с руки снимала,им дарёный, с бирюзой,в омуток его бросала;из-под век беда – слезой.Пусть теперь волна речнаяим любуется одна,а тебе разлука злаявековая суждена.«Не каждое воспоминанье я люблю…»
Не каждое воспоминанье я люблю,но не прикажешь тем, что так не милы,так нежеланны, горьки и постылы,не появляться по ночам, когда не сплю.Они упрямые не слушают меня,к моей постели полночью приходят,тоской терзают душу и изводят:жестоким мало утра, вечера и дня.«Помоги мне тебя разлюбить…»
«Помоги мне тебя разлюбить,расставанья кошмар пережить,помоги от надежды избавиться,что ещё, может быть, всё поправится,помоги сожаленьем не мучиться,если очень захочешь, получится,от тоски еле дышащей мнене являйся в предутреннем сне,так куда-то спешащим прохожим,на тебя чем-то очень похожим,умоляю: в толпе не мелькай,на безумие не обрекай».Зря прошу: знаю: мне не поможешь:ты стереть мою память не сможешь.«Боль, просочившись сквозь щёлочки глаз…»
Боль, просочившись сквозь щёлочки глаз,голосом хриплым спросила,душу терзая в стотысячный раз:«Помнишь ли ты как любила?Помнишь ли: радости пенный прибой?счастья луга заливные?пряные дни, что провёл он с тобой?звёздные ночи хмельные?»Веки сжигала кипучая соль,душу, как в стужу, знобило:«Что ты вопросами мучаешь, боль?Я ничего не забыла:когда без неё, как без воздуха жить,по свету ослепшей скитаться,такую любовь невозможно забыть,с такой невозможно расстаться».Повесть без названия
Кукла моргучая, бантики, прыгалки,букварь, первый школьный урок…Чёлку отстригла, из школы не выгнали.Завтра последний звонок.Модные туфельки, кофточки, платьица,серёжки, помада и тушь…Макс с параллельного курса так нравится!Не верится: он её муж.Чепчики, соски, пелёнки, подгузники,букварь, первый школьный урок,лыжная секция, «каторга» музыки…В физтех поступает сынок.Гордость отцовская дочка красавицанарядна, как вишня весной,кажется, только вчера первоклассница,умчалась на бал выпускной.Бурные годы студенчества, лекции,экзамены, красный диплом…Сын возмужавший смущённую девицуприводит в родительский дом.Свадьба… фотограф… они улыбаются…Ты шепчешь: «Будь счастлив сынок!»Варится кашка, пелёнки стираются…У внученьки первый зубок.Кольца, фата, белоснежное платьице,шампанское, свадебный торт…Дочкин жених долговязый не нравится.Их первенцу Ванечке год.Макс изменил: обзавёлся любовницей.Простила – другую завёл.Болью жестокой тот вечер запомнится:с вещичками к третьей ушёл.Дочка красавица гордость отцовскаяс мужем давно развелась.Двое детишек… однушка московская…Душа за неё извелась.Старенький плед, телевизор, таблетница,сезонные боли в костях…Свадьба весёлая – Ванечка женится!Невеста уже на сносях.Всё, что случилось меж теми событьями —усилий бесформенный ком —старческой памяти рваными нитямитеперь вспоминаешь с трудом.Приступ сердечный. Палата больничная.Закончился жизненный срок.Морг. Ты лежишь, ко всему безразличная,на правой ноге номерок.В церкви Никольской прошло отпевание,скорбит над могилой родня.Что повесть моя не имеет названия,прости, дорогая, меня.Женской судьбой, не вдаваясь в художество,могла бы, конечно, назвать,да женских таких, как твоя, судеб множество,зачем ещё раз повторять.