Анти-Горбачев-6

Народная социалистическая республика Черногория

Црна гора на сербском или Монте-Негро на французском – так ее называли во всем остальном мире, кроме Югославии и СССР. Советское посольство в Югославии, естественно, было одно и находилось оно в Белграде, но в столице Черногории под названием Титоград (до 46 года она называлась Подгорицей), имелось консульство, куда и сделал внеурочный звонок товарищ Воронцов.

– Все предельно ясно, Юлий Михайлович, – взял под козырек наш черногорский консул, пожилой дипломат по фамилии Зубань, за свою карьеру он где только не побывал, а на старости лет сердце успокоилось вот в этой Подгорице-Титограде, – все проясним в ближайшее время.

– Мне нужен результат к утру, – сердито добавил Воронцов, – к десяти ноль ноль по Москве. Сам понимаешь, чья она дочь.

– К десяти, значит, к десяти, – не стал спорить консул Зубань, – по Москве, значит, по Москве. Разрешите выполнять?

Дело действительно оказалось серьезным и срочным, поэтому Зубань немедленно вызвал третьего секретаря консульства, который по старинному обычаю был еще и резидентом КГБ в стране пребывания, и пересказал ему задание большого начальства без купюр.

– Я хочу, чтобы ты лично съездил на эту… на Ядранскую площадь… и посмотрел, что там и как…

– Время позднее, Вилор Карпович, – ответил тот, – меня могут и не пустить в дом.

– А ты уж постарайся, мил человек, – улыбнулся ему волчьей ухмылкой консул, – зарплату третьего секретаря надо отрабатывать.

Третий секретарь тяжело вздохнул и отправился отрабатывать свою зарплату – от Титограда до этого затерянного курортного городка Петровац согласно карте побережья значилось всего-то 45 километров, но добрая половина из них, после международного вэропорта, пролегала в горах. Та еще радость носиться по серпантинам в ночное время. Игнат Дорохов, так звали третьего секретаря, позвонил в гараж и заказал автомобиль.

– Куда собрался, Игнат? – по-дружески спросил его местный завхоз, он же и начальник автопарка, – по девочкам что ли?

– Да какие тут девочки, – не сдержался тот, – горячее задание из Москвы, аж подгорает. На побережье надо ехать.

– Водителя возьмешь или сам отправишься? – перешел на деловой тон завгар.

– Давай сам съезжу, быстрее получится… проследи, чтоб бензина хватило на оба конца.

Когда Игнат спустился в гараж, автомобиль был уже готов к выезду, завгар его лично выгнал на свежий воздух. Это была югославская Юго, она же Корал, очень похожая на советский Запорожец. Содрана она была с модели ФИАТа, только не со 124-й, как Жигули-копейка, а со 127. Выглядела она, конечно, не очень стильно, но свою основную функцию выполняла исправно – перемещала пассажиров и груз на нужное расстояние с приличной скоростью.

Игнат пожал руку завхозу, уселся за руль и рванул с места с пробуксовкой колес. Город кончился очень быстро, все же Подгорица это не Москва и даже не Белград с Загребом, потом некоторое время тянулась освещенная трасса до аэропорта, Игнат обогнул его по дуге справа, а дальше собственно и пошли эти самые горы – Динарское нагорье, отделяющее побережье от холодных северных и восточных ветров. Благодаря ему собственно и создался уникальный климатический пояс на Адриатике… примерно такой же, как и на Южном берегу Крыма или например на Лазурном берегу Франции.

Движение было не слишком оживленное, так что до места третий секретарь добрался чуть больше, чем за час. В одном месте только пришлось задержаться, там эвакуаторы под надзором местной полиции растаскивали две машину, угодившие в аварию. Петровац оказался небольшим курортным городком на берегу бухты, и состоял он, собственно из одной длинной улицы вдоль которой и располагались все дома и отели. И площадь здесь была ровна одна, примерно посередине главной улицы – так что ошибиться было бы очень трудно.

Курортники здесь гуляли вдоль и поперек площади, а также судя по развеселой музыке еще и радовались жизни в многочисленных кабачках и ресторанчиках. Дом номер 10 находился аккуратно между отелем с одноименным с городом названием и ресторанчиком с непонятным словом Коноба на фасаде. В 10-м же доме не горело ни одно окно, благо их там всего пять штук на площадь выходило. Игнат Дорохов посмотрел по сторонам, выискивая местного жителя, обнаружил такового в национальной одежде и национальным инструментом типа флейты в руках и подошел прямо к нему.

– Здраво, как си (привет, как дела)? – хотя официально здесь разговаривали на черногорском, но по факту все тут же переходили на сербский.

– Било е боле (бывало и получше), – хмуро ответил тот, – свира ову ствар (сыграть тебе на этой штуке)?

– Нема потребе за игром, реци ми боле (играть не надо, расскажи-ка лучше)…, – а следом наш человек вытащил из кармана купюру с портретом Тито и цифрами 50000 (в Югославии в это время бушевала инфляция, 50 тысяч динар стоили где-то 5 долларов на тот момент).

Музыкант спорить не стал, спрятал деньги за обшлаг шляпы и честно рассказал все, что знал о доме номер 10 и его постояльцах.

– Тут их все знают, еще бы ведь, – сбивчиво объяснял он Игнату, – американец и русская, удивительное сочетание. Живут тихо-спокойно, гулянок не устраивают, часто уезжают на день, на два…

– Последний раз когда их видел?

– Когда-когда… – задумался тот, – да вчера утром наверно, собрались, сели на мотоцикл, у них классная модель, Харлей-Дэвидсон, и укатили по направлению к пристани… наверно на яхте кататься.

– А у них есть яхта?

– Точно не знаю, но вроде нет – друзья и знакомые катают.

– Ну хорошо, отец, – несколько умерил пыл Игнат, – надеюсь, ты мне правду сказал… к пристани-то как ехать?

– Да прямо и езжай, как ехал – а там не ошибешься.

Секретарь погрузился в свой Юго и тронулся, медленно огибая гуляющие группы и пары. Действительно, через километр примерно городская застройка закончилась и слева в синеющей темноте нарисовалась стоянка судов, яхт и катеров… в основном яхт, конечно, это в СССР яхта признак какого-то невероятного роскошества, а здесь она у каждой третьей семьи имелась. На берегу имела места некая хлипкая постройка явно административного вида, туда и направил свой путь Игнат. На двери висела табличка с надписью «Управа яхт-клуба Петровац», а в окошке горел тусклый свет. Игнат смело толкнул дверь и зашел внутрь.

– Привет, – сказал сидевшему за длинным столом человеку, который в это время закусывал соленым огурцом явно что-то алкогольное, – как жизнь?

– Ты кто? – достаточно грубо отвечал директор.

– Игнат Дорохов, – не стал скрывать свое происхождение секретарь, – из русского посольства, – и он для наглядности показал ему свое удостоверение с буквами СССР поперек.

– Так бы сразу и сказал, – сбавил тон директор, – а я Гойко Гладич, вино будешь?

– Гойко, говоришь, – усмехнулся Игнат, усаживаясь напротив него, – почти как артист, который индейцев играл… а вино буду, конечно, если нальешь.

– Да, меня все детство дразнили этим Митичем, – подтвердил тот, одновременно разливая красное вино из бутылки объемом никак не менее трех литров, – родители удружили с именем… ну будем здоровы…

Они выпили по полному стакану, закусили все теми же огурцами, тогда директор перешел у делу.

– Ты ведь насчет той русской приехал, да? Что живет с американцем, да?

– Информация у вас тут хорошо поставлена, – усмехнулся Игнат, – да, насчет нее.

– Нетрудно было сложить два и два, – Гойко тем временем оперативно налил по второму стакану. – Она вчера утром села на яхту «Будучност», больше не возвращалась…

– Так-так-так, – почесал голову Игнат, не забыв, впрочем, отпить добрую половину стакана, – что за Будучност, расскажешь подробности?

– Владелец Светозар Стоянович, сынок местного богача… он не такой уж, конечно, богатый, как Ротшильд или там Онассис, но на всем побережье от Риеки и до Велиполе он в первую тройку точно входит.

– Ладно, про отца в другой раз – лучше про сыночка расскажи.

– Мальчик-мажор, свой особняк в Будве имеет, три машины, Мерседес, БМВ и Порше, меняет их через день, яхта вот только одна у него, большая, 25 метров в длину… с криминалом вроде бы не связывался, хотя это неточно.

– Раньше наша русская каталась на этой яхте? – поставил вопрос ребром Игнат.

– Я как-то не отслеживал, – пожал плечами Гойко, – вроде было пару раз.

– И они всегда возвращались в тот же день… – не то спросил, не то утвердительно сказал Дорохов.

– Да, скорее всего так…

– Связь какая-нибудь с этой яхтой имеется?

– Откуда, – удивился черногорец, – у нас тут не Ницца и не Майами, хотя стой… должна же быть аварийная связь, как ее… КОСПАС что ли – русские же на паях со Штатами ее сделали, приемопередатчики на все суда в обязательном порядке теперь ставят.

– Тааак… – протянул Игнат, – а позвонить отсюда как-то можно?

Гойко вынул из тумбочки телефонный аппарат, древний, как говно мамонта, прямиком из пятидесятых годов, и пододвинул его к Игнату.

– Звони… только вначале девятку набери.

Всего с третьего звонка Игнат сумел соединиться с нужным местом.

– Еще раз скажи название яхты, – попросил дежурный офицер наземного центра КОСПАСа а подмосковном Калининграде, – таак… есть такое дело, Будучность, порт приписки Петровац, СФРЮ… не поверишь, но был с нее сигнал, сегодня в 8.35 по Москве… пиши координаты. Мы вообще-то этот сигнал передали еще с утра по месту…

– По месту это куда? – переспросил секретарь.

– В югославскую службу спасения, ээээ… – запнулся он на секунду, – в городе Будва они там сидят, адрес не подскажу.

Игнат начеркал цифры в своем блокноте и спросил у Гойко карту побережья.

– Тебе, чтоб широта с долготой были? – догадался тот, – держи, есть у меня и такая.

Они оба склонились над крупномасштабной картой всей югославской Адриатики и одновременно указали на одну точку.

– Остров какой-то, рядом с Будвой, – сообщил секретарь, а директор дополнил, – не какой-то, а Школь… вообще-то он остров Святого Николая, но у нас все его называют Школь, то есть ракушка.

– И чего там на этом острове?

– Жилья нет, туристов возят иногда на пляжи западного побережья, там пляжи хорошие. А на востоке скалы и дикий лес.

– Тааак… – в который раз почесал репу Игнат, – а телефона службы спасения из этой Будвы у тебя случайно нет?

– Есть, конечно, только звонить туда бестолку, они строго до семи работают.

– Ладно, все равно поеду туда, может до кого-то и достучусь, – озабоченно отвечал Игнат, – спасибо тебе, добрый человек, – и он вытащил из кармана еще одну купюру, но уже в 100 тысяч динар, значит, в 10 долларов.

– Думаешь, откажусь, – весело подмигнул ему Гойко, забирая деньги, – да ни за что. Удачи тебе, парень!

А Игнат завел свою верную Юго-Корал и тронулся в дальнейший путь по побережью. Ехать до Будвы, судя по карте, было даже ближе, чем от Подгорицы до Петроваца, дорога была совсем пустой, поэтому он быстро миновал такие же курортные местечки Катун, Крстац, Свети-Стефан, а после Бечичи, откуда были уже видны огни большой Будвы, вдруг уперся в дорожный патруль, состоявший из полицейских и военных в равных долях.

– Стоп, нема пролаза (думаю, и без перевода это понятно)! – сообщил ему суровый полисмен, сопроводив свои слова поднятой вверх полосатой дубинкой.

– Шта се дисело (а вот это переведу – что случилось)? – ответил Игнат, высунувшись в открытое окно.

– Войно станье, полицийский час до йутра (военное положение, до утра комендантский час).

Игнат отогнал машину в карман, потом вернулся к полиции и начал растолковывать им суть проблемы.

– Понимаешь, брат, я русский (он достал и раскрыл свое удостоверение), у нас пропала девушка, мне надо срочно попасть в Будву, она там где-то должна быть.

– Русский, говоришь? – внимательно прочитал удостоверение полицай, – к русским у нас претензий нет, слушай меня сюда… сто метров назад пройдешь, там будет тропинка направо, по ней три километра до центра Будвы… только осторожнее, свалиться под откос запросто можно.

– Спасибо, брат, – пожал ему руку Игнат, – русские и сербы братья навек.

– Вообще-то я черногорец, но можешь считать меня сербом – удачи, брат!

Оказалось все в точности, как и было рассказано – и тропинка нашлась, и крутые склоны по правому плечу, куда запросто можно было улететь с концами, и почти что ровно через три километра Игнат оказался на центральной улице города Будвы, неофициальной столицы черногорской Адриатики. Называлась она незамысловато Ядрански пут (Ядран это всего-навсего название Адриатического моря на сербском, ну а пут он и есть пут).

Увиденное слегка озадачило Игната – минимум в четырех местах вдоль этого пути он увидел заслоны, состоящие из бронетранспортеров и танков Т-64. И военные патрули на джипах регулярно проезжали туда-сюда между этими заставами. Переворот что ли военный у них случился, с досадой подумал Игнат, надо ж, как не вовремя. Что такое комендантский час, он знал очень хорошо, поэтому, чтобы лишний раз не раздражать военных, стал передвигаться к отмеченному адресу исключительно маленькими и кривыми переулками, благо недостатка их в Будве не было. Один раз все же пришлось пересечь широкий Ядранский проспект, но Игнат выбрал место и время, когда там никого не было в радиусе сотни метров. Поэтому к месту назначения на 13-й улице (ну да, она так и называлась, прямо как в Нью-Йорке) он подобрался незамеченным.

Это оказался очень приличный особняк в восточном стиле, рядом с крыльцом висела табличка «Спасилачка служба Будве», и в доме даже горели два окна, оба по правую сторону от входа. Игнат решительно толкнул дверь и оказался внутри Будвийской службы спасения.

– Лаку нощ, приятели (доброй ночи, дружище), – сказал он мужичку в униформе, который сидел в одиночестве за красивым столом и курил, как паровоз.

– Ко си ти (ты кто такой)? – сурово сдвинул брови тот.

Игнат вытащил из кармана свое удостоверение и в который раз за сегодня открыл его перед носом вопрошающего.

– Русский? – сильно удивился тот, – ну надо ж, у нас тут русских давно не было… а меня Мирослав зовут, рассказывай, чего надо-то…

– Яхта Будучност, – тут же выложил карты Игнат, – разбилась, судя по всему, где-то тут на скалах. Где-то у острова Школь. А на борту была одна наша соотечественница. Вкратце все.

– Аааа, – начал вспоминать Мирослав, – был такой сигнал, в обед где-то пришел сверху. Но у нас как раз мотор у катера сломался, его и чинят до сих пор. Так что не сложилось у нас со спасением этой вашей Будучности.

– У вас чего, один катер на всю службу?

– Ну да, а ты думал, их десять штук что ли? Будва городок небольшой, происшествия редко случаются, поэтому государство так экономит финансы… а с яхтой мы связались, конечно – никто там особо не пострадал, все выбрались на берег. Завтра плановая экскурсия на этот Школь, они и вывезут потеряшек. Вкратце все, – продублировал он финал игнатовой речи.

– Дааа, – усмехнулся Игнат, – с вами каши не сваришь, даже из пакетика. Где тут переночевать можно? И еще позвонить бы мне…

– Телефон вот, – пододвинул к нему аппарат Мирослав, более новый, чем в яхт-клубе Петроваца, даже и с кнопками, – а переночевать у меня можно, свободная комната пустует, туристов в этом году мало.

– Отлично, – ответил Игнат, но прежде, чем звонить, задал таки еще один вопросик, – а как вы с ними связались-то, с потеряшками?

– У них рация нашлась, на 5 километров берет, вот они и вышли сами на нашу волну спасения.

– А сейчас с ними поговорить можно?

– Сейчас нет, батарейки у рации сели очень быстро.

Игнат еще раз окинул взглядом спасателя и принялся набирать номер консульства. Зубань ответил после второго гудка, сидел, похоже, на службе безвылазно и ждал информации.

– Вилор Карпович, это Дорохов, – сказал третий секретарь, – докладываю о проведенном расследовании. Наталья Романова вчера утром села на борт яхты Будучност в порту города Петровац.

– В будущее, значит, поехала, – перебил его консул.

– Да, наверно, – смешался на секунду Игнат, – сегодня же утром яхта села на камни вблизи острова Школь, это рядом с городом Будва.

– Знаю-знаю, – отозвался Зубань, – и про город, и про остров. Что с пассажирами?

– Все живы и здоровы, сидят на острове и ждут, пока их заберет экскурсионное судно, завтра в районе полудня это намечается.

– Сведения точные? – хмуро спросил консул, – я же их сам знаешь, куда докладывать сейчас буду…

– Зуб даю, Вилор Карпович, – весело отозвался Дорохов. – Никуда они не денутся… но я бы все на вашем месте повременил с докладом до утра.

– Почему?

– Времени же вам… ну то есть нам, конечно… дали до десяти по Москве, вот и не надо раньше времени выбегать впереди паровоза…

– Ну что же, наверно, ты прав, – тяжело вздохнул Зубань, – отложим доклад на утро. Все новые сведения немедленно докладывай.

– Служу Советскому Союзу, – четко произнес Игнат и положил трубку.

– Да, а что это у вас тут за представление с военными? – вспомнил он еще об одной проблеме. – Военное положение, говорят, объявили…

– Хорваты независимость провозгласили сегодня, – пояснил Мирослав, – а Будва это спорная территория между ними и нами. Так что Титоград решил перестраховаться.

– Даааа, – протянул Игнат, – у вас тут совсем, как у нас на Кавказе…

Утро красит нежным светом Черногорию мою

Часов семь по местному времени было, когда к воротам дома спасателя Мирослава подъехал военный УАЗик, выкрашенный в камуфляжные цвета. В ворота грубо постучали прикладами АКМов.

– Русский у тебя ночует? – спросил старший из приехавших, капитан в щегольской фуражке с высокой тульей.

– Ну да, здесь, – ответил, щурясь, заспанный Мирослав.

– Давай его сюда, – приказал капитан, – живо.

Через пять минут на улицу, мощеную булыжником явно еще в прошлом веке, вышел, тоже прищуриваясь, Игнат Дорохов.

– У меня приказ доставить тебя на базу, – ткнул его в грудь капитан, – поехали.

– А машина? – не нашел ничего другого спросить тот, показывая на припаркованный рядом автомобиль, – Юго куда денется?

– Давай ключи, отгоним туда же, – и военные запихнули Игната на заднее сиденье УАЗика.

Ехали не очень долго, по главному проспекту Будвы, при этом встретившиеся пару раз патрули пропускали машину без вопросов, что-то у нее на лобовом стекле висело. Городская застройка закончилась, пошли виноградники и кукуруза, а сразу за этими полями колючая проволока и КПП какой-то части. Здесь УАЗик притормозил, но ненадолго… еще через минуту поездка закончилась, и капитан скомандовал Игнату «вылезай».

Это было летное поле, на котором рядками стояли МИ-24 и МИ-8 в цветах югославской армии. Капитан с Игнатом подошли к ближайшему транспортнику, раздалась очередная команда «залезай», Игнат пожал плечами и выполнил, чего там от него требовали.

– Куда полетим-то? – только и спросил он у капитана, на что получил исчерпывающий ответ «там увидишь».

МИ-8 увеличил обороты винта, завибрировал всей тушей и оторвался от земли, тяжело покачиваясь туда-сюда. Говорить стало совсем невозможно, в полете на таких вертушках коммуникацию с соседями можно осуществить, только если орать во весь голос, да и это не всегда помогает. Внизу сначала проплыла кукуруза с виноградниками, потом Будва со своими красно-черепичными крышами, длиннейшая полоса пляжа с небольшим прибоем, а дальше пошло сплошная изумрудно-аквамариновая гладь Адриатики.

Игнат было подумал, что его везут на остров, где разбилась эта яхта мальчика-мажора, и не ошибся, вертолет резко свернул налево и сделал круг над яхтой, стоявшей у скалистого берега в полузатопленном состоянии. Сверху видно было, что яхта большая и красивая, с одной мачтой посередине и длинным бушпритом спереди. Сверху, кстати хорошо был виден и весь остров, одна половина его действительно состояла из длинного песчаного пляжа, а вот вторая половина утопает в лесах, плюс из леса местами торчали острые и высокие скалы.

МИ-8 покружил над яхтой и ближайшими ее окрестностями, выпустив пару сигнальных ракет красного цвета. На берегу показались люди, штук шесть, они тут же начали махать руками и подпрыгивать. Пилот сделал еще один вираж, обнаружил достаточно ровную площадку и аккуратно приземлился на нее. Люди, махавшие руками, добрались до вертушки за считанные минуты, а пилот снизил обороты винта, так что стало возможным говорить и слышать.

– Коначно, – прокричал парнишка, видимо тот самый мажор, – требали ти е дуго (долго ж вы добирались).

– Ниси едине у неволе, били други проблема (не вы одни в беде, были другие проблемы), – ответил капитан.

– Нам залезать сюда? – продолжил свою речь Светозар.

– Не, полетят только эти двое, – и капитан безошибочно выделил в группе русскую девушку и ее парня, – остальные чуть позже.

– Мы так не договаривались, – недовольно ответил мажор, – берите сразу всех.

– А ну отошел на два метра, – капитан вытащил из кобуры пистолет, не Макарова, что-то вроде Вальтера, – а вы двое залезайте.

Игнат наблюдал за всей этой сценой молча и ни во что не вмешиваясь, себе дороже будет, так решил он, накоротке посоветовавшись с самим собой. Мажор тоже вник в ситуацию, замолчал и отошел на указанные два метра, а Наталья с Баскоффым тоже молча залезли в распахнутую дверь и уселись на указанные места в хвостовой части.

После очередного взлета в полном молчании… ну если конечно таковым можно считать дикий рев моторов и вибрация всего вокруг, как у зубного врача в кресле… прошло еще добрых полчаса, после чего на горизонте показались корабли, явно боевого назначения. Один большой… да что там большой, огромный, и два поменьше по бокам от него. МИ-8 смело зашел на посадку на этот большой корабль, Игнат успел прочесть его наименование на борту, там значилось «Дуайт Эйзенхауэр»

МИ-8 смело зашел на посадку и приземлился примерно возле надстройки в средней части авианосца. К вертолету тут же подбежали два американских моряка, придерживая свои пилотки.

– Добро пожаловать на борт ЮС-Нави, – сказал один из них, после чего помог Наталье выбраться из кабины.

А тем временем в Кремле

Романов с раннего утра связался с Бушем по горячей линии и поблагодарил его за помощь в эвакуации дочери.

– Обращайтесь, если что-то еще понадобится, мистер Романов, – доброжелательно отвечал ему президент, – всегда рад помочь. Кстати, как ваше здоровье, раны не беспокоят?

– Да, у меня теперь тоже есть ранение на поле боя, – ответно усмехнулся генсек, – даже две штуки. Так что я имею полное право называться боевым генеральным секретарем. Все практически зажило, спасибо за заботу.

– Нам надо бы обсудить югославский вопрос, мистер Романов, – перешел к насущным проблемам Буш, – как считаете?

– Однозначно надо, – согласился генсек, – предлагаю начать обсуждение нашим министрам иностранных дел… например в Женеве.

– Зачем в Женеве, – не согласился Буш, – Джеймс Бейкер может вылететь в Москву в течение пары часов – примете?

– Конечно, пусть приезжает, примем, как дорогого гостя…

А по окончании этого разговора Романов немедленно вызвал к себе Воронцова, тот явился в считанные минуты, видимо был неподалеку.

– Юлий Михайлович, расскажите, наконец, что за чертовщина происходит в этой Югославии?

– Никакой чертовщины, Григорий Васильевич, – счел нужным улыбнуться он, – все в марках исторического материализма. Большие многонациональные образования со временем с очень большой вероятностью, стремящейся к единице, всегда разваливаются на отдельные национальные квартиры.

– Ну наша-то страна пока не развалилась, – ответил не очень довольный аналогией Романов, – хотя многонациональнее отыскать трудно будет.

– СССР это исключение, которое только подтверждает правило, – дипломатично ушел от столкновения Воронцов, – а в Югославии вчера объявила независимость Хорватия, сегодня с раннего утра Словения. Как из этой ситуации выруливать, сказать трудно…

– А Косово?

– Эти пока молчат, видимо ждут, чем закончатся разногласия сербов, хорватов и словенцев.

– А как вообще на таком маленьком пятачке земли оказалась целая куча наций и народностей? – поинтересовался Романов.

– Да примерно так же, как и у нас, – пояснил Воронцов, – откуда появились украинцы с белорусами? Правильно, первые 400 лет были под управлением поляков, а вторые под Литвой – вот и появились довольно сильные различия в языке, в культуре, менталитете… а на Балканах роль Польши и Литвы сыграли австрийцы с османами – у нас хотя бы алфавит у всех славян остался одинаковым, да и религия тоже, а там у словенцев с хорватами латиница и католичество. Плюсом к тому еще и очень произвольно проведенные границы между республиками…