Путь к принцессе. Ужасные приключения

Глава вторая

Шьяма проснулась около десяти утра. Голова слегка кружилась от приятных воспоминаний.

«Как здорово, что я решилась сделать Вячеславу предложение! Два года собиралась!»

Улыбнувшись, надела халатик и пошла в ванную. Долго разглядывала себя в трельяже:

«Брови… Может, выщипать немного? Чтобы придать лицу чуть-чуть драматизма?»

Выдернула дурацкий волос из ноздри.

– Госпожа! Завтрак подан! – донёсся из столовой голос горничной.

Переодевшись из халата в домашнее платье, позавтракала в одиночестве. Посмотрела на часики: отец должен был уже закончить тренировку.

Викрант бир Тхакур вышел из душевой кабины и застал в гостиной дочь.

– Доброго утра, папа!

Он подошёл и обнял её:

– И тебе доброго утра! Как прошёл выпускной?

Разумеется, он всё уже знал от охранников.

– О, замечательно! И концерт, и угощение… Там были пельмени! Я так наелась, что боялась лопнуть!

Посмеялись. Затем Шьяма посерьёзнела лицом:

– Отец! Я выбрала себе мужа.

Викрант подобрался:

– Кто же твой избранник?

– Вячеслау Коренюк, одноклассник. Я люблю его, отец.

– А он тебя?

Шьяма вздохнула и опустила глаза:

– Не знаю… Но целовался охотно! И, вообще, у русских есть поговорка: «Стерпится – слюбится».

– Ему ещё нет восемнадцати, как и тебе, кстати. Денег тоже нет – откуда у советской семьи деньги? Профессии тоже нет… – задумчиво прокомментировал Викрант.

– Ну, и что? Всё это будет! – упрямо выпятила подбородок девушка.

«Эх! О таком ли муже я мечтал для неё?»

– Я должен познакомиться с ним.

– Благодарю, отец!

Шьяма поклонилась и вышла. Викрант прошёл в кабинет, откуда вызвал по телефону второго помощника атташе по культуре Ананда бир Чандраведи:

– Приезжай ко мне, достопочтенный.

– Уже еду.

Ананд – брахман и жрец бога Шивы – ведал часовней этого божества в посольстве.

Приехав в резиденцию, он принял предложенную сигару и склонил голову:

– Я слушаю тебя.

Викрант в некотором затруднении потёр подбородок:

– Моя дочь сегодня сообщила мне, что выбрала себе в мужья некоего Вячеслава Коренюка. Составь его гороскоп. Подробный. Только, пожалуйста, без этих ваших полунамёков и загадок.

– Я услышал тебя. Но мне нужна информация об этом человеке… и я должен увидеть его, дабы оценить ауру.

Викрант положил на стол папку.

– Вот его досье.

По его приказу на всех одноклассников Шьямы велись личные дела с самого первого класса. И на учеников параллельного класса тоже.

– Что же до личного контакта… Я приглашу его в гости на среду. Достаточно ли тебе времени?

– Да, так будет хорошо. Я всё успею.

Вечером в квартире Коренюков раздался звонок.

– Серёжа! Открой, пожалуйста! У меня руки в тесте! – крикнула из кухни Вера Андреевна (ну, вот мы, наконец, и узнали, как зовут Славину маму!).

– Славк! Это к тебе, наверное! – отозвался отец, не в силах оторваться от телевизора: показывали футбол, четвертьфинал кубка европейских чемпионов. «Реал» Мадрид – «Челси» Лондон.

Слава, лежавший на диване с книгой, кряхтя, поднялся и зашаркал шлёпанцами в прихожую.

– Кто там?

– Это я, скороход Рамеш из посольства Индии, принёсший послание для уважаемого господина Вячеслава Кореню́ка, чтобы вручить лично, в собственные руки! – раздался басовитый голос с жёстким акцентом.

Слегка прибалдев от такой несколько странной грамматической конструкции, парень открыл дверь. На пороге стоял бородатый дядька в тюрбане. Он торжественно приложил конверт ко лбу, к губам и к сердцу, после чего поклонился в пояс и протянул конверт получателю:

– От Его Высочества махараджи Викранта бир Тхакура, чрезвычайного и полномочного посла Индии в Советском Союзе!

Прибалдев ещё сильнее, Слава принял послание.

– Э-э… Спасибо!

Дядька-скороход снова поклонился и исчез.

– Что там, сынок?

Мамин вопрос вывел парня из лёгкого ступора.

– Сейчас посмотрю!

Взрезав конверт перочинным ножиком, Слава обнаружил внутри лист плотной мраморной бумаги с затейливым гербом и текстом, исполненным каллиграфическим почерком по-русски:

«Его Высочество махараджа Викрант бир Тхакур имеет честь пригласить господина Вячеслава Коренюка (Сергеевича) на чай в среду, 2-го июля 1982 года в 17.30. Чай состоится в резиденции по адресу…

Машина будет подана в 16.50.

С уважением,

Радиш Джайпурнан, дворецкий»

– Это приглашение, мам! Отец Шьямы чаю приглашает попить. В среду!

Из кухни донёсся сдавленный ойк и дребезг разбитой тарелки. Затем, наскоро вытирая руки полотенцем, появилась мать.

– Вот, почитай! – протянул ей бумагу Слава, – Познакомиться хочет, наверное.

Вера Андреевна прочла и перечла текст, потрясла головой:

– Ой, Славик… Дуй в парикмахерскую! Срочно! А то зарос, как папуас какой-то!

– Ты что, мам? – удивился сын, – Две недели всего, как стригся!

– Не рассуждать! – рявкнула та фельдфебельским басом, – Надо, чтоб волосок к волоску! И чтоб шею побрили! Да, ногти подстриги, я проверю!

– И на ногах? – саркастически уточнил Слава.

– Ну, а как же!

Из комнаты вышел отец.

– Что у вас тут за суета?

– Что, что… Отец невесты Славика на чай пригласил!

Папа Серёжа вытаращил глаза, едва не выбив ими стёкла очков:

– Чево-о?! Какая ещё невеста?!

– Такая! Принцесса, во!

– Не, ребята, я ещё согласия не давал! – встрял Слава.

– Ой, да куда ты денешься… Серж! Срочно в ГУМ, в ЦУМ… я не знаю… в Детский Мир! Костюм, рубашка, галстук, ботинки! Часы!

– Ага, и трусы! – уточнил муж, состроив серьёзное лицо, – А что за принцесса, хоть?

– Шьяма бир Тхакур, дочь посла.

– А, брунеточка такая!

– Никакая она тебе не «такая»!

Короче, поехали по магазинам. Купили в ГУМе аж за двести двадцать рублей наишикарнейший французский костюм-тройку угольного цвета в реденькую полосочку и белую льняную рубашку. В ЦУМе, пошептавшись с продавцом и дав ему мзды, купили за восемьдесят (!) рублей классические итальянские ботинки из натуральной кожи. Галстук выбирали долго. Наконец, едва не поссорившись, родители сошлись на итальянском, серобуромалиновом в косую оранжевую полоску. Славе он не понравился, но его мнения никто не спрашивал. Затем пошли в ювелирный отдел покупать часы. Измеритель времени, по мнению Веры Андреевны, нужно было купить обязательно золотой.

– Дорого, Вер, – робко попытался трепыхнуться папа Серёжа.

– Дорого, да мило! – парировала жена, – И, вообще, индейцы золото очень уважают!

– Не индейцы, а индийцы!

Часы выбрали самые дорогие: хронометр «Буран» с тремя кнопками. Секундомер, двойной календарь, ремешок из кожи настоящего крокодила. Заодно купили золотую, с агатовой вставкой, заколку для галстука.

– При таких часах как-то сам становишься… – бормотнул Слава.

– А я о чём? – надула щёки мать, – Теперь тебя не стыдно людям показывать!

Домой вернулись усталые, но довольные. Денег потратили уйму, но ведь престиж семьи дороже денег? Назавтра Слава с утра пораньше посетил парикмахерскую, а потом мама сделала ему маникюр. Без лака, конечно.

В среду Слава при полном параде, сверкая часами и сбрызнутыми лаком волосами, вышел из подъезда в 16.45, распространяя запах одеколона «Русский Лес» аж на дюжину шагов вокруг себя. Ему было немного не по себе. В руках он тискал коробку шоколадных конфет фабрики «Красный Октябрь», навязанную матерью.

– Да зачем конфеты-то?

– Ты на чай к людям идёшь, или где? Придёшь, поздороваешься и конфеты вручишь! Так положено для вежливости! Всё, иди уже!

Последовал лёгкий материнский подзатыльник.

Две минуты до контрольного времени. День был жаркий, Слава с ужасом понял, что начинает потеть. Этого ещё не хватало!

«Когда я потею, я воняю… и одеколон не спасёт!»

У подъезда плавно затормозил Роллс-Ройс Фантом V цвета гнилой вишни. Водитель в тюрбане вышел и, поклонившись, открыл дверцу. Слава неловко полез в притемнённое тонированными стёклами прохладное нутро салона. Дверь беззвучно закрылась, и машина тронулась с места. Минут через десять парень не смог сдержать любопытства:

– Скажите, пожалуйста, уважаемый шофёр, какая мощность двигателя?

Тот, не оборачиваясь, ответил:

– Я полагаю, что мощность достаточная, сэр.

Слава сконфузился, и на этом беседа закончилась.

Ещё через двадцать две минуты (Славик засёк время на новых часах) Роллс въехал в ворота резиденции. Милиционер, скучавший в будке, с любопытством воззрился на молодого человека. На крыльце парня встретил осанистый дядька, тоже в тюрбане.

– Добрый день, господин Коренюк! Я Радиш Джайпурнан, дворецкий. Позвольте вас проводить?

Говорил он по-русски.

Они прошли через анфиладу комнат. На пороге комнаты с резными деревянными дверями, украшенными золотыми гвоздиками, дворецкий зычно провозгласил по-английски:

– Господин Коренюк к Его Высочеству махарадже Викранту бир Тхакуру!

И Слава вошёл. Это была столовая, судя по большому, метров пять на два, обеденному столу, застеленному крахмальной скатертью. Около стола стоял мужчина лет за сорок. Худощавый, поджарый. В европейском костюме и тюрбане. Лицо волевое, глаза чёрные, умные.

«Ну, естественно, дурака служить послом не пошлют!»

– Здравствуйте! – поздоровался Слава по-английски, – Вот, я к чаю принёс…

И протянул конфеты.

Викрант бир Тхакур мгновенно просканировал парня: импортный не обмятый костюм, новенькие золотые часы, лак на волосах… семья постаралась не ударить в грязь лицом! Улыбнулся и шагнул навстречу, протягивая руку:

– Здравствуйте, молодой человек! Будем говорить по-русски.

После рукопожатия они сели за стол. Через минуту вошла Шьяма со скромно опущенными глазами. Викрант хлопнул в ладоши, и в столовую потянулась вереница слуг. Кто нёс чайник, кто блюдо с пирожными, кто молочник, кто чашки, кто сахарницу. Последним вошёл пожилой дядька в невзрачном халате, положивший около каждого едока по салфетке.

– Может быть, желаете выпить что-нибудь перед чаем? – спросил Викрант Славу, – Вино, виски, коньяк?

– Нет, спасибо. Я… не употребляю.

Славе налили чай. Он, как привык, положил три ложечки сахару. Попробовал. Вкусно! Даже вкуснее и насыщеннее, чем чай «Со слоном»! Потянулся и взял с блюда пирожное. Отец и дочь пили чай с молоком и без сахара.

– Моя дочь поведала мне, что выбрала вас в мужья, – открыл разговор Викрант, – Расскажите о себе, Вячеслау. Хотелось бы знать о вас побольше. Ну, чем вы увлекаетесь, какую профессию надеетесь приобрести… спорт, хобби.

Донельзя смущённый Слава начал, запинаясь, рассказывать:

– Родился я в Москве, в семье служащих. Мама преподаёт английский в университете. Отец – главный инженер на… специальном заводе. Люблю читать художественную литературу. Стихи тоже. В старших классах увлекался биологией, участвовал в олимпиадах два раза, но не победил, только третье место занял. Занимаюсь спортивной гимнастикой… есть первый разряд. Хорошо рисую, хотя художку не посещал. Люблю собирать модели кораблей. Недавно построил модель фрегата восемнадцатого века. Вот такой!

Он показал руками размер.

– Собираюсь поступать в медицинский институт, хочу стать хирургом…

Викрант одобрительно покивал.

– Носите ли вы очки? – вдруг спросил он.

– Н-нет… зрение стопроцентное.

– Чем болели в детстве?

– Э-э… ну, корь… ветрянка… отит был в пять лет… Вроде, всё.

– Зубы здоровые?

– Да. Ни одной пломбы.

– Умеете ли плавать?

– Да, плаваю хорошо. Умею нырять с маской и трубкой.

– Какая ваша религия?

– Никакая. Я атеист.

«Странные какие-то вопросы!»

Викрант допил чай и знаком потребовал, чтобы ему налили ещё.

– Давайте поговорим о… о браке. Вы человек уже взрослый, и должны осознавать всю ответственность этого… мероприятия. Так получилось, что Шьяма – моя единственная дочь. Её мать умерла при родах, поэтому я воспитывал девочку сам. Она очень дорога мне. А посему, я очень хотел бы, чтобы вы, хотя бы в общих чертах, обрисовали вашу возможную семейную жизнь.

Сказано было очень изящно и дипломатично, тем более, что Слава пока не выразил согласия жениться.

– Я… да и Шьяма тоже… мы молодые ещё. Мне надо учиться, получить профессию…

– Вы любите мою дочь? – вдруг прямо и резко спросил махараджа.

– Она мне… очень нравится…

– Благодарю за откровенность! – улыбнулся Викрант, но улыбка была невесёлой.

Слава догадался, что собеседование закончено. Он промокнул губы салфеткой и приготовился встать, чтобы уйти.

– Вы не хотите больше чаю? Тогда… Шьяма, отведи Вячеслава к себе. Надо же вам пообщаться.

Девушка вскочила из-за стола и увлекла Славу прочь. В её комнате, превышавшей размером Славину трёхкомнатную квартиру, они сначала сели на диван.

– Я понимаю, Вячеслау, что для тебя это всё неожиданно. Ты должен привыкнуть ко мне, а я к тебе.

Она легонько поцеловала его в щёку.

– Хочешь, я тебе спою?

– Хочу… Пой… – промямлил Слава.

Шьяма села за рояль, взяла несколько аккордов, лукаво покосилась на юношу и запела с драматическим подвыванием:

Слава обалдел! Эту песню обычно пели на лавочках у подъезда пацаны под гитару, предварительно употребив портвейну! Шьяма между тем добралась до финала:

– Браво! – вскричал восхищённый слушатель.

– Слушай ещё! Я таких песен много знаю! Коллекционирую городской фольклор.

Дальше было про то, как два «вострыя» кинжала вонзились ему в бок, как в больнице два доктора с сестрою пытались жизнь Чеснока спасать. И наигрустнейший финал:

Слава смеялся и хлопал. Спев ещё пару песен в том же духе, Шьяма вернулась к дивану и села к Славе на колени.

– Я так хочу поцеловать тебя, прямо сил нет! – мурлыкнула она, и в следующее мгновения их губы слились.

Поцелуй, ещё поцелуй… Поцелуй с языком! Слава млел. Кружилась голова. Немного погодя его рука, совершенно для него самого неожиданно, легла на грудь девушки. Грудь оказалась не осквернённой лифчиком и очень упругой. Сосок под тонкой тканью блузки моментально затвердел. Шьяма охнула. Слава принял это за протест.

– Ой, пардон!

– Дурачок! Разве за это извиняются? – прошептала красавица и прижалась теснее, – Нет, ты руку не убирай!

За окном сгущались синие сумерки…

В кабинете Викрант, ссутулившись, сел за письменный стол и кивнул Ананду на кресло для посетителей.

– Ну, что скажешь, достопочтенный? Ты хорошо прочувствовал объект?

– Сначала об общем впечатлении?

– Да.

– Сей молодой человек обладает очень хорошим здоровьем. Психически устойчив. Девственник, его либидо ещё дремлет, но мужская сила большая. Аура… есть некоторые сомнения. В смысле, она не светлая, как должна бы быть у юноши, с не отягощённой грехами кармой, а серая. Пограничная, если можно так выразиться. То-есть, парень может пройти жизненный путь по светлому пути, а может, если обстоятельства сложатся особым образом, свернуть на тёмный путь… и не будет при этом сильно сопротивляться. Что же касается его чувств к твоей дочери… Должен разочаровать: они не любовь.

– Что есть любовь? – вздохнул Викрант.

– Любовь – это такое состояние души, когда человек сознаёт, что жить без другого человека не может. Все его помыслы и действия устремлены на благо партнёра. Аура становится чрезвычайно яркой, жизненная энергия…

– Я понял тебя.

– Теперь о гороскопе. Этот человек достигнет высот выбранного им ремесла, станет умеренно богат, но не достигнет счастья.

– На свете счастья нет, но есть покой и воля, – процитировал Пушкина Викрант.

– Воистину. Очень часто так и бывает. Но этот юноша – особый случай. Я рискну предположить, что ремесло, которым он будет зарабатывать на жизнь, нанесёт его карме вред.

– Странно! Он же хочет выучиться на врача. На хирурга! Кстати, разве врачевание не искусство?

– Да, если оно связано с творчеством, изобретением и применением нового. Если нет – то это ремесло.

– Хорошо, пусть ремесло. Но это же благородный труд, исцелять людей! Как это может повредить карму?!

Ананд развёл руками:

– Это скрыто от нас богами.

Викрант надолго задумался, затем посмотрел жрецу прямо в глаза:

– Моя дочь… она увлечена этим Вячеславом. Но он не любит её, как ты утверждаешь… Я хочу, чтобы они расстались. Можешь ли ты помочь мне в этом? Они должны расстаться по-хорошему, моя дочь не должна страдать.

Ананд улыбнулся:

– Знаешь ли ты сказку «Снежная Королева» сочинителя Андерсена, господин?

– Знаю!

– Там мальчику Каю попала в сердце льдинка, и он сделался… скажем так, равнодушным к своим близким.

– Ты предлагаешь вложить в сердце Вячеслава кусок льда? Но, как? Выстрелить в него стрелой с ледяным наконечником?

– О, нет!

Ананд поднял руки ладонями вверх.

– Ты человек бога Шивы. В минуты молитвы, войдя в состояние экстаза и сосредоточенности, ты произносишь мантру «Ом Намах Шивая*» девять раз и у тебя открывается третий глаз.

*Ом Намах Шивая – Весь этот Мир, живой и неживой, принадлежит не мне, существует не для меня, а для Шивы – санскрит

– Да… Я могу видеть невидимое и постигать суть вещей, – подтвердил Викрант, – Впрочем, не всегда.

– Люди все разные. Но, любой почитатель Шивы, произнёся эту мантру, обязательно ощутит результат её воздействия. Он будет разным, в зависимости от степени погружения в Ничто Вселенной и склада ума. Иногда у людей исполняются некоторые желания, иногда бывают озарения, иногда – и это чаще всего – просто приходит хорошее настроение. Но! Если человек в день своего рождения произнесет эту мантру девять раз без специально сформулированной мыслеформы, то Шива часто затачивает его самое сокровенное желание. И тогда человек становится весьма равнодушным ко всему остальному. Конечно, здесь многое зависит от важности желания, от темперамента, от интеллекта… и многих прочих факторов.

– И ты предлагаешь…

– Надо сделать так, чтобы Вячеслау произнёс эту мантру девять раз.

– Но, как?!

Ананд очертил рукой круг, замкнув его в области живота.

– Перво-на́перво ему надо рассказать о Шиве. Заинтересовать. А затем объяснить, что, если он в день своего рождения – кстати, это произойдёт через три дня – произнесёт «Ом Намах Шивая» девять раз, то его сокровенное желание станет доминирующим устремлением. Цель будет достичь легче, ничто не будет отвлекать. А о… побочных явлениях говорить не обязательно!

Викрант восхищенно крякнул:

– Да, тебе не откажешь в… ну, ты понял, в чём! Только Вячеслау атеист! И, уж, безусловно, не шиваист!

– Знание, что бог существует, уже есть вера.

– Г-м… Ты прав, достопочтенный. Но! Кто расскажет парню о Шиве? О чудодейственной мантре?

– Махара́ни** расскажет. Неужели она не захочет сделать молодому человеку подарок на день рождения? – лукаво улыбнулся жрец.

**махарани – титул дочери махараджи

Глава третья

Всячески рассмотрев со всех сторон предложение достопочтенного бир Чандраведи, Викрант счёл его неудовлетворительным. Во-первых, объект атеист. Рассказать ему про Шиву недостаточно, может отнестись несерьёзно и, соответственно, не уверовать. Во-вторых, даже если мантра и сработает, нет полной уверенности, что парень потеряет интерес к Шьяме. В-третьих, дочь упряма и очень напориста в своих желаниях и устремлениях. А, значит, пойдёт на всё, чтобы Вячеслава этого удержать, вплоть до…

«Ой, не дошло бы до греха!»

Короче, лучше узел разрубить, чем распутывать. Товарищ Сталин, а до него товарищ Гай Юлий Цезарь говаривали: «Нет человека – нет проблемы!». Значит, надо товарища Коренюка… устранить! Конечно, махара́ни Шьяма поплачет-поплачет, да и успокоится.

В четверг утром Викрант вызвал второго секретаря посольства, главного разведчика Кришана бир Раджпута. Тот тоже происходил из касты кшатриев и являлся вассалом нашего махараджи.

– Садись, Кришан. Сигару?

– Не откажусь, вир джи*.

*вир джи – старший брат, уважительное обращение к равному по происхождению

Некоторое время мужчины курили. Затем Викрант озвучил своё желание:

– Мне надо устранить одного человека. Вот его досье.

На стол легла папка.

Кришан подобрался, в глазах его зажёгся хищный огонёк:

– Позволю поинтересоваться: когда? Каким образом? Может быть, устроить несчастный случай?

Викрант погрозил ему пальцем:

– Что ты, что ты! Мы же не звери.

– Ага, мы не они!

– В воскресенье у парня день рождения, исполняется восемнадцать. А план такой: в понедельник его должны призвать в Советскую Армию. Лучше во флот, там русские служат три года, а не два, как сухопутчики.

– Я понял тебя, вир джи! – расплылся в улыбке бир Раджпут, – Это будет несложно устроить. А я уж было подумал, что ты хочешь повредить свою карму душегубством!

– Сегодня четверг, – напомнил Викрант, – Райвоенкомат в субботу не работает.

– Райвоенкомат… Не от слова «рай»? – состроил глупое лицо разведчик.

– Нет! – засмеялся отец собственной дочери, – Далеко не!

Они посидели ещё немного, уточняя детали. Затем Кришан дошёл до метро и из телефона-автомата связался с одним из своих агентов, неким Геннадием Присыпко, носившего гордый псевдоним Лом.

– Алё, Лом?

– Алё! Ты, что ли, Вован?

– Ну! Я тута пивка захотел попить… Давай, на Киевском, как всегда?