Путь к принцессе. Ужасные приключения

– Во сколько?

В голосе Лома звенела материальная заинтересованность, ведь Вован ему щедро платил за каждое выполненное задание. То, что он работает на индийскую разведку, ему и в голову не приходило.

– Ну, в двенадцать. У меня и вобла есть!

– Ну, ты ваще!

Для конспирации Кришан явился на встречу в старой запачканной спецовке и грязных кирзовых сапогах, покинув посольство через потайной подземный ход. По-русски он говорил превосходно, и даже более того: с волжским акцентом. Чертами лица и некоторой смуглостью он напоминал татарина. А татар в Москве много!

Пивняк трещал по швам от наплыва жаждущих. Пришлось стоять в очереди. Взяв две кружки пива, которого он терпеть не мог, Кришан угнездился за столиком в углу. Два похмельных работяги скользнули по нему незаинтересованными взглядами.

«Значит, хорошо мимикрию навёл!»

Минут через десять появился Лом, тоже с двумя кружками в руках.

– Здорово, Вован!

– И тебе не хворать. Ну, будем!

Они отпили пива: Кришан маленький глоток, Лом – полкружки. Гам в пивняке стоял оглушительный, хоть ломтями режь, поэтому можно было разговаривать, не опасаясь быть услышанными. Кришан достал из кармана пару сушёных рыб, заставивших соседей-работяг обзавидоваться, ибо это были настоящие астраханские воблы. Заметив это, Кришан протянул одну им:

– Угощайтесь, мужики!

Те впали в состояние счастья и показали из-под стола початую бутылку водки:

– Будешь?

– Нет, спасибо, мне ещё работать сегодня…

Довольно заурчав, гражданин Присыпко принялся расчленять мумифицированный трупик. Дождавшись окончания этого процесса, индиец негромко приказал:

– Пойдёшь в райвоенкомат, что на Соколе. Прямо сейчас. Найдёшь военкома или его заместителя. Объяснишь, что надо парня срочно в армию призвать. Лучше во флот. Ему в воскресенье восемнадцать исполнится… вот, пусть в понедельник и призовут. Как, якобы, уклониста. Ну, ты знаешь: приходит военком с двумя бойцами, призывника в машину – и аля-улю! Домой он уже только после службы вернётся.

– Нифига себе! – потрясся Геннадий, – Да разве так можно?

– Всё можно, если осторожно. Было бы желание. А чтобы желание возникло, дашь служивому много денег.

Из кармана спецовки появился газетный свёрток.

– Вот, здесь десять тыщ. Более, чем достаточно. Смотри, отдай всё, не вздумай скрысятничать! Если сорвётся дело, я сильно огорчусь.

На стол легла также початая пачка сигарет «Прима».

– Там внутри данные парня. Ты как, вкурил тему? Или повторить?

– Не надо, понял я… Слушай… А почему?

– Он лишний, – строго сверкнул чёрными глазами Вован-Кришан.

Сообщник по интриге допил пиво, закурил, и кивнул:

– Сделаю.

– Ну, вот и хорошо!

На стол лёг другой газетный свёрток.

– Это твоя награда.

С этими словами Кришан развернулся и вышел, оставив недопитое пиво. Лом, оглянувшись по сторонам, присвоил его себе. Не пропадать же добру!

Через полтора часа в райвоенкомат вошёл неприметный гражданин в скромном костюме, но с запахом пива.

– Мне бы с военкомом поговорить, – объяснил он цель своего визита дежурному прапорщику.

– Это, по какому вопросу? – вяло поинтересовался тот.

– По личному делу.

– По личным делам Алексей Палыч принимает по вторникам с двух до четырёх. Записать?

– Не, мне срочно надо. Помоги, брат!

И перед дежурным легла сторублёвка.

– А-а… э-э… Сейчас!

Он снял трубку:

– Алексей Палыч! Тут к вам человек пришёл по срочному личному делу… Очень просит… Да я понимаю, но… Может, всё-таки примете? … Ну, очень серьёзный! … Понял!

Подняв глаза на терпеливо ждущего Лома, который, кстати, так и не представился, прапор показал пальцем:

– Шестая дверь по колидору направо! Удачи!

Табличка на двери, в которую Лом постучался, гласила: «Военный комиссар Зайцев А. П.»

– Войдите!

Вошёл. Военком сидел за столом, откинувшись на спинку кресла. Галстук болтался на груди, зацепленный за заколку. Три пуговицы рубашки были расстёгнуты. Лицо красное, потное. Начало июля, жара!

– Слушаю вас, – голосом умирающего лебедя предложил подполковник, забыв поздороваться.

– Здравствуйте! Я – Гена. Хочу поговорить с вами на деликатную тему.

«Отмазать кого-то от армии хочет!» – догадался военком и скривился, готовясь отказать.

– Есть один призывник… Обстоятельства сложились таким образом, что его надо срочно призвать в ряды. В воскресенье ему исполнится восемнадцать. Хорошо бы его уже в понедельник… тово!

Военком вытаращил глаза в нешуточном изумлении:

– Да с какой стати?

– Вот с какой!

На стол легла пачка сторублёвок в банковской упаковке.

Красное лицо служивого мгновенно побледнело:

– Это… провокация!!!

– Нет, – спокойно ответил Гена, – Это вознаграждение за маленькую услугу. Я же не требую от вас ничего противозаконного? Просто призвать призывника. На флот, обязательно на флот.

– Но… на следующий день после восемнадцатилетия!

– А вы его, типа, как уклониста. Приехали, приказ зачитали и увезли. На машине. А если родители пузыриться будут, скажете потом, что ошибочка вышла, спутали с однофамильцем. Только извиняться не надо, ведь служба в Советской Армии есть священный долг каждого советского юноши! Через две, через две зимы, через две, через две весны отслужу, отслужу как надо, и вернусь! Не, через три, потому что флот.

Подполковник прикинул:

«А что, и впрямь, никакого риска! Подобные путаницы и раньше бывали! Но десять тыщ!»

Вспомнилась рок-опера «Иисус Христос Суперзвезда», которую старший сын-студент слушал так часто, что слова песен врезались в память накрепко:

Think of the things you could do with that money*!

*подумай, что ты мог бы сделать с этими деньгами – англ.

Запредельные деньги исчезли в ящике стола.

– Ну, вот и славно! – улыбнулся Гена, – Вот его данные.

Прочитав записанные на картонке фамилию, имя-отчество и адрес, военком вздохнул и спросил:

– Но… почему?!

– Он лишний! – строго сверкнул глазами секретный агент индийской разведки Лом, подражая куратору.

После того, как искуситель покинул кабинет, подполковник Зайцев схватился за телефон. Позвонил в одну воинскую часть, в другую, в третью… Никак не получалось законопатить призывника во флот! Наконец, уже в конце рабочего дня, отозвался Черноморский Флот: присылай, дескать, парня.

Наступило воскресенье. Рано утром Слава нашёл подарок от родителей:

«Ой, кто это стоит к шкафу прислонютый? Велик! „Спорт“! Вах! Четыре скорости! Ну, ваще-е!»

Повосхищавшись транспортным средством, парень вышел из комнаты, поцеловал мать и обнял отца. После завтрака, накачав шины, отправился кататься. Неописуемо!

В обед пришёл дед. Подарил джинсовый костюм! Настоящий Врангель с медными заклёпочками и шикарными пуговицами! Между нами говоря, костюм был пошит в Грузии, на подпольной фабрике. Дед порадовался за внука, выпил пару стопок с отцом и ушёл. А вечером собрались гости. Трое одноклассников и Шьяма. Она подарила вещь, совершенно неслыханную, непредставимую и неосуществимую: двухкассетный стереомагнитофон «Соня»! С радио, эквалайзером и ускоренной перезаписью! Ну, и к нему набор фирменных кассет «Битлс», «Иисус Христос – Суперзвезда», «Пинк Флойд». Мальчишки восторженно облепили аппарат, и не слезали с него до самого чая.

– Слышь, Корень! Тут можно басы выставить такие, что аж люстра закачается! – восторгался Паша Гречко, внук маршала.

Огромный шоколадный торт, за которым папа Серёжа отстоял два часа в Елисеевском гастрономе, поражал воображение: на круглом бисквитном основании толщиной сантиметров восемь, был возведён средневековый замок из шоколада! С башенками, стенами, арками! С пушками из мармелада!

Короче, день рожденья прошёл на «Ура». Когда все расходились, Шьяма задержалась и шепнула:

– Хочешь, я останусь на ночь?

– Ты что! – всполошился Слава, – Родители же!

– Ну, и что?

– Да… нет… при них никак!

– Значит, не хочешь? – лукаво прищурилась девушка.

– Хочу… очень хочу… но не так!

– Ладно, я тебя потом поймаю! – рассмеялась она и ушла.

Ночью уставший и перегруженный впечатлениями Слава спал без снов. Утром краем уха слышал, как родители, стараясь не шуметь, собираются на работу. Хлопнула дверь – и он снова задремал.

В дверь позвонили. Длинно, настойчиво. Слава проснулся, кинул взгляд на часы: ого! Уже девять тридцать две! Сунул ноги в шлёпанцы, зашаркал к двери.

– Кто там?

– Открывай! Мы из военкомата! – раздался в ответ строгий голос.

Слава открыл. На пороге стоял румяный офицер, перетянутый портупеей, и два бойца с карабинами Симонова.

«Капитан!» – догадался Слава, сосчитав звёздочки на погонах.

– Вячеслав Сергеевич Коренюк?

– Да… это я…

– Собирайтесь, поедете с нами.

– К-куда?

– Он ещё спрашивает! – фыркнул капитан, – В Советскую Армию!

И зачитал приказ министра обороны СССР о призыве на действительную воинскую службу граждан, достигших призывного возраста.

Обалдевший Слава пытался трепыхаться, типа: «а я не хочу!», но его слушать не стали.

– Или силу применить? – сдвинул брови капитан, так, кстати, и не представившийся.

Пришлось одеться. Наспех глотнув остывшего чаю с кусочком торта, Слава робко спросил:

– Письмо, хоть, родителям написать можно?

– Можно, только быстро, – разрешил капитан, нетерпеливо притоптывая ногой.

И призывник написал:

«Мама и папа! Меня забрали в армию. Куда – не знаю. Целую, Слава»

– Я готов.

Капитан осмотрел его с головы до ног:

– Золотые часы лучше дома оставь.

И Слава снял «Буран» и надел старенькую «Победу».

На улице его посадили в военный уазик-буханку и увезли. Сидевший на лавочке у соседнего подъезда агент Лом удовлетворённо хмыкнул. Не спеша дошёл до телефона-автомата и позвонил на контактный номер.

– Алю! – раздался в трубке старушечий голос, – Ето ктой-то?

– Кто надо! Передай Вовану: сегодня в 9.30 к человеку друзья приехали и увезли на рыбалку.

«Рыбалка» означала флот.

– Ага… Записываю: … на рыбалку.

Лом, улыбаясь, повесил трубку.

Уже в половине одиннадцатого Кришан снял сигнал и позвонил Викранту:

– Есть новости, вир джи.

Даже по внутреннему телефону он избегал говорить о конкретных вещах.

– Зайди ко мне.

– Уже иду!

Войдя в кабинет посла, Кришан доложил:

– Всё в порядке, вир джи. Наш знакомый уехал… ловить рыбу.

– О! Всё получилось? – обрадовался Викрант.

– Да. И карма наша не пострадает. Военком всего лишь исполнил свои служебные обязанности, а молодой человек – свой долг перед родиной.

Произнеся это, Кришан скупо улыбнулся.

За обедом Ананд встретился с Викрантом.

– Я поговорил с махарани Шьямой, всё ей объяснил про мантру и её воздействие. Она обещала, что…

– Уж не нужно, – перебил его Викрант, – Я решил проблему по-другому. Парня сегодня призвали в Советскую Армию. Вернее, во флот.

Ананд не выказал удивления, ибо знал о возможностях махараджи.

– Для махарани это будет очень травматично…

– Ничего! – пожал плечами папаша, – Поплачет-поплачет – и успокоится.

– Не так просто, господин, не так просто… Сильные переживания часто могут привести к… беде.

Викрант пропустил это мимо ушей.

Тем временем уазик остановился у ворот, выкрашенных зелёной краской и украшенных красными звёздами. Воинская часть.

– Выходи! – скомандовал капитан, и Слава вылез на свежий воздух.

Куда его привезли, он не имел понятия: ехали более часу, окна в машине были закрашены.

– Пойдём, – поманил его рукой капитан, и все четверо вошли в здание, оказавшееся чем-то вроде поликлиники.

«Врачебный осмотр, в смысле, медкомиссия» – понял Слава.

Начали с терапевта. Быстро послушав сердце и лёгкие, докторша померила давление и шлёпнула в карточку штамп «Здоров». То же самое повторилось в кабинетах, снабжённых табличками «Ушник», «Глазник», «Зубник». В кабинете хирурга потребовалось раздеться.

– Всё снимай, трусы тоже, – распорядилась молоденькая медсестра, едва ли не ровесница Славы.

Заметив сомнение, смущение и конфуз на его лице, улыбнулась:

– Снимай-снимай, я отвернусь!

Слава поверил и снял трусы. А она не отвернулась! Пришлось умереть со стыда. Хирург, толстый дядька в белом колпаке набекрень, заставил надуть живот, потыкал пальцем в паху, покатал в пальцах яички. Затем велел нагнуться и раздвинуть ягодицы.

– Ага! Годен куда попало! – удовлетворённо бормотнул он, – Ты сам-то, в каких войсках служить хочешь?

– Ни в каких, – буркнул Слава, – Разве там не видно?

И нечаянно громко пукнул. Медсестра захохотала. Пришлось умереть второй раз.

– Всё, можешь одеваться.

Торопливо натянув свои одёжки, Слава покинул кабинет. Скучающий капитан кивком показал направление. Столовая. Оба поели. Нормальный такой обед, без особых изысков, впрочем. Затем, поднявшись на два этажа, капитан вошёл со Славиной медицинской картой в кабинет без таблички и вскоре вышел обратно.

– Заходи!

В кабинете сидело трое: подполковник, майор и капитан третьего ранга.

– Ну, что, товарищ Коренюк, повезло тебе, – широко улыбнулся моряк.

– В смысле? – захлопал ресницами Слава.

– На Чёрное Море поедешь, в город-герой Севастополь. Будешь украшать своей персоной морскую пехоту! Смотри у нас, не подкачай!

Все трое захихикали.

«Сами у себя смотрите и подкачивайте!» – хотел сказать Слава, но промолчал, конечно.

– Свободен!

Повернувшись через правое плечо, парень покинул помещение. Тот же капитан, но уже без конвоиров, отвёз его на вокзал. Через два часа они сели на поезд «Москва-Севастополь». Попутчиков в купе не было.

Вера Андреевна досадливо выругалась простыми русскими словами: лифт опять не работал! Пришлось подниматься на свой седьмой этаж пешочком. Руки оттягивала авоська с десятью килограммами картошки, и сумка с тремя пакетами молока, двумя бутылками кефира, килограммом творога и полукилограммом сметаны. А ещё там лежало восемьсот граммов вонючего дорогобужского сыра, любимого мужем, полкило сливочного масла и килограмм кофе в зёрнах. Отдуваясь, женщина вошла в прихожую и позвала:

– Славик! Ты дома?

Ответа не было.

«Наверное, на велике катается…»

Но велосипед был на месте!

«Куда сын делся?» – попыталась угадать Вера Андреевна, входя в кухню, и немедленно получила ответ: на кухонном столе лежал листок в клеточку, а на нём знакомым почерком было написано:

«Мама и папа! Меня забрали в армию. Куда – не знаю. Целую, Слава»

– Как, в армию?! В какую ещё армию? – ахнула мать, уронив сумку, – Что за шутки дурацкие?

Один из пакетов лопнул, и молоко растеклось безобразной лужей. В этот момент зазвенел телефон. Вера Андреевна рванулась к нему:

– Алло!!! Славик?!

– Ой, здравствуйте, Вера Андреевна, это я, Шьяма! Можно Славу услышать?

Горло мадам Коренюк свело спазмом:

– Шьямочка… Его нет… Я ничего не понимаю!

– Как это, нет? – удивилась девушка, – Да, что случилось-то?

– Пришла домой, а на столе записка: забрали в армию, а куда – неизвестно!

– В армию?! Почему?!

– Ы-ы-ы-а-а! – раздались в ответ рыдания.

Разговор прервался…

Через час пришёл с работы отец и тоже впал в изумление.

– Ему же восемнадцать только вчера исполнилось! А институт как же?

Попытка дозвониться до военкомата не увенчалась успехом: никого нет, только дежурный, который справок не даёт. Удалось только выяснить, что военком принимает по личным делам как раз завтра, с двух до четырёх. На следующий день, отпросившись после обеда на работе, папа Серёжа поехал в сие учреждение лично.

Отстояв час с четвертью в очереди, вошёл в цитадель министерства обороны.

– Слушаю вас, – скучным голосом предложил подполковник Зайцев, забыв поздороваться.

– Э-э… мой сын, Вячеслав Коренюк… его вчера забрали в армию…

– Вы хотите сказать: «призвали»? – веско уточнил военком.

– Да… призвали… Почему?

– Странный вопрос, товарищ! Ваш сын достиг призывного возраста, вот и призвали.

– Но ему только позавчера исполнилось восемнадцать!

Подполковник изобразил на лице удивление:

– Да-а? Странно… Щас уточню!

Нажатие кнопки интеркома привело к возникновению в кабинете прапорщика.

– Что там насчёт Коренюка такого? Его вчера призвали.

– Товарищ подполковник! Он же полгода от призыва уклонялся! Вот капитан Дюков его вчера по утрянке и выцепил.

– Какие полгода! Вы что! – завопил Коренюк-старший, с грустью осознавая, что, даже если и произошла ошибка, сына уже не вернёшь.

Прапорщик ушёл куда-то и вернулся с какими-то папками. Вместе с военкомом принялся в них копаться.

– Да это не тот Коренюк! Ты адрес перепутал! – вскричал, наконец, интриган-подполковник.

– Виноват! – понурился прапорщик, – Больше не повторится! А правильного Коренюка мы завтра же…

На самом деле виноват он не был, ибо ещё в пятницу получил устный приказ товарища Зайцева послать команду за В. С. Коренюком, уклонистом. Приказ был подкреплён двумя бутылками водки и поздравлением с праздником взятия Бастилии парижскими коммунарами. Прапорщик отличался умом и сообразительностью, поэтому замечательно подыграл начальству. Начальство напустило на себя строгий вид:

– Мы не извиняемся, товарищ Коренюк. Время тревожное, империалисты козни строят бесперечь. Каждый боец на счету.

– Куда, хоть, Славика служить послали? – уныло осведомился Сергей Егорович, – И в какое войско?

– Не знаю, – развёл руками хитрец-военком, – Мало ли, куда его призывная комиссия определила. В лётчики, в танкисты… Может, в Пензу, а может – и на Камчатку. Да вы не волнуйтесь! Впрочем… постараюсь узнать.

Так и ушёл отец собственного единственного сына несолоно хлебавши, обуреваемый нехорошими предчувствиями. Ну, как же: вдруг в Афганистан?