Сборник бонусных глав

Дорогие читатели, перед вами сборник, в который вошли все дополнительные материалы к моим романам «Вечность без Веры», «7 футов под Килем», «Рыбка. Второй поцелуй» и «Любовь с первой страницы». Тут и новеллы про прошлое и будущее героев, и вырезанные сцены, и главы, написанные с другой точки зрения.

Желаю вам приятного чтения в компании полюбившихся героев!

Ваша Анастасия Таммен.

Еще больше информации о книгах и будущих планах в моем тг-канале: https://t.me/anastasiatammen

Предупреждение: пожалуйста, не читайте бонусные главы к «Вечность без Веры», если пока не знакомы с основным романом. Написать про будущее Аарона и Веры без спойлеров попросту невозможно. И если в любовных историях всегда плюс минус ясно, чем все закончится, то антиутопии хранят множество секретов и неожиданных сюжетных поворотов.

«Вечность без Веры»

Четыре года спустя

Вере шли платья, и я с радостью возил ее по бутикам и ждал перед примерочной. Однако это платье она купила без меня. Похоже, Вера хотела проверить мою выдержку. В перламутровой струящейся ткани она выглядела так, словно была одета в утренний свет.

Вера была идеальной.

Чуткой, сильной духом, великодушной, красивой. Даже в тот день у пропускного пункта, когда она была в окровавленной медицинской сорочке, для меня не было никого привлекательнее нее. Нажимая на педаль газа, подстрекаемый желанием раз и навсегда уничтожить крохотную вероятность того, что Вечность будет спасена, я не мог оторвать от нее взгляда. Она дрожала и прижимала к груди папку, которую добровольно вызвалась забрать для Сати. Почему Вера не оказалась другой – злобной недалекой стервой? Убить ее было бы так просто. Сати бы ничего не узнала. И все проблемы решились бы сами собой.

– Ты такой задумчивый сегодня, – прошептала Вера.

Она смотрела на меня в отражении зеркала, которое занимало целую стену в спальне моих старых апартаментов. Я решил сохранить их для таких дней, как этот.

– Вспомнил, как хотел убить тебя, – честно признался я.

Вера хмыкнула.

– Жалеешь, что не довел дело до конца?

– Только тогда, когда ты надеваешь подобные платья.

Я подошел ближе, провел ладонями вверх по ее плечам, собрал длинные каштановые волосы и приподнял их, открывая доступ к шее. Прикоснулся губами к нежной коже и глубоко вдохнул ее запах. Вера поежилась от удовольствия и подалась бедрами назад. Моя кровь хлынула вниз.

– Как насчет того, чтобы пропустить банкет у Емельяна? – спросил я, едва касаясь губами ее уха.

Вера откинула голову назад на мою грудь, подставляя шею для еще одной порции поцелуев. Ее глаза закрылись, а из груди донесся довольный стон, когда правой ладонью я провел по ее груди, а левую положил на живот. Что бы ни происходило, где бы мы ни находились – стоило мне прикоснуться к ней, и она вспыхивала от желания.

Смешно вспомнить, какой она была в начале нашего знакомства: такая робкая, такая примерная. Неудивительно, что она согласилась встречаться с Максом, которого ничего не интересовало, кроме его болезни. Безусловно, это сыграло мне на руку – я хотел стать у нее первым. Во всех смыслах. Мне даже не стыдно, что Макс застал нас в ее комнате. Он бы никогда не смог сделать ее счастливой.

– Емельян нас ждет. Мы почетные гости, – ответила Вера с придыханием.

– Он может поблагодарить за свое назначение по телефону. В сотый раз. Он уже четыре года президент. Мог бы оставить нас в покое, – пробубнил я, целуя Веру и покусывая кожу между шеей и плечом. И пусть на ней останутся следы моих зубов. Пусть все знают, что она моя.

Я опустил левую руку чуть ниже и прижал ее бедра плотнее к моему паху. По-моему, это говорило о моих истинных желаниях лучше любых слов. С ее приоткрытых губ сорвался довольный смешок.

– Мы пообещали, что придем, Аарон, – напомнила она, повернулась в моих руках и заглянула в глаза. – К самому началу официальной части. Емельяну нужна наша поддержка перед выборами на второй срок.

Вера явно решила испортить мое настроение своей рассудительностью. Еще одна черта ее характера, за которую я ее любил и ненавидел.

– Если бы ты вовремя приехал из приюта, мы бы успели сделать все, о чем он мечтает, – подмигнула она.

– Не говори о нем, как о чем-то отдельном от меня. У нас с ним одна кровь на двоих.

Она засмеялась. Я тяжело вздохнул и раскрыл объятия, потому что знал – раз Вера пообещала быть на банкете, значит, она там будет. Даже если для этого ей потребуется вновь позаимствовать мой винтокрыл.

Вера подошла к кровати, чтобы взять сумочку. Она напоминала серебряный конверт, в который не поместилась бы даже губная помада. Зато бедра Веры красиво покачивались благодаря босоножкам на высоких туфлях, а струящееся платье не оставляло простора для фантазии. Мне стоило потребовать, чтобы она переоделась, ведь на вечеринке будет не только с десяток журналистов, но и Ярик. По старой памяти я продолжал называть его мальчишкой, но за последние четыре года он вымахал настолько, что стал выше меня на целую голову.

И он все еще был по уши влюблен в мою Веру.

– Аарон? – позвала она меня за собой, выходя из спальни в гостиную.

Я медленно выдохнул, сожалея о том, что нет времени принять холодный душ, и проследовал за Верой, на ходу поправляя черный пиджак. Даже избавившись от Вечности, я не смог избавиться от любимых костюмов. Они давно стали такой же частью меня, как и желание влиять на управление страной. Я мог сколько угодно твердить, что наигрался в политику, правдой это все равно никогда не станет. Однако в прошлый раз в погоне за своей целью я чуть не потерял Веру и не собирался рисковать снова.

Сухой воздух песчинками царапал кожу на щеках. Солнце почти скрылось за горизонтом, окрасив небо в кроваво-красный цвет. Еще каких-то полчаса, и на взлетной платформе станет нестерпимо холодно. Не для меня, а для Веры в ее невесомом платье. Я поспешил разблокировать винтокрыл – новый, потому что старый она превратила в груду металлолома, – открыл перед ней дверь и, поддерживая под локоть, усадил на сидение. После того, как занял место водителя, я потянулся и активировал наши ремни безопасности.

– Спасибо. – Она переплела свои пальцы с моими и расслабленно откинулась на спинку сиденья.

Вера сильно изменилась с нашего первого полета. Из робкой и голодной до впечатлений девушки она превратилась в уверенную в своих силах молодую женщину. Она не смотрела ни на кого снизу вверх, не ждала поцелуев, не принимала безмолвно отказ. Нынешняя Вера брала судьбу в свои руки.

– Ты выглядишь бледным. – Она нежно погладила меня по щеке. – Если неважно себя чувствуешь, мы можем вернуться. Ты действительно слишком много работаешь.

Я отрицательно тряхнул головой.

– Ты тоже.

Если в мои обязанности входило управление центром для сирот, то Вера проводила все время с детьми, став для них новой Сати.

Через час мы приземлились перед зданием, где раньше находился Отдел управления человеческими ресурсами. После свержения старой власти я думал, что Емельян разнесет этот улей к чертям – я бы поступил именно так, чтобы стереть память о Вечных, – но он оказался куда более прагматичным человеком. «Зачем добру пропадать?» – спросил он четыре года назад, располагаясь со всеми своими пожитками в стеклянно-медном улье, зажатом в воздухе между соседними зданиями.

Мы с Верой поднялись по эскалатору рука об руку и зашли внутрь. Я думал, что спустя столько лет перестану видеть в этом месте чистилище, но как бы ни так. На встречах с Емельяном я не мог избавиться от мысли, как близко находился к тому, чтобы потерять Веру навсегда. Здесь мои воспоминания были особенно яркими, а ошибки – реальными. Если бы мы с Сати с самого начала были откровенны…

Вера сжала мою ладонь и потянула за руку, привлекая внимание.

– Это все в прошлом, Аарон.

Ее мягкий голос успокаивал. Рядом с Верой я снова мог смотреть на себя в зеркало.

Мы двинулись вглубь фойе. Повсюду стояли политики, влиятельные бизнесмены и журналисты. И все они были бывшими Вечными. Будь на то воля смертных, их бы посадили в тюрьму, но Емельян решил иначе. Под лозунгом «Худой мир лучше доброй ссоры» он оставил Вечных у власти и дал им второй шанс. Однако это был опасный путь.

Я чертыхнулся, потому что мои мысли снова свернули в сторону политики. Изо всех сил я старался держаться в стороне, но меня как будто тянули за невидимые нити и говорили: «Ты можешь попробовать сделать лучше». У проходящего мимо официанта я взял бокал с синим ликером и под вопросительным взглядом Веры выпил его одним махом и поставил пустую рюмку на поднос.

Мы здоровались, улыбались на камеру, пожимали руки знакомым, а мое настроение становилось все хуже и хуже. Все-таки мне стоило настоять на другом платье, потому что с кем бы мы ни говорили, они все пялились на Веру. Клянусь, я их не винил. Она была восхитительно прекрасной и внимательной собеседницей. Когда мы наконец отделались от министра транспорта, чьи слюни при виде Веры начали стекать по подбородку, я увел ее к бару под гигантской лестницей, прижался к ней сзади и зашептал на ухо.

– Если еще хоть кто-нибудь кинет на тебя похотливый взгляд, я за себя не ручаюсь.

По спине в вырезе платья побежали мурашки.

– Когда ты успел стать таким ревнивым? – спросила Вера, повернув голову.

– Когда я нашел то, что стал бояться потерять, – честно ответил я.

Склонился и впился жадным поцелуем в ее губы. Вера послушно раскрыла губы навстречу моему языку. Я поймал ее руки и переплел наши пальцы у нее на животе.

– Кхм-кхм, – послышалось смущенное покашливание бармена. – Желаете что-нибудь выпить?

Я нехотя оторвался от припухших губ Веры, заметил, что ее глаза осоловели, и довольно улыбнулся.

– Вот эту девушку в моих руках, – отозвался я хриплым голосом, продолжая смотреть на нее.

– Кажется, вы ее уже получили, – усмехнулся бармен. – Но я могу предложить шампанское.

С двумя запотевшими бокалами мы с Верой подошли к подножью лестницы из черного мрамора. На высоте трех метров она раздваивалась на позолоченные лестницы, которые поднимались полукругом и вновь соединялись на высоте семи метров. На самом вверху стоял Емельян с женой Ольгой и их сыном. Они выглядели, как рождественская открытка королевской семьи в двадцать первом веке – не хватало только корон.

– Это Ярик? – поражено спросила Вера, кивнув в сторону своего давнего воздыхателя.

Я коротко кивнул, сжав челюсти. Впервые мне захотелось назвать его Ярославом, потому что вместо голубоглазого щенка с виляющим от восторга хвостом перед нами стоял взрослый кобель. Да, грубое сравнение, но другое мне не шло в голову. Последняя экспедиция в поисках пригодной для жизни земли, затянувшаяся на полгода, сильно изменила парня. Казалось, он стал раза в два шире и еще выше. Недоброе предчувствие разлилось в груди.

Емельян в роскошном сером костюме поднял обе руки, призывая к тишине. Сначала умолкли голоса, потом стих звон бокалов.

– Спасибо, что приняли мое приглашение и присоединились к нам, – пробасил Емельян. Его голос разносился по открытому пространству и эхом отдавался от стен, усиливаясь и становясь неотступным.

Вера положила голову мне на плечо. Я хотел поцеловать ее в макушку, но заметил, что она продолжает заинтересованно рассматривать Ярослава. Раньше он был скорее нерадивым младшим братом, а теперь мог сойти за потенциального возлюбленного.

– Как вы знаете, мой срок через две месяца подходит к концу, – продолжил Емельян. – Мои успехи на посту федерального президента гигантские, поэтому вы, конечно, ждете, что я буду баллотироваться на второй срок, но…

Он сделал паузу, которой не должно было быть. Какое, к черту, «но»?

– Больше никто не называет второй округ «зоной», наоборот, это две равноценные и равноправные части одной страны. У меня много планов, но дуализм в управлении страной замедляет принятие решений.

«Дуализм»? Это демократия, черт его побери. Я потер большим и указательным пальцем горбинку на переносице, чувствуя, как начинает раскалываться голова.

– Аарон, что происходит? – взволнованно спросила Вера.

Я выдавил улыбку – не хотел заставлять ее беспокоиться без повода. Хотя, похоже, повод намечался и очень даже большой. Мое чутье меня еще никогда не подводило.

Емельян обнял свою жену и Ярослава за плечи.

– После длительных переговоров мы с канцлером пришли к выводу, что его должность стоит упразднить. Зачем нам две главы государства, если теперь мы одно целое? – продолжил он, будто вещал о погоде на выходные. – Отныне у нас останется только президент, на чей пост через два месяца буду баллотироваться я, ваш верный слуга. И я надеюсь на вашу безграничную поддержку.

Ужас вцепился в горло.

Это было начало конца.

Я не мог поверить своим ушам. Емельян на самом деле предлагал сосредоточить всю власть в одних руках. Он предлагал вернуть диктатуру! И это после того, как мы десятилетиями боролись за демократию. Я ожидал подобного от кого угодно, но только не от него, ведь доверил ему самое дорогое после Веры – благополучие моей страны. Мы имели общие цели, рисковали всем ради светлого будущего. Как я мог так ошибиться в нем?

Не дожидаясь, пока он растворится среди потрясенных, но молчавших зрителей, которым, видимо, было проще смириться, чем начать сопротивляться, я поцеловал Веру в висок и пошел Емельяну наперерез. Мы встретились у подножья лестницы. Ему хватило доли секунды, чтобы по моему выражению лица понять – я не собирался поздравлять его с гениальной идеей.

– Мы должны поговорить, – сказал я, даже не скрывая раздражения в голосе.

Емельян был массивнее меня, выглядел лет на тридцать старше, но мы оба знали, что физическая сила тут не имела значения. Шепнув что-то жене на ухо и кивнув Ярославу, Емельян обогнул лестницу и зашел через зеркальную дверь внутрь помещения, в котором пол, стены и потолок были сделаны из толстых зеркал, как в комнатах допроса: нас никто не видел, зато мы видели всех. Внутри не было никакой мебели кроме стеклянного стола с большим стеклянным стулом, напоминавшим трон.

Я с отвращением передернул плечами. Раньше этот кабинет принадлежал Сентябрине: холодное царство мертвых, в котором не было места живым людям. Почему Емельян не сделал перестановку? Зачем сохранил чертов трон?

– Так о чем ты хотел говорить? – спросил он, рассматривая ногти на левой руке.

– Боишься смотреть мне в глаза?

Я сделал несколько шагов в его сторону, чувствуя, как подошва ботинок скользит по зеркальному полу. Последний раз я был здесь в тот день, когда Сентябрина потребовала закрыть ПЭЦ, а я придумывал способ переубедить ее и дать сиротам дожить там до выпускного, не раскрывая своих намерений раньше времени. Всю жизнь я балансировал на предательски скользкой поверхности, едва удерживая равновесие.

Емельян вскинул на меня взгляд, полный наигранного недоумения.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Я рассмеялся от его наглости.

– Серьезно? – Я сделал еще два шага, выверяя движения. – Ты собрался угробить все, о чем мы договаривались, создавая новую демократическую республику.

Это были месяцы трансформации, тяжелые переговоры между Вечными и смертными и последние недели жизнь первого Канцлера, который был для меня словно отцом. Мысленно я умирал вместе с ним. Подписание новой конституции завершилось похоронами. Кидая горсть земли на закрытый гроб, я поклялся уйти из политики и жить только ради Веры.

– Это было четыре года назад. – Емельян пожал плечами, все еще делая вид, что ничего не случилось. – Время идет, обстоятельства меняются.

– Это не обстоятельства, а твоя жажда власти. – Я сжал челюсти так сильно, что зубы чуть не треснули. – Не думал, что ты так быстро сойдешь с верного пути.

Емельян скривился, будто в нос ударил запах дерьма. Да, не спорю, дерьма тут было много, и именно он раскидал его вокруг.

– Я сошел с того пути, который наметил ты. Но я не твоя шавка и не обязан тявкать, когда тебе заблагорассудится.

– Мы вместе выбрали этот путь! – возмутился я, вспомнив, как охотно Емельян подписывал закон об учреждении новой должности президента.

– Это ты с первым Канцлером рисовал карту и диктовал условия, но ваше время ушло. Один мертв, второй… – Емельян сделал паузу, пренебрежительно фыркнув. – Чем ты вообще занимаешься, Аарон? Руководишь приютом для сирот? Замечательно. Продолжай менять подгузники и не лезь в мои дела.

Перед глазами промелькнула картинка, как я хватаю Емельяна за шею и прижимаю к стене так сильно, что едва не ломаю ему шею, и он, хрипя, безмолвно разевает рот. Но я никогда не прибегал к физическому насилию, чтобы доказать свою позицию. Моя жизнь стала бы куда проще, если бы я позволил себе подобное, но был иной путь. Всегда. Сжав кулаки, я заставил себя остаться на месте. Стоит поднять на него руку, как на меня заведут уголовное дело и упекут в тюрьму, откуда я уже ничего не смогу исправить.

Однако самое ужасное заключалось в том, что этот сукин сын был прав. Я собственноручно отдал ему страну, чтобы что?.. Я самоустранился и играл в заботливого начальника приюта вместо того, чтобы вовремя вмешаться. Произошедшее было моей виной.

Я ошибся. У меня был опыт – на моих глазах Сентябрина и Мирослава опьянели от власти и потеряли контроль над собой, – и я мог предотвратить повторение истории, но не сделал этого.

– Емельян, по-хорошему прошу, одумайся.

– А то что? – Он изогнул брови. – Поставишь меня в угол, как провинившегося мальчишку из своего приюта? – Во взгляде вспыхнула непокорность. – Ты можешь быть намного старше меня, но ты – никто. А я руковожу страной.

Он поднял руку и сжал пальцы в кулак, будто натягивал вожжи. Я сделал плавный шаг вперед, сокращая расстояние между нами. Его кулак уперся мне в грудь, а очередной вдох оттолкнул его.

– Знаешь, что меня отличает от тебя? – спросил я, смотря Емельяну прямо в глаза, не испытывая ничего кроме жгучего разочарования. – У меня есть терпение – я научился ждать и ударять противника в нужный момент. И холодный рассудок – мои решения никогда станут достоянием общественности. Все увидят только результат. А еще у меня есть Вера, которую ты сегодня потерял. И ради ее благополучия я уничтожу всех. И тебя в том числе.

Заметив панику во взгляде Емельяна, я развернулся и покинул проклятую комнату. Внутри меня клокотал гнев. В зале кто-то притушил свет и включил тихую музыку. Гости мило переговаривались и неспешно потягивали коктейли, будто десять минут назад на их глазах не начал рассыпаться мир. Как коротка человеческая память.

Задрожали руки. Дело не во мне – я в любой момент был готов вернуться в большую игру, – а в Вере, которая была сыта по горло закулисными играми, годами управлявшими ее жизнью. А без Веры… Нет, без нее я снова окажусь во тьме.

Я схватил еще одну стопку с зеленым ликером у проходившего мимо официанта и выпил залпом. Оглядываясь по сторонам, я принялся искать Веру. Я молился о том, чтобы она была в безопасности и ждала меня, как если бы я был единственным мужчиной на свете. Но ни перед лестницей, ни около бара ее не было. Куда она могла деться в своем прозрачном платье? Повернувшись кругом, я не заметил и Ярослава.

Черт!

Я пробежал вдоль и поперек зала, а затем влетел вверх по лестнице, чтобы с высокой платформы лучше видеть присутствующих. Веры словно след простыл. Чувствуя, как сердце колотится в груди, я запустил пальцы в волосы и несколько раз провел по ним, пытаясь успокоиться. Еще раз чертыхнувшись, я сообразил, что, может, она захотела подышать свежим воздухом. Большими шагами я отправился к высоким дверям и тут же застыл на пороге, когда мой взгляд выхватил Веру в медном свете улья на фоне черного неба. Она стояла перед эскалатором спиной ко мне и, склонив голову на бок, внимательно слушала Ярослава, что-то шепчущего ей на ухо. Я вырву его язык только за то, что он подумал заговорить с ней в такой интимной обстановке.

Тяжесть ощутилась в животе, словно я проглотил камни. Я направился к ним, слыша только шум крови в висках. С Ярославом не нужно драться, чтобы победить, или угрожать, как Емельяну. Достаточно показать, что Вера, о которой он мечтал последние пять лет, никогда не будет ему принадлежать. Оказавшись за ее спиной, я собрал и перекинул ее волосы через одно плечо и оставил поцелуй на другом.

– Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – спросил я, наконец подняв на Ярослава глаза и одновременно опуская ладонь на Верин живот, чтобы притянуть ее к себе.

– Возражаем, – ответил Ярослав, растянув губы в улыбке, напоминающей оскал. Ярко-голубые глаза проследили за моей рукой и предательски сузились.

В начале вечера я ошибся. Да, он вымахал, но все еще оставался щенком, который не умел контролировать свои длинные лапы, спотыкаясь на каждом шагу.

– Ничего, со временем ты привыкнешь, что твои желания и возможности не всегда совпадают. – Я повернул голову к Вере и прикусил мочку ее уха, чувствуя, как ее кожа покрывается мурашками. – Как ты?

– Хорошо.

Вера выглядела смущенной, как будто я помешал им. Появилось желание забросить ее на плечо и унести отсюда, как настоящий пещерный человек. Но это было бы а) слишком театрально; и б) открыло бы Ярославу прекрасный вид на ее задницу.

– Вы ведете себя так, будто только вчера познакомились, – буркнул он.

– Так бывает, когда люди по-настоящему любят друг друга, – улыбнулся я.

Ярослав заскрежетал челюстями и выглядел так, будто мог сделать что-то непоправимое, поэтому я решил его опередить.

– Спокойной ночи, Ярик.

Я специально использовал сокращенную форму его имени, напоминая, что знал его еще ребенком на груди у матери. Я обнял Веру за талию и повел за собой вниз по эскалатору. Она то и дело кидала на меня вопросительные взгляды, но молчала до тех пор, пока я не усадил ее в винтокрыл.

– Ты что там устроил? – вспылила она, стоило мне сесть рядом и закрыть дверь.

– Показательное выступление, чтобы этот щенок наконец отстал от тебя.

– Я об этом не просила!

Я цокнул языком и завел мотор. Лопасти на крыше принялись рассекать воздух.

– Очевидно ты слепа, раз не видишь, как Ярик сохнет по тебе.

Мы поднялись в воздух, не заботясь о ремнях безопасности. Хотелось как можно быстрее убраться от этого проклятого улья.

– Мои глаза широко открыты, между прочим. – Вера села в пол-оборота ко мне и приложила указательные пальцы к глазам. – А еще я вижу то, как ты ревнуешь на пустом месте.

Введя координаты моих апартаментов, я шлепнул по кнопке автопилота и повернулся к Вере.

– Меня не было десять минут, а вы уже успели уединиться.

Глаза Веры округлились в негодовании.

– Мы стояли на улице у входа в здание, на виду у всех наших знакомых.

Мой мозг согласился с ее логикой, но язык решил стать моим врагом.

– Когда я впервые отвез тебя в ресторан, ты потянулась за поцелуем, хотя все еще встречалась с Максом.

Вера резко отпрянула.

Идиот. Я знал, что ошибся еще до того момента, как закончил говорить. Уверен, если бы она все еще обладала своей нечеловеческой регенерацией, выскочила бы из винтокрыла, не заботясь о том, что до земли две сотни метров. Поддавшись иррациональному импульсу, я заблокировал двери.

– Извини, – сказал я.

Думал, что в ответ полетят проклятия – и даже пара пощечин – но вместо этого Вера нахмурилась.

– Аарон, ты же понимаешь, что это совсем другое? У нас с Максом даже отношений толком не было.

Я отлично понимал это, но, похоже, где-то в глубине души притаился страх, что раз она отказалась от парня с блестящей карьерой ученого, то в какой-то момент она может бросить и меня. Когда мы познакомились, я был могущественным человеком. Мне досталась роль и ее проводника во всех сферах ее жизни. Но в кого я превратился? Мои угрозы Емельяну не были пустым звуком. У меня оставались связи, которых хватило бы, чтобы взорвать эту планету, но последние четыре года я бездействовал и стал бледной копией самого себя.

Вера нежно приложила ладонь к моей щеке.

– Аарон. – Она молчала до тех пор, пока я не посмотрел ей в глаза. – Прекрати бороться с признаками. Сконцентрируйся на реальных врагах.

– О чем ты?

– Я специально вывела Ярика на разговор, чтобы понять намерения его отца. Аарон, этот мальчишка мне не интересен ни в каком другом смысле. Мое тело и сердце отданы тебе без остатка. Поэтому прошу, забудь о нем и о своей беспочвенной ревности. Наша главная проблема – Емельян. Он собирается сосредоточить всю власть у себя в руках, чего бы ему это ни стоило. Ты обязан ему помешать.