Атомный перебежчик

Горохов быстро, несколькими штрихами набросал на листке бумаги ангелочка с крыльями. Шелестов взял листок бумаги и стал рассматривать рисунок. Нарисовано было просто, но очень выразительной была поза ангелочка, взмывшего на своих крыльях. Он как будто протягивал кому-то руки. Взяв карандаш, Максим сделал рядом с рисунком профессора несколько своих, пытаясь скопировать стиль первого рисунка. Профессор посмотрел и одобрительно улыбнулся:

– Да, очень похоже. Думаю, Венге вспомнит. Вы возьмите и мой рисунок, ну а если потеряете, то восстановите по памяти сами. Думаю, это важно, это должно проникнуть в самые глубины его души. Ведь в принципе Венге не такой уж и плохой парень. Немец, как и все они, несколько высокомерен, но у него поразительное чутье на порядочность и чистоту помыслов. Он не будет работать на кого-то из чувства мести, но – ради принципов, ради идеи. А идеи добра ему близки, но какие-то это идеи своеобразные. Ключик к нему подыскать сложно. Я бы сказал так: Венге прирожденный пацифист, хотя никогда к тому движению не был близок и в его рядах не состоял.

– Если Венге близки идеи пацифизма, то он не станет с нами сотрудничать, – задумчиво сказал Шелестов. – Ведь он противник любой войны. Он сторонник противления насилию в любом его проявлении.

– Есть нюанс и здесь, – улыбнулся Горохов. – Создание страшного оружия в противовес кому-то – это и есть сдерживание. Сильнее тот, у кого дубина. Если дубина у обоих, тогда между сторонами установится вынужденный паритет. Вынужденное равновесие сил. А это гарантия мира, нежели отказ от дубины. Парадокс, но, увы, это парадокс цивилизованного мира, парадокс развития цивилизации. А физики часто сталкиваются с парадоксами и понимают их лучше других людей.

Примечания