Иван Грозный. Конец крымской орды
- -
- 100%
- +
– Как близко мы можем подойти к татарам-лучникам? – осведомился Парфенов.
– Да саженей на двадцать без труда. Только мне придется каждого выводить. Тут много подвалов, в которые можно провалиться.
– На это слишком много времени уйдет.
– Ничего, я быстро. Вот только к церкви так близко подойти не получится. Но двоих басурман, засевших на колокольне, я собью с соседнего двора. Там место пригожее.
– Один собьешь?
– А что? Были бы лук да стрелы. И опомниться собаки не успеют, как заполучат под шлемы по стреле.
– А там, в месте твоем дюже пригожем, мы с княжичем укрыться можем?
– Очень даже просто. Там человек пять спрячутся.
Бордак кивнул, повернулся к Парфенову и спросил:
– Что скажешь, Василий?
– По-моему, Степа дело предлагает.
– Добро, пусть будет так. Давай, Степа, выводи ратников к басурманам.
– Угу. Только наказ опричникам нужен. Без него никто и с места не сдвинется.
– Идем со мной, Степа. Будет тебе наказ для ратников, – сказал Рубач.
Десятник и мужик отошли к изгороди.
Несмотря на трудности перемещения в развалинах, опричники довольно быстро разошлись по позициям. Этому способствовало и то, что крымчаки в разграбленном селе Треблино чувствовали себя в безопасности. Начальник лучников не посчитал нужным выставлять тыловой дозор, решил, что достаточно будет наблюдателей на колокольне, которые на восток почти не смотрели.
К воеводам вернулся Лекан и доложил:
– Все, боярин и княжич. Люди на местах. Пойдем и мы?
Они прошли через два опустошенных двора и оказались под плетнем, который не упал, а наклонился, создав тем самым надежное укрытие для русских ратников.
Бордак сразу оценил эту позицию:
– Отличное место. Но достанешь ли ты, Степан, до татар на колокольне?
Лекан улыбнулся и ответил:
– А мне в том Бог поможет. Ему не по нраву, что нехристи храм разрушили, да еще и поганят его своим сидением на колокольне.
– Я серьезно, Степан.
– Достану, боярин, не сомневайся.
Рубач передал охотнику лук и пять стрел.
Лекан натянул тетиву, отпустил. Она зазвенела, выпрямившись.
– Добрый лук, а стрелы каковы? – Он потрогал острый наконечник, древко, птичьи перья, обмотанные бечевой. – Годится. С таким оружием и на кабана можно идти, не то что на каких-то косоглазых.
Парфенов посмотрел на север.
– Ты что? – спросил Бордак.
– Молю Бога, чтобы государь не решился идти сюда. Лучников-то мы пока не перебили. Чем закончится сеча в лесу, еще вопрос, как и то, нет ли у татар где-то рядом других засад. Всю местность осмотреть тут никак невозможно.
– Да, – протянул Бордак. – Предугадать решение государя сложно. Может, ближние опричники убедят его. Хотя чего я говорю. Ивана Васильевича уговорить против воли не сумеет никто. Он еще как-то слушал свою первую жену Анастасию, коварно убитую, а теперь все решает сам.
– Ладно, чему быть, того не миновать. Будем надеяться, что люди сотника Батаря справятся с заданием.
– Что-то долго он выходит к татарам.
Тут же, словно слова боярина были услышаны, из глубины леса донесся троекратный крик кукушки.
– Слава тебе, Господи! Вышли-таки опричники на свои позиции.
Парфенов повернулся к Бордаку и спросил:
– Твое решение, воевода?
– А чего, Василь, тянуть? Лучникам приготовиться!
Княжич передал наказ, и эти слова полетели от одного воина к другому.
Бордак же взглянул на Лекана.
– Ну так что, Степан? Ты ведь говорил, что легко собьешь татар с колокольни.
– Сам увидишь.
– Ну и хорошо. Начали!
Команда прошла по опричникам, они подняли луки, натянули тетивы.
Первым пустил стрелу Лекан. Она пробила шею крымчака, ничем не защищенную. Его товарищ с удивлением взглянул на это и тут же получил стрелу в то же самое место. Тела упали в жерло винтовой лестницы и полетели по ней вниз. Словно Господь вымел нехристей из православного храма.
Пустили стрелы и лучники дружины.
Татары находились к ним спинами, и выжить в таких условиях у них шанса не было никакого. Только их старший, который прятался за остовом печи, был ранен. Он завопил на всю округу так, словно с него живого сдирали кожу.
Этот крик услышали фланговые ратники опричных сотен Батаря. Тут же пошла атака на стан крымчаков с болота. Большая часть татар полегла в начале схватки. В сече пал и мурза Хаджи. Потом крымчаки организовались, встали в круг под защитой коней. Вторая атака нанесла им меньший урон. Но лес для них был так же чужд и враждебен, как для русских горные массивы далекого Крыма. Они не умели драться в таких условиях.
Мурза Ахмад попытался увести людей на север, но стрелы лучников Батаря преградили им путь. То же самое произошло на юге. Тогда крымчаки вышли на дорогу и угодили в кольцо. Они готовили засаду, но сами попали в капкан, выхода из которого у них не было. А тут еще от слободы подошла полусотня, ведомая Малютой Скуратовым.
Сеча длилась недолго. Крымчаки бились отчаянно, но бесполезно. Сильные опричные дружины рубили их повсюду. Вскоре нукер мурзы Ахмада поднял на острие копья белую тряпку и замахал ею. Но сотня Лавра Батаря продолжала рубить татар.
Бордак подал команду:
– Прекратить бой! Пленить крымчаков, прежде всего мурзу. Ко мне его!
Сотник Батарь, привыкший к строгой дисциплине в опричной слободе, повторил наказ воеводы. Сеча сразу прекратилась. Татары бросили оружие и сели на корточки. Остался стоять мурза, рядом нукер. К ним приблизились опричники, схватили под руки и вывели на околицу села Треблино.
Мурзу дружинники подвели к Бордаку и Парфенову, поставили на колени. Нукера они бросили к другим пленным.
Михайло посмотрел на мурзу и спросил по-татарски:
– Как звать?
Крымский вельможа удивился.
– Ты так хорошо знаешь наш язык?
– Пришлось научиться. Повторяю вопрос. Кто ты?
– Мурза Ахмад.
– Где Хаджи?
На физиономии татарского начальника вновь нарисовалось удивление.
– Ты и о нем знаешь?
– Я о многом знаю. Так где он?
– Погиб. Тело где-то в лесу. Можно найти при желании. Мои люди, которые сдались в плен, и найдут его.
– Нет больше у тебя людей.
– Ты понял, что я хотел сказать.
– Понял. Скоро сюда подъедет государь. Он уже знает, что по велению Девлет-Гирея ты руководил теми сотнями, которые должны были захватить или убить его…
Мурза прервал Бордака:
– Это не так. Старшим был назначен мурза Хаджи. Он родственник нашего повелителя. Я был всего лишь его помощником.
Бордак подозвал Лекана.
– А ну, Степа, поведай нам, о чем говорили мурзы в лесу.
Лекан сделал это. Мурза побледнел.
– Ты предал и своего господина, и людей, которые были в вашем подчинении. Жалко стало терять награбленное добро? Надеялся, что государя русского убьют ваши лучники?
– Я же сам сдался. А повинную голову меч не сечет.
– Иван Васильевич и не будет тебя казнить. Он просто передаст через верных людей весточку в Крым о твоем предательстве и сдаче в плен, а тебя отпустит. Долго ли ты проживешь на этом свете, когда Девлет узнает об измене?
– Твой мужик лжет! Не было такого разговора, – воскликнул мурза.
– А это уже не важно. Хотя царь может поступить и по-иному. Он волен принимать любые решения.
– Ты только, воевода, не забудь сказать ему, что мурза Ахмад сам сдался в полон.
– Обязательно. Ты действительно сдался, но когда сил сопротивляться уже не было, и тебе грозила неминуемая смерть. Вот если бы ты вывел сотни на дорогу до сечи, разоружил их, дождался бы поезда царя и бил бы ему челом взять под себя, то другое дело. Тогда ты не был бы обделен милостью. То, как ты поступил, говорит всего лишь о твоей подлости и трусости. Ты не воин, мурза, а обычный разбойник. У нас на Руси с такими разговор короткий…
Бордак хотел еще что-то сказать пленному мурзе, как сзади раздался крик:
– Царь с дружиной!
К месту недавней схватки во весь опор шла полусотня опричников. Возглавлял ее государь Иван Васильевич.
Он соскочил с коня. Все пали ниц.
– Встаньте, воины! Вы не должны в пыли валяться! – выкрикнул царь.
Люди поднялись.
Бордак двинулся к нему.
– Дозволь доложить, государь?
– Да вижу я все без доклада. Лишил ты меня, Михайло Алексеевич, возможности схлестнуться с крымчаками в открытом бою.
– Ты сожалеешь об этом?
– Да, у меня великий долг псу Девлету. Его возвернуть надо.
– О чем ты, государь? – спросил Парфенов.
– Хан сжег Москву, разорил наши земли, захватил множество людей в полон. Я должен отплатить ему сторицей, перебить все его поганое племя. Так то и будет.
Неожиданно голос подал мурза Ахмад:
– Государь русский, прошу, не вели казнить. Я всего лишь исполнял наказы Девлет-Гирея и мурзы Хаджи.
– Это кто такой? – осведомился Иван Васильевич.
Бордак начал было объяснять, но вперед вышел Малюта Скуратов и проговорил:
– Вот он, собака! Я от Москвы рать вел, подозревал, что Девлет между столицей и Александровской слободой тоже засады выставит, чтобы не дать нам вовремя подойти к Треблино. Так и случилось. В тридцати верстах от слободы ертаул наш обнаружил сотню крымчаков, над которой начальствовал мурза Бабак. Мы ее разбили, мурзу в полон взяли и оставили в слободе, чтобы не тащить с собой. По дороге я допросил его. Он показал, что Девлет-Гирей здесь за старшего оставил его. – Скуратов саблей указал на Ахмада.
– Ложь! – провыл плененный мурза.
Иван Васильевич поморщился и распорядился:
– Закройте ему рот и вместе со всеми полонянами гоните в слободу. Малюта, ко мне!
Скуратов подъехал к царю, Бордаку и Парфенову.
– Благодарю вас, верные мои вельможи, – сказал Иван Васильевич. – К сожалению, мы не смогли отстоять Москву, но не отдали врагу Русь. Девлет прислал мне оскорбительное послание, требовал возвращения Казани и Астрахани, выплаты прежней дани. Если бы кто знал, как мне хотелось ответить ему так же, но слова ничто, дело решает все. Да, я согласился на переговоры по Астрахани, но повторяю, все это пустое. Хан грозится на следующий год вернуться и до конца разорить наши земли. Нам надо время на то, чтобы подготовить достойный отпор врагу, разгромить его, дабы он надолго забыл дорогу, ведущую в наши земли. Много предстоит сделать, но об этом позже. Михайло, останься. Остальным вести войска в Александровскую слободу, оттуда на Москву. Как ни тяжко, но я должен быть там, среди пострадавших людей.
Скуратов и Парфенов поклонились и отошли. Вскоре послышались их команды. Опричные отряды стали строиться в походный порядок.
Царь отвел Бордака в сторону от дороги и заявил:
– Дело у меня к тебе, Михайло.
– Слушаю, государь. Все, что накажешь, сделаю.
– Не сомневаюсь. Надо тебе скрытно отправляться в Крым, где ты уже бывал.
Бордак удивился и спросил:
– В Крым? Зачем, государь?
– Мне надо знать точные, истинные намерения Девлет-Гирея на следующий год. Угрозы этого татарина не напрасны. Сейчас он на вершине блаженства, величия. Как же, и Москву сжег, и рать русскую разбил.
– Но этого не было, государь! – не удержался Бордак.
Царь строго взглянул на него:
– А вот перебивать меня не следует.
– Извиняй, государь.
– Зная его натуру, могу уверенно сказать, что он пойдет на Москву. Людей у него будет гораздо больше, чем ранее. Не упустит своего и хозяин этого пса Селим Второй, властитель Оттоманской Порты. Новый поход на Русь требует тщательной подготовки. Бдительность в Крыму будет притуплена. Там празднуют победу, считают, что дни Москвы сочтены. В этих условиях Девлет-Гирею придется вести много переговоров, принимать решения и утверждать их. Да, у нас осталось посольство в Крыму, но отношение к нему после успеха Девлета станет другим. Значит, и возможности посла сократятся. Ты же имеешь друзей в Крыму, у тебя есть связи, позволяющие прознать то, что тому невозможно. В общем, Михайло, готовься и отправляйся в Крым. Но до того на Литву. Оттуда в Кафу под видом торговца. Ты уже представлялся таковым. Деньги получишь у Скуратова. Оделишь ими за услуги крымских мурз на свое усмотрение. Кроме того, что возьмешь с собой, тысяча рублей будет переправлена твоему старому знакомцу, который сейчас вновь при посольстве. Это Осип Тугай. Он найдет тебя. Будь осторожен, постарайся, чтобы о тебе не прознали татары. Задание сложное, но ты справишься. Запомни, Михайло, мне надо знать все подробности предстоящего похода Девлет-Гирея. Это все.
– Уразумел, государь.
– У тебя семья как, выжила?
– Выжила, слава Богу, ушла по реке в вотчину Парфенова. Жена родит вот-вот.
– Да, в такой момент мужу надо быть рядом с женой, поддержать ее, помочь. Но, Михайло, придется тебе поступиться этим. Очень уж важное задание. Хотя ты ведь говоришь, что супруга твоя сейчас в вотчине княжича?
– Да, государь. Это в ста тридцати верстах отсюда.
– Поезжай туда, побудь денек дома, попрощайся и отправляйся в путь. Заедешь на Москву, в Кремль, Скуратов снабдит тебя всем необходимым. Встречи со мной не ищи. Чем меньше вельмож прознают про твою задачу, тем лучше.
– Благодарствую, государь.
– Ну а я в слободу и на Москву с тяжелыми чувствами.
– Народ все понимает и твоей вины в этой беде не видит.
– Я вижу, Михайло. Но прощай. Я буду ждать твоего возвращения из проклятого Крыма.
Царский отряд с опричными сотнями пошел в слободу. Дружина во главе с Огневым отправилась на Москву, Михайло Бордак с Василием Парфеновым, Степаном Леканом и пятью ратниками охраны двинулись протоптанной дорогой в село Стешино.
Глава 3
Михайло Бордак затратил на дорогу в Крым более трех недель. Утром двадцать третьего дня пути после ночевки в степи он въехал с запада через хребет Тепе-Оба в город Кафа, расположенный на юго-восточном побережье полуострова и хорошо знакомый ему. Путешественник сразу же направился к возвышенности, где находилась улица, на которой проживал его старый знакомец Ризван. Деньги, переданные ему Малютой Скуратовым при выезде из Москвы, лежали в мешочках, надежно закрепленных на теле. Присматривайся как угодно, все равно не увидишь. Местные жители уже вернулись с утренней молитвы. Это означало, что и семья Ризвана уже на ногах.
Он подъехал к воротам подворья Ризвана, ударил по ним рукояткой плетки.
Во дворе появился парень, неизвестный боярину, и недружелюбно спросил:
– Чего тебе надо, иноземец?
Бордак проделал долгий путь по Муравскому шляху, заезжал в окраинные земли, откуда под видом литвина и пробрался в Крым.
– Тебя не учили вежливости, юноша?
– А вот возьму копье да ударю в грудь, так узнаешь мою вежливость!
– Смотри, какой грозный.
– Я такой.
– Ладно. Позови Ризвана.
– Ты знаешь дядю?
– Дядю? – повторил не без удивления Бордак. – Так ты племянник Ризвана?
Парень не ответил, повернулся, побежал в дом.
Оттуда скоро вышел хозяин и, конечно же, сразу узнал своего старого товарища.
– Михайло!
Бордак покосился на парня, стоявшего рядом с Ризваном.
– Ты ошибся, я пан Марек.
Хозяин подворья рассмеялся.
– Такой же пан, как я мурза. – Он указал на парня. – Его не опасайся, это мой племянник Алим из Кезлева, хороший юноша. Но чего мы чрез городьбу говорим? Алим, открой ворота.
Парень кинулся к ним, снял доску-запор, отодвинул створку.
Бордак заехал во двор, соскочил на землю, потянулся и сказал:
– Притомился я в пути.
Ризван подошел к нему, обнял и сказал:
– Здравствуй, Михайло! Я рад вновь видеть тебя. – Хозяин подворья взглянул на племянника и распорядился: – Коня гостя в стойло, обтереть, налить воды, положить сена. Алим, я попрошу тебя с почтением относиться к моим гостям.
– Так я же не знал, что это твой гость, дядя Ризван.
– Занимайся делом и будь на подворье, можешь понадобиться.
– Да я и не собирался никуда.
– Много слов, Алим. Надо больше дела.
– Да, дядя, прости.
Парень взялся за поводья, но Бордак остановил его и спросил:
– Ты намерен поставить коня в стойло вместе с сумами и оружием?
– А, башка моя глупая!
Он посмотрел на Ризвана, тот махнул рукой:
– Не суетись, соберись.
– Не гневайся, дядя Ризван.
– Я не гневаюсь, я советую, надо понемногу учиться жизни, взрослеть.
– Я уже взрослый.
– Конечно. Сними поклажу!
Алим снял с коня сумы с припасами, булаву, лук с колчаном стрел. Саблю в ножнах Бордак держал при себе. Парень положил все это на скамейку, стоявшую возле дома, и повел коня в стойло.
– А где твой сын? – спросил гость.
– Мой Хусам женился. Помнишь, у него невеста была Гульшен, дочь купца Наби Алая?
– Что-то вспоминается.
– Вот сыграли свадьбу до похода на Русь. Сейчас он пока в юрте недалеко отсюда с молодой женой живет. Рядом дом общими усилиями строим. Трудно дается, денег не хватает, но с помощью Всевышнего поставим и дом, и подворье.
Бордак взглянул на татарина и осведомился:
– Погоди, а разве единственный или младший сын по вашим обычаям не должен оставаться в доме родителей?
Ризван улыбнулся и ответил:
– Должен и, я надеюсь, останется.
– Не понимаю. Хусам же ушел из дома.
– А с чего ты взял, что он так и будет единственным?
– Ты хочешь сказать?..
Татарин рассмеялся.
– Да, Михайло, моя Ираза понесла. Молю Всевышнего, чтобы дал нам сына.
– Вот в чем дело!
Тут вышла во двор и Ираза, заметно располневшая. Лицо ее было прикрыто платком.
Мусульманкам не пристало говорить с чужими мужчинами, но сейчас был не тот случай.
– Приветствую тебя, Михайло.
– Приветствую, Ираза. Я уже слышал о вашем счастье.
– Да, дал Аллах плод. Рожу скоро.
– Так же, как муж, хочешь сына?
– Я хочу дочь, но кто будет, то в воле только Всевышнего.
– Это так.
– А как поживают Алена, Петруша? – спросила Ираза.
– У нас все хорошо.
– Рада за вас, особенно за Алену. Сколько ей пережить пришлось!..
Ризван взглянул на жену и произнес более для порядка:
– Не слишком ли ты увлеклась разговором с чужим мужчиной, женщина?
– Извини, Ризван, но какой же Михайло чужой?
– Перечить мне вздумала? – Он выглядел строго, а в голосе не было и тени злости. – Приготовь лучше баню, разогрей пищу да подготовь комнату для Михайло. Устал человек, проголодался.
– Да, конечно, Ризван.
– А чего ты помощницу не наймешь, когда Ираза в таком положении?
– Жена Хусама Гульшен обещалась сама помогать либо найти хорошую, прилежную девушку.
Михайло улыбнулся и сказал:
– Так Гульшен скоро сама в том же положении окажется.
– Ну коли окажется, то и хорошо. Михайло, ты же за тысячи верст ехал не для того, чтобы узнать, как живет моя семья.
– Почему? И это тоже. Однако есть у меня и дело.
– Это понятно. Ты просто так сюда не вернулся бы.
– Покуда Ираза готовить все будет, может, поговорим?
– Ты торопишься?
– Да как сказать? Время есть, но, знаешь ли, очень уж давит задание, ради исполнения которого я сюда приехал.
– Да, догадаться несложно. Хорошо, пойдем в большую комнату, поговорим.
Ризван наказал жене прервать работу и подать угощение.
Вскоре хозяин подворья и его русский гость лежали на кошме, опираясь на подушки. Между ними была расстелена скатерть, на ней стоял кувшин с шербетом, чаши со сладостями, пиалы.
Ризван разлил напиток.
Бордак сделал глоток и проговорил:
– В этом году во многом по вине наших изменников Девлет-Гирею удался поход не только на южные русские земли, но и на Москву. Ты наверняка наслышан об этом.
Ризван кивнул и сказал:
– Да, здесь по возвращении рати многие хвастались тем, что спалили столицу вашего государства, опустошили многие южные земли. Еще говорили, что царь Иван бросил Москву, войско и бежал то ли в Ростов, то ли дальше…
Бордак прервал татарина:
– Царь не бежал! Это ложь! Но извини, продолжай.
– Бежал или не бежал царь, не столь важно. Ведь его не было во главе войска при обороне столицы.
– Не было, но по иной причине, нежели трусость.
– О том, если желаешь, потом поговорим. В Крым пригнали многие тысячи полонян. Кафа была забита ими. Считай, каждый воин привел ясырь. Многих тут же вывезли в Константинополь, наехали торговцы с запада. Бойко шла торговля. Местные купцы получили хороший барыш, хотя цена сразу же упала. Немало полонян разобрали по селениям как рабов, и в Кафе их сейчас тысячи. Девлет-Гирей повсюду хвалился, что Русь теперь вотчина Крыма. Осталось только заселить русские земли и взять те города, которые остались покуда не тронутыми. Я особо не верю словам наших вельмож. Они слишком часто выдают желаемое за действительность. Объясни мне, настолько ли сильный урон нанес Девлет-Гирей Руси, чтобы мог вновь пойти туда и просто занять все земли?
– Нет! – твердо ответил Бордак и рассказал татарину, о том, что произошло в Москве.
– Да, крымчаки взяли большой ясырь, но так и не решились войти в Москву, – сказал он напоследок. – Девлет-Гирей предпочел быстро уйти из земель наших, потому как задержись он, и рать татарская попала бы под удар войска, собранного царем. Но Девлет ушел, увел наших людей. Москва сгорела. Это правда. Однако уже сейчас все быстро восстанавливается.
Ризван прищурился, посмотрел на тайного русского посланника и спросил:
– Ты приехал, чтобы, как и в прошлый раз, выкупать полонян?
– Такого задания у меня нет, как и необходимости в том. Думаю, Девлет-Гирей скоро сам отдаст полонян без выкупа. Понятно, что только тех, которые останутся в Крыму.
– Откуда такие мысли? Ведь царь Иван проиграл сражение Девлет-Гирею.
– Согласен, можно считать, что проиграл, но это не конец войне. Однако давай не будем об этом, Ризван.
Появилась Ираза, сказала, что баня, обед и комната в пристройке, где ранее жили Алена с Петрушей, готовы.
Хозяин подворья кивнул и заявил:
– Хорошо. Убери отсюда посуду и пошли Алима к Хусаму. Пусть придет с женой к тебе в помощь.
– Да я покуда и сама справляюсь.
Ризван повысил голос, опять-таки наигранно:
– Делай, что сказано, женщина.
Ираза усмехнулась.
– Какие мы важные при госте. Но я повинуюсь, мой господин.
– Да иди ты, Ираза, я сам отведу Михайло и в баню, и в столовую, и в комнату.
Женщина поклонилась, забрала посуду и вышла.
Ризван же проговорил:
– Значит, ты приехал не ради выкупа невольников.
– У меня другое задание. Теперь ты скажи, как у тебя в доме оказался племянник.
– Это просто. Отец его, мой двоюродный брат Икрам, отправился в поход в рати Девлет-Гирея. Как он ушел, захворала мать Алима, да так, что скоро померла. И Икрам не вернулся. Где-то под Рязанью сложил свою голову. Алим остался один, ко мне и пришел, я его принял. Потом дом их в Кезлеве продал, деньги покуда припрятал, потом отдам племяннику, сейчас они ему ни к чему.
– Почему те деньги на строительство дома для сына не пустишь?
– Как можно? Ведь это деньги Алима, а просить их у него, когда он не сможет отказать, подло. Хоть я и вернул бы все.
– Ты уверен, что он не выдаст меня страже наместника?
– Голову на отсечение даю.
– Хорошо. Скажи еще, давно ли ты видел Курбана, помощника мурзы Азата? Он сам или его хозяин ходили в поход на Москву?
– Я видел его три дня назад у невольничьего рынка вместе с Азатом и его нукерами. Мурза покупал невольников, хотя получил от Девлет-Гирея сотни две, если не больше. Но пользовался тем, что цена сейчас низкая на рабов.
– Скотина этот Азат. Но раз получил рабов и покупал их, то, значит, не ходил в поход, так?
– Ты сам ответил на свой вопрос. Не ходил. Он выкупил себе место смотрителя за порядком на своем участке города и со всех сторон поимел выгоду.
– Да, хитрый мужик. Ладно, это хорошо, что Курбан и мурза на месте.
– Так ты ради Азата прибыл?
– Да, но это между нами. Ни жена, ни сын, тем более племянник не должны знать, зачем я тут. Для Алима, каким бы надежным он ни был, я просто торговец, не людьми, конечно, а мехами. Пусть так будет.
– И где твои меха?
– Там, где их не возьмут, не заплатив.
– Хорошо. Но я говорил, что видел мурзу Азата и Курбана три дня назад. За это время многое могло измениться.
– Как проверить, тут ли они сейчас?
Ризван погладил бородку и ответил:
– А ты к товарищу своему обратись.
– К какому?
– К тому самому, который вывозил Алену с Петрушей из Крыма.
– К Осипу Тугаю?
– Да. Он здесь. Я только вчера его видел, когда за мукой на рынок ездил.
– Значит, Осип на посольском подворье в Кафе?
– Так получается, если не в другом каком месте. Но то, что в городе, точно. Вчера был тут.
– Но мне на посольское подворье хода нет.