Иван Грозный. Конец крымской орды

– А того и не надо. Рядом походи, зайди на невольничий рынок. Понимаю, тебе это как острый нож в сердце, но там можно встретить как Осипа, так и Курбана. Либо вообще гуляй по городу. Он большой, но не настолько, чтобы не найти нужного человека. Или я на это дело отправлю племянника.

– Нет. Я же говорил, что Алим не должен знать о моих истинных делах.

– А разве Курбан не может купить меха? После возвращения рати из Руси в Кафе стало много богатых людей. А Курбан и не был бедным. Он все же помощник влиятельного мурзы Азата, который имеет доступ к самому Девлет-Гирею.

Бордак задумался, прикинул так и этак, кивнул и сказал:

– Хорошо, Ризван, посылай Алима искать Курбана. Только предупреди, что я здесь под именем пана Марека. Для русских купцов не время торговать в Крыму.

– Предупрежу. Он юноша смышленый, поймет как надо.

– Ну и хорошо. Когда он сможет пойти на поиски?

– Да как вернется с сыном и Гульшен, так и пойдет. Но ему только Курбана найти или Тугая тоже?

– Лучше, конечно, обоих. Но будет неплохо, если одного Курбана отыщет.

– Понял. Ну а теперь в баню.

– Да, надо смыть пыль и грязь. Сумы внесли в дом?

– Они в комнате Алены.

– Пойду, заберу чистые вещи. Да надо постирать дорожную одежду.

– Это Ираза сделает.

– Не тяжело ей будет?

– Управится.

– Да я сам. Не надо ее заставлять.

– Как знаешь. После бани поешь и отдохнешь.

– Но как с поисков вернется Алим, буди меня, если я сам к тому времени не встану.

– Хорошо, жду тебя тут.

Ризван разбудил гостя после полуденной молитвы.

– Михайло!..

– Да, что? – Царский посланник сел на постели.

– Не пугайся, это я. Вставай, Курбан тут.

– Где?

– В саду. На топчане.

Бордак встал, оделся, ополоснул лицо из бадьи, стоявшей на лавке, и сказал:

– Быстро нашел его твой племянник.

– Говорю же, смышленый, да еще и шустрый. Вообще мастеровитый парень. Любая работа в руках горит. Ты дорогу-то в сад не забыл?

– Какая дорога? Обошел дом и оказался в саду. О топчан споткнуться можно.

– Раньше так было. Сейчас топчан в глубине сада, среди яблонь, чтобы соседи не видели.

– Найду.

Бордак поприветствовал Хусама и прошел во двор.

Племянник хозяина кивнул за дом.

– Там нужный тебе человек.

– Хорошо. Где ты его нашел-то?

– У невольничьего рынка. Тугая не видел, хоть и обошел русское посольское подворье. Оттуда, люди говорят, сейчас редко кто выходит. Мне и далее искать этого Тугая?

– Если дядька разрешит. Ищи, но осторожно.

– Хорошо. Пойду чуть позже.

Бордак достал из кармана серебряную монету, протянул юноше.

– Держи. Это тебе за работу.

Тот замотал головой.

– Не возьму. Не за что, да и дядя Ризван не одобрит.

– Ну смотри.

Бордак прошел в сад.

Топчана на прежнем месте действительно не было. Зато сильно выросли кусты, особенно малина.

Оттуда из-за кустов донесся знакомый голос:

– Здесь я, Михайло. – Татарин поднялся.

Бордак увидел его, обошел кусты, шагнул к топчану.

Знакомцы поприветствовали друг друга.

– Рад видеть себя живым и невредимым, – сказал Курбан. – Ты не был на Москве, когда ее сжег Девлет-Гирей?

– Не он сжег Москву, а сильный ветер. Не будь его, выстояла бы Москва, а русские полки как следует надавали бы по морде вашему Девлету и его мурзам.

– Э-э, Михайло, какая разница, был ветер или нет. Город загорелся от стрел рати Девлета.

– Большая разница, Курбан. А тебе радостно от того, что сгорела Москва?

– Да я не радуюсь, просто говорю.

– Не надо просто.

– Хорошо, не буду. Зачем звал-то? Хотя правильно сделал, даже если просто хотел увидеться. Но ведь это не так. Тебе ведь нужен мурза Азат, да?

– Ты догадлив, Курбан.

– А тут и догадываться нечего. Ради меня ты в Крым не приехал бы, значит, тебе нужен мурза.

– Ты прав. Мне надо поговорить с ним. Это возможно?

Помощник мурзы улыбнулся и ответил:

– Почему нет?.. Только теперь это дорого стоит.

– Твой хозяин по дешевке скупает невольников, а цену за встречу поднимает?

– Во-первых, Михайло, крепко запомни, что Азат мне не хозяин. Я сам по себе. Во-вторых, мурза такой, какой уж есть. Он где-то один акче жалеет, а где-то тысячи, можно сказать, на ветер выбрасывает. Ты сам знаешь, почему изменились условия. С ветром, без ветра, разбив русскую рать или обойдя ее, в наступлении, обороне или при бегстве, но рать Девлета сожгла Москву и разорила южные земли. Хан привел в Крым семь тысяч невольников. Теперь мурзы высоко задрали носы. Они уже делят Русь, спорят, кому какой крепостью владеть. Удачный поход вселил во всех уверенность в том, что Русь более не противник Крыму. Надо забирать ее вместе с Казанью и Астраханью. Если Азат чем-то и отличается от других, то только большей жадностью. Ему всегда всего мало. Хотя, как я говорил, он иногда тратит огромные деньги впустую. У тебя есть чем оплатить встречу с ним?

– Это смотря сколько запросит мурза Азат, захочет ли вообще разговаривать со мной, коли задрал свой прыщавый нос до небес и видит себя наместником крупного русского города.

– Как бы он ни задирал прыщавый нос, кем бы ни мнил себя, а услышит звон монет, о них только и думать будет. Тем более что сейчас это безопасно.

– Почему?

– Теперь никто не глядит друг за другом так, как год назад. Я имею в виду вельмож. Беи и мурзы празднуют большую победу, считают, что уже покорили Русь.

– Сжечь, захватить Москву можно, Русь – никогда. Если бы ты сейчас был в нашей столице, то убедился бы в этом.

– И что на Москве?

– Отстраивается, будет краше прежней.

– Но людей-то, сгинувших и уведенных в полон, не вернуть.

– Первых не вернуть, а вторых можно.

– Ну тогда… хотя ладно, это не мое дело. Я сейчас уеду, после предвечерней молитвы вернусь и скажу, будет ли говорить с тобой мурза, задравший прыщавый нос. – Курбан рассмеялся, ему явно понравилась эта фраза. – Если да, то за какую сумму. У тебя подарок ему есть?

– На этот раз не взял.

– Хорошо. Я знаю, он присмотрел у одного торгаша саблю польскую в ножнах, отделанных золотом. Если все получится, куплю ее. Деньги отдашь мне после встречи.

– О том не беспокойся, верну все до последнего акче.

– Так я поехал.

– Езжай. Всевышний тебе в помощь.

Но татарин не уходил, продолжал сидеть, хитро глядя в глаза Бордака.

Тот ударил себя по колену.

– Совсем забыл, отвык уже от ваших обычаев. – Он достал мешочек, положил его перед помощником мурзы. – Здесь тысяча акче. Этого достаточно?

– Хватит, – ответил довольный Курбан. – И даже не на одну просьбу.

Они вышли во двор. По распоряжению Ризвана Алим подвел помощнику мурзы коня.

Тот вскочил в седло и сказал:

– Не прощаюсь, Михайло. Вернусь в любом случае. Ты понял меня?

– Понял. Езжай. Да купить подарок не забудь, если все получится.

– Не забуду.

Помощник мурзы выехал с подворья Ризвана, поднимая пыль, поскакал по улице, ведущей к центру города.

Ризван подошел к Бордаку, продолжавшему оставаться в саду, и спросил:

– Что, Михайло?

Русский посланник глубоко вздохнул.

– Запах-то здесь какой, Ризван. Такого на Москве нет.

– Это от плодов.

– Знаю. Если не брать во внимание, что нахожусь в проклятой Кафе, было бы совсем хорошо.

– Но ты, Михайло, в Кафе. Основная торговля здесь ведется не коврами, украшениями, одеждой, хотя и это есть, а людьми.

– От того и паскудно на душе.

– Договорился с Курбаном? Извини, что не в свои дела лезу.

– Вроде договорился. Но Курбан – всего лишь помощник мурзы, а мне нужен Азат. Но это мое дело.

– Знаешь, Михайло, теперь не прежние времена. Люди уже не те, что были еще год назад. Думаю, тебе надо поберечься, уйти с моего подворья.

Бордак искренне удивился.

– Почему ты так говоришь, Ризван? Курбан – проверенный человек.

– Азат может гадости сделать. Он узнает, что ты у меня. Курбан ему скажет.

– Мурзе невыгодно разоблачать меня.

– Как сказать, Михайло. Азат понимает, что ты при деньгах. Взяв тебя, он получит награду, заодно приберет к рукам и все то, что есть у тебя.

– Как у нас говорят, может попробовать убить двух зайцев, да?

– Именно.

– Но он найдет меня везде.

– Если будешь ездить по городу. А если скроешься на время, то не найдет.

– А есть где скрыться?

– Есть.

– Что за место?

– Старый дом отца Гульшен. Он продал его торговцу из Польши. Тот заплатил и уехал до следующего лета к себе в Краков. Наби Алай пользуется доверием наместника, потому как доставляет его женам дорогие и редкие украшения. Там, в этом доме, тебе будет безопасно. Кстати, он стоит на соседней улице. Ключи у меня есть.

– Откуда?

– Сам Алай живет у бухты. Он просил меня как родственника смотреть иногда за домом.

Бордак кивнул.

– Хорошо, если ты считаешь, что надо уйти, то я так и сделаю. Кто меня проведет? Опять твой племянник?

– Нет, он ушел на поиски Тугая. Сын проведет. Тебе скорей надо уехать, пока Курбан не сказал о тебе мурзе.

– Я хоть сейчас.

– Тогда иди во двор. Хусам подведет коней.

– Надо вещи из комнаты забрать.

– Это не обязательно. Я их спрячу.

– Хорошо, Ризван.

Хозяин подворья и Михайло вышли во двор.

Ризван позвал сына, объяснил ему, что надо сделать.

Хусам привел коней. Он и гость выехали с подворья.

До старого дома купца Наби Алая действительно было близко. Всадники проехали проулком, незаметно зашли на подворье. Но это было напрасно.

К Ризвану вернулся Алим. Он так и не нашел Тугая.

Потом туда приехал Курбан и очень удивился, узнав, что Бордака нет на месте.

– Хорошие дела! Сам просит помочь и уходит. Где он, Ризван?

– Да выехал прогуляться по улочке.

– Я не видел его. А поехать он мог только мне навстречу.

– Почему? И за город, к хребту, откуда красивый вид на море.

Помощник мурзы подозрительно посмотрел на хозяина подворья.

– Что за игру вы с Михайло устроили?

– Ну что ты, Курбан, никакой игры.

Ризван заранее подал знак сыну. Тот уехал за Бордаком, и они тут же вернулись.

Михайло спокойно завел коня во двор, передал его Алиму, оказавшемуся рядом, и сказал:

– А ты ко времени, Курбан.

– Но ты не ко времени. Где был-то?

– Смотрел Кафу, вспоминал то, что было год назад.

– Хитришь?

– Да что ты. – Бордак улыбнулся. – Нечего мне хитрить. Я в тебе больше заинтересован, чем ты во мне.

– Отойдем.

Они прошли в сад.

– Значит, так, Михайло. Азат готов с тобой встретиться. Но тебе придется заплатить ему за это.

– Ты уже говорил о том. Сколько?

– За встречу пять тысяч акче. Ну а сколько потом, будет зависеть от того, что ты проведать желаешь. Хотя это и без того понятно. Тебе, вернее сказать, твоему царю нужно знать замыслы Девлет-Гирея. Угадал?

– И давно, Курбан, ты стал еще и гадалкой?

– Ладно. Подарок я купил, коня приготовил. Заплатил две тысячи акче.

– За саблю?

– Не забывай, ножны в золотой оправе.

– Там такое же золото, как во дворце наместника, мишура. На Москве такие сабли подарочные стоят в три раза дешевле.

– Здесь не Москва, – резонно заметил помощник мурзы. – И потом, мы договорились.

– Да, конечно. – Бордак получил саблю, передал Курбану мешочек с серебром и проговорил:

– Насколько я помню, за эти деньги ты можешь купить четырех молодых девиц и с десяток мужиков.

– Это мое дело, как распорядиться деньгами. Скажу больше. Теперь живой товар подешевел сильно. На эти деньги я могу купить десяток молодых, здоровых девок от двенадцати до шестнадцати лет и в два раза больше мужиков. Только не нужны они мне.

– Когда мурза примет меня?

– После вечерней молитвы, как стемнеет.

– Но тогда по городу небезопасно будет ехать. Особенно в обрат.

– Я провожу.

– За отдельную плату? – с улыбкой осведомился Бордак.

– Нет, Михайло, даром. Сразу после намаза приеду. Не прячься от меня. Тебе других людей надо опасаться.

– Я и не прятался.

– Расскажи кому другому. А то я не знаю тебя. Хотя, скорее всего, твой отъезд связан с опасением Ризвана. Ну и ладно.

Солнце зашло за горизонт, наступила вечерняя заря, быстро темнело. Тогда-то кто-то и постучал в ворота подворья Ризвана.

Алим выглянул, узнал этого человека и сказал дяде:

– Приехал тот мужчина, который говорил с твоим гостем.

– Пропусти его, – наказал Ризван.

Но Курбан велел Алиму передать Бордаку, чтобы тот выехал со двора.

Михайло вывел коня на улицу, вскочил в седло.

– Саблю не забыл взять? – спросил Курбан.

– С собой.

– Деньги?

– Не беспокойся, я взял все, что надо. Теперь получить бы от мурзы то, что требуется мне.

– Это уж как пойдет разговор. Но сейчас тебе, Михайло, не следует напрямую выставлять условия и требования. Времена изменились.

– Времена всегда одни и те же. Как и люди, которые иногда в унынии, а в другой раз полны высокомерия. Однако оно легко слетает с них.

– Ну гляди, я предупредил.

Они поехали в центр города, оттуда к крепостной стене.

Бордак узнавал местность. Он уже бывал здесь.

У крайней слева калитки они остановились. Нукеры увидели помощника мурзы, открыли ворота.

Курбан провел Бордака в ту же самую большую комнату, где тот прежде встречался с мурзой.

Азат сидел на большом мягком ковре, опираясь на подушку в атласной наволочке.

– Салам, мурза, – сказал Бордак и чуть склонил голову.

Курбан безмолвно вышел из комнаты, прикрыл двери.

– Салам, русский, – ответил Азат.

Он не предложил гостю присесть, и это не было хорошим знаком.

Бордак отстегнул от пояса саблю, ножны которой и рукоятка были обмотаны материей.

– Прошу, мурза, принять подарок.

Азат усмехнулся и заявил:

– Подарок – это хорошо, если он стоящий.

– Прими, оценишь.

– Садись рядом, – предложил мурза, сменив тон.

Бордак присел.

Азат взял подарок, размотал материю и воскликнул:

– Вай! Та самая сабля, что приглянулась мне.

– Да, я узнал от Курбана, что она тебе понравилась, и купил ее.

– Дорого заплатил?

– Какая разница, мурза? Это же подарок.

– Вот уважил так уважил. – Азат довольно долго рассматривал саблю и ножны, восхищенно цокал языком, потом спросил: – А деньги?

Бордак положил пред мурзой мешочек с серебром.

– Здесь наши монеты. Я не стал менять их на рынке, дабы не привлечь внимание.

– Правильно сделал, могли и отобрать. Русские деньги сейчас в ходу. Еще больше они будут нужны немного позже. Что тебя интересует, Михайло?

«Он назвал меня по имени. Это уже хороший знак», – подумал Бордак и ответил:

– Все, что касается намерений Девлет-Гирея на следующий год.

Мурза устроился поудобнее и осведомился:

– Разве на Москве не знают, что он намерен вновь пойти на Русь?

– То, что знают на Москве, мурза, – это одно, а что задумал Девлет – другое.

– Одно и то же. Девлет-Гирей намерен закончить то, что начал в этом году. Его победа стала неожиданной для многих, особенно для Сигизмунда Второго Августа, правящего Речью Посполитой. Тот рассчитывал, что русские войска и наша рать в сражении друг с другом растратят свои силы. Царь Иван перебросит к Москве и Перекопу большую часть тех сил, которые стоят в Ливонии, и тогда он сможет вернуть утраченные крепости. Но ты не хуже меня знаешь, как получилось на самом деле. Девлет-Гирею удалось обмануть русских и сжечь Москву. До того он заставил вашего испугавшегося царя бежать в Ростов.

– Царь не бежал. Он ушел в свою ставку, – заявил Бордак.

Мурза было вскипел – как этот русский смеет перебивать его! – но вспомнил о подарке, деньгах и проговорил:

– Можешь говорить все, что тебе угодно, но мы знаем, что царь позорно бежал. Однако не в этом дело. Главное в том, что крымскому войску удалось сжечь Москву и разорить южные земли, а царь Иван ничего не сделал против того. После этого он сам решил отдать нам Астрахань и готов вести переговоры об отказе от владения Казанью.

Бордак знал, для чего так поступил Иван Грозный, но промолчал. Истинные планы царя он не мог раскрыть. Да и не во все был посвящен.

Мурза же продолжил:

– Царь Иван признал свое поражение. Девлет-Гирей повсюду заявляет, что Русь и Москва утеряли былую мощь. Осталось пойти и взять их под свое начало.

– Да, я слышал об этом, – сказал Бордак. – Как и о том, что он уже начал делить земли Руси.

– Это так. Я тоже претендую на них.

– Что ты хотел бы взять? – пряча усмешку, спросил Михайло.

Азат вполне серьезно ответил:

– Я не отказался бы от Тулы, Калуги, Рязани, но понимаю, что они достанутся самым влиятельным вельможам. Соглашусь на южные земли от Чугуева. Это будет видно.

– Значит, Девлет намерен идти на Русь?

– Конечно. С его стороны было бы глупо упустить такую возможность.

– Глупо твердо надеяться на захват Руси и снова отправиться на наши земли.

Мурза удивленно посмотрел на Бордака и заявил:

– Ты говоришь так, будто не Девлет-Гирей одержал победу, а царь Иван.

– В этом году только случай помог твоему господину. Ты знаешь, какой именно. Но будет ли еще такое везение? Царь Иван Васильевич не сидит в горести в Кремле, да и сил у него вполне достаточно.

– Согласен, силы еще есть, но где? В Ливонии. Сейчас царь Иван оказался в весьма сложном положении. Снимет войска с запада – потеряет Ливонию. Король Сигизмунд Второй Август тут же воспользуется этим. Еще неизвестно, остановится ли он на старых границах или пойдет дальше, захватит Псков, Новгород, Смоленск. В это время рать Девлет-Гирея ударит с юга. Против Крыма и Речи Посполитой Москве не выстоять. А не брать войска на западе, так и Русь защитить некому будет. Не напрасно последнее время в Бахчисарай зачастил и Карбали-паша из Константинополя, и ногайский Теребердей-мурза. Многие желают заполучить свой кусок Руси. Насколько мне известно, уже сейчас Селим Второй готов прислать Девлет-Гирею десять тысяч своих янычаров, а Теребердей – подвести войско числом не менее тридцати тысяч. Да и в самом Крыму все готовы идти на Русь.

– Помнится, три года назад властитель Великой Порты собирался отбить у нас Астрахань. Он и янычаров прислал и поставил во главе войска наместника Кафы, своего подданного Касим-пашу. Девлет выставил пятидесятитысячную рать. Азов был забит орудиями, порохом, зарядами. Касим намеревался даже ров по переволоке прорыть, заполнить его водой и завести в Волгу свои суда. Все это против тридцатитысячной рати князя Серебряного. Что на деле вышло? Астрахань выстояла, ров не прорыт. Азов дружина наша подорвала и выгнала Девлета в Бахчисарай несолоно хлебавши. От янычар и судов османских почти ничего не осталось.

Мурза кивнул и произнес:

– Было такое. Но прошлый год все изменил. Прежде Селим желал отбить Астрахань войском, сейчас твой царь готов отдать ее без боя. И не только Астрахань. Будь уверен, Михайло Бордак, летом следующего года Девлет покорит Русь.

– Что ж, посмотрим. Пока это только слова. Давай к делу. Мне надо как можно больше знать о намерениях Девлет-Гирея на поход следующего года. Наверняка в Бахчисарае уже составлены разряды, силы учтены и расписаны.

– Да, все это уже утверждено властителем Великой Порты. Но дело держится в строжайшей тайне. До того Девлет-Гирей намерен вести ничего не значащие переговоры, имеющие единственную цель – заморочить голову царю Ивану и его воеводам.

– То есть Девлет хочет всякими способами вводить царя в заблуждение, подбросить ему обманку?

– Так, Михайло. Для того и люди готовятся из русских, взятых в полон.

– Этих людей освободят?

– Им устроят побег.

– Через весь Крым?

– Зачем? Есть дорожка короче, морем.

– Мне нужно все знать об этом.

Мурза усмехнулся.

– Гляжу я, слишком много ты желаешь знать.

– Для того я и нахожусь здесь. Готов платить за любые данные о намерениях твоего господина.

– У тебя так много денег?

– Не у меня. У других людей, которые пришли в Крым вместе с войском Девлета после похода.

– Боишься, что я попытаюсь отнять их у тебя?

– Я ничего не боюсь, мурза, за Русь готов голову сложить.

– А если я накажу своим нукерам взять тебя, посадить в подвал на цепь и пытать про тех людей, которые держат тут казну? Ты ведь все расскажешь. Я заберу деньги, потом выдам тебя Девлету и получу куда большую выгоду.

Бордак спокойно ответил на это:

– Пока я еще не выведал ничего такого, что могло бы заинтересовать Девлета. Это первое. Теперь второе. Я не знаю людей, у которых хранятся деньги.

– Как же ты собираешься взять их?

– Я и сам пока не знаю. Мне сообщат об этом, когда придет время.

– Ты забываешь, где находишься.

– Я все хорошо помню. На память никогда не жаловался. А что-либо делать против меня ты не решишься.

– Это еще почему?

– Потому что Девлет тут же узнает о твоих связях с Москвой. Он получит такие доказательства твоей измены, опровергнуть которые будет невозможно. Тогда не видать тебе не только новых земель. Ты лишишься всего, что имеешь. Вместе с головой!

Мурза повысил голос:

– Ты мне угрожаешь, русский?

– Но ты же угрожаешь мне. А ведь собачиться нам не следует. Ты нужен мне, я – тебе, так зачем нам ругаться?

– А ты наглец, Бордак. Или безумец.

– Считай как хочешь. Но мы попусту теряем время. Пора договариваться.

Мурза понимал, что Михайло прав, поэтому проговорил:

– Хорошо. Не будем ссориться, мы действительно нужны друг другу. Давай по делу. Обманку достать несложно, она на виду, потому как и создана для того, чтобы о ней узнали на Москве. Мне известны имена ваших пленных, которым готовят побег из Крыма, и все подробности этого дела. В остальном я ничем не могу помочь. Сведениями о походе располагают всего три человека. Это сам Девлет, Карбали-паша и мурза Теребердей.

– Но у тебя же есть доступ к ним.

– Доступ есть, но ничего более. Стоит мне только поинтересоваться тайной, как я тут же окажусь на плахе. А мне это не надо.

– Согласен, на плаху по своей воле никто не пойдет. Но ты, по-моему, преуменьшаешь свои возможности.

– Это только по-твоему. Сам подумай, кто из названных вельмож пойдет на измену, когда им скоро будет принадлежать вся Русь?

– Раскрыть соображения Девлет-Гирея еще далеко не значит обречь поход на провал.

– Пустые речи ведешь. Сколько ты готов заплатить за то, что я могу тебе дать?

– Ты назови сумму, а я подумаю.

– Хорошо. За все, кроме тайных соображений о походе, двадцать тысяч акче.

– Это с именами изменников и ходом их побега?

– Да.

– Согласен.

– Почему не торгуешься?

– Торг еще впереди.

– Я же сказал, что тайну узнать не в моих силах.

– А если я предложу тебе сумму, в десять раз превышающую названную тобой по изменникам и обманке?

– Двести тысяч акче?

– Да. Это только твоя доля. На эти деньги ты сможешь скупить всех невольников на рынке Кафы и чрез малый срок перепродать их втридорога, так как цены тут же взлетят, когда спрос останется прежним, а сбывать торговцам будет нечего. В итоге ты получишь более шестисот тысяч акче.

– Ты мои деньги не считай!

– Я просто размышляю.

Мурза, которого давила жадность, хмыкнул и заявил:

– Мне надо подумать.

– Думай. Время пока терпит. Как решишь, пришлешь Курбана, знаешь куда.

– Хорошо. Сейчас давай двадцать тысяч.

– Но ты ничего не сказал. За что платить?

– Запоминай. Обманка состоит в том, что Девлет поведет в поход всего сорок тысяч воинов. Десять тысяч ногаев и тридцать – своих. Мол, я считаю, что большей рати для захвата Москвы мне не надо. Возможно, Селим Второй выделит янычар, но это еще неизвестно. Хан убедился в выгоде обхода основной засечной черты. Он намерен использовать этот прием и в следующем году, но уже не с запада, а с востока. Девлет уверен в том, что в предстоящем походе к нему примкнет гораздо больше русской знати, недовольной правлением Ивана Грозного. За ней пойдут и холопы, которые по вине царя потеряли своих близких. Девлет надеется и на падение духа русских воинов в полках, воевод которых он так легко обманул. Дескать, ратники уже не так уверены в способностях своих воевод, как ранее. Это очень похоже на правду, не так ли, Михайло? Ведь на Руси много людей, обиженных на своего царя, особенно среди тех, кто на Москве потерял из-за пожара родных и близких.

Бордак, подыгрывая мурзе, кивнул и сказал:

– К сожалению, это так. Обиженных много, недовольных тоже прибавилось. Но ты знаешь, как русский народ сплачивается и забывает обиды пред общей угрозой.

– Да, знаю и не понимаю этого. Но мы же говорим не об истинном положении дел, а о том, как их якобы видит Девлет-Гирей. На Москве должны считать, что он, поддерживаемый османами и ногайцами, не допускает и малейший тени сомнения в том, что непременно захватит всю Русь.