Эволюция религиозных верований. Курс лекций (1927–1928)

Тезисы

Объем религии. Современный подход. Вопросы без ответов. Три серии вопросов. О человеческой жизни. Учет рождений. Где смерть, зачем смерть? Есть ли бессмертие? Волевой момент. Хочу, чтобы было бессмертие. Жажда бессмертия. Вся практическая и политическая жизнь есть бессмертие.

О мироздании. Откуда мир? Создание и создатель мира. Конечность и бесконечность в пространстве времени. Начало создания мира. Граница вселенной. Относительно бесконечности и вечности.

Телеология (целевая установка). Зачем существует мир? Зло и добро. Ошибки мироздания. Человеческий суд над мирозданием. Цель и смысл жизни. Религия не есть знание. За пределами знания. Антиномия (противопоставление). Религия и поэзия – одинаковый подход.

Религия – мироощущение. Лозунг: «Верю, потому что верится». Наука – миропонимание. Лозунг: «Понимаю, ибо знаю и логически связываю».

Уподобление религии. Человек создал бога по своему образу и подобию.

Подходы к религии:

1. Подход некритический. Религия – чудо, общение с божеством.

Варианты:

а) Компромиссный вариант. Объяснение чудес силами природы, богов – рассказами о древних героях – эвгемеризм (от философа Эвгемера).

В современной теологии 7 дней мироздания – 7 геологических эпох.

2. Вариант твердолобый, ожесточенный. Лозунг: «Верю, потому что нелепо». Американский процесс против Дарвина (обезьяний).

б) Подход отрицающий. Атеизм (безбожие).

Первобытный атеизм здоровых нервов и здравого смысла: богов и духов никто не видел.

Атеизм современный. Религия – мракобесие. Лозунг Вольтера: «Раздавите гадину».

Атеизм как своеобразное религиозное учение. Уверенность, что нет богов и чудес.

Возражение – мир (существует без бога, без богов) есть непрерывное чудо.

3. Подход отстраняющий. Агностицизм (непознавание). Лозунг: «Религии не знаю, ибо вне пределов познания». Наука прибавляет: «Не знаю и знать не хочу».

Теперь с этих философских высот мы должны спуститься на землю. И так как мы изучаем эволюцию религии, то должны подойти к началу религии и в первобытной культуре, и в начале человечества. По нашему методу, который мы приняли в изучении материальной культуры и в этнографии, надо начать с животных, с подхода зоологического и потом с археологии. Значит, нам надо поставить два вопроса: 1) есть ли религия в зоологическом мире и 2) есть ли религия в глубокой древности, например в начале неолита?

Вы помните, что, анализируя материальную культуру, например изучая жилища, говорили, что люди строили гнезда, норы, что являлось зоологическим подходом к жилищу; изучая хозяйственные формы, мы ставили вопросы о запасах, о животных, о копании корней, о запасах корней, причем даже устанавливали симбиоз (люди собирают из мышиных гнезд корни), так что человеческое хозяйство является продолжением зоологического. И с этой точки зрения надо поставить вопрос – есть ли у животных религия, есть ли у них религиозное ощущение, есть ли у них обряды.

Я начал с того, что вопрос методологический нам представляется и не может не представиться. Некоторые факты, хотя и скудные, у нас есть. Если взять животных, разделить по группам, от менее возбудимых до более возбудимых, а поскольку религия есть мироощущение, то надо искать ощущение мира у тех животных, которые более всего темпераментны и возбудимы. Такими животными являются птицы. Возьмем певчих птиц. Если вы сопоставите молчаливых животных, выражающих свои ощущения только криками боли, страха, гнева, и т. д., с птицами, которые воспевают восход солнца непрерывным щебетанием и пением и все время, в особенности утром, в полдень и вечером, угощают нас концертами, то надо поставить вопрос – что это такое? Как бы на птичье пение не смотрели, но, вероятно, здесь выражается ощущение, которое они имеют от мироздания, от природы, на них влияющей.

Затем если от птиц перейти к животным, то надобно выделить хор ревунов. В пример можно привести американских обезьян, которые собираются большими группами и в определенное время суток выражают свои ощущения непрерывным ревом.

Теперь если пойти от мира ощущений к чему-то более реальному, то мы увидим, что религия в значительной степени основана и связана со страхом смерти. У животных мы можем с несомненностью констатировать страх смерти. У всех животных есть страх смерти, ибо в этом – основа бытия и индивида и вида. Но у некоторых животных мы можем засвидетельствовать страх смерти, имеющий религиозный характер, то есть не страх нападения в каждом данном случае, а страх смерти вообще. Можно указать на страх смерти у домашних животных, затронутых культурой и вместе с нами подвинутых на пути иных ощущений, на пути мышления. Возьмем быков, лошадей, овец – у них существует совершенно определенный страх смерти. Например, когда бык проходит мимо места, где два дня тому назад был резан скот, он останавливается и в ужасе мычит. Так как этот страх смерти коллективный и есть не страх нападения или защиты, а скорее имеет форму более или менее подходящую к мироощущению, то, по нашему суждению, это есть область религии. Затем, есть указания более серьезные: у целого ряда животных есть кладбища. Надо сказать, что у травоядных животных и вообще у всех тех животных, которые являются добычей для хищника, у них нет естественной смерти, все олени, лоси, обезьяны и так далее, не умирают естественной смертью, и могилой для них является желудок хищника. Тем не менее есть ряд животных, которые либо по своей силе, либо потому, что они для пищи не употребляются, погибает естественной смертью. У таких животных, как медведи, слоны, есть свои кладбища; у моржей, по-видимому, были. Например, сейчас есть рассказы охотников-туземцев, что где-то внутри Африки есть такое место в чаще, куда приходят слоны, и во множестве, и один за другим погибают. На этом месте есть заморенная слоновая кость. В XVIII веке, когда одному искателю слоновой кости посчастливилось найти такое место, он увез оттуда десятки тысяч пудов кости. Это можно было бы считать за нечто вроде предания. Но в другом конце Европы есть такое же предание о медведях в Беловежской пуще. Я делаю литературную ссылку на Мицкевича «Пан Тадеуш». Там описывается, как в глубине Беловежской пущи медведи сходятся на кладбище. В отношении моржей я могу сослаться на акт казачьей отписки правительству во время завоевания Сибири в XVII веке, откуда мы узнаем о мертвых лежбищах моржей, где собирали заморенный моржовый зуб. Это уже ссылка не литературная, а историческая.

Продолжая наш анализ, надо сказать несколько слов об ощущениях животных в направлении мироощущения и в направлении богопочитания в области культуры. Я говорю, конечно, о собаке. Вы знаете, что отношения собаки к человеку какие-то иные, она смотрит на него как на существо сверхъестественное (в собачьем смысле), то есть превосходящее всякую силу, свойственную собакам, и ее отношение к человеку может быть такое, как первобытного человека к своим духам. Всем известно множество примеров, как собака, не щадя жизни, погибает за своего господина, как она погибает на могиле у господина, мало того, как она выносит удары и даже смерть и в то же время лижет ему руки. Если вы вдумаетесь вообще в наш подход к изучению религии, то эти элементы мы не можем назвать иначе как элементами религиозными, потому что тут нет преданности естественной (для естественной преданности эти факты чересчур выдающиеся), очевидно, здесь есть элементы подхода собаки к человеку, как к существу высшего разряда, то есть, существу сверхъестественному.

После этого анализа перейдем к анализу археологическому и поставим два вопроса: 1) есть ли в современности народы безрелигиозные.

В XVIII и XIX веке много раз пытались дать на это отрицательный ответ. Сейчас эти ответы нами отброшены, ибо они не соответствуют фактам. Точно так же, как нет народов без огня, нет и народов без идолов, без амулетов, без обрядов и, наконец, без магии, без шаманства и колдовства. Можно привести в пример огнеземельцев, считавшихся, по данным экспедиции 1886 года, народом, у которого нет ни обрядов, ни какой бы то ни было мифологии, а раз нет мифологии, значит, вероятно, нет и мифологических существ. Тем не менее новая экспедиция не только засвидетельствовала у них существование обрядов, но и сняла фотографии с их религиозных плясок и даже привезла ряд религиозных амулетов. Значит, существование религии, существование каких-то религиозных форм у огнеземельцев совершенно установлено.

Если мы будем решать этот вопрос археологически и посмотрим, существуют ли в нижних слоях доступного нам археологического мира религиозные элементы, например в палеолите, то увидим, что с начала XIX века, во все течение XIX века, археология была склонна отрицать существование религии в палеолите вообще. Теперь этот взгляд совершенно отброшен, вследствие того что в палеолите найдены чрезвычайно многочисленные следы, всякие остатки религии, так что мы можем охватить их изучением. Во-первых, найдены погребения. Что это значит? Если тело выбрасывается, оставляется в тундре или в лесу, то его съедают дикие звери, и от тела ничего не остается. Если же в слоях мы находим целый человеческий скелет, в особенности более или менее правильно расположенный (например, лежащий на боку или с подогнутыми ногами), то ясно, что тело было погребено, мало того, оно было закопано, ибо иначе его растаскали бы звери. Кроме того, в различных местах в позднем палеолите мы находим эти самые скелеты, посыпанные охрой (охра использовалась для религиозной раскраски трупов, существующей и сейчас у разных народов), находим различные ресурсы, которые раньше рассматривались просто как изображения, а теперь вполне установлено, что это для охотничьей молитвы. Рядом с этим в палеолите мы находим настоящие храмы-пещеры (так как это пещерный век), где происходило какое-то служение. В 1912 году была найдена одна пещера с тремя фигурами бизонов, вокруг которых была канавка, выдолбленная, как оказалось, человеческими пятками. Очевидно, вокруг этих бизонов плясали на пятках. Другая пещера (религиозная камера) была найдена в 1923 году с фигурой медведя. Очевидно, там была стилизация медвежьего обряда такая, какая встречается у сибирских народов.

Мало того, в палеолите мы находим и амулеты, множество мелких резных изображений, фигурок, которые очень напоминают фигурки чукотских, эскимосских и других первобытных народов. С одной стороны, они были выражением религиозного подхода, а с другой стороны, художественного.

Далее, мы встречаем в палеолите шаманов, сверхъестественные фигуры, которые изображают, очевидно, духов. Таким образом, в палеолите мы находим целый ряд следов, свидетельствующих о том, что у людей был религиозный элемент. И хотя остатки религии палеолита только материальные (идейные представления о богах не могли окаменеть, и мы их иметь не можем), тем не менее эти материальные остатки настолько близки к тому, что мы имеем сейчас, что можно провести параллель.

Таким образом, мы должны признать, что религиозный элемент в палеолите существует, правда, в среднем палеолите. Относительно нижнего палеолита мы знаем очень мало. При исследовании его не было найдено никаких материальных остатков, связанных с религией. Если исходить из этих раскопок, то приходится признать, что религия родилась между эпохой питекантропа и ориньяком[28].

Этот вывод, который мы делаем из археологии, проверяется при анализе современных религиозных элементов у первобытных народов. Здесь мы находимся в несколько ином положении, чем при анализе палеолита, потому что в палеолите мы имеем только материальные остатки, которые кладем в основу изучения, и уже оттуда восходим к их идеям и представлениям. В современности (правда, очень древних форм мы не имеем, это относится к периоду раннего неолита) мы, кроме материальных элементов религии, имеем также религиозные идеи и представления, причем эти идеи и представления, хотя и в неолите, но чрезвычайно древнего происхождения.

Я в прошлый раз упоминал об особенном чрезвычайно сильном консерватизме религии. Таким образом, если мы в современной религии находим остатки анимизма, то в древнем анимизме, скажем в анимизме первобытных народов, мы точно так же находим остатки гораздо более древние. Поэтому на основании консерватизма религии и на основании этого сравнения мы можем рассчитывать среди современных, более первобытных народов, выделить наиболее первобытные религиозные элементы, из которых когда-то родилась религия.

Таким образом, наше дальнейшее изучение должно идти к выделению среди первобытных народов, находящихся на стадии раннего неолита, древнейших элементов религии, которые составляют ее начало. Это первое.

Теперь второе. В религии мы имеем элементы материальные и элементы имматериальные, элементы духовные. Но так как религия, в отличие от многих других частей культуры, есть стремление к познаванию невидимого и неизвестного, то мы не можем начать анализ религии с материальных ее частей: с амулетов, обрядов, фетишей и т. д., а должны прежде всего установить нашим анализом начало религиозного подхода. А раз религиозное стремление есть стремление изучения непознаваемого, то этот же элемент мы должны найти и в самом начале, в основании религии.

Таким образом, мы будем анализировать религию, которая начинается с невидимого, со страха перед невидимым, с почтения перед невидимым и потом постепенно, в порядке развития обрастает видимым. Значит, амулеты и т. д. – материальная часть религии – это есть явление более позднее. Далее, в изучении религиозных идей вообще, по общему закону изучения первобытных идей, мы должны идти от неопределенного к определенному. Таким образом, методически мы не можем начать с духов, с души, с фетишей, а должны начать с общего ощущения мира, которое дает как матрицу более точные религиозные формы. Тем не менее я начну этот анализ не с общих идей, а с анализа идей практических, ибо человеческое бытие даже в самом своем первобытном начале, даже зоологическое бытие – оно построено для известных практических целей. И для того, чтобы иметь в начале своего анализа твердую почву, я начну с выделения, правда, неопределенных элементов, но элементов практическо-религиозных, и только потом перейду к выделению элементов идеологическо-религиозных. Если вы возьмете самый неопределенный подход к религии, вы увидите два элемента: 1) элемент помощи и 2) элемент запрета.

Элемент помощи и элемент запрета – это есть основные практические элементы религии, и мы можем их выделить без связи с каким-нибудь определенным духом.

Если взять элемент запрета, то это так называемое «табу». А элемент помощи – это есть так называемые «фарт», «везет», «удача», которые связаны с их антиномией – неудачей.

Что такое помощь? Это такой момент, когда мы имеем какое-то воздействие, помогающее нам в охоте, в делах и т. д. И на основании того, что существует постоянная связь основных религиозных элементов современности и первобытности, совершенно достаточно выделить элементы помощи и элементы запрета не только в период неолита и раннего железа, но даже в современном мире, потому что хотя наша психология отличается от психологии первобытной, но, в конце концов, ничем не отличается: в основе наших религиозных представлений до сих пор живут элементы весьма первобытные.

Если мы возьмем «везенье» и «удачу» как таковые, то среди современных людей, не только религиозных, но безрелигиозных, противорелигиозных и равнодушных к религии (а значительная часть культурных слоев должна быть признана равнодушной к религии), то такие элементы, как «удача», как «фарт», в современном бытии часто имеют место. В каждом рискованном предприятии, которое таит в себе опасность или неверную удачу, мы всегда имеем элемент сверхъ естественной помощи. Для примера приведу ряд пословиц. Говорят: «Везет в карты, не везет в любви». Что значит «везет» и «не везет»? Это подход вне прямых представлений о религии, здесь нет ни бога, ни духа, ни Писания. Здесь есть «фарт», есть какая-то струя, и если вы ее подхватите, то будете иметь удачу. Кто играл в карты, тот знает, что не только есть такая струя, но что она, кроме того, определенно ни с чем не связана, а если и связана, то только с чрезвычайно первобытным, амулетным элементом. Известно, что, если вы хотите обеспечить себе «фарт», вы кладете веревку повешенного в карман – это есть материальная ценность, точно так же как амулет. Или есть такое поверье, перешедшее из Индии в Англию, что для любовной удачи надо держать в кармане безглазую рыбку, сделанную из нефрита, особым образом заколдованную. Это есть элемент удачи, элемент фарта, хотя не опирающийся ни на каких духов, и тем не менее это есть элемент религиозный, ибо это элемент сверхъестественного воздействия и сверхъестественного подхода к нашей жизни. Значит, мы видим, что есть «удача», «фарт» (на золотом промысле, на охоте и так далее), которые можно обеспечить: 1) амулетами и 2) обрядами (например, в кармане надо держать шиш).

Рядом с этим существует запрет (табу). Что такое религиозный запрет? Это опять-таки совершенно неопределенное «нельзя», «запрещено». Кем запрещено, почему нельзя, этого мы не только не знаем, но и знать не хотим. Из этих запрещений одни не имеют совсем никакого подхода – просто запрещения, а другие довольно сложны и связаны с духом. Тем не менее хотя запрещения связаны с духом или идут от бога, но наше восприятие их не имеет в себе божественного элемента. Например, пост, нельзя есть скоромного в пост. С одной стороны, если мы начинаем разбирать основы этого запрета, мы наталкиваемся на довольно сложный подход. С другой стороны, мы совсем не знаем, не думаем о том, кто, что и как запретил, мы просто воспринимаем этот запрет как нечто повелительное, что нельзя нарушать. Причем эти запреты есть не только в области религиозной (пост), но и в области социальной, в области социальных предрассудков. Например, не только нельзя есть скоромное в пост, но нельзя есть лошадей, лягушек. А почему нельзя есть лягушек – этого вы не докажете. Вот французы едят лягушек и очень хорошо едят. У нас же есть не только запрет для этого, но, кроме того, наше внутреннее ощущение есть противопоказатель. И вы видите, что запрет в состоянии влиять на наш организм и даже вызывать извержение пищи. По этой линии идет запрет. В нем есть элемент религиозный и элемент якобы физиологический, но тоже происходящий от сверхъестественного подхода, потому что запрет есть лягушку, зайца, лошадь, имеет в своей основе либо анимизм, либо теротеизм – поклонение животным. Для пояснения приведу несколько примеров. Табу – это есть религиозное предписание запретительного характера, причем предписание совершенно конкретное. Табу существует у разных народов, как у множества первобытных, так и у современных. В сущности, современные табу, хотя и не такие сильные, но чрезвычайно реальные, и их много. Некоторые табу у полинезийцев такие, что их можно понять, например табу о запрещении есть незрелые кокосовые плоды, незрелые початки кукурузы и так далее. Причем запрет религиозный, и нарушение этого запрета карается смертью.

Другая форма социальная: не только запрещено, не только возлагается религиозное наказание, но и наказание социальное. Например, нарушение этих правил карается смертью от общества или от вождя. Эти продовольственные табу нам понятны.

Другие формы табу такие, скажем: вождь к чему-нибудь прикоснется, войдет в дом – все это становится святым, все становится табу, начиная с того, что на него нельзя смотреть и все подданные должны падать перед ним ниц. Эти запреты нам станут понятны, когда мы дальше станем анализировать происхождение классов и происхождение политических форм.

Но есть ряд табу совершенно непонятных, и человеческий ум вовсе не ищет их объяснения: достаточно, что есть запрет и надо его соблюдать.

Дальше я приведу ряд запретов современных. Я говорил, что нельзя есть зайца, конину, лягушек, хотя никто не сказал, что бог за это покарает. Я упоминал также о том, что определенного рода пища может вызвать отвращение к еде (например, блюют от лягушки, или, когда благочестивые евреи поедят осетрины или икры, запрещенных моисеевым законодательством, то некоторые доходят до извержения пищи). Значит, запрет, идеи этого запрета совершенно достаточно для того, чтобы создать не только наказание религиозное, но и физиологическое противопоказание.

В современности можно совсем не верить в бога и верить в табу, избегать молчаливо числа 13, гадать на чет и нечет – такое гадание совершенно безлично. Опять сошлюсь на литературный пример, взятый из «Воскресения» Толстого. Дело идет о члене суда, который судил Катюшу: третий член суда был человеком, разделявшим левые взгляды и читавшим запрещенные статьи: «У него была привычка загадывать всеми возможными средствами на вопросы, которые он задавал себе. Теперь он загадал, что если число шагов до кресла от двери кабинета будет делиться на три без остатка, то новый режим вылечит его от катара, если же не будет делиться, то нет. Шагов было двадцать шесть, но он сделал маленький шажок и ровно на двадцать седьмом подошел к креслу». Здесь мы имеем не только гадание первобытное, безличного характера, но имеем также магию, шаманство, ибо тот маленький шажок, который он сделал в конце концов, это есть прием воздействия на результат гадания, это есть магическое средство, это есть элемент религиозный, но без всякого олицетворенного подхода.