ID

HUNTER

звёзды падают – и ты одна из них.

полусферы объятий в колыбели вселенной,

ода ночи раздевающая до совершенства: вкатываюсь

на лошадке в детскую вселенной с бриллиантом

в тонкой изумительной оправе: эффектность

вечности и совершенство на краю творения

пульс абсолюта в виниле созвездий, токкате бездны.

достиг сияющих скал одиночества, выронил стрелу

из ладони, настолько забвение иссякло. хрустальные

люстры изломанной нежностью: палата бессмертия

усыпана белыми гильзами… упиваюсь эпохой чуть

съехавшей набок, ассамблеей пьянеющих орхидей

кролик загнанный в небесную нору… код

включается, создаёт настоящее. писк мобильника

в улье ночи прошил лоботомию в одичалом молчании,

вскрыл череп с мастерством астрального хирурга:

впускаю стихи в Оклахому безумия. секреты

свитков блистающие на грани отчаяния —

дальше снимков нирваны мысль не идёт

поэзия – обезглавленный дикарь.

взгляд – вершина оргазма

охотник за головами

Граффити солнца…

Граффити солнца. Свобода. Молнии лоснятся в жаре, сползают как ласки с убитых. Маски подхватываются ветром, пылью – их подбирают жители освобожденного города

Позывные возлюбленных растворились в космосе, в пустоте. Измазали стены рекламными откровениями – волки растерзаны неоновой волной. Мел Гибсон распятый на баннере… проводят кастинг сутенеры, громыхают созвездия над головой – как водосточные трубы, как якорные цепи. Одиночество спускается в долины с телевышек – попробовать нашу плоть

Хаос дня завораживающий правдоподобием, потолки струятся в рекламной неге: это небо спустилось к нам. Шахидки на трассах безмолвия голосуют ангельскими сердцами: церемония крови забрызгала камни… вдохновение – балерина смерти – так и хочется сказать: «fuck»

Гонцы возвращаются из будущего с искусственными глазами. Дремлет паранойя в шепоте деревьев и вдохновением пахнет полынь: компьютерная память зависла в минуте молчания

to be continued

«Звезда безумия»

Протухшие кошачьи вопли…

Протухшие кошачьи вопли

Соседи за стенкой, вежливые как

Апокалипсис. Сегодня был странный день,

пишешь ты мне: в твоем беспокойстве

копошатся блохи лунного света…

Парки галлюцинируют свободой,

системами видеонаблюдения за набережными.

Октавы фонтанов в мертвом избыточном блеске.

Скульптуры завораживают синевой у подножий,

бархат крыльев – все это не выдерживает времени

Зыбким безмолвием колышется жара

внутри сквера: пантеры скамеек ленивые

и лощеные. Три минуты пожара в наших телах

на перекрестке – посланцы бессмертия в распахнутых

улицах и Бог сосущий лапу беззащитен. Спутник

нацелившийся на Землю, на нас следящих

за его отвесным падением – все еще без

ума от тебя

алкоголь разбавляет полночную мессу —

в неустойчивости танцполов тревога, луч

прожектора перебегающий с плеча на плечо

(ты забыла зажигалку в салоне) эпоха смыслов

в рингтонах мобильников – он адресован мне,

приближающийся незнакомец – ты похожа

на стрекозу в зеркальце айпода пойманную

вспышкой позднего барокко

Созвездия встали на якорь. Заземлились.

Меланхолия на мотив нездешнего вальса —

солнце закатилось на самое дно сумочки. Жара,

скрипучие плетеные стулья… ты похожа на

раскаленную дорожку Канн под расстрелом

цифровой саранчи безумной от жажды,

нашей крови на вечерних ступенях

сияющая клоака в ослепительности залива

занимает нас нимбом выплывающим из него —

еще намокнут волосы в этой слепоте и чувства

в ломающемся блеске ветвей встречного солнца

«Звезда безумия»

Лето зализывает раны…

Лето зализывает раны оставленные волками

Болеро отстукивает мгновения – солнце за все в ответе: ее звали Флорида, мою любовь – скачивали с торрентов, насиловали на улицах… зной обнимал, гас как плазменный демон – было легко вдыхать ущербное солнце трущоб… подсолнухи сканируют синеву, наши безымянные ночи. «Я не знаю!» – молился ангел. Вламывались в крыши созвездия – почти их костями выстлана ночь!

…города пылают, падая в мягкое время…

Свернемся улиткой в этот мир. Украдем одежду у смерти. Хорошие девочки попадают в рай, луна ковыряет в мозгу своей отверткой – лижущих со всех сторон псов выносит в раскаленное выебанное безлюдье

зуд мошкары, жара…

скользкий лимузин пылает в дельте: танцующее счастье в обнаженных мечтах, шелковый путь грусти – полночь помнила обо мне, струилась осторожной болью. мы не умираем

полубоги жаждущие рекламы ……………………..

еще

«Звезда безумия»

Цветок

бельканто созвездий в близнецах

и деве. андроиды не стареют в ветхости

вырождения, не сходят с ума – в панелях

солнечной печали цифровой прах

осыпающейся музыки.

галлюцинации в прикидах высокомерия —

и угорающее бессмертие на рублёвке. вертолёты

вырвало из меланхолии – закружило над памятью.

метёт прах по вселенной, метит псов и овец.

одуревшей симфонией, ошалевшей стаей.

невидимка в зеркале парадокса,

слепой как атомная бомба абсолюта —

в надире небесных дорожек скрижали жизней

сшибаются с орбит, выстрелы трещат

лапами елей в потустороннем огне.

только туда и обратно, смерть.

мы из верхнего зноя морских путей.

наши тюльпаны спалили камни. печаль

течёт изумрудно прикалываясь. слабоумные

лики ангелов – выдали безлюдью наши

души, только что спасённые: аллергия

на пидоров и сирень

пахнешь золотом как Бог.

смеёшься как весна немного

в голову!

аминь.

ну или как там

Лед таял в стакане…

лед таял в стакане до утра

рога быков завязли в колыбельной.

дни и окна. молния оставила шрам на

времени – только птиц не было слышно

ручей гас где-то в чаще, в сумерках… привел

к дверям (ни одного часового, ни одного живого).

пол был влажным словно после уборки, постель

не примята и ангел тихо поднял голову навстречу

вертолетная лента стелилась по полям,

нагибая цветы. призрачные просьбы, первые

шорохи. что-то турецкое в вымыслах.

флаги, медлящие с ответом. сны.

смерть возвращается (с завязанными

глазами) как проигравшая девочка

город разрушенный молчанием

«Trip»

Ультрафиолет

транс в лишайнике рекламы. расплавлен неоном и синими клочками помады исчерпывающими твои губы. хейтеры в слэме анархии, семплах опустошения

шмотки, мальчики и тачки, рокот спорткаров в неге эскорта – санта-мария (звезда голливуда), две блондинки и одни похороны. город залитый нежностью – дроны ищут спасение в стильности метафор трахающих последние смыслы. надежды готовые к мягкой посадке, проповеди пахнущие как пиздёж

жир спагетти и пальцы веером, Брахма зависший в матрице: можно закрыть глаза и добавить яркости (если, конечно, хватит возможностей). время – самый тесный беспилотник бессмертия. космос обколотый звёздами

созвездие Оникса

падает

Аватары

воздух меланхолии: изящный,

неуловимый. любовь-безрукавка,

не тоньше волоса – отражения

с нашими безумными судьбами

разбредёмся по травам, плюхнемся

в волны поджав хвосты – солнце вырубает

наготу в скалах… новенькая не глядит на

меня, гладит пса и лижет мороженое

гроза разразилась в зданиях веков, в Хайши:

мягкое пламя взорвало лайнер в полете

тень от зонта сползает обнажая плечо,

собака слизывает растаявшие капли

ты город или Вирджиния – я ещё не знаю

«Синестезия»

Поток…

поток звезд льется сквозь тело.

нейронные сети взламывают пустоту:

последнее причастие перед прозрением —

самадхи проводит нас в путь, когда проснутся

чувства вечным томлением разума

по вдохновению.

старый ветер как старый ковбой.

пятно текилы ореолом шельфа: паззлы

рассыпались на позывные – дешевых городских

созвездий и гор яснящихся вдалеке.

последний дух вселившийся в волка,

попрошайки отвязные как русские ангелы:

в мегаполисах постигли тайны всеволновой

влюбленности – открытые станции и города,

пляжные кафе полные смерти и спама

глобальной памятью метёт по миру…

чайная церемония в нирване гениальна

как незавершенный идеал

«Элизиум»

Жёлтые перекрёстки

мир бухой как пятничный бог.

в плазменном блеске сгорают вселенные,

растворяются в голографическом безнебесье:

обрывок фильма снимающего нас божественным

планом – души демонов не чувствуют голода.

архангелов истлевших в истоме нирваны.

миражи окисляются над перекрёстками.

такси развозят сумеречных созданий: конец

света высший как математика. безжалостный

как совершенство и лучезарный как люцифер:

изыди, творец! ты ослепляешь мне истину

барыга обколотый откровениями.

проглотивший язык: теперь он не/мой как

первое слово. последний как свет – в алхимии

вдохновения, невыносимости поэзии… каналы

связи с потусторонним: они не поддаются подсчёту.

любви – посмотри как они меня прельщают

двойник в лучезарном нимбе

да пох…

Из рая, с любовью…

Из рая, с любовью… Компьютеры жгут образы, память. Переулки печали тянули дни – солнце отдыхало на крышах, спинах. Можно зажигать спички о воздух, не бояться ошибок

Ангелам вставило в электронной пыли: Россия с алмазами в небесах. Парили, тестировали свои программы – всегда в онлайне, или сошли с ума… записаны в базах бессмертия «в день, когда музыка умерла…»

Слепни садились на плечи, сияли дни изнеженными порталами – под сдвоенным трипом, под сдвоенным небом – «джайлау» лениво шептали травы, повсюду зеро: кончаем в эту бездну… Синева и накатывающее безмолвие. Пляжное солнце иезуитски красивое

сервера пожирают будущее, лайнеры разламываются в полете нежным пламенем Модильяни… благоухает время, космос… звезды пахнут спайсом – у всех разные даты рождения, но одна дата смерти: 00.00.00… тут забудешь Сына Божьего и Отца. И ты бы тоже не захотела

Море: в комнатах – полдень… сквозняк колыхал занавеску: ветер неповторимый – не мог проснуться, сгорая от счастья! смотрел сквозь прицел: сквозь грозу прорываются миражи и катаются кошки в пыли

«Звезда безумия»

Вспышка

высоко летящий возглас

включил мозг как генератор света

в волнах лимузина дуновение пронеслось

сквозь мысли закат заливающий блещущим

жиром: хлещет кровосмешением толпа на пляжах —

стены домов сливаются сиянием – я никогда

не видел этого города так, как сейчас

ослепительный бред автостоянки

солнечная дорожка в масле залива – шлепанцы

яхт, полицейских катеров, толпа на набережной

стонет в массаже чувств: мертвецы с розами улыбок

в руках… растворяюсь в твоем послании —

мистический гений среди орфографии

смерти, в сияющем полумраке

квантовое безмолвие

«Звезда безумия»

Химеры

…дайте мне серебро и я соблазню

ваш мир: моё имя Надежда и через меня

всё может быть, может быть…

Моё имя Вера – выйди из меня,

моё дитя, и я стану тебе Любовью

холодный ангел в покое волн —

безграничней любви, совершенней

Творения и бессмертнее одиночества

бабочки летящие в пасть безумия

Космический лес…

космический лес…

сгорая в магии прицелов

ловим пули кайфом безмолвия.

уснувшие махаоны полны

зеркал, меланхолии

алхимия извёстки парящая

в космосе. огонь улёгся ураганным

тюльпаном, вдохнул меня. Будда

в подвешенной тишине.

я один в своей шкуре

охотник прицеливается:

взорванный взгляд

Поскорее бы галдели соловьи…

поскорее бы галдели соловьи,

поскорее унесли бы молитвы мои:

вношу свечу – амен, мой волк. От копыт

веет стужей… копье пробьет голову мраморную —

разлетятся мысли птицами… шуршал прибой,

громоздились звери за дверью —

бокал вина и тишины

Виолетта сметала мух устало в червонном

покое сумерек. Тишина надрывалась сверчками,

альфа-дождем… Три Богородицы мои матери —

матери человеков и слёз. Сны деревьев

с той стороны…

Шадрин мешал в углу веником, ушел

пошатываясь. Приходили марионетки окутанные

ментолом: встречал по одежке… это голуби прокрались

в легкие – ворковали любовно. Мешал ногой угли

оставшиеся от звезд волшебных, кровать лета

скрипела под телом. Хоругви кровавые реяли

славою, улыбки оставшиеся от лиц.

Продирался сквозь звезды к терниям,

кончал над бездной

нейро-любовник в скрижалях рассвета,

дождинки-слезинки – капали не сговариваясь.

Твари в бездну упали – было безумно их хоронить!

химией пах пол, отчетливым пейзажем – окно

не долетел до тишины немного, остался в зеркале

распадался тревожным ароматом. Души как медные

деньги, скользящие как глаза. Ветер непереносим,

легок: его зовут Неугасим… бережёного Бог

бережёт, или…

Проявлен в трясине человечества:

Стрелой поразил зенит (обойдемся без жалости)

Во Имя Ада, Рая и третьего лишнего

(тебе выбирать, малыш)

«Звезда безумия»

Растаял ветер…

Растаял ветер на морском берегу…

растратил себя впустую. Еще ты был далёк

от небесного упоминания. Кроткий

ослик, колючий куст.

(Комната):

сигаретный дым, едва уловимый…

ночь ушла, унесла аромат – гаснущее обещание

Расскажи, понедельник, невнятные истории

объявлений рассылающих мою жизнь как письма.

Расскажи, понедельник, невнятные истории

объявлений рассыпающих мою плоть

Жадные чайки…

Мало масла осталось в рассвете,

трепет ресниц твоих занесло в строки…

И истоки гор голубых

«Trip»

Город раздевает нас сиянием…

Город раздевает нас сиянием

Купаюсь в тебе, расцветающей невесте,

чуть перегретый закат удивляет дизайнерской

плотью. Травля водостока солнечным сиянием,

белый вывих скамейки – впереди только воздух

не стоящий у нас на пути

Расщепленные создания – они недостойны

нашей повестки дня! Швейцарского поцелуя.

Набриолиненая жуть на головах. Обилие рекламы,

дурной зеленой жвачки. Включая леопарда

и шевроле. Оргия ощущений на черном

подоконнике. Ночь во всеразмерной неге:

это просто фундаментальная тишь. Поэзия.

В электронном огне разговаривал с ним,

с птицами напоминающими поцелуи. Шаги

укутанные в мох цветения. Ментальный снег

в глазах и на пальцах. В языке соловьи

слились в плещущийся поток света —

Рай это чердак, на крыше которого мы лежим

в детстве распятые солнцем, тление жары

под закрытыми веками – мне необходимо

общаться с тобой в орфографии улиц

нанизывающих босанову на босу ногу

Талантливый фонтан разбрызгивает свои

крылья. Распахнутые парадные с плотоядными

ступенями сыплющимися под ноги и у каждого

мальчишки есть Черный Матрос в порту.

Не чувствуем воздуха в портале лета

Яркие галлюцинации цветов на клумбах

бороздят сердца нежными волнами

«Звезда безумия»

Сквозняк…

…сквозняк забрел в раскрытый

дом: волна откатила, оставив следы —

аромат поэзии, исчезающий

балетный толчок в сердце – и поезд

пошел за окном, серебряно штопая ночь.

Гипертония лебедей скользила чисто. Мох

неоново загорался и гас. Лепестки спугнуло

ветром, жасмином облаяв ограду: ящерица

казалась ониксом, чуткостью ручья

дряхлый кустарник… считают дорожные

столбики свою безопасность. Чья-то голова

влезла в сети, и великодушие гор смотрело

со всех сторон: было Омно!

серебряный зуд в часах: сводили с ума части

света стрелки нити поездов тянулись в долине:

в рассыпанный мак побережья… мы оказались

– памятью дорог теряющей смысл

– чередой бархатных встреч

– абракадаброй спиричуэл

– теорией вероятности памяти

«Причуды»

Космические элеваторы…

Космические элеваторы, поля. Меланхолия