Гормоны для Кузи
По деревенской улице, пыльной и пустынной от нестерпимой июльской жары, неслись двое – впереди, с поднятым хвостом, молча мчался кот. А за ним, с оглушительным лаем, захлебываясь от азарта погони, высунув на полметра свой язык, неслась огромная немецкая овчарка. Казалось, еще немного, она догонит этого несчастного кота и разорвет его на части.
Я сидел на завалинке, в тени огромного куста сирени и невозмутимо курил свою трубку, иногда сплёвывая крошки табака, ругая про себя изготовителей сигарет, которые я никак не мог курить. Сигареты я покупал на рынке – они там стоили в три раза дешевле, чем в магазине, и это меня устраивало. Меня не устраивало качество этих сигарет – они, мне казалось, были набиты сеном или соломой. Я уже перепробовал все марки сигарет, которые продавались на рынке, но все они не были достойны своих гордых названий: – у меня было ощущение, что их делают в соседней деревне, но, тем не менее, на их пачках было указано, что их изготовили в Болгарии или США.
Поэтому я ругался на всех языках мира, когда их закуривал: – из них валил неприятный дым, и я думал о том, что скоро моим легким придет конец – они так забьются эти неприятным дымом, что я не смогу дышать. Иногда, когда мне надоедал этот вонючий дым, я доставал трубку, которую еще в юности сделал для меня отец и начинал крошить сигареты и набивать этим табаком трубку. Дым, которым я затягивался из нее, был приятней, чем у сигарет, но курить трубку в городе было неудобно – надо было доставать кисет, набивать трубку и неторопливо выкурить ее, сидя где-то на скамейке, в тени огромного вяза или тополя.
Это было гораздо лучше, но в городе было невозможно найти свободную скамейку, где можно было неторопливо набить трубку табаком из кисета и потом с наслаждением ее сунуть в рот. Поэтому я отрывал фильтр у этих проклятой пиратской сигареты, вставлял ее в самодельный мундштук и шел, не останавливаясь, в толпе курильщиков. Это было неудобно – надо было постоянно смотреть на сигарету и не прозевать тот единственный момент, как начинала плавиться пластмасса моего самодельного мундштука и она начинала капать на мою одежду.
Черт побрал эти цены!!! И деревню, в которой изготовляли эти пиратские сигареты из сена и соломы!!! Все это мигом пронеслось у меня в голове, когда я в очередной раз затянулся трубкой перед тем, как глотнуть из нее дым. Я одним глазом глядел на трубку, а вторым смотрел на погоню, которая приближалась ко мне. Впереди мчался большой серый кот и держал свой курс прямо на меня. Тут меня как будто бы ударило поленом по голове: – этот серый бегун был не кто иной, как мой кот Кузя. А собака, которая бежала за ним, была восточно-европейская овчарка соседа, который жил за горкой, в каких-то ста метрах от моего дома.
Она, по-моему, ненавидела всех прохожих и меня тоже: – как только я шел домой с автобуса или с магазина, она металась вдоль забора в своем палисаднике и захлебывалась оглушительным лаем – так ей хотелось меня укусить. Но она не могла этого сделать – ей мешал штакетник, через который она не могла перескочить. И всякий раз я живой, здоровый и не искусанный, проходил мимо – к себе домой.
Что-то видимо с ней сегодня случилось: – или она была очень голодна и решила позавтракать моим Кузей, либо кот обматерил эту овчарку, когда возвращался из гостей. Поэтому она не выдержала кошачьих оскорблений и, перепрыгнув через забор, помчалась за Кузей. Все мысли о пиратских сигаретах, деревень, в которых их делали, тотчас вылетели из моей головы, и я начал подниматься.
Кузя подбежал, вкарабкался по мне и застыл на моих плечах. Собака затормозила всеми своими четырьмя лапами и остановилась в двух метрах от меня. В полутора метрах от меня был мой забор. Не сводя с овчарки взгляда, я нащупал кол и в одно мгновение отодрал его от забора. Теперь я был вооружен и был готов подороже продать нашу с Кузей жизнь. В голове у меня вертелся единственный вопрос – кинется ли эта собака на меня или нет? Овчарка помахала своим длинным языком из стороны в сторону и решила про себя: – «Нет, не буду я нападать на вооруженного палкой мужика…» С горки уже спускался ее хозяин, – отставной военный: он по вечерам прогуливался с этой овчаркой по улице и всегда здоровался со всеми соседями, в том числе и со мной, а сейчас он быстро шел на помощь своей собаке и не переставал кричать – «Фу!» своей овчарке.
Подойдя по ближе, он оценил ситуацию и все понял: – на моих плечах сидел кот, оскорбившей своим поведением его собаку, а я уже стоял с увесистой дубиной. Я ему сказал, – «Еще намного и твоя собака загрызла бы и меня и моего кота в придачу». Он тут же стал извиняться за свою овчарку и пожаловался мне, что она перепрыгнула через забор и погналась за котом. Взял ее за ошейник и несколько раз сделал вид, что ударил собаку по спине поводком – за погоню за моим любимым котом, за то, что перепрыгнула через свой забор и сейчас была готова даже укусить меня. Кузя, сидя у меня на плечах тоже внес свою лепту в разговор – он, не переставая, шипел прямо мне в ухо, говоря при этом, что я тоже должен ударить эту несносную собаку моей увесистой дубиной, и мне это все, в общем, надоело.
Воспользовавшейся тем, что агрессивную, задумчивую собаку держал ее хозяин, я повернулся и стал медленно подвигаться к калитке, по дороге к которой напоследок сказав, что собака плохая, невоспитанная и еще чуть- чуть, она бы покусала и меня и моего кота. Мы с Кузей почувствовали себя в безопасности только тогда, когда очутились во дворе нашего дома. Кот тут же спрыгнул с моих плеч и пошел впереди – он вел меня в дом, чтобы съесть там что-нибудь что-то вкусное – рыбку или сосиску.
Пока мы шли на кухню, я высказал коту все, что о нем думаю – "Кузя! Нет, чтобы найти дырку в каком-нибудь заборе и таким образом удрать от этой псины, нет, ты продолжал бежать по ровной, как стрела, нашей деревенской улице ко мне. А взобравшись на мои плечи, ты, Кузя подставил меня, твоего лучшего друга и хозяина под острые зубы этой злющей собаки! А если бы она меня укусила?" – спросил я кота? – «Кто бы тебе дал рыбку или сосиску?»
Кот Кузя скромно обошел свою большую миску, потом почистил мои джинсы своим длинным пушистым хвостом и мяукнул мне в ответ несколько раз: – это означало, что он признал свою вину и больше такого не повториться – он будет бегать от собак и кошек по другой улице и оторвавшись от погони, прибегать к нашему дому один, без преследователей. Я успокоился, когда выслушал все его извинения, потом открыл дверцу холодильника, в который тут же засунул свою голову Кузя и показал мне лапой, где лежит его рыбка и сарделька. Мне не нравилось, что всякие коты указывают мне, законному хозяину холодильника, где лежит колбаса, и я тут же сделал внушение Кузе, чтобы он не смел мне указывать, где и что лежит в моем холодильнике – «Вот, когда ты, Кузя, обзаведешься своим холодильником и станешь в нем хранить свою рыбу с колбасой, я к нему даже на метр не буду подходить…» После этого я достал мойву, сардельку и положил на Кузин столовый прибор – большую миску с ножом, вилкой и ложкой. Инцидент был улажен и Кузя принялся за обед.
На следующий день мне надо было купить в деревенской аптеке анальгин. Пока я стоял в очереди, мой взгляд остановился на многочисленных банках и пилюлях, которыми питались вместо еды спортсмены – от них у них росла мышечная масса и может быть, еще что-то, – может мозги или конечности. Я в жизни не травил свой драгоценный организм этими лекарствами – у меня и так была хорошая фигура и мышцы. Вдруг мне вспомнился вчерашний инцидент с моим котом, и я понял, что в моих силах сделать моего Кузю сильнее и больше. И я купил этих таблеток, пилюль и спортивного питания почти на четверть своей пенсии. Про анальгин я почти забыл…
С полной сумкой этих таблеток для спортсменов я явился домой, и когда Кузя мгновенно пришел на кухню, поставил его в известность, что с этого вечера он должен был принимать многочисленное количество этих медицинских препаратов, которые я ему прописал, а про рыбу с сосисками он должен был на время забыть. В доказательство своих слов я поставил ему блюдце и миску – в первой плескалось молоко, а второе, большое блюдо было наполнено таблетками и пилюлями. Кузя с осторожностью и большим сомнением понюхал их, и у него на морде зашевелились усы – у него не возникло даже тени любви к этой странной, на его взгляд, еде. А когда он выразил свое отвращение к этой миске с пилюлями, и он направился к молоку, я тут же его убрал и подвинул к его носу пилюли. Борьба за кошачью самостоятельность длилась недолго – я убрал молоко и объяснил Кузе, – или он будет есть эти пилюли, или я его не буду вообще кормить.
Кузя отодвинул лапой эту миску в самый угол кухни, а потом стал царапать пол – так он закапывал эти пилюли, показывая мне, что эту еду он никогда не будет есть – она непригодна для его кошачьего организма. Я посмотрел на его старания и решил пойти другим путем. Сходил в магазин, купил копченую колбасу, и когда только зашел на кухню, туда же моментально явился кот. Он унюхал запах копченой колбасы и теперь смотрел на меня – когда я ему выдам положенный по закону кусочек этого лакомства.
Но я не спешил – вместо того, чтобы ее тут же попробовать, я достал мясорубку и вмиг превратил палку этого кошачьего лакомства в фарш. Когда я проделывал эту операцию, кот ходил кругом и чистил мои ноги своим пушистым хвостом. Я успокоил кота, и сказал, чтобы он подождал. Почти весь прокрученный фарш я засунул в холодильник, а пару столовых ложек вывалил в его большую миску и кинул туда пару пилюль с таблетками. Все содержимое миски я хорошенько перемешал и провел ею вдоль Кузиного носа. У Кузи сразу же появился волчий аппетит, и я понял, что еще немного, и он подавиться своими слюнями. Я не стал больше дразнить своего любимого питомца и поставил миску на пол.
Кот, опьяненный запахами копченой колбасы, даже не стал разбираться с остальным содержимым и съел все, что там находилось, – в том числе таблетки с пилюлями. По-моему, если бы там был какой-нибудь стрихнин на дне, или бензин, он бы тоже их съел под горячую руку. Когда он съел содержимое, он вылизал миску языком, повернулся ко мне, и я прочитал в его глазах немой вопрос – «а где же моя добавка?» Я ответил уверенным, не терпящим никакого сомнения голосом, что добавки не будет, так как он и так слопал много колбасы за одно утро. И надо же честь знать…