- -
- 100%
- +
История была тем удивительнее, чем больше Рауль не понимал ее подоплеки.
Тетушка Маргарет ответила ему решительным и открытым взглядом, лучше всяких слов заявляющим: будет нужно – она в одиночку заменит армию челяди.
– За нами последовали только Мюзетта и Жан, – пояснил он смиренно. – Остальных, кто прислуживал нам в городе, пришлось отпустить – они ни за что не решились ехать в этакий склеп.
– Какая жертва с вашей стороны заточить себя здесь, – заметила она небрежно, прохаживаясь по кабинету и неодобрительно поглядывая на пыльные поверхности.
– Это так, – охотно согласился Рауль, верный решению изображать пылкого влюбленного. – Но если бы вы видели мою Жозефину, то поняли бы: эта прелестница заслуживает любых жертв!
– К тому же, как ваши сестры успели мне сообщить, она еще и богата, – невинно поддакнула тетушка Маргарет.
– Пруденс, Пруденс, разве можно отказаться от любви только из-за чужих пересудов? – страстно вскричал он и с досадой осознал, что переигрывает.
Всё его сестры, эгоистичные куклы, неужели так сложно было держать язык за зубами? Неужели так сложно было запомнить эту женщину, ведь она достаточно отличается от остальных? Рауль узнавал: отцом Маргарет был моряк-чужеземец, вот в кого она такая светленькая и такая флегматичная.
Она снова бросила на него долгий взгляд – оценивающий, пронзительный.
– Но, раз ваша любовь так глубока, – сказала она с едва заметной иронией, очевидно нисколько ему не поверив, – значит, вам будет легко продержаться этот месяц. Для чего же сиделка?
– Порой Жанна совершает необъяснимые поступки, – с широкой улыбкой ответил Рауль, и это было истинной правдой. – Но я очень рад, что вы откликнулись на это глупое объявление, общество столь незаурядного человека развеет мою скуку.
– Незаурядного? – тут же переспросила она. – Вы это поняли через пять минут после знакомства? Какая проницательность!
Их разговор затягивался – слишком много внимания для обыкновенной прислуги, но Рауль уже успел приписать тетушке Маргарет некое прямодушие, поэтому решил не тревожиться на этот счет.
И все же он торопливо уселся в кресло, позволяя себе подобную вольность в присутствии дамы, по-прежнему остающейся на ногах, и тем самым указывая на разницу их положений.
– «Требуется немолодая и некрасивая сиделка с плохим характером», – весело процитировал он. – Пруденс, моя милая Пруденс, только незаурядная женщина осмелится откликнуться на подобное объявление. Смею предположить, что вам просто чужды и кокетство, и оглядка на досужее мнение.
– Господин граф слишком много воображает, – сухо отозвалась она, опустив положенную «светлость» и тем самым выразив свое неодобрение его фамильярности. – Работа есть работа. Тем более, что все эти требования вполне разумны.
– Простите? – прищурился он.
– Должно быть, у вашей сестры были причины не нанимать хорошенькую хохотушку, – вполне невинно ответила она. Будь в ее голосе чуть больше ехидства, эта фраза прозвучала бы как прямое обвинение. Но тетушка Маргарет казалась слишком бесхитростной для подобного.
– Все дело в моей репутации, – елейно покаялся Рауль, – по молодости лет я изрядно покуролесил, но ведь никто не предупреждал, что однажды мне встретится ангел.
– Конечно-конечно, – так же приторно воскликнула она, – настоящая любовь творит чудеса!
Казалось, засахаренный мед накрепко приклеил к их лицам фальшивые улыбки.
– Пожалуй, – явно устав от этих политесов, решила сбежать тетушка Маргарет, – я найду Мюзетту, и мы постараемся придать хоть какой-то уют вашим покоям.
– Разумеется, – с энтузиазмом поддержал ее Рауль.
– Ведь если здесь станет чище, вам явно проще будет продержаться целый месяц без побегов в Арлан.
– Вот тут вы ошибаетесь, – сказал он, не теряя надежды разгадать ее замыслы, – мне вовсе не обязательно сидеть здесь безвылазно. Мне нужно всего-то не попасться.
Ее глаза вспыхнули, и она тут же опустила взгляд, прикрылась ресницами. Но Рауль успел заметить азартное удовлетворение, промелькнувшее на ее лице.
Стало быть, тетушка Маргарет прибыла, чтобы лично поймать его за руку и под этим предлогом расстроить свадьбу.
Что ж, в таком случае он станет самым влюбленным и послушным женихом в мире.
***
Скрываясь от причитаний преданной, но ленивой Мюзетты, а также чересчур энергичной тетушки Маргарет, которая затеяла истинную революцию в кабинете, Рауль сбежал в сад, который скорее напоминал заросли.
На старости лет его отец, известный своими безумными идеями, пытался привести этот замок в порядок. Грохнул воистину сумасшедшие деньги на трубы и окна, велел соскрести со стен вековую плесень и свез сюда остатки уцелевшей мебели. Он так запудрил мозги бедной Жанне, талдыча о величии их рода, что она и по сей день в это верила. Даже то обстоятельство, что ее старший брат вынужден жениться на деньгах, не развеивало ее иллюзий. Жанну приводили в отчаяние любые перемены, и пожалуй, больше всего на свете она мечтала оказаться на пару столетий в прошлом.
В те времена, когда отец вбивал наследное высокомерие в дочерей и засыпал ров, Рауль вел довольно разгульный образ жизни в столице, но после смерти родителя ему пришлось вернуться в провинцию Руаж. Первым делом он сгреб рыдающих сестер в охапку и снял особняк в Арлане. В глуши жизнь была размеренной и наполненной болтовней. Все вокруг с такой охотой перемывали друг другу кости, что в первое время Рауль ощущал себя обглоданным. Потом привык и даже находил в этом особую прелесть, пока его репутация не восстала против него.
– Неужели тебя выставили из твоей норы, братец? Мы-то уже три дня не могли дозваться тебя к ужину, – сказала Жанна, приближаясь к нему. Ее длинные юбки цеплялись за колючки.
По-своему она была красива, по крайней мере, изящна. Монашеская строгость ее черт смягчалась ямочками на щеках, которые появлялись при редких улыбках.
– Что это за причуда с сиделкой? – спросил ее Рауль без всякого неудовольствия.
– Подумала, что ты сойдешь с ума в четырех стенах, – пожала она плечами. – Болтовню Соланж ты едва выносишь, а я не выношу этого дребезжания, которое ты называешь музыкой. Нет, тут нужен кто-то с крепкими нервами.
– Пруденс Робинсон, – хмыкнул он, решив не раскрывать инкогнито тетушки Маргарет. Несложно представить, какой переполох устроят сестрицы. – Однако, вы в считаные минуты выболтали ей все семейные тайны.
– Перестань! – отмахнулась Жанна. – Не думаешь же ты, что хоть кто-то в Арлане верит, будто этот мезальянс по любви?
– И тем не менее, хорошо бы соблюсти хоть видимость приличий.
– Притворяться перед прислугой? – фыркнула она. – Рауль, дорогой мой, эта женщина непременно сунет свой нос в каждую щель. Ты же знаешь подобную породу – все экономки на один манер.
– Ну разумеется, – не стал спорить он.
Сестра неожиданно положила руку ему на плечо, проявляя несвойственную ей сентиментальность.
– Просто потерпи один месяц, – произнесла Жанна ласково, – и все закончится.
Рауль засмеялся и поцеловал ее руку. Через месяц все только начнется.
***
Он вернулся в кабинет уже затемно, после безвкусного ужина, который им подал хромой Жан. По призванию тот был садовником, но теперь ему приходилось выполнять работу, к которой его душа вовсе не стремилась. Как только Рауль заполучит в свои руки капиталы Жозефины, то всенепременно как следует наградит и Жана, и его Мюзетту.
Кабинет сиял чистотой, из вымытых окон внутрь заглядывали звезды. Кристаллы светили приглушенно, их пора было отправлять на зарядку.
Рауль поморщился, не желая думать о новых расходах, и прошел в спальню. Тетушка Маргарет как раз расправляла складки на еще влажных портьерах и оглянулась, заслышав его шаги.
– А, ваша светлость, – сказала она спокойно, – надеюсь, старина Жан справился с ужином? Мы с Мюзеттой были слишком заняты, чтобы помочь ему на кухне. Такому замку требуется прорва прислуги.
Она словно год здесь провела, а не несколько часов.
– Вероятно, мы выживем, – коротко ответил Рауль, растерянный тем, как буднично тетушка его невесты хлопотала в его спальне.
На беду, у него было слишком бурное воображение, и в ее неторопливых, скупых движениях померещилось нечто смущающее. Он представил себе, как отреагировала бы Жозефина, узнав, кто перестилает его постель в эту минуту, и неожиданно вышел из себя.
– Да оставьте вы, – потребовал почти злобно. – Кажется, вы тут не горничной устроились.
– А хоть бы и горничной, – ответила она невозмутимо, скомкала грязные простыни и взмахнула чистыми. – Влажные… Сырость здесь такая, что того и гляди ревматизм подхватишь. Надобно кристалл тепла в постель сунуть, где вы их храните?
– Откуда мне знать? Спросите внизу.
Она одарила его холодным взглядом, выражающим презрение к чужой несдержанности, подхватила белье и вышла из комнаты. Воспользовавшись ее отсутствием, Рауль неумело заправил постель и вдруг расхохотался, переворошил все заново, схватил гитару и упал в кресло.
Служанка! Всего лишь служанка!
Боже, да как она потом его встретит? Пожалуй, ей хватит хладнокровия сделать вид, что такое в порядке вещей – прокрасться в чужой замок под чужой личиной.
Тетушка Маргарет вернулась быстро, неся в руках коробку с кристаллами. Молча, чтобы не мешать меланхоличной мелодии, взялась за дело, быстро расправилась с простынями, сунула меж ними потеплевший минерал и, коротко присев, отправилась было прочь.
– Подождите, – позвал Рауль, когда она была уже почти у дверей. Струны взвизгнули от резкого движения его пальцев, и гитара обиженно примолкла. – Милая Пруденс, – заговорил он, поддавшись глупому ребячеству, – как и всякого влюбленного, меня терзает бессонница. Не могли бы вы почитать мне что-нибудь на ночь?
– Конечно, – ответила она без заминки. Исчезла в кабинете и тут же появилась вновь, уселась возле источника света и раскрыла книгу на коленях. – Всем известно, что магнит имеет особое свойство притягивать железо и стоит только к нему поднести алмаз, как это свойство у него исчезает; также амбра и балатиус, натертые и нагретые, поднимают солому; камень асбестус, будучи зажжен, никогда не гаснет или только с трудом. Карбункул (темно-красный рубин) светится в темноте… – начала она монотонно.
– Да вы шутите, – изумился Рауль. – Что это такое?
– Трактат об оккультных свойствах вещей. Азритес усиливает плод женщины или растения. Яшма останавливает кровь…
– Но позвольте, я точно помню, что в фамильной библиотеке была неплохая коллекция сонетов.
– Сонеты вам, мой господин, противопоказаны, – отрезала она категорически. – От этих стихов одна докука, а уж влюбленным – и вовсе вред.
Тут в нем проснулось любопытство, и Рауль попросил:
– Оставьте вы эти азритесы, лучше расскажите о себе. Есть ли у вас муж, дети?
– Бог миловал, – коротко ответила она.
О, если бы и к нему судьба была также щедра! Так ведь нет, сколько Рауль ни искал счастья за карточными столами и на скачках, но только проигрывал.
– Ступайте, – поскучнев, разрешил Рауль, и его пальцы снова легли на струны. Этой ночью никто не помешает ему предаться тоске.
ГЛАВА 03
В первую ночь в чужом замке Маргарет спала крепко и безмятежно. Ее редко беспокоили сомнения или волнения, а приняв какое-либо решение, она следовала ему методично и без суетливости.
Комната, которая ей досталась, прежде принадлежала экономке богатого замка. Здесь было слишком просторно, чтобы сохранить тепло, и накопилось слишком много барахла, чтобы быстро избавиться от пыли. Маргарет небрежно осмотрела помпезные статуэтки и открыла крышки нескольких сундуков, задаваясь вопросом, куда так спешила прежняя обитательница, раз не взяла с собой вещи. После она чего закуталась в шерстяную шаль и забралась в кровать, велев себе не слишком-то беспокоиться о чужих делах.
Пробудившись ранним утром бодрой и полной сил, Маргарет привела себя в порядок и прошла на кухню, где Мюзетта уже ставила тесто, а Жан, ворча и кряхтя, чистил серебро. Разумеется, оба делали свою работу чересчур небрежно, о чем были немедленно уведомлены. Маргарет была не из тех, кто склонен осуждать других, но как прикажете оставить без внимания столь вызывающую леность?
– Плавнее, Мюзетта, плавнее, – командовала она, внимательно наблюдая за тем, как служанка вымешивает тесто. В это время на кухне в доме Бернаров повар Шарль наверняка взбивал сливки, а в другом доме виконтесса Леклер, должно быть, уже надела шляпку. Вот-вот она сядет в экипаж и проедет несколько кварталов, чтобы заглянуть на завтрак к своей приятельнице Маргарет, не застанет ее, останется выпить кофе с Пеппой, почувствует недомогание и приляжет отдохнуть. На недельку-другую. Потому что некоторых легкомысленных племянниц нельзя оставлять без присмотра.
Командуя покладистой Мюзеттой, Маргарет впервые подумала, что из Рауля и Пеппы получилась бы отличная пара. Он с гитарой, а она с нарядами – две полностью бесполезных личности, которых легко будет полностью подчинить своей воле.
Да только Маргарет вовсе не хотелось заботиться о ком-то до конца своих дней. По натуре она была одиночкой, привыкшей отвечать только за себя. После смерти отца, оставившего весьма скромное наследство, ей пришлось зарабатывать на жизнь починкой кружев – кропотливое и тяжелое занятие, от которого болели глаза, ныла спина, сводило руки. Переезд в Арлан к осиротевшей племяннице оказался неплохой передышкой. И все эти годы Маргарет копила каждую монетку, мечтая о собственном винограднике в тихом и живописном местечке. Однако между ней и мечтой все еще оставалось целое состояние. Хотелось надеяться, что, заполучив мужа, а вместе с ним и доступ к своим капиталам, Пеппа озаботится доходом для своей тетушки, иначе жить Маргарет приживалкой до конца своих дней.
Мюзетта уже засунула в печь круглые шарики теста, когда на кухне появилась Жанна, облаченная в темное строгое платье.
– А вы ранняя пташка, Перрайн, – одобрительно произнесла она.
– Пруденс, – педантично поправила ее Маргарет, удивляясь тому, что эта строгая молодая женщина с высокомерными замашками поднялась ни свет ни заря.
– Ах, все равно.
Жанна прошла по просторному помещению, явно рассчитанному на повара с десятком поварят, брезгливо и уныло оглядываясь по сторонам.
– Держу пари, моя мать ни разу в жизни не бывала на кухне, – сказала она с отвращением.
– И очень зря, – заметила Маргарет, – чего только не узнаешь на хорошей кухне!
– Кажется, мне следует дать какие-то распоряжения относительно обеда и ужина.
– Вовсе не обязательно.
– Интересно, сколько людей служит в доме виконтессы Леклер?
– Все меньше и меньше.
– Пруденс, что вам известно о Жозефине Бернар и ее тетушке?
– Весьма достойные люди.
Тут Маргарет взялась за веник и принялась сверлить графиню выжидательным взглядом, безмолвно намекая, что той пора и честь знать. Как прикажете подметать, когда под ногами путаются знатные дамы?
Жанна хотела что-то еще спросить, но Маргарет подняла свое орудие, и графиня вынуждена была ретироваться из кухни. То-то же, нечего тут шляться без всякого дела.
– Ах да, – сказала Жанна уже на пороге, – не накрывайте на Рауля: он никогда не спускается к завтраку.
Что же, это и неудивительно.
Оставив веник, Маргарет основательно подкрепилась вареными яйцами и вчерашними лепешками с джемом, размышляя о том, как скоро Рауль Флери сбежит из замка ради какого-нибудь распутства. И хороша же она будет, если проспит это событие без задних ног! Уж на что на что, а на бессонницу Маргарет никогда не жаловалась. Нет, тут нужно что-то придумать.
Ну а пока Мюзетта накрывала на стол, а «психически неуравновешенный пациент» преспокойно дрых наверху, наступило самое подходящее время, чтобы смахнуть пыль с облезлых статуэток в комнате экономки.
***
Однако граф Флери вышел к столу, благоухая одеколоном и сверкая улыбками. Маргарет, которую пригласили в столовую, мрачно смотрела на него: ямочка на подбородке, черные кудри, угольные глаза, смуглая кожа, изящество в каждом движении. Природа добра, награждая беспомощных существ приятной внешностью, ведь как иначе им еще выжить? Неудивительно, что Пеппа потеряла остатки разума: слегка потрепанный лоск Рауля мог смутить глупую девочку.
Была в нем некая куртуазная раскованность, он одинаково непринужденно обращался как к сестрам, так и к прислуге, засыпав хихикающую Мюзетту ворохом похвал.
– Я вот что подумал, милая Пруденс, – объявил он, щедро намазывая горячие булочки маслом, – да ведь ваш опыт экономки у виконтессы Леклер – это настоящая находка. Поможете мне с ревизией этих руин. Надо найти ценности, которые не распродал наш уважаемый папаша, и дораспродать их прежде, чем выставить семейный склеп на аукцион.
– Какой еще аукцион, – удивилась Маргарет, – если кроме герцога Лафона…
– Продать замок? – вдруг закричала Жанна, да так неожиданно и пронзительно, что Соланж от испуга со звоном уронила тарелку. – Ты собираешься продать замок?! Родовое имение семьи, дарованное своему верному вассалу еще Луи Беспечным? Я ни за что не позволю совершить такое кощунство!
– Если на вырученные деньги ты обновишь мой гардероб и купишь мне того серого жеребца, которого мы видели на прошлых бегах, – высказалась Соланж, демонстративно наморщив носик от этих воплей, – то я на твоей стороне, братец.
– Ни за что, – Жанна вскочила на ноги, ее голова тряслась от бешенства, – никогда. Только через мой труп!
– Свадьба требует расходов, – спокойно заметил Рауль.
– Но ведь для этого ты и выбрал богачку, чтобы не думать о таких глупостях!
– Ну что ты, – бросив на Маргарет быстрый взгляд, громко возразил он, – я женюсь по любви. И мне бы не хотелось вступать в брак в качестве нищего, но красивого трофея.
Не удержавшись, Маргарет фыркнула и тут же закашлялась.
– Этого не будет! – крикнула Жанна. – Не будет!
И покачнулась. Мюзетта подхватила ее и повела наверх, что-то успокоительно приговаривая. Соланж равнодушно посмотрела вслед старшей сестре.
– И отчего она у нас такая одержимая? – задала она риторический вопрос. – Честь семьи то, честь семьи се… Я тебе так скажу, дорогой Рауль, выдайте мне хорошего мужа – и я навеки забуду фамилию Флери. Что от нее толку в наши-то времена! Ты слышал, что барон Бриан поступил на службу к алхимикам и теперь похваляется своим заработком, как обыкновенный клерк?
– Не может такого быть, – охнул он, явно опечалившись злополучной судьбой своего знакомого.
– Это все их величество Гийом Восьмой Деятельный, – с умным видом вздохнула Соланж, – и его идеи о ценности труда для всех сословий…
– Бог ты мой, – с веселым и фальшивым волнением воскликнул Рауль, – девочка моя, неужели ты где-то раздобыла газету? Обещай мне никогда больше не читать эту дрянь!
– Да ну тебя, – надулась Соланж, – не такая уж я и дурочка, как вы с Жанной считаете.
– Разумеется, нет, – он галантно поцеловал кончики ее пальцев, улыбнулся ярко и открыто, а после повернулся к Маргарет. – Вперед, моя милая Пруденс, составим опись! Вы же умеете писать и считать, верно?
– Я пишу на двух языках, – с достоинством уведомила она его, преисполнившись сомнениями. Вряд ли этому непоседливому созданию хватит терпения долго заниматься такими скучными делами, как ревизия замка. Да он бросит ее наедине со списком через полчаса, а сам, поди, рванет в Арлан кутить и нарушать данное слово.
Потом ей пришла в голову новая мысль: как удачно можно совместить запланированную уборку и эту бесполезную опись. Жанна не позволит продать замок, Раулю не сломить ее упрямую одержимость.
– Начнем с комнаты вашей прошлой экономки, – повелела Маргарет, даже не подумав смягчить интонации. Никаких двусмысленностей: это не должно было звучать предложением, от которого можно отказаться. – К слову, вы не знаете, что с ней случилось?
– С кем? – рассеянно уточнил Рауль, поднимаясь следом за ней по широкой лестнице.
– Да с экономкой же, – нетерпеливо повторила Маргарет, – старушка просто померла, не придумав, кому завещать свои парики?
– Экономка, экономка, – задумался Рауль. – Знаете, Пруденс, при жизни отца я редко бывал здесь. Давайте спросим Соланж, может, она помнит.
И он легко и охотно спорхнул вниз, будто делать ему было больше нечего, чем выяснять такие глупости.
Маргарет остановилась, прислушиваясь к разговору в столовой.
– Глэдис – злая ведьма – Дюран, вот как ее звали, – без сомнений и колебаний сообщила Соланж. – Ух, как мы с Жанной ее ненавидели! А отец вечно таскался за ее юбками. «Госпожа Дюран, посоветуйте, что делать с бородавкой, да продать ли охотничьи угодья на востоке»… По всякому делу бегал к этой старухе.
– И куда она делась после смерти отца?
– Так до этого еще сгинула. Просто пропала одной темной-темной ночью, – голос Соланж упал до шепота, каким няни с воображением рассказывают детям страшные сказки. – Разразилась ужасная гроза, и молнии разрывали черное небо, и замок сотрясался от раската грома… – она расхохоталась. – Да не помню я, честное слово. Просто была экономка – а потом исчезла. Разве нам было до нее дело? Отец заболел, и мы с Жанной не отходили от его постели, а Мюзетта приглядывала за замком вместо Глэдис.
Можно себе представить, как она приглядывала – с таким-то небрежным отношением к своим обязанностям!
Рауль вернулся к Маргарет, похожий на исполнительного ученика, отлично выполнившего задание.
– Ну что, Пруденс, вы удовлетворили свое любопытство? – спросил он, улыбаясь.
Она нахмурилась. Интересно, у него челюсть не болит в конце дня, или это дело привычки?
– Любопытство есть форма взаимодействия с миром, – произнесла она наставительно. Отцовскими бестолковыми сентенциями были битком набиты все ее карманы – в те времена, когда на ужин не находилось ничего, кроме похлебки, они шли на десерт.
– Как вы считаете, – благонравно спросил Рауль, – я правильно поступаю, продавая замок? Прекрасная Жозефина оценит этот жест? А ее тетушка?
Маргарет могла бы ему сказать, что прекрасной Жозефине все равно. Девчонка выросла, купаясь в деньгах, и не привыкла их считать. Что касается тетушки…
– Нет, – проговорила она решительно, – ни одной уважающей себя тетушке не понравится последний проданный замок.
– А вы безжалостны к бедному влюбленному.
– Что поделать. Бедность редко у кого-то вызывает доброту, – с усмешкой заметила Маргарет, провожая его в крыло для прислуги. – Прошу вас, мой господин. Доводилось ли вам когда-нибудь бывать в этой части замка?
– Разумеется, нет. И почему мы начинаем ревизию именно отсюда?
– Потому что мне не хотелось бы и дальше спотыкаться о чужие кринолины.
Толкнув скрипучую дверь в комнату бывшей экономки, Маргарет жестом фокусника указала на нагромождение разных вещей.
– Настоящая сокровищница, правда? – насмешливо заметила она.
– Какой же тут холод, – содрогнулся Рауль, проходя внутрь. – Просто удивительно, что вы не превратились в сосульку за эту ночь.
– Я выросла на побережье, где пронзительные ветра моментально выстужают любые, самые натопленные, помещения, – пожала она плечами и взяла в руки безобразную скульптуру в форме кривой груши.
– Но здесь куда холоднее, чем во всем остальном замке, – настойчиво повторил Рауль, схватил ее шерстяную шаль и закутался в нее. – Не повяжете концы у меня на спине, Пруденс?
Маргарет, остолбенев от подобной наглости, не сразу нашлась с ответом. Эту шаль она связала в год смерти отца и не собиралась делиться ее теплом с кем попало.
– Надо немедленно переселить вас в жилую часть замка, – продолжал меж тем Рауль беззаботно, вовсе не подозревая о том, какие тучи сгустились над его головой, – там нет таких злых сквозняков.
– Идите сюда, – проворчала Маргарет, смягчившись. Если она будет спать неподалеку от графских покоев, то ей станет куда проще караулить его по ночам. Всучив Раулю кривую грушу, она взялась за концы шали.
– Хм, что это? – он шагнул к высокому и узкому окну, и пришлось ей переместиться вслед за ним тоже. Рауль поднял грушу, разглядывая ее на просвет. – Но из чего она слеплена? Это не стекло, и не металл, и не камень.
– Какой-то синий полупрозрачный минерал, – без особого интереса прикинула она.
– Какой, например? – заинтересовался Рауль, оживившись.
Маргарет сердито дернула за шаль, стараясь причинить своему собеседнику неудобство. К ее удовольствию, граф тут же сдавленно выругался.
– В приходской школе, – сварливо сказала она, – священник как-то не удосужился посвятить нас в основы геммологии. Сказать по правде, он куда больше переживал о том, не попадет ли теперь в ад, взявшись обучать грамоте и девочек тоже. К счастью, у меня был хорошо образованный отец, иначе мои познания о мире ограничились бы жизнеописаниями святых… Правда, область его интересов тоже была специфична. Но если вам будет угодно, я смогу ориентироваться по звездам и пользоваться астролябией.