Тетушка против

Рауль, все еще с непередаваемым апломбом щеголявший в ночной рубашке, тоже выглянул наружу.

– Чирик-чирик, – негромко, чтобы его могла слышать одна только Маргарет, произнес он. – Боже, какая скука. В этой глуши понятия не имеют, что такое манеры. Перстни, наполненные ядом, сладкие улыбки, горькие предательства, греховные связи и опасность на каждом шагу… Порой я действительно скучаю по королевскому двору.

Она бросила на него неодобрительный взгляд, и Рауль поежился:

– Клянусь, Пруденс, вы оставляет ожоги на моей коже. Что вас так разозлило, скажите на милость?

– Как вы могли, – процедила она, больше не в силах молчать, – пренебречь жалованьем – в вашем-то положении!

– Но, Пруденс, – возразил Рауль с искренним возмущением, – вы же не думаете, что я стану прыгать вокруг какой-то безродной модистки! Элеонор поднимет меня на смех.

– Элеонор? – недоуменно переспросила Маргарет. – О, вы имеете в виду герцогиню!

В этот момент добротный экипаж тронулся наконец с места, а сестры Флери вернулись к замку.

– Ты с ума сошел, – сердито произнесла Жанна. – Как можно встречать герцога в столь неподобающем виде!

– А как можно являться без предупреждения? – дернул плечом Рауль, подтянул сползающую ткань и пошел в сторону кухни, громко призывая Жана.

Соланж захихикала.

Маргарет аккуратно прикрыла входные двери и поднялась наверх, а сестры направились в гостиную, бурно обсуждая визит. Сейчас они начнут гонять несчастную Мюзетту туда-сюда, требуя то еще чая, то сладостей. Беднягу Жана надолго займет Рауль, а значит, в крыле для прислуги никого не будет.

С трудом сдвинув вбок тяжелого рыцаря, она вошла в комнату мертвой экономки и заглянула в дыру в стене, прислушиваясь к тому, что происходило в подвале. Из сырой темноты не доносилось ни звука – возможно, покойная Глэдис Дюран предпочитала днем отдыхать или же просто там затаилась, в любом случае, вела она себя тихо. Решив, что проверять это ни за что не будет, Маргарет взяла несколько заплесневелых фолиантов и устроилась с ними в низком кресле у окна.

И пусть ей было не по себе в такой близости от прыткой покойницы, но зато граф Флери не сунется в эту комнату, а значит, несколько спокойных часов Маргарет гарантированы. Ее раздражал Рауль, как раздражал любой другой красивый мужчина – ведь понятно, что он даже не взглянет на невзрачную тетушку. Не сказать, что ей так уж хотелось романтического внимания, спасибо, избавьте от лишней обузы, но ощущать себя пустым местом Маргарет не нравилось тоже.

Пожалуй, дом Пеппы был единственным местом на земле, где ее слово имело вес. И что случится, когда девчонка выскочит замуж? Хорошо, если Маргарет получит хоть какие-то отступные на крохотный виноградник. А если ее выставят на улицу с пустыми карманами?

Возможно, стоит быть любезнее с Раулем – просто на тот крайний случай, если даже с помощью герцога Лафона не удастся увернуться от вынужденного родства.

Глубоко вздохнув, Маргарет открыла фолиант.

«Дневник наблюдений Анри Флери, четырнадцатого потомка одного из двенадцати Великих Вассалов», – было написано на первой странице аккуратным почерком.

Рауль, стало быть, пятнадцатый. Жаль, что фамильную спесь нельзя подороже продать на рынке. Хмыкнув, Маргарет перевернула влажный лист и попыталась вникнуть в то, за чем там этот Анри Флери наблюдал.

Она так погрузилась в чтение, что не заметила, как солнце опустилось совсем низко к земле, и только скрип двери заставил ее оторваться от своего занятия. Вздрогнув всем телом, Маргарет уставилась на проем в стене, но там было по-прежнему пусто. Зато на пороге стоял Рауль во всем блеске своих пряжек, шелков и кудрей.

– Совсем спятили, – громким шепотом заговорил он, не решаясь и шага ступить внутрь, – я же вас по всему замку ищу! Не могу поверить, что вам хватило хладнокровия преспокойно устроиться читать рядом… ну, с этим.

Маргарет с трудом встала – оказывается, она совсем окоченела, к тому же изрядно проголодалась.

– Вы правы, – согласилась она, – самое время для теплого молока с медом и хлебом… Так зачем вы меня искали?

– Вы моя сиделка, вот и сидите рядом со мной, – с досадой проворчал он. – Жанна тратит последние деньги, чтобы платить вам жалованье, а вы тут прохлаждаетесь. Что, если я сбегу кутить?

Это было бы просто чудесно, но маловероятно.

Вдвоем они вернули рыцаря на его пост и поспешили подальше от зловещей комнаты.

– Далеко вы, пронзенный острой стрелой любви, не сбежите, – усмехнулась она и напомнила себе: любезность, Маргарет! – До чего вам к лицу эта перевязь, расшитая жемчугом… – невпопад брякнула она и широко улыбнулась.

Рауль моргнул, черные роскошные ресницы упали вниз, взлетели вверх. До чего неприятный господин, подумать только!

– Это вы от голода заговариваетесь, – догадался он, подхватил ее под локоть и поволок в сторону своих покоев, выкрикивая имена слуг. К счастью, в его личной гостиной уже был разведен огонь, и Маргарет с большим удовольствием протянула к теплу руки. Рауль заботливо накинул ей на плечи ее собственную шаль и распорядился, чтобы им подали еды.

Решетка камина была покрыта сажей, а на гранитной полке над ним лежала многолетняя пыль. Чихнешь тут ненароком – и мигом превратишься в трубочиста. Маргарет поспешно сделала шаг назад и опустилась в кресло.

– Ну, что вы там вычитали? – с интересом спросил Рауль, наливая ей вина. – Это ведь книги из подвала?

– Дневник вашего отца. Любопытной, наверное, личностью был Анри Флери, – задумчиво протянула Маргарет.

– Смотря в каком возрасте вы бы его застали, – засмеялся Рауль. – В молодости он слыл отчаянным забиякой, в зрелости вел довольно эксцентричный образ жизни, увлекался всем подряд – то балами, то алхимией, то музыкой, то охотой. Ну а в старости ненавязчиво сбрендил.

– Сбрендил, потому что бегал повсюду с лопатой и искал клады? Или потому что пытался оживить вашего досточтимого предка, Кристофа Флери, одного из двенадцати великих вассалов?

– Что? – разинув рот, Рауль уставился на нее.

– Возможно, ваш отец не так уж и сбрендил.

Вошла Мюзетта с подносом и бросила на Маргарет пронизывающий взгляд, который ясно давал понять, чтó она думает о прислуге, забывшей свое место.

Кого бы еще тревожили чужие укоры.

Едва дождавшись, когда немолодая женщина уже покинет комнату, граф лично закрыл за ней дверь и нетерпеливо вернулся к Маргарет:

– Оживить нашего прапрапрапра… Зачем?

– Потому что только он знал, где закопан клад на самом деле, ведь он сам его спрятал.

– Это же просто семейная легенда… – растерянно произнес Рауль, одним движением смяв свои аккуратные кудри.

Маргарет потянулась к подносу и щедро налила меда на хлеб.

– Ваш отец был уверен, что Кристоф Флери, вернувшись с королем Луи из далеких земель, приберег несколько сундуков на черный день.

– Пруденс, хоть вы не повторяйте фанатичный бред, – отрезал Рауль. – Плод воспаленного воображения моего отца. Он же был сумасшедшим!

– Но если мы предположим, что все правда, – спокойно заметила она, – и действительно найдем сокровища, разве это не изменит всю вашу жизнь? Вам даже не обязательно будет жениться, ваша светлость!

Их взгляды встретились – Маргарет смотрела в угольно-черные глаза открыто и прямо, не желая прятать ни своих надежд, ни своих возражений. И если протест против грядущей свадьбы был написан на ее лице слишком откровенно, то так тому и быть.

Рауль отвернулся первым, отчего-то смутился, затеребил тонкими беспокойными пальцами манжетное кружево. Плетение было тонким и изящным, чинить такое пришлось бы долго, до темени в глазах. Маргарет сморгнула, пытаясь изгнать из памяти годы, проведенные за этим кропотливым и утомительным занятием.

– Извольте, – с излишней капризностью согласился он, – раз уж вам так не терпится поиграть в поиск сокровищ… Не могу сказать, что уж очень занят.

Она внутренне ухмыльнулась – ну разумеется, голубчик, не больно-то вам охота жениться на безродной девчонке с единственной шахтой. Наверняка герцог Лафон разбередил графские мечты о более достойных невестах.

– Только, – тут Рауль собрался с мыслями и снова обернулся к ней, обеспокоенно хмурясь, – нам надо вызвать специалиста… Ну, для Глэдис. Вдруг она снова решит разгуливать по замку! Беда в том…

– У вас нет денег, – догадалась Маргарет. – В Арлане подобные специалисты дерут втридорога. Почему бы, ваша светлость, вам не прогуляться в деревню и не спросить местных, кто у них заговаривает скотину и лечит бородавки.

– Вы хотите, чтобы я пригласил в свой дом ведьму? – у него даже веко задергалось от такой неслыханной дерзости.

– Откупитесь от нее несколькими серебряными канделябрами.

Теплое молоко наконец согрело желудок Маргарет, а хлеб его наполнил, и огонь так весело трещал в очаге, что она совершенно размякла и даже начала клевать носом. Ночь выдалась беспокойной, а утро наступило быстро, ведь если ты хочешь, чтобы все шло по-твоему, то вставай пораньше и начинай командовать на кухне. День, проведенный за чтением каракулей сумасбродного старика, принес с собой головную боль, и теперь хотелось лишь прогуляться перед сном да и забраться в кровать. Маргарет не больно-то верила, что они действительно найдут мифические сокровища, закопанные триста лет назад, но она была не из тех, кто упускает возможности.

– Пруденс, – донеслось до нее будто через густой туман, – так это мой папаша сотворил такое с Глэдис?

– Надо полагать, – она деликатно подавила зевок и выпрямила спину. – До этого я еще не дочитала. Первый дневник посвящен исключительно умозаключениям о том, где копать. Надо сказать, ваш отец был довольно энергичным человеком – в округе, кажется, не осталось древнего дуба или сосны, под которыми он бы не копал.

– Почему именно там? – отвлеченно спросил Рауль, явно думая о другом.

– Потому что эти деревья могли расти еще при жизни вашего великого предка и якобы могли служить ориентиром. По крайней мере, подробная карта местности вся испещрена крестиками. Кроме того, он вскрыл могилу жены Кристофа Анри, потому что согласно одной из теорий она была его величайшим сокровищем.

– Боже, – Рауль, вдруг побелев, вскочил и налил себе вина. – Прекратите. Все, о чем я могу сейчас думать, – эта несчастная экономка. Разве так можно поступать с живым человеком? То есть мой отец… он никогда не был жестоким, понимаете? Не из тех феодалов, кто дурно обращается с прислугой. Он даже охотиться предпочитал на птиц и редко на оленей. А что, если Глэдис Дюран была еще жива, когда с ней сделали это? Что, если ей было больно или страшно? Что, если он убил ее?

Покачав головой, Маргарет потянулась за новой порцией меда.

– Нам еще ничего толком не известно, – ответила она спокойно. – Подождите, пока мы прочитаем остальное. Вдруг все не так страшно, как вы успели себе вообразить.

– Вам легко говорить – речь ведь идет не о вашем отце!

Вздрогнув, она невольно стиснула шаль на груди.

– Мой отец мог до смерти запороть матросов, – ответила резко, сама не понимая, зачем признается в таком. – Я сама это видела однажды, когда мама придумала подняться к нему на корабль. На ней было белое нарядное платье, и палуба вся в крови… Не зря капитан отговаривал нас от злополучного визита, но она была такой упрямой. Упрямой и глупой.

На его породистом смуглом лице проступила растерянность.

– Пруденс… – пробормотал Рауль едва не виновато, а потом тряхнул головой, как будто отгоняя мух. – Стало быть, дубы и сосны, что еще?

– Еще он перекопал сад, а также хотел осушить болото, потому что оно появилось вместе с замком, но не успел.

– Еще и болото, – вздохнул он. – Кажется, у нас выйдет очень занятный месяц.

Она улыбнулась ему – не хотела, а просто как-то само собой так вышло. И он улыбнулся в ответ.

– Когда я был маленьким, отец прятал по замку разные штуки – коробки с шоколадом, или игрушки, или украшения, – рисовал карты и заставлял меня все это искать. Так что я отлично умею искать клады. Не переживайте, Пруденс, мы справимся в два счета. Тогда вы простите мне отказ от службы у герцога?

Этот человек то и дело выпадал из роли хозяина, разговаривающего с прислугой, и Маргарет поймала себя на мысли, что ее это вполне устраивает. Если бы он вел себя иначе, ей было бы куда сложнее оставаться в заброшенном замке с совершенно чужими людьми.

– Это зависит от того, сколько сокровищ окажется в сундуках. Кто знает, не потребую ли я свою долю.

Ухмыляясь, Рауль подмигнул ей.

– Я буду драться за каждый медяк до крови. В конце концов, мне еще выдавать замуж двоих сестер, а у вас лишь одна племянница.

И осекся, сообразив, что именно ляпнул. Вцепился в бокал вина, как в спасительную соломинку, и снова захлопали вверх-вниз ресницы. Господи, что за жалкое зрелище! Попадись этот птенчик ее отцу – и от него бы мокрого места не осталось.

– Ах, чтоб вас, – проворчала Маргарет, даже не удивившись. Ей лишь было жаль, что он испортил такую прекрасную игру. Они ведь просто отлично притворялись! А что теперь? Снова превращаться в суровую тетушку, которая придирается к неудачному жениху Пеппы? Такая скука.

– Простите, – выдохнул он виновато.

– И как давно вы знаете? – сухо спросила она, выведенная из себя его несдержанностью. Раз уж он взялся за роль хозяина, так нечего сворачивать с половины пути!

– С самого начала, – признался Рауль.

– Что? – поразилась она. – Как?

– Милая Пруденс… – он замялся, – то есть тетушка Маргарет…

Тут она фыркнула с такой яростью, что Рауль мгновенно поправился:

– Пруденс, конечно. Я узнал вас с первой минуты: я все же не настолько беззаботен, чтобы не навести справки о единственной родственнице своей невесты. Я даже просил Жозефину представить нас, но она сказала, что не стоит навлекать на меня неприятности раньше времени.

Скрестив руки на груди, Маргарет угрюмо взирала на него. Ну и что теперь прикажете делать? Собирать саквояж и убираться восвояси?

– Пожалуйста, – проговорил он умоляюще, – может, мы просто оставим все, как было? Мне еще долго куковать в этом склепе – вашей, между прочим, милостью, – так не оставляйте меня без компаньона. Искать клады в одиночку невероятно тоскливо. Не думаю, что Жанна или Соланж способны пережить мертвую экономку без обмороков и истерик. Останьтесь со мной, Пруденс.

– А вот и останусь, – важно обронила она, – если вы пообещаете мне, что оставите Пеппу, когда мы отыщем ваши сокровища.

– Если они вообще существуют, – скептически возразил он, – То есть… Как вы можете просить меня предать мою великую любовь!

Маргарет невольно рассмеялась, восхищенная тем, как верен он своей патетике.

– Что ж, – чопорности ее голоса мог бы сейчас позавидовать самый ярый блюститель церемоний, – вероятно, я могу потратить на вас немного своего драгоценного времени. Этот замок явно нуждается в твердой руке.