Путь героя.Тайные миры

Уперевшись второй рукой на топор, он не задавал вопросов, но при этом, своим видом, спрашивал, что мне нужно?

– Мне нужна помощь. – Лучший способ вести такие переговоры, это говорить правду. – Я не знаю, как здесь оказался и что это за место. Мне кажется я…

– Умер? – лицо его оставалось серьезным, но уголки глаз, не защищенные очками, улыбались.

И от этой улыбки у меня внутри все похолодело.

– Оставь его Гадеург, разве ты не видишь? Он недавно перешел и еще не освоился. В нем нет угрозы.

Я огляделся по сторонам – голос шел отовсюду и ниоткуда одновременно. Послышался легкий шелест листьев, и я поднял голову. В трех футах над землей, стоя на ветви дерева, на меня смотрела молодая женщина. Ее глаза были прищурены, а руки скрещены, но никакой угрозы от нее не исходило. Грациозно вспорхнув с ветки, она мягко, как кошка, приземлилась на землю прямо передо мной. Смахнув прядку белых, как ландыши, волос со своих нежно-синих глаз, она изучающе склонила голову на бок и слегка улыбнулась своими тоненькими, но изящными губами. Ее утонченные, миловидные черты лица оформлял небольшой носик правильной формы. Синевато-бледная кожа словно светилась, и хоть на щеках не было румянца, она казалась невероятно живой и теплой.

– Как тебя зовут?

Слегка очарованный и умиротворенный, этим чарующим чувством прекрасного, я ответил не сразу.

– Я, эмм, – слегка наморщив лоб я покопался в памяти, – я Эдвард.

– Хорошо, Эдвард.

Вдруг, я почувствовал невероятное тепло в груди и не сдержал улыбки, которая расплылась от уха до уха. Я слегка ущипнул себя за бедро, чтобы вернуть самообладание.

– Как давно ты здесь?

Я посмотрел на садящееся солнце, пытаясь вспомнить, где оно было, когда я только попал сюда. Но лишь пожал плечами.

– Не знаю, когда очутился здесь. Но, кажется, еще утром я разговаривал с таким, как бы это сказать, необычным существом.

– Это скорее всего был страж. Он дал тебе какие-то указания?

Она сняла капюшон и перебросила, убранные в хвост волосы, через плечо.

– Или может советы?

На мгновение я почувствовал себя в безопасности.

– Он сказал, что я сам смогу найти свой путь, потому что вижу его.

Гадеург, за моей спиной, чиркнув спичкой, закурил. Запахло табаком. Смешно сморщив носик, девушка одним движением взобралась на крышу дилижанса.

–А ты правда видишь свой путь? – протянула она задумчиво.

Гадеург хрустнул шеей и, не выпуская изо рта трубку, принялся снова рубить дерево.

– Да, и похоже я его нашел! – сказал я шутливым тоном и указал на дорогу.

Услышав мои слова, Гадеург резко воткнул топор в ствол и подошел ко мне вплотную. На меня смотрели две пары глаз. Я невольно попятился.

Выпустив дым изо рта, Гадеург огляделся по сторонам.

– Есть вещи, о которых не стоит болтать, где попало, парень. Его ледяной тон, привел меня в чувства. – Тебе это лучше хорошо запомнить.

– Да, я запомню.

– В этих местах не спокойно, – эльфийка нервно потеребила кончик своего длинного уха.

– И вообще, нам всем стоит как можно скорее отсюда убраться.

Гадеург обошел дилижанс и вернулся со вторым топором, протянув его мне и кивнул в сторону поваленного дерева. Я взял топор в руки и, пытаясь отогнать беспокойное чувство, которое нарастало в груди, принялся рубить его. Через полчаса мы уже ехали по ухабистой дороге.

Растирая уставшие руки, я посматривал то в окно кибитки, то на сидящую напротив, прекрасную эльфийку. Ну, во всяком случае, я думал, что она эльфийка. Может их раса и называлась здесь по-другому, но для меня, стройные, наделенные невероятной природной красотой девушки, у которых были длинные тоненькие уши, явно были эльфийками. Я украдкой рассматривал ее необыкновенные фиалковые глаза.

Тихо напевая себе под нос, она тихонько вязала какой-то платочек. Я все хотел, что-то спросить, но не решался нарушить тишину и отвлечь ее от работы. Все вопросы, пока приходилось держать в голове. Чтобы скоротать время я смотрел в окно, но однотипные лесные пейзажи, впрочем, не лишенные своей красоты, скоро надоедали, и я снова косился на эльфийку. Делал я это по большей части через отражение стекла, чтобы она не увидела мой прямой взгляд.

– Ты что-то хочешь спросить? – поинтересовалась она, не отводя глаз от своей работы.

Я ощутил легкое внутреннее волнение. Она заметила, что я смотрю на нее?

– Ммм, да, – я слегка сконфуженно почесал рукой затылок и неуверенно взглянул на нее. – Эм, ты так и не представилась.

– Ах да, – она оторвалась от работы и подняла на меня свои большие красивые глаза. – Меня зовут Нэлли.

Я поспешно отвел взгляд и сделал вид, что чрезвычайно заинтересовался белками, которые преследовали дилижанс.

Нэлли…

Я пробовал ее имя на вкус. Мне показалось, что во рту появился привкус клубники. Странное ощущение. Протерев рукой лицо, я попытался собраться с мыслями.

– Я могу узнать куда мы едем?

– Конечно, конечно, ты ведь едешь с нами. – Встав со скамьи, она спокойно открыла окно и высунувшись наполовину, начала разговаривать с Гадеургом.

Из их обрывистого диалога было понятно, что едут они уже довольно давно и куда-то опаздывают.

Гадеург оправдывался, списывая все на дурацких кляч, плохие погодные условия и бесконечные заторы на дороге. Что стоило выбрать более длинный путь по главному тракту, как он говорил, а не ехать через лес напрямик. Нэлли это все не интересовало, и она грозилась, отрезать ему уши, если он не предпримет нужных действий, для их скорейшего пребывания на место.

Услышав угрозу, бедный Гадеург сдался и обеспокоенный участью своих ушей, начал усиленно подхлестывать лошадей. Вернувшись на свое место, Нэлли дунула на прядку волос, вечно лезущую в глаза, и поправила свой легкий плащик, который слегка задрался выше колена, явно смущая ее. Дилижанс прибавил ходу.

– Ну вот, так-то лучше, – сказала она. – Так мы доберемся в Рок Спрингс вовремя.

Я, наблюдавший за всем этим, облегченно вздохнул. Какие-то странные, незнакомые чувства рождались внутри меня. Она ведь могла запросто зацепиться за ветку и выпасть из дилижанса. Но ее, похоже, это ничуть не беспокоило.

В окне я увидел обломанную ветвь, с которой капал древесный сок. Во рту появился горьковатый привкус, захотелось сплюнуть. Она рассмеялась пронзительным смехом, видимо, мое лицо передавало всю гамму вкуса.

– Зачем ты пробуешь все подряд? – все еще посмеиваясь она прикрыла улыбку веером.

– Ничего я не пробую, я только посмотрел на эту ветку.

– Перестань об этом думать и вкус исчезнет.

И вправду, как только я выкинул образ из головы, вкус во рту исчез.

Особенность этого мира была немного странной для меня. То есть люди живут всю жизнь, чтобы потом умереть и взглядом, пробовать на вкус все подряд? Создатель явно постарался, но его хохму я не оценил.

– И что, это можно делать с чем захочешь?

– Не совсем так. Ты не пробуешь на вкус, а погружаешь свое внимание в суть предмета, проникаешь в него через ощущения. И чем лучше ты этим владеешь, тем более широкий спектр ощущений ты можешь почувствовать и тем более точно понять суть.

– То есть, глазами я могу нащупать истину?

– Нет, глазами ты лишь видишь, а истину можно только узреть.

Очень интересно, но совершенно ничего не понятно. Я взглянул на небо. Хотя мы ехали уже очень давно, солнце, близившееся к закату, все еще висело над горизонтом и не садилось.

“Странно, все это странно и не понятно. А что, если?..”

Напрягая зрение, я уставился на облака: “…я и их попробую на вкус?” Сначала я ничего не почувствовал, а затем мой левый глаз пронзила боль. Схватившись за него рукой, я согнулся пополам.

Вокруг бушевали ветра, а я будто летел ввысь. Внутри появился пронизывающий холод, который не трогал тело, но леденил душу, пронзая на сквозь сотнями стальных потоков. Затем я почувствовал защиту, – кто-то загораживал меня и тянул назад. Я ощутил тепло, – меня обогрели и вернули на твердую почву. И тут меня затрясло. Сильно затрясло. Тогда я открыл глаза и понял, что лежу на полу дилижанса, а Нэлли, склонившись надо мной, трясет меня за плечо.

– Ты как, видеть можешь, зрение вернулось? – она тревожно вглядывалась в мои зрачки.

На ее обеспокоенном лице лежала легкая тень волнения, и я тут же смахнул ее, но не рукой, а как будто бы поток спокойствия пролился у меня прямо из сердца. Но она это почувствовала, слегка вздрогнула, но не отвергла моего прикосновения, мягко улыбнулась и положив мне руку на лоб, продолжила смотреть в мои глаза.

Я столько раз ошибался, падал, поднимался и снова падал. Столько раз испытывал разочарование и боль, люди столько раз отталкивали мои чувства, что в какой-то момент я захотел раствориться в пространстве и нигде и никогда больше не существовать. Но то, что случилось сейчас, этот самый момент, стоил того, чтобы прожить все это. Он стоил всей боли и всего отчаяния, что я испытал раньше, и даже больше.

Нэлли, что-то шептала мне, но мой разум подернулся дымкой, веки медленно закрывались. Уходя во тьму, я сохранил свет, теплый свет ее души, который даровал мне покой.

Во тьме ничего и так много всего, если бы удалось разглядеть, хоть что-то или просто запомнить увиденное.

***

Я вскочил резко, прямо подпрыгнул на кровати, зацепился за одеяло и упал на пол. Глаза были в тумане, и я ничего не видел и не понимал, где я.

За окном было темно. Я взглянул на догорающую восковую свечу в потертом подсвечнике, которая освещала небольшую комнату старого домика. Рядом лежала записка. Поднеся бумагу к глазам, я пытался сфокусироваться на прыгающих и расползающихся символах, но разуму не хватало сил, он был утомлен. Ветер свистел в прогнивших досках, заставляя пламя свечи трепетать. Мне ничего не оставалось, как лечь обратно в постель. Наконец, свеча потухла, и я снова оказался во тьме.

Сколько же времени я провел в этой темноте?

Я бездна? Или тот, кто вглядывается в нее?

Но любую тьму, в конце концов, озаряет свет.

Пребывая в темной пустоте, я заметил легкое свечение, которое становилось все сильнее, и наконец стало лучами солнца, пробивающимися сквозь старые покосившиеся ставни. Я улыбался, мне было хорошо, все пространство осветилось и стало заполнено, мягким, чарующим светом. И я поплыл к нему, внимая голосу, что журчал, будто живительный родник в моей голове. Пробудись!

Я обнаружил, что снова лежу в постели, рядом со мной, на стуле, сидит Нелли и всматривается в мои глаза. Ее руки покоились на коленях, не выдавая беспокойства. Но я ощущал его нутром, в воздухе висел легкий запах тревоги. Мне казалось, что я чувствовал ее прикосновения, как будто она незримо касалась меня.

– Как ты себя чувствуешь?

А действительно, как? В воздухе летало много всякого, разного… Если честно, непонятно чего. Словно весенняя паутина, которую ты не видишь, но легко натыкаешься, когда идешь по лесу.

– Порядок, я в норме. – я пошевелил руками и ногами, обвел глазами комнату и снова вернулся к Нелли. – Хотя и немного странно.

– Ты быстро учишься, – она улыбнулась. – Но тебе нужно поберечь свои глаза, не перенапрягай их.

Я кивнул и, с трудом оторвав от нее взгляд, сел на постели и осмотрелся. Захудалая комнатушка, с не менее захудалым убранством. Один стол, один стул, небольшая тумбочка, а на противоположной стене от окна, гвоздь, в гордом одиночестве торчащий из стены. Вряд ли это был ее дом, скорее всего он был…

– Где это мы? – спросил я, пытаясь разглядеть, что за окном. Там вырисовывался однотипный лесной пейзаж, который я уже наблюдал из окна кибитки.

Она слегка приподняла бровь.

Я решил переспросить по-другому.

– Чей это дом?

– Ах ты об этом, – она встала со стула и прошла к выходу из комнаты.

– Как будешь готов, выходи наружу.

Я глянул на стол и не обнаружил на нем записки, в ней уже не было необходимости, но мне хотелось ее прочесть или может, просто подержать в руках?

Миновав небольшой коридорчик и еще одно маленькое помещение, я вышел во двор. Мне захотелось потянуться и размять затекшие мышцы. Дом стоял на опушке леса и позади него красовались невероятно высокие горные массивы. Картина захватывала дух. Тишина, редкое щебетание птиц и большое открытое пространство.

Лес, казалось, был совсем рядом, но прищурившись, я отказался от мысли прогуляться к нему. Судя по развалинам домов и сохранившимся фундаментам, здесь когда-то был хутор, но его давно не стало. Теперь тут были лишь его остатки. Одно ветхое здание из растрескавшихся и местами прогнивших бревен и поодаль, поросшая травой дорога, которой, казалось, все еще пользовались, хоть и редко. Нелли стояла ко мне спиной, вглядываясь в горы или может в то, что было за ними.

– Это заброшенный хутор.

Ее прямота и простота мне нравились, но информации было мало, слишком мало.

– Хм, я это уже понял.

– Хозяин этого дома давно ушел, теперь дом твой.

– А если он вернется? – я подошел к ней и, проследив за взглядом, стал любоваться искрящимся снегом на вершине гор. Когда-то я хотел покататься на таких на лыжах. то же, раз у меня отпуск, то может быть стоит потратить время на покорение этой прекрасной громадины. Мысленно, я внес это в список своих дел.

Она покачала головой.

– Этого не произойдет, так что, владей и распоряжайся.

От нее повеяло тонким запахом грусти.

– Кто тут жил раньше?

– Не знаю, – она пожала плечами и повернулась ко мне лицом. – Мне пора ехать.

Я увидел, как на тоненькой полоске дороги появляется знакомый дилижанс.

– Я могу поехать с тобой? У меня много вопросов.

– По поводу чего?

Оставаться в этой глуши, без понятия как обращаться с сосновыми палками мне не улыбалось. Да и общество такого удивительного компаньона интересовало меня больше, чем обретение сакральных познаний и самокопание в бесконечных потемках своей бессмертной души.

– Да по поводу всего! – Я всплеснул руками. – Я умер, попал в это место или мир или что это вообще такое? И не представляю, где нахожусь, что нужно делать и вообще, чем тут заниматься?

Повисла пауза. Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза, затем она развернулась и пошла в сторону прибывшего дилижанса. Гадеург, услужливо открыл дверь и ждал.

Пригоршня вопросов, которую я кинул в нее, отскочила как горох от стенки. Нужно было догадаться, что женщине, у которой есть кибитка и личный тип в черных очках, готовый целый день рубить деревья, ради одного ее взгляда, вряд ли будет интересен какой-то оборванец, не знающий даже, как обращаться с палками… А этот мир не так уж и отличается от нашего.

– Ты со всем справишься, – она говорила на ходу, не оборачиваясь.

– Сможешь найти ответы на все вопросы и конечно же свой путь. Верь в себя и спрашивай сердце, оно тебе поможет.

Я хотел было засунуть руки в карманы и принять деловую позу, но карманов не оказалось, да и она не смотрела на меня. Вот так, селяви… Прощай первый лучик новой жизни моей, а я продолжу скитаться по этой борейской тундре и обязательно научусь орудовать палками, построю из них твою статую в полный рост и сожгу. Ибо огонь очищает и душа стряхнет пепел воспоминаний о тебе…

Гадеург подал ей руку, она села в кибитку и задернула шторку. Разбивая копытами и без того рыхлую землю, лошади, под крутыми ударами плети, торопились набрать скорость.

Лиричные мысли не сильно помогали. Отмахнувшись от них, я побрел обратно к дому.

В воздухе, невидимой пылью растворялся осадок горечи. Первая интересная встреча за столько времени в моей жизни… или смерти. А, впрочем, какая разница? Одному что ли оставаться не приходилось? Внезапно я почувствовал себя покинутым. Серое небо заволакивали тучи, – не нужно быть пророком, чтобы предсказать надвигающуюся грозу.

Капли дождя нервно барабанили по ветхой крыше. Я сидел на стуле у окна и все еще смотрел на дорогу. Надо обязательно куда-то идти, иначе можно просидеть здесь слишком долго и заболеть ревматизмом. На нос упала большая капля.

Подняв глаза наверх, я увидел трещину в потолке. Я вздохнул и перетащил кровать к другой стенке. И вдруг, за кроватью, на полу я увидел дневник в кожаном переплете, как будто оставленный кем-то впопыхах. Несмотря на сырость и время, он сохранился хорошо. К сожалению, ничего понятного и тем более толкового в нем не было, да и света как всегда мало. Уже вечерело и разобрать записи на желтых страницах было сложно. Я было вспомнил про свечку, но зажечь ее было нечем. Так что я положил дневник на стол и снова прилег на кровать. Скрипучие доски отозвались тихим стоном. Будет неприятно, если кровать развалится прямо во сне, но выбирать не приходилось. От нечего делать, я принялся копаться в своей памяти.

В голове пустынным эхом проносились отголоски воспоминаний. Они растворялись в сознании, как сахарные крошки в кипятке, оставляя после себя непонятное послевкусие.

Кем я был раньше и что я делал… пытаясь докопаться до истины, я натыкался на немые, расплывчатые образы, от которых щемило сердце. Почему-то лучше всех вспоминался лишь нечеткий образ деда и его слова : “Все, что лежит на дне, нужно оставить там.”

Спасибо деда, твои слова всегда освещали мне путь.

И хоть мне не ведомо куда идти, зато теперь я точно ощущаю как. Зевнув, я устроился на скрипучей кровати поудобнее, завтра нужно будет пойти и найти реку, а затем двинуть по ней, до ближайшего селения.

Морфей нежно давил на веки, и я спокойно засыпал. Освещать путь может не только солнце. Во мне появилось что-то, на что я всегда смогу опереться.