По ту сторону. Мистическая лирика
Издательство:
Автор
- -
- 100%
- +
Корректор Юлия Мельник
Иллюстратор Иванна Штольц
© Андрей Татур, 2025
© Иванна Штольц, иллюстрации, 2025
ISBN 978-5-0065-2847-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Давнее
Брожу по аллеям каштановым, будто бы тень в ночи, ну вот и весна долгожданная, вернулись домой грачи, и дремлют безлюдные улицы, и шепчут деревья листвой… внезапно мне в сумерках чудится выцветший образ твой; и нет ни тоски, ни жалости, ведь прошлое позади… Будь там, где ты есть… пожалуйста… и ближе не подходи.Фантазии
Расплачиваться незачем и нечем,температура – около нуля,когда упало небо мне на плечи,когда рванулась из-под ног земляи не осталось ни тепла, ни света,неразличимы контуры теней,реальность за чертой, за гранью где-то,слова – нагромождение камней.Во мгле чернильной, боязливо прячась,роняю в пропасть времени ключи,а дверь не открывается иначе,хоть бей плечом, хоть головой стучи.Никто не поменяет декораций —всё в прошлом или может впереди,но я не вижу смысла оставатьсяи ждать, никем не встреченный, один.Шатаясь, бродят призраки по крышам,видения разносят саранчу…Никто не видит, и никто не слышит —всё громче, всё отчаянней кричу.Становится мой голос глуше, глуше…и болью отзывается в груди.Вдруг под руки меня схватили душии молча стали хоровод водить.Летаргия
Сплю я, и мне снится хищная зоркая птица, на голубом мольберте чертит линию смерти. Ноги в крови, сбиты, воду не пью – ядовита, путь мой далёк, долог сквозь ледяной холод. Ямы, как чёрные дыры там, на краю мира, там, где хранят горы в недрах ящик Пандоры. Ветер по коже бритвой, и не спасёт молитва — там, за седьмой печатью тьма и моё проклятье.Город миражей
Забытый заброшенный город. Домов опустевших скелеты. В нём я, только я и холод. Здесь днём не бывает света. Здесь улицы без названий и грязные подворотни. Здесь стёрты реальные грани. Я жертва, и я же – охотник. С утра не поют птицы. В лапту не играют дети. Безмолвный город-гробница поймал меня в свои сети. Скитаясь по переулкам, пытаюсь найти я выход, и сердце колотится гулко, а город злорадствует тихо.Поиск
Взад-вперёд шатаюсь по распятьям улиц. Пропитался пылью, пропитался грязью. Мы с тобой однажды где-то разминулись так неосторожно, будто кто-то сглазил. Каждый шаг даётся мне с трудом и болью. В кровь разбиты ноги, сердце кровоточит. В голове бушуют посильней прибоя мысли… друг о друга бьются и грохочут. Знаю, нужно вырвать, растоптать твой образ. Сжечь дотла и пепел по ветру развеять. Но плетусь, как прежде, по пустым, недобрым, по распятьям улиц, продолжая верить.Последнее утро
Чёрные пропасти – белыми пятнами, стёрты из памяти тысячи лиц, стали навеки врагами заклятыми, выпустив зло и грехи из темниц. Чёрные линии, чёткие линии смерти внезапной, страшной судьбы, плиты надгробий покрыты инеем, в склепах зловеще скрипят гробы. Чёрные воды реки забвения вышли, вздымаясь, из берегов, нет в них ни таинства, ни отражения, что ни бросай – не увидишь кругов. Чёрным по белому длинными строчками буквы в слова, как на теле рубцы… Перемешались святые с порочными… Чёрное утро. Встают мертвецы.
Последняя ночь
Стенает память громче и надрывней, мучительно, болезненно свербя. Ветра перебирают струны ливней — незримы, как присутствие тебя. И нечего отнять, и не прибавить — ни слова, ни мгновения, ни дня. Ты счастлива, не потому ли зависть с энтузиазмом сожрала меня? Не потому ли просто и цинично исчезли, стёрлись линии судьбы? Вопросы ни к чему, ты безразлична, я у тебя в картонной папке «Был». Остались вереницы многоточий на восковых листах черновика. Верёвка роковой, последней ночи скрипит, петлёй свисая с потолка.Ева
Тоска и одиночество верёвкой к горлу тянутся… обмяк безвольной куклою, но сжаты кулаки, рубцы и шрамы на всю жизнь мне от тебя останутся, но свистни только – прибегу я, чтоб поесть с руки. За чувства откровенные, за жажду наслаждения меня и в тёплой комнате от холода знобит, а ты, кусая яблочко, сидишь в тени под деревом, и на коленях у тебя змея спокойно спит.Ноктюрн
Здесь ночью светло, как днём — горят фонари, витрины… Здесь месяц своим серебром дорог освещает спины. Качелей тоскливый скрип (звук старого патефона), наверное, ветер-старик нечаянно пальцем тронул. Когда ты ушла тайком, забыла, кажется, сходу слова, человека, дом, изменчивую погоду… Хотя, может быть, и нет — я жертва последствий психоза, и мне не достать билет в твой Рай новостей, прогнозов… Там лучше всего молчать, всё верно, оно и понятно — вдруг примешься отвечать… и слов не вернёшь обратно.Огонь
Это я нарисован кистью поздней осенью у костра, где кружатся ошмётки листьев, как развеянный по ветру прах. Под завалами вечных вопросов, где нет выхода изнутри, не нашёл я доступный способ — и гори всё огнём, гори! Голова усыпана пеплом — отвергаю тоску и грусть, не хочу из полымя в пекло, не продамся, не продаюсь! Тихо съёжился бледный город, он устал от беспутных забав — здесь никто не придёт к собору, не приложит к иконе лба. Я остался один, последний, поздней осенью у костра, чтоб увидеть, как напоследок превращается город в прах.По молчаливым улицам
Давай вернёмся в наши, в те миры,что для двоих придуманы когда-то,и, несмотря на правила игры,мы умудрялись выйти из квадрата.Мы гнали всем препятствиям назло,друг другом опьянённые летели,и нам так фантастически везло,так здорово все сотни дней в неделю.Давай опять посмотрим из окна,к холодному стеклу прижавшись лбами,на осень, что без нежностей скучнаи холодна без искры между нами.Теперь, конечно, нелегко вернутьту теплоту, ту искреннюю радость,когда намечен был наш общий путь,когда мы безотрывно были рядом.Давай вернём полотна тех картин…а вдруг нам предначертано судьбоюпо молчаливым улицам пройтии снова где-то встретиться с тобою.Тень
Под завалами стольких лавин, под холодными глыбами льда не найти ничего от любви, не достать ничего, никогда. Быстро тают в моей горсти, исчезают крупицы надежд, исчезает слово «прости»… рву иллюзию, как бареж. Застываю один в темноте. Небо сыплет на раны соль. Не твоя ли мелькнула тень и растаяла, будто сон?Выживший
В плену у молчаливых стен обескуражен и унижен, сквозь щели в душной пустоте хочу увидеть звёзды ближе. Корабль разбит, команды нет… они почили без надгробий в пучине смелости, на дне, в холодной и чужой утробе… а в нарисованном окне, оскалив выбитые стёкла, шагнула чернота ко мне — и тишиной стена промокла.Оберег
Шёл и падал наивный, но не прятался по углам. Жизнь – награда и имя, а за имя я всё отдам. Нет, не плакал в истериках, не таращился в потолок, одинаково всех потерянных вспоминал завсегда я в срок. И не гордый, не нужно, ни друзей не хочу, ни подруг… как по Гоголю, безоружный, начертил на полу я круг.Алтарь
Наутро сон не вспомнится — клеврет моей вины, хочу страдать бессонницей, чем видеть эти сны, в которых нету истины, где только миражи… Безрезультатно чистим мы, заляпавшись во лжи, алтарь любви и нежности, а он – ещё черней и, как итог небрежности, обуглился в огне. А мы друг другом сломлены, парализует страх… Кривые пики молнии нас превращают в прах.
Листья
Осенний ветер вырвался из клетки — обиженный, озлобленный, босой. Кого из нас, сорвав с замёрзшей ветки, немедленно задавит колесом? Тревога охватила и не дремлет. Пикируют со свистом птицы вниз, где насмерть разбиваются о землю и превращаются в голодных крыс. А мы могли бы глубже след оставить, намного чётче и заметней след… но, сорванные с веток, мы в канаве валяемся, как мусор, много лет.Полночь без пяти
Страх ночи… мысли в клочья… нету пути назад. Бес хочет между прочим мне показать свой ад. Пуст, болен, глуп, бездушен, раб чужих голосов — приговорён навеки слушать бой бесстрастных часов.Озноб
Я образ твой из памяти сотру, и пусть не сразу, но привыкну к боли. Растрёпанное сердце на ветру и ноет, и сжимается, и колет… Захлопнув с силой дверь своей души, я вдруг внезапно осознал, я понял — когда-то мир, казавшийся большим, сегодня умещается в ладони. Над пропастью стою. Мои мечты пикируют в бездонную утробу. Не то, что б я боялся высоты… но без тебя мне страшно до озноба.Твоё окно
Спит обречённый город, звёзды не светят сквозь тучи, изредка слышен шорох в этом безмолвном, беззвучном городе серых мозаик, меланхоличной грусти… Он меня не впускает, он тебя не отпустит. Но я отыщу способ, я проберусь в этот город, он останется с носом, будет краснеть от позора… Я же краски взболтаю, небо залью синевою и прорасту цветами, и расстелюсь травою, буду дразнить твою кошку кенаром заливаясь, и постучу в окошко… вдруг ты меня узнаешь.Палата №10
Я в больнице, в десятой палате (фантастически рад, если вкратце), я себя приковал к кровати, приковал, чтоб себя не бояться. Не разбиты – искусаны губы, мутный взгляд в потолок белый, не вода здесь льётся по трубам — льётся кровь молодых, смелых. Сквозь бетон отчётливо слышно, как хрустят крахмалом халаты, не найти в длинном списке лишних, не найти в нём невиноватых. Иногда мне становится страшно… ненадолго, совсем немного… из меня вылетают с кашлем настороженность и тревога. Перестань сожалеть, довольно — не совсем потерян рассудок. Мне не больно. Слышишь? Не больно… Кто впустил тебя?.. Прочь отсюда!Незваное
Лунный свет облизывает окна и ко мне крадётся через кухню, вздулась ночь, и, кажется, что лопнет, мир качнётся, содрогнётся, рухнет. Как назло, опять заныла память, не унять никак – одно расстройство. В дом вошло неслышными шагами и присело рядом беспокойство.Тьма
Не зажглись в эту ночь вдоль дорог фонари, под которыми мы целовались. Если правду не можешь сказать, так соври, что не зря мы с тобой повстречались. Помнишь, нас окружала цветами весна — разрывалось на части сознанье, как ночами нам было с тобой не до сна, как шептали друг другу признанья? А теперь ты молчишь… и ни слова в ответ, смотришь томно пустыми глазами… Не горят фонариКонец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.