Нам с тобою по пути. Дороги и судьбы

– Слушай, ну мы тут ничего толком не посмотрели. Давай закажем экскурсию за город, в заповедник?.. Нам на поезд только поздно вечером. Там водопад, этот, как его… который видел Державин. И вообще…

– Нормальная идея, поддерживаю, – одобрил Иван.

– Ага… И Аню возьмём, которая с семинара поэзии. Она вместе с нами сложится, цена вообще получится смешная, – спешила заверить супруга.

Иван ничего против не имел. Возле гостиницы их встретила не молодая и не очень пожилая женщина в простецком пуховике, никак не похожая на строгих и одинаково причёсанных экскурсоводов из музея.

– День добрый, – неуверенно произнёс Иван. – Простите, а это вы наш гид?

– Я, конечно. Девочки мне уже звонили и обо всём договорились. Прошу. – Экскурсоводша села за руль светло-зелёного «пыжика». Иван занял место рядом с водительским, «девочки» с комфортом расположились на заднем сиденье. Выехали на центральную улицу.

– А вы, ребята, откуда сами-то будете? – несколько развязно поинтересовалась хозяйка автомобиля.

– Я из Сибири, из Иркутска, – первой выпалила длинноволосая Аня.

– Прекрасно. Просто замечательно. А вы?

– Мы из Краснодара, – сказала Света.

– Ну… Ладно, тоже ничего. Главное, не столичные.

– Вас-то как зовут? – резко спросил Иван, не особенно довольный началом разговора.

– Меня – Елена Владимировна, можно просто Елена. А если угодно, проводница.

«В поезде мы, что ли?» – хотел сказать Иван, но сдержался. Елена как раз начала говорить об основании города Петрозаводска, о его перекличке с Петербургом, о производстве легендарных пушек. Иван слушал, смотрел в окно. Маневренная машинка выехала из города и тут же попала в снежную пелену. По обочинам дороги росли невысокие берёзки, не похожие ни на каких есенинских девушек – просто белые стволы, кое-где тёмно-розовые у основания.

– А расскажите, почему кора внизу у берёзок такая странная? – задала вопрос Аня.

– Кровь, – непринуждённо ответила Елена и прыснула смешком. – Шучу. Железа просто много в почве, вот и окрасились. Но в принципе насчёт крови… Как раз в этих местах, где мы проезжаем, находится бывшее языческое святилище.

– Где? – вдруг подпрыгнула от любопытства Света.

– Вон, вон, на горке. Там ровно девять ступенек. Жертву заводили на самую высокую ступеньку, связывали – и она падала в пропасть. Но вы не думайте, что у нас тут народ был кровожадный. Они ведь в жертву приносили не своих, а шведов.

– Ну, это всё меняет, – саркастично заметил Иван.

– Конечно, – невозмутимо согласилась Елена. – Шведы, они же давным-давно покушались на нашу землицу. На чужой каравай, а? Нечего, нечего. Кстати, на эту горочку несколько раз пытались поставить крест, но так и не получилось. Люди говорят – ветер дует сильный, но дело-то не в ветре.

– А что, духи не дают? – всё больше оживлялись Аня и Света.

Елена не ответила. Ехали дальше. Снег не прекращался, и дорога превратилась в подобие узкого туннеля: сверху, снизу, по бокам – всюду бело, и ориентира в этом царстве зимы не видно.

– Расскажите, пожалуйста, что-нибудь историческое о вашем крае, – попросил Иван.

– Историческое? Пожалуйста. Например, был как-то у наших сам Иван Грозный.

– У кого – у наших? – полюбопытствовала Света.

– У наших шаманов карельских. Они ему предсказали смерть день в день – восемнадцатого марта. Он утром встал – не умирает. И приказал их казнить. А к вечеру и отошёл. Тогда шаманы, они же нойды, прокляли весь его род и сказали, что на трон взойдёт один из них.

– Так не взошёл же, – усмехнулся Иван.

– Как не взошёл? А Гришка Отрепьев? Лжедмитрий. Он ведь из наших, колдовству учился у лопарей…

В белом тумане начали проступать тёмные линии – берёзовый лес чередовался с сосновым.

– У нас, дорогие мои, здесь шикарная природа, – напевно продолжала Елена. – Вы, конечно, понимаете, что она живая, и всем в ней управляют духи. Хозяин воды – это Ахти. Он у нас управляет озёрами. Например, два года назад на Сямозере девять москвичей утонули… Есть ещё бог Хийси, он превращается в лося. Ему посвящают каменные валуны. Тёмные, хвойные леса он тоже любит. А вот светлые леса, берёзовые – там правит дух по имени Тапио. Там у него раздольно, светло, музыка играет.

– Ой, хотела бы я к нему попасть! – вдруг выдала Светка.

– Можно. Надо на пенёк кое-что поставить и ждать. Он спереди похож на человека, а сзади – на дерево такое ветвистое.

– Это же сказки всё, – вмешался Иван.

– Какие сказки? Мы тут, в этой сказке, веками живём, – сказала Елена. – Там, в городе, вам всю правду не расскажут. Там что вам показывали?

– Избу… Ухваты. Иконы всякие, – стали вспоминать девушки.

– Ну вот! А я вам – про жизнь…

Снег кончился, но очертания дороги теперь скрадывались зимними сумерками. Темнота сгущалась быстро, и за несколько минут лес по бокам трассы слился в сплошную тёмную стену, внутри которой, как казалось Ивану, что-то шевелилось и вздрагивало. Ему стало неуютно, захотелось вернуться в город, и только мысль о том, что до заповедника и прославленного водопада осталось всего ничего, немного успокоила.

– Ой, а вон какие-то огоньки! – Аня показала пальцем, будто ребёнок. – Что это?

– Это город небольшой. Кондопога.

– Там что-то производят? – спросил скорее из вежливости Иван.

– ЦБК там стоит. Природу портят, озёра загрязняют. Что про город интересного можно сказать?

– Да, про капища лучше! – опять ляпнула Светка.

Иван смотрел на неё с удивлением. Жена сама не писала, но была преподавателем в институте, читала и классику, и современные журналы, и литпорталы. Музыку слушала разнообразную – от рока до классической. В общем, была своей в мире высокой культуры. Иван подумал, что она интересуется капищами и духами просто с какой-нибудь исторической точки зрения.

Они подъезжали к заповеднику. Место было глухое, тихое, вокруг ни души. Впереди вдоль тропинки светились лампочки, издали больше похожие на зажжённые свечи. У самого входа стоял деревянный… комар – большой, натуралистично сделанный, но почему-то без хоботка.

– А нос у него куда дели? – хмыкнула развеселившаяся Аня.

– Каждый месяц кто-то отламывает, – ответила Елена. – Пойдёмте!

Они зашли в деревянное здание на кордоне. Внутри находилась диорама, где стояло чучело огромного лося, а внизу, вокруг его копыт, утонувших во мху, мельтешили зверушки поменьше.

– Вот он, Хийси, – кивнула Елена. – Помните, который живёт в тёмных лесах? К нему туда попадают души заблудшие, неприкаянные…

Двинулись вперёд. Открылся вид на огромные камни-валуны, а над ними – замёрзшие ледяные гроздья. Они свешивались со скалы тяжёлой белой бородой. По ней сочилась вода, взбивавшая внизу жёлтую пену.

– Вот он, водопад Кивач, который видел Державин. Приехал из Петербурга, восхитился, написал поэму. А вот Ахти поклонился или нет – не знаю. У него, у водного бога, большие сокровища. Его надо просить, чтобы дал богатство, а ещё – чтобы от болезней излечил.

Они спустились по узкой деревянной лестнице к реке. Елена сняла потрёпанную шапку, распустив по плечам светло-русые волосы, и медленно подняла руки вверх, словно вознося кому-то молитву.

– Девочки! И вы сделайте так же, – призвала она, – поприветствуйте духов этого места.

«Да она сумасшедшая!» – подумал Иван.

Но и Светка, и Аня откликнулись на просьбу, потянули руки вперёд, растопырив пальцы. Иван вдруг осознал, что это именно он здесь если не сумасшедший, то лишний.

– Духи любят подношения, – говорила Елена будто о добрых знакомых. – Для разного дела, конечно, разное. Нравится им сладенькое, конфетки всякие. Спиртное любят. Ну, а самая большая жертва – кровь. Это для сильных дел.

Дальше Ивану казалось, что он спит и видит сон. Аня извлекла из объёмистого рюкзака полупустую бутылку с чем-то горячительным, вылила тонкую струйку на камни, передала Свете. Та, поболтав жидкость, плеснула на камни побольше. Елена, делая какие-то пассы руками, учила:

– Мы с вами женщины, а каждая женщина – по умолчанию колдунья. Это так, девочки. Почувствуйте связь с нашими духами. Попросите у них, чего желаете, поблагодарите, что приехали сюда… Карельские духи вас услышат… Я вам всё про них расскажу, я в этих делах опытная проводница…

Иван инстинктивно отошёл дальше и смотрел, как три женщины, взявшись за руки в хоровод, ходили по часовой стрелке, поднимали ладони к небу и что-то шептали камням, соснам, воздуху. Светка, родная жена, ничем не отличалась от двух других. Когда все трое поднялись наверх, Ивану показалось, что они похожи, как сёстры. Даже разница в возрасте словно исчезла. Их всех объединяло что-то непонятное, чужое, опасное, но оно пугало только Ивана, а сами девы светились, как на празднике.

Наконец они повязали на высокую сосну цветные ленточки и, снова что-то пошептав, пошли к машине. Светка вдруг повернула лицо к мужу, подмигнула ему и рассмеялась.

Ночь вокруг была непроглядная, фары машины освещали только метр дороги впереди. Ивану казалось, что он не едет, а плывёт в этой тьме, положившись на волю кормчего. Он не заметил, как на некоторое время отключился, а потом, будто преодолевая радиопомехи, стал всё явственней слышать инструктирующий голос Елены:

– …домового сделать? Чтобы домовой получился, надо обязательно дождаться новолуния. Тут надо что-то одно – или молоко, или кровь. Молоко нужно взять своё, если есть ребёночек маленький. Только своё, чужое ни в коем случае не подойдёт.

– А если маленького нет?

– Тогда остаётся кровь. Значит, делаем всё аккуратно…

Ивану поплохело.

– Мне это кажется, – сказал он себе твёрдо.

Он достал мобильный, набрал номер друга, но вызов не шёл.

– Тут ещё связь не очень хорошая, – мимоходом заметила Елена и продолжила обучать: – Помните, что домового надо кормить каждый понедельник. Забывать нельзя, а то он отомстит. Зато если о нём заботиться, он помогать вам станет…

Время потерялось, исчезло. Стёрлись границы между веками. Вдалеке горели огни домашних очагов. Две начинающие ведьмы учились колдовать у третьей. А он был только свидетелем…

В городе Елена долго прощалась со Светой и Аней, обещала выслать файл, в котором подробно распишет «всё полезное». Иван дополз до гостиницы, порадовался, что чемодан уже собран, и провалился в сон, даже не проверив будильник.

Неизвестно через сколько Света растормошила его. Они молча сели в такси, погрузились в поезд. Иван с опаской смотрел на жену. Она извлекла из сумки яйца, колбасу и какую-то книгу.

– Что это? – покосился Иван.

– Это антология поэтов двадцать первого века. Мне на семинаре посоветовали. Слушай, как ты всё-таки думаешь: традиционный метр имеет право на существование или его предстоит полностью заменить верлибром? И где граница между ритмизованной прозой и не ритмизованной поэзией?

– Граница, спрашиваешь… Между мирами. Граница. Сейчас соберусь с мыслями, скажу…

Он вздохнул с облегчением: жена опять заговорила знакомым языком. Взял у проводницы стакан в уютно звенящем подстаканнике, пошёл наливать кипяток и, перед тем как вернуться в купе, на всякий случай перекрестился.

Примечания