Без права отказать

Предисловие

За годы своей жизни я многократно сталкивалась с необъяснимым явлением: когда засыпала, то невольно переносилась в чужие тела и проживала отрывки чужих жизней и смертей. Каждое такое погружение в чужое тело было непредсказуемым и приходило, как внезапный вихрь. Без предупреждения, без моего согласия и без права отказать. Стоило только сомкнуть глаза и уснуть как реальность распадалась на тысячу осколков. Я оказывалась в чужом теле, в чьей-то судьбе, познавая как отдельные мгновения, так и её конец, зачастую страшный, ужасный, наполненный мучениями и страданиями. Как будто сама жизнь, играя по своим непостижимым правилам, позволяла мне на краткий миг прожить чужую судьбу. Это были моменты шокирующего, обжигающего опыта, от которого не сбежать, не спрятаться и не проснуться по собственному желанию. И каждый раз я словно вновь рождалась, погружаясь в чужое и неведомое «я», не имея возможности остановить происходящее. Сначала это было ошеломляюще и безумно страшно, а после – словно новое открытие за гранью чего-то привычного, потрясающее мой собственный мир до глубины души. Кажется, что само время разлетается на куски, как разбитое зеркало, когда чужое дыхание становится твоим собственным, а чужая смерть – твоей неотвратимой правдой…

Элиас

Этот сон начался с пронизывающего холода, что пробирал до костей. Морской воздух бил в лицо, пахло солью, сыростью, сухими водорослями. Я стояла на обрыве, босыми ногами на влажных камнях. Ветер выл, как безумный.

Одежда – серая, простая, насквозь мокрая, облепляла тело. Я подняла руку – и вздрогнула. Кожа была старая, морщинистая, в шрамах. Это было не моё тело.

Меня звали Элиас. Старик-отшельник, чья жизнь увядала на этом суровом утёсе, в заброшенном монастыре. В моих мыслях всплывали воспоминания Элиаса: долгие годы молитв в одиночестве… Тяжёлый, как камень, грех убийства, который и привёл его сюда.

Я чувствовала, как холодный, порывистый ветер обдувал моё лицо. Слышала крики чаек над пропастью. Видела закат солнца – его алый, почти кровавый свет растекался по небу, окрашивая облака в оттенки прощания.

Ощущала каждой клеткой чужого тела, что эта жизнь подходила к концу. Элиас сделал шаг в пустоту. Резкий порыв ветра подхватил его, и я полетела вниз, в бездну, где грохот волн разбивался о скалы.

Но не разбилась. Вместо этого, словно вынырнув из ледяного водоёма, я проснулась в своей постели.

Мариетта

Теперь я была женщиной. Моё тело – юное, гибкое, но сердце сжимала тягучая тоска, оставляя во рту горький привкус страха и отчаяния. Я стояла у старого, скрипучего колодца в глухой деревне. Каждый взгляд соседей казался приговором, каждый шёпот – обвинением.

Меня звали Мариетта, и я была ведьмой. По крайней мере, люди так думали, и это знание обжигало изнутри. Запах сырого дерева смешивался с запахом деревенской грязи, но я ощущала лишь удушающий смрад ненависти.

Горький привкус безысходности поселился во мне, въелся в каждую пору. Знала, что уже сегодня меня приведут на площадь, руки свяжут грубой верёвкой, и подожгут хворост. Чувствовала запах дыма и пепла на губах ещё до того, как трескучее пламя коснулось моего тела. Предсмертный крик уже звучал в ушах.

И вновь – пробуждение. Мгновенное, резкое…

Кайлен

Сон был ярким, оглушительным контрастом. Я оказалась в теле молодого воина. Мышцы были налиты силой, а сердце билось в бешеном ритме. В руке – холодный, блестящий клинок, пахнущий сталью и предвкушением боя.

Вокруг меня витал запах крови, и бушевала раскалённая, грохочущая битва. Земля дрожала под ударами копыт лошадей, а крики сражающихся сливались в один ужасающий хор.

Меня звали Кайлен. Мы сражались за свободу, за каждый дюйм этой проклятой земли. В ту ночь погиб весь мой отряд.

Я проживала каждую рану, чувствовала, как острая боль пронзала плоть, каждый удар, каждый вдох и выдох… Последний миг – холодный металл, вошедший в грудь, ледяное касание смерти, и тьма, абсолютная, поглотившая всё.

Калейдоскоп жизней

Такие сны повторялись почти каждую ночь, словно невидимый механизм запускал новый цикл. Я становилась: купцом, потерявшим всё состояние и ощущающим запах разорения и отчаяния. Художником, обезумевшим от собственных видений, чьи картины были пропитаны ароматом красок и тайн. Ребёнком, замерзающим в снежной пустоши, чувствующим колючий холод и приближающее дыхание смерти.

Каждый раз – жизнь в чужом теле и смерть.

Был период, когда я боялась засыпать. Каждая ночь становилась порогом в неизведанное, несущее лишь предсмертные муки. Мои веки тяжелели, а разум отчаянно цеплялся за реальность. Но сон приходил неизбежно, словно зов, от которого невозможно было убежать – тихий, настойчивый шёпот, тянувший меня в бездну чужих судеб.

Открытие

Однажды, оказавшись в теле учёного алхимика, я ощутила запах старой бумаги и странных химических реагентов, витавших в его лаборатории. Руки сами собой потянулись к пожелтевшему манускрипту, лежащему на столе. В нём было описано нечто до боли знакомое: души, путешествующие между мирами и телами, обречённые проживать чужие судьбы, пока не постигнут истину. Каждая строка, написанная витиеватым, старинным почерком, казалась откровением. Я прочитала все до конца, чувствуя, как понимание растекалось по венам, словно тёплый бальзам. И тогда поняла: это не наказание, не проклятие, а испытание. Каждая жизнь – ключ к разгадке моей собственной души, к пониманию того, кто я была на самом деле в этой бесконечной игре бытия.

Когда я вновь открыла глаза, то снова оказалась в своём теле. Настоящем. Знакомый запах дома, запах свежего кофе и лаванды наполнил лёгкие.

Это был мой дом, мой мир, но я уже не была тем человеком, который когда-то лёг спать. Я прожила тысячи жизней, ощутила тысячи эмоций, видела тысячи смертей.

Теперь я знала: каждый из нас – всего лишь тень в бесконечном танце душ, которые всегда возвращаются. Больше не боялась снов, а ждала их с любопытством. Кем я буду сегодня? Что должна понять? Какую новую грань жизни предстоит познать?

Заключение

Что бы там ни было, одно было несомненно уже сейчас: мы – зеркала, отражающие друг друга. Фрагменты единого целого, разбросанные по бескрайнему полотну бытия.

Каждая чужая жизнь, прожитая мной, была не просто опытом, а посланием, зашифрованным в страданиях и радостях, в отчаянии и надежде. Я не просто наблюдала за чужими судьбами, а вплетала их нити в собственный гобелен. Обогащала его невидимыми красками, постигая глубину человеческого существования.

Смерть, которую я переживала во снах так много раз, оказалась не концом, а лишь переходом. Частью вечного цикла, где душа, словно бабочка, перерождается, сбрасывая старую оболочку…

Возможно, истинная цель этих путешествий была не только в том, чтобы понять другие жизни, но и в том, чтобы полностью осознать ценность собственной. Суметь принять её во всей полноте – со всеми радостями и печалями. Понять, что мы – не просто смертные существа, бредущие к забвению, а вечные путники, несущие в себе отголоски всех, кто был до нас, и всех, кто будет после.

И в этом осознании больше нет страха – лишь глубокое, спокойное принятие. Принятие себя как части огромного, непостижимого замысла, где даже каждая тень обретает свой смысл, и чужая смерть придает собственной жизни огромный смысл.

«Бодрствуем мы или спим – мы все в одном мире. Кто знает, не есть ли жизнь – сон, а сон – пробуждение?» – Пьер-Огюстен Карон де Бомарше.

Предисловие

Сны – это двери, ведущие в неведомое. Для одних это всего лишь игра воображения, для других – отражение пережитого дня. Но иногда сон становится мостом в чужую судьбу, и тогда человек перестаёт быть самим собой.

Так происходит со мной: каждую ночь я оказывалась в иных телах, в жизнях, которых никогда не жила. Чужие радости и страдания становились моими, их смерть – моим опытом. Словно сама Вселенная дала мне тело на прокат…

Глава 1. Тело напрокат

Тая долго не могла уснуть и металась в постели… Мысли, словно беспокойные волны, накатывали одна за другой, разбивая сон на мелкие осколки. Образ мужчины, приходившего вчера вечером на прием, не отпускал, оставляя в душе глубокий, болезненный след. Его взгляд – мрачный и холодный, словно тёмные бездны, – пронзил её сознание сотнями невидимых игл. Выражение глаз поселилось в памяти, лишая покоя. Но ещё сильнее в душу вонзились слова признания Михаила, звучавшие в голове как гулкий набат:

– Да, я убил её. Убил! Убил!..

Эта исповедь, тяжёлая и зловещая, словно ядовитый туман, заполнила комнату. Жуткая правда обжигала сердце Таи, вытесняя последние крупицы умиротворения.

И когда наконец-то получилось сомкнуть глаза, сон не наступил, а просто обрушился, как непроницаемая, тяжелая завеса. Ночь окунула в густую тишину, такую плотную, будто это были сумерки перед бурей. Женщина погружалась в вязкую тьму, а тело наливалось странной тяжестью. Сознание, уносилось в темноту, увлекая за собой как в бездонную пропасть. В последний миг Тая ощутила, как исчезает сама и растворяется в этом черном потоке. Вместо долгожданного сна и покоя её встретил, густой и гнетущий мрак.

Она вдруг, с ужасом ощутила себя в незнакомом месте! Это уже не её кровать и дом… Вместо мягкой и теплой постели под спиной оказалась холодная поверхность. Пальцы нащупали что-то твёрдое, покрытое грубой тканью, и это прикосновение заставило вздрогнуть. Дрожь пробежала по телу, дыхание стало прерывистым. Тая открыла глаза попыталась подняться, но слабость накрывала, как плотное одеяло. Воздух, казалось, был густым, отравленным – каждое движение давалось с трудом, каждый вдох напоминал борьбу.

Сердце гулко билось в груди, сотрясая тело, будто вот-вот разорвёт его изнутри. Тая с изумлением осмотрелась вокруг, цепляясь взглядом за смутные очертания в надежде понять, где оказалась и что происходит. Всё вокруг было пугающе незнакомым! Стены комнаты, тусклый свет лампы, затхлый запах, поднимающийся будто из подвала, и даже угрожающая тишина. Тени, дрожащие на стенах, напоминали зловещие лица, застывшие в безмолвной угрозе. Всё это несло с собой странные ощущения, сводящие с ума. Тая с трудом приподнялась, ощущая каждое движение, как нечто чуждое, словно тело сопротивлялось и потеряло управление. Пальцы дрожали, как у марионетки, и казалось, что они ей не принадлежат. Склонившись, посмотрела удивленно на руки, и дыхание моментально сбилось. Это были не её руки!!! Худые, с тонкими пальцами, изрезанные и покрытые ссадинами, они выглядели совсем иначе – незнакомыми и пугающими.

С диким страхом нащупала лицо, но и оно было другим! Всякий раз, когда пальцы касались кожи, сердце сжималось, будто она проверяла реальность кошмара. Под кончиками пальцев ощущались шрамы и царапины. Щёки были впалые, скулы острые, а губы потрескавшиеся, с засохшей кровью.

Тая медленно повернула голову и, затаив дыхание, увидела в тусклом свете большое зеркало на стене. Оно было старым и треснутым, как будто само испугалось отражать то, что происходило раньше в этой комнате… Она встала, преодолевая дрожь, и, шатаясь, подошла ближе. Словно зыбкая тень приблизилась к зеркалу. Взглянув на отражение, в изумлении вскрикнула…

Из мутной поверхности на нее смотрела чужая женщина. Молодая, но измождённая, с растрёпанными тёмными волосами, свалявшимися в пряди. Синяки и ссадины, покрывали шею, плечи, руки. Кожа была бледная, почти серая, словно давно не видевшая солнце. На губах запекшаяся кровь – свидетельство боли, которую тело переживало до этого.

– Это… не я.. – голос Таи прозвучал хрипло, надломлено, будто бы даже он изменился. Отшатнулась назад, но отражение следовало за ней. Руки – эти чужие, изувеченные руки – судорожно схватили себя за грудь, за плечи, словно пытались разорвать невидимые цепи.

– Нет! Это не я! Не может быть! Господи, этого не может быть! – закричала женщина и голос пронеся эхом, как в пустой комнате. Сердце отбивало бешенный ритм будто хотело вырваться из груди, чтобы доказать, что и оно принадлежит другому человеку…

Тая снова взглянула на отражение, надеясь увидеть свой облик. Увы, только лицо чужой женщины из зеркала продолжало смотреть на нее пустым, замученным взглядом. Эти глаза… даже они были чужими. В этот миг ледяная дрожь пронзило тело, оставив лишь оцепенение и пустоту. Все внезапно потеряло четкие очертания, растворившись в хаосе необъяснимого предчувствия – Я… я в чужом теле!! Кто я? Господи, Господи, кто я??? – этот шёпот слетел с дрожащих губ, как признание неизбежного.

В голове крутилась мысль, что это тело – теперь стало тюрьмой… Она была пленницей, запертой в чьей-то оболочке, изувеченной и истерзанной. Всё внутри сжалось в тугой узел. Собственное «я» кричало внутри, пытаясь вырваться, но тело не слушалось. Тая провела дрожащей рукой по лицу, и ощущение липкой крови на пальцах заставило содрогнуться.

Мир вокруг стушевался. Было только зеркало, этот кошмарный образ и осознание неизбежности, от которого не убежать. Потому что этого не дали бы это сделать стены… Стены чужого тела!!!

Поток мыслей прервал звук чьих-то шагов. Тяжелые и отчетливые они гулко звучали в коридоре медленно приближаясь. Каждый шаг, как набат, ударял удушливой волной в грудь обезумевшей от неизвестности женщины. Опасность ощущалась уже очень близко. Зловещая энергия проникла в комнату раньше, чем открылась дверь. Тая замерла, прислушиваясь… парализующий ужас поглощал все вокруг.

С отчаянием загнанного зверя женщина начала метаться по комнате, надеясь найти выход и спасение. Комната, казавшаяся тесной и зловещей, теперь окончательно превратилась в смертельную ловушку. Бежать было некуда…

И тут дверь с грохотом распахнулась.

На пороге стоял мужчина. В его облике было что-то звериное, губы искривила зловещая усмешка, от которой кровь стыла в жилах. Тая мгновенно осознала, что это уже не просто кошмарный сон – это сейчас реальность. Не получится избежать драмы пребывая в теле жертвы, судьба которой уже была предрешена. Сейчас она – женщина, которую этот изверг пришел добивать, и Тая вынуждена тоже пережить эту смерть в чужом теле… Мужчина шагнул вперед, и несчастная почувствовала, что ноги стали ватными и ослабли. Каждый шаг преследователя приближал к трагической развязке и бездне… Хотелось кричать и молить о спасении. Голос предал, застряв комом в горле, а на губах замерли лишь бессвязные, рваные звуки. Взгляд этого страшного человека был холодным, безжалостным, полным презрения. Не оставалось места сомнению – он пришел чтобы забрать чужую жизнь. Как будто это была и не жизнь вовсе, а вещь, обуза, от которой нужно избавиться. В его руке блеснул нож. Лезвие поймало тусклый свет лампы, и этот зловещий отблеск заставил Таю отшатнуться.

Незнакомец остановился на мгновение, явно злорадствуя, а затем снова продолжил свой путь. Движения были медленными, вальяжными, с чувством превосходства и наслаждения каждым мгновением своей власти. Жертва инстинктивно сделала шаг назад, спиной наткнувшись на стену, которая безжалостно подписала ей смертный приговор.