Самый обычный день. Сборник историй

© Мария Тен, 2019

ISBN 978-5-4496-3114-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В то утро вторника Анечка порхала по кухне, напевая весёлый мотивчик. Ее круглое миловидное личико просто светилось от счастья! Они с мужем едут в отпуск! Впервые за три года брака. Вдвоём! На две недели! Ах, какое счастье, отдохнуть под пальмами у берега моря. Вот все подружки обзавидуются!

Она надеялась, что на время отпуска их полуторагодовалую дочь Сонечку заберут родители. Это будет их первая разлука. Этот факт конечно волновал Аню, но радость от предстоящей поездки перевешивала. Вот сегодня все решится! Ее мужу должны сегодня подписать отпуск и выдать премию. Боже, какой прекрасный день! И казалось, что ничего его не может испортить.

Из прихожей раздался плач дочери, Аня стремглав кинулась туда. Маленькая Соня сунула в ротик провод от зарядного устройства свободно свисавший из розетки. Слава богу, удар током оказался незначительным. Блин, Кирилл, придурок! Сколько раз говорила, чтоб не смел оставлять так! От хорошего настроения не осталось и следа.

Укачивая хнычущую дочь на руках, Аня споткнулась об мешки для мусора, гордо возвышающихся в прихожей и уже источающими своеобразный аромат. Блин, вот козел, опять не вынес! Что, это так сложно что ли? Итак, по дому ни хрена не делает. Без контроля и напоминаний никак?! Она любила своего мужа, но иногда он ее выводил из себя. Аня отработанным движением левой руки вытащила телефон из кармана. Продолжая успокаивать дочь, набрала гневное сообщение мужу, совсем не стесняясь в выражениях.

Кирилл был не в духе. С утра какой-то идиот заблокировал ему выезд из гаража. Сегодня у него было важное совещание, на которое никак нельзя было опаздывать. Потерял минут двадцать, кружа вокруг чужой машины и пиная колёса. На истошный звук сигналки наконец-то вышел невозмутимый мужик, больше него габаритами в два раза. На гневную речь Кирилла он только усмехнулся и отъехал.

На дорогах как обычно были утренние пробки. Казалось, все сговорились и ползли как черепахи, не оставляя даже малейшего просвета для манёвров. Бля, вы че все как олени?! негодовал он.

Парковка на работе тоже была забита, его обычное место было занято. Пришлось оставить машину в соседнем дворе. Конечно, опоздал. Влетел на собрание, извинился, поймал на себе неодобрительный взгляд директора. Вот блин. Сегодня он собирался к нему с заявлением.

Подошла его очередь выступить с отчетом. Кирилл собрал мысли в кучу и спотыкаясь, начал рассказывать и с ужасом обнаружил что забыл пару важных бумаг. Во всем виновата жена. Не фиг было вчера отвлекать его, сунула ему дочь и ушла в ванную на целых полчаса! Коза, блять. А дочь, требуя внимания начала капризничать. Немудрёно что он забыл привести бумаги в порядок. На его неловкие оправдания директор только хмыкнул. Видимо не видать ему сегодня согласия на отпуск.

Наконец совещание закончилось. Напоследок генеральный устроил всем головомойку, пригрозив всех не справляющихся с работой, разогнать на хрен. Разболелась голова, хотелось курить, а сигареты как на зло закончились. В ближайшем магазине как всегда не вовремя объявили учёт.

Пиликнул телефон. Среди прочих сообщений нашёл обвинительное смс от жены. Оно стало последней каплей. Отправил резкий ответ. Блин, да она офигела! Сидит дома, ничего не делает, устает, видите ли. Ему бы так посидеть, а нет, он должен пахать как проклятый и терпеть косые взгляды всяких придурков начальников. Пропади все пропадом!

Отшвырнув сигарету, стрельнутую у коллеги, решил съездить на обед. Середина дня, а он уже так вымотан, как будто разгрузил пару вагонов. И тащатся опять блять как назло все, поворачивают без повороток, тупни!

В кафе было многолюдно и шумно. Тут собирался весь офисный планктон окрестных предприятий.

Кирилл еле нашёл свободное место, втиснулся, поднял руку, подзывая официантку. Подошла молодая девушка, почти девочка. Оформил заказ, откинулся на сиденье, вот сейчас он поест, выпьет кофе и станет лучше. Но, нет, официантка там уснула что ли. Видимо новенькая, очень нерасторопная. Желудок дал о себе знать, терпение начало иссякать. Подошла наконец, он грубо спросил: ты че там, сдохла что ли?

Девушка, оправдываясь, начала расставлять тарелки. Неловко наклонила поднос, половина супа оказалась у него на брюках. Еб твою мать! Взорвался Кирилл. Жирные капли стекали по новым брюкам. А после обеда у него ещё дела, ехать домой переодеваться – не ближний свет. От души наорал на официантку, швырнул деньги на стол, выскочил хлопнув дверью.

Выруливая с парковки, не заметил заезжающую машину. Раздался мерзкий звук. Из машины выскочила блондинка с криком: ты че урод?! Не видишь куда прешь! Бляяя, стоять теперь полдня. ГАИ или комиссар? Нахуй, лучше так попробовать договориться. Тупая блонда ни в какую, вот коза. Разошлись по машинам.

А у Ирочки был отличный день. С утра после массажа, заскочила в магазин, попала на распродажу белья. Прикупила пару комплектов, будет чем порадовать зайчика. Пусть увидит, что платит не зря. И вот какой-то безглазый придурок сделал вмятину на ее новенькой Крошке. Каазееел!

Набрала розовым ноготочком номер из избранного, надула губки, пожаловалась. Ну вооот, теперь придётся стоять тут до скончания веков. А у неё парикмахер. И ваааще, машинку жалко!

Андрей Андреевич взял трубку: да, кис… Покосился на секретаршу, поджавшую губы в куриную гузку. Сука, жене доложит. Я вас слушаю Кис… э… Киссандра Павловна. Выслушал, нахмурился, успокоил как мог, нечленораздельно бубня себе под нос. Прошло полтора часа, наконец-то уладили мелкое ДТП. Блять, какой нахуй отпуск, придётся машину красить. Надеясь, что генерального на месте нет и он не заметит его отсутствия и неопрятный вид, Кирилл поехал на работу.

Официантка Карина, сидела в туалете, глотая слезы. Она уже отчаянно жалела, что устроилась на работу. Но надо платить за учебу, маме и так тяжело с братишками. Управляющая ей сделала выговор, где слово «косорукая» было самым мягким. Карина глубоко вздохнула и набрала номер тети. Надеюсь, пару минут ее дергать не будут.

Лариса заканчивала смену в парикмахерской, когда туда зашёл импозантный мужчина. Небрежно скинул дубленку, показал, как его надо подстричь. От него пахло парфюмом и деньгами. Лариса принялась за работу. На середине ее отвлёк звонок, любимая племянница.

«Да, моя хорошая». Бедная девочка, нелегко ей. Умница, крутится сама как может, помогает матери. А та, пьяница и гулена, за что ей такая дочь. Зажав телефон плечом, утешая и подбадривая грустную племянницу, она не заметила, как обкромсала клиента.

Ой-ей! Заметил, возмутился. Блин, как так? Столько лет работы, столько опыта и вот на тебе. Разгневанный мужчина наконец ушёл. Лариса растеряно присела, ох, Каринушкаа, как не вовремя ты позвонила.

Андрей Андреевич, красный от злости, садился в машину и не заметил, как из кармана выпал портмоне.

Часом позже его подняли маленькие ручки в красных рукавичках. Мама, мама!

Мама, шедшая чуть позади, растерянно кивнула в задумчивости, ага-ага. Она полдня провела в расстройстве. Что-то они с мужем стали часто ругаться. Она понимает, что он работает и обеспечивает семью, но и уход за ребёнком и домом-нелёгкий труд. Жаль, Кирилл этого не ценит.

Дочь тыкала ей в ногу каким-то предметом. Что это у тебя, доченька? Аня развернула бумажник. О, сколько денег! Они бы им совсем не помешали. Промелькнули мысли о новых ботиночках для Сони, об оплате всех коммунальных услугах и может даже новом телефоне. На глаза попалась визитка. «Генеральный директор…»

Позвонила мужу, он равнодушно глянул на экран и не взял трубку. Нах надо выслушивать очередную истерику. Мимо протопал начальник к себе в кабинет. Кирилл пригладил волосы и робко постучался в кабинет. «Андрей Андреевич, можно?» (А что это с его остатками волос? Своей лысины мало?)

Разговор сразу не задался. Директор был растерян и невнимателен. Хлопал себя по карманам и шарил в ящиках стола. Насчёт отпуска так и не дал точного ответа. Решил помучить видать, мерзавец.

Дома его встретила взволнованная и радостная жена. Увидев причину такого поведения – кожаное портмоне своего директора, Кирилл засомневался. Надо бы поступить по совести и в то же время хотелось проучить спесивого начальника.

После плотного ужина он сидел в раздумьях перед телефоном. Если он оставит себе деньги, то ему и премия не понадобится. Можно избежать унижения просящего и решить пару проблем. Когда это лишние деньги были не вовремя?

На кухню притопала дочь, уткнулась в ему колени и заворковала. Кирилл взглянул в круглые глазёнки, невинно и доверчиво смотревшие на него, и ему стало стыдно. Рука сама потянулась к телефону.

Через две недели

.Аня и Кирилл обнялись и улыбнулись друг другу. Из окна иллюминатора виднелась голубая гладь…

Веронику можно было назвать баловнем судьбы. С самого детства её наряжали как куклу, покупали лучшие игрушки и делали все чтобы её желания исполнялись, родители для этого работали не покладая рук. Она выросла уверенной в себе и эмоциональной особой, отлично скрывающей свою ранимость и неуверенность под маской нарочитого цинизма. Своего мнения она не имела, зачастую лишь повторяясь на некоторыми более сильными личностями. Не без помощи родителей сделала хорошую карьеру.

На днях, из за ремонта в своей квартире, она временно переехала в отчий дом. Мать обрадовалась и засуетилась, забыв о больных ногах. То рубашку погладит без спроса, самую ненужную и не носимую причём, то наготовит с детства любимых блюд как на роту солдат, и будит её по утрам, в её единственный выходной, блин.

Утром пили чай. И она поймала себя на мысли что мать ее невероятно раздражает. Это шумное прихлебывание чая, фырканье и кряканье просто выводили Веронику из себя. Хотелось поколотить кружкой по столу и проорать одну из любимых матерных конструкций.

Её нехитрые суждение и узкий кругозор просто коробили до зубовного скрежета. Будь то обсуждение ватсаповских уток или соседей. Вот это вот её мельтешение на кухне и оживлённое обмусоливание глупых мелочей просто вымораживало. Господи, ну нельзя ли просто позавтракать в тишине и молча? Вероника сжимала в руке чайную ложку до белых костяшек на пальцах и сквозь зубы соглашалась с матерью, время от времени хмыкая и угукая, не вслушиваясь в смысл её рассказа.

Особенно сильно ее раздражала фраза матери: «я же говорила» – тысячу раз, и как ей казалось со злорадством, повторяемая. Частенько это случалось во время досадных промахов Вероники, что в работе, что в личной жизни. В такие моменты ей казалось что на лице матери проступает самодовольное выражение и блеск в глазах. Но нет, ей это лишь казалось.

Перед ней сидела пожилая женщина, самая обычная, немного усталая, с характерными для её возраста проблемами со здоровьем. Вот так вот подкралась старость, любила говорить мать, словно требуя внимания и заботы. А Веронике некогда, у неё свои дела, молодость, не ранняя, но все же… И она не собирается тратить её на бессмысленные занятия, на которые её склоняла мать, делать нечего, лазать на антресоли, мыть балконные двери и возить на дачу ящики с барахлом и рассадой, да кому она нужна вообще? У неё есть дела и поважнее! Шумно отодвинув табурет, она протопала в прихожую, хлопнула дверью подъезда и с облегчением закурила.

Спишем все на пресловутый ПМС… Она усмехнулась. Да просто достала её мать, бесит нереально! В её присутствии она чувствовала себя как в липком коконе, ей было неловко. Не хватало душевных сил для того чтобы дать матери то, чего она от неё требовала. Своими вздохами, жалобами на здоровье, и незначительными, но мелочными и придирчивыми просьбами она ей надоела. Вероника с тоской подумала о том что ей ещё жить тут ещё недели две-три и ощутила укол совести…

Это же мама, мама! Наступит время и не станет ее… Как бы потом ни пришлось ей горько раскаиваться о своих мыслях и не всегда лучшем поведении. Не ценим то, что имеем, как всегда впрочем. Почему мы порой так добры к чужим людям и так жестоки к своим родным? Почему мы их судим строже?

Ну ничего, вечером она вернётся и мать как ни в чем не бывало, позовёт её ужинать. Но перед этим она будет дотошно расспрашиваться где она была и почему так долго? Аюая, скорей бы закончился этот ремонт и можно будет общаться по телефону раз в два-три дня как раньше.

***

Настя уже час рассматривала себя в зеркале. Очень придирчиво и обстоятельно, с головы до ног. Подавила в себе вздох. Ну не нравится она себе и все тут. Не хватает ей изюминки, фишки или искорки, называйте как хотите. И никакое новое платье ей не поможет.

Все в ней слишком стандартно, пресно, обычно…

Она привыкла считать себя скучной и неинтересной, хотя окружающие так не считали. Но она их быстро разубеждала своим поведением.

Стас был единственный и мужского пола, кто оказался настойчив. Два года он был влюблён, терпелив и великодушен. Она почти поверила в себя. Начали жить вместе. Потихоньку Настя стала раскрываться как тот самый дремавший бутон. Серенькая мышка почти исчезла…

Но сегодня днём они обедали у её

матери. В первый раз. И во время обеда на неё нахлынуло то самое чувство из детства. Когда даже в День рождения гости, быстро её поздравив и вручив подарок, адресовали ей фальшивую улыбку и устремлялись в гостиную, где блистала она, её мамочка.

В стародавние времена её бы назвали светской гранд дамой. Настину маму знал и любил весь город. Ухоженная, благоухающая, с прекрасными манерами и очень красивая, она всегда была в центре внимания. Настя помнит как часто ей в детстве говорили: ой, на маму совсем не похожа! Сначала она не понимала что в этом такого, почему в этих словах ей слышится жалость и плохо скрываемое разочарование? Лишь повзрослев она поняла скрытый подтекст. Ах, как жаль, у такой красавицы дочь не очень… Она привыкла быть на вторых ролях, такая горничная компаньонка. Принести мамочке пальто и косметичку, ответить на звонок, забрать платье из химчистки, подать полотенце, крем, расчёску, сумку…

И все это за лишь за ее одобряющую улыбку, лёгкую и почти незаметную. Так как мимические морщины мамочке не нужны.

Все друзья Насти были в восторге от её мамы. Одноклассницы ей завидовали, с восхищением и интересом обсуждали наряды и причёски её родительницы. Настя лишь молча и грустно улыбалась, всю жизнь она стремилась даже не стать такой как мать, а просто хотя бы быть рядом, на одной волне, хоть на миг стать подружками и поболтать о пустяках, доверить ей девчачьи тайны, просто поговорить… Не получалось, та была как далёкая звезда. Она чувствовала что разочаровала мать, уродившись такой неуклюжей, нелюдимой и некрасивой. Как будто она её подвела…

Во время обеда Стас не сводил глаз с её матери. Смеялся её остроумным шуткам и подскакивал пододвинуть стул или помочь поставить блюдо с тортом, как будто это невесть какое сложное дело. И был просто очарован своей будущей тёщей.

В общем, про Настю опять забыли, отодвинули в угол, как всегда.

Ей стало горько и обидно, хотя на её месте любая другая девушка должна была обрадоваться. Господи, это же так глупо! Какого черта она соревнуется со мной? Как будто невзначай подтрунивает, типа любя, рассказывая случаи из ее детства.. Якобы забавные, но на самом деле уничижительные.

Все, с меня хватит!

Настя резко встала и смахнула блюдо с изысканно сервированного стола на пол. Она даже готовит как богиня! Кое как обулась и выбежала, не дав опомниться оторопевшим сидящим за столом. Злые слёзы застилали ей глаза. Добравшись до их съёмной квартиры, рухнула на диван, сотрясаясь в рыданиях… Телефон нещадно вибрировал где то в сумке. Она на расстоянии чувствовала недоумение Стаса.

Но отвечать за звонок и что то объяснять ей не хотелось…

***

Ира с гордостью вывела на листочке с гербом школы, в графе «место работы» – генеральный директор. И ничего, что фирме мужа всего несколько месяцев от роду, и пока неизвестно стоят ли они на пороге будущих миллионов, или на краю долговой ямы.

Теперь вот она почти ничем не отличается от этих напыщенных дамочек, матерей одноклассников сына. Они там все как на подбор, главные бухгалтера, директора да бизнес-вуманши. На первом школьном собрании было нечем дышать от запаха дорогих духов, пафос так и прет от них и переливается в золотых часах и брелках от дорогих автомобилей. Даже в мелочах, вроде сбора денег на школьный «праздник урожая», они не скупятся и называют такие суммы что ей аж неловко. Каким то чудом они попали в эту школу, и она была готова на все, чтобы не выделяться среди контингента «элитных» родителей. Пусть даже придётся потуже затянуть пояса на пару месяцев, но её ребёнок будет не хуже других.

Она заполнила анкету и вложила сыну в дневник, чтобы не забыл передать учительнице. Кстати, эта тоже явно из тех кто судит по одёжке. Ира была уверена что классная руководительница тщательно изучила список на тему кто из родителей кем работает и где живёт, и уяснила кому следует теплее улыбаться, а к кому можно относиться и попрохладнее.

Подняв с пола упавшую тетрадку, Ира рассеяно её пролистала и замерла. Неровным почерком первоклашки было написано несколько строчек. Сердце неприятно сжалось и зардели щеки.«Моя семья… Ещё люблю бабушку. Она старенькая и работает уборщицей…»

Ира всю свою жизнь стеснялась этого. Она всегда скрывала кем работает её мама, находя отговорки и быстро переводя тему на на другую, даже в том возрасте когда принято хвастаться любыми достижениями своих мам. Вот у Маши мама врач, у Любы учительница, папа Вовы бизнесмен и у него крутая машина, а у её мамы ведра да тряпки, застиранный халат и потрескавшиеся руки в мозолях.

Мать одна поставила на ноги троих детей и не чуралась никакой работы: от хотона до покраски домов. Работала везде куда позовут, порой соседи ей платили продуктами и вещами, из которых выросли их дети. Ира просто ненавидела донашивать за другими куртки и платья, а куда ей было деваться?

Мать в юности осталась без образования и приложила все силы чтобы Ирина, её старшенькая, уехала в город на учебу и жила другой жизнью. Там она встретила мужа, городского, из интеллигентной семьи, влилась в семью. Она очень долго не знакомила новых родственников с матерью, ссылаясь то на то, что ехать далеко и долго, и вообще эта переправа всегда не вовремя, то на болезнь матери, то на занятость и так далее. Она честно стеснялась матери, её грубоватой манеры общения, рано постаревшего лица, её простой одежды, своего старенького почерневшего дома с нехитрой обстановкой. Да и муж оказался немного снобом.

Мать приезжала всего пару раз, сидела на кухне словно мышь, не прикасаясь ни к чему, робела перед зятем и несмело гладила шершавой ладонью новорождённого внука. Её подарки для него были просты и убоги: аляповатый китайский синтетический костюмчик и пирамидка, раскрашенная в ядовитые цвета – все что нашлось в их единственном магазине в посёлке.

Ира изредка звонила матери и морщилась, не столько от качества связи, сколько от громкого и взволнованного голоса, та всегда кричала в трубку свои нехитрые новости. Звонки с каждым годом становились все реже и короче. По мере того как она устраивалась в жизни поудобнее, она постепенно отрывалась от своих корней, не испытывая ни капли сожаления.

Ира окинула взглядом просторную и уютную детскую комнату и вздохнула. Стыд выступил на глазах жгучими каплями.

«Я мало знаю бабушку, но я ее очень люблю», каракули сына расплывались пятнами.

Несмотря на поздний вечер она набрала номер и негромко сказала в трубку: «Ну как ты, мамочка? Мы скоро приедем»

Лана в длинном воздушном платье спускалась с лестницы модного клуба. Изящно придерживая подол смуглой рукой с массивным золотым браслетом, она улыбалась вспышкам фотографов, толпившихся внизу. На ней было платье от известного модельера и безупречный макияж от самого крутого в узких кругах стилиста. Через пару минут она мчала за рулем черного внедорожника. Новенький и блестящий, он был необычайно комфортабельным. От него так и веяло респектабельностью и шиком. Она доехала до загородного дома в лучшем районе города и, устало скинув манто, пересекла просторный холл. На сегодня хватит, она устала. А завтра у нее еще два мероприятия: сходить на концерт и на премьеру фильма. Ну и неплохо бы перед этим заскочить в спа салон, коих в последнее время развелось как грязи… Что у нее на ужин? Сибас с рукколой, фрикасе из телятины, роллы на заказ или просто тарелочка несезонных ягод?

«Пожалуй, пусть будут роллы, ведь я их так редко ем…»

– Девушка, мне пачку сигарет!

Саргылана вздрогнула и подняла глаза. Мир принял свои обычные очертания. Вот опять перед ней касса, слева лента для покупок и мужчина нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу в ожидании своей никотиновой дозы…

Да, это Саргылана, ей 23 года. Немного стесняется своего громоздкого имени и называет себя Ланой. Работает кассиром в одном из больших супермаркетов города Якутска.

И она любит мечтать…

Не так давно Саргычок открыла для себя мир Инстаграма. Осенью купила телефон в кредит. Главное ее требование к нему было-«чтобы был ватсап!» Доброжелательный сотрудник салона связи установил ей искомое приложение и заодно пару социальных сетей. Вначале она не поняла, как работают эти странные и модные приложения, но потом вспомнив что «саха упрям, а сын его еще упрямее», решила разобраться в нем до конца.

Ее раззадоривали статьи из глянцевых журналов со стойки возле кассы. Все чаще в статьях о селебрити (о, как ей нравится это слово!) упоминалось об их аккаунте в иг, количестве фолловеров, новых снимках и пр. Саргылана благовейно следила за модой и звездами зарубежного и отечественного шоу бизнеса. Они вызывали у нее восхищение и трепет. Большинство девочек в подростковом возрасте влюблены в кого-то, либо подражают кому-то из звезд. Но обычно это с возрастом проходит, а у нее нет, так и не прошло. Хотя жизнь преподнесла ей немало пинков и ударов, всё равно Саргылана оставалась верна себе.

Ее семья в деревне жила небогато. Отец перебивался случайными заработками в строительстве, «халтура-не дура» говорил он, посмеиваясь и потирая руки. Кстати да, руки были золотые, но доход был нестабилен по причине лени и тяги к спиртному. Ее мать работала нянечкой в детском саду. Работа не пыльная и платят мало, но постоянно. Тем более ей не привыкать к количеству детей вокруг. Саргы – третья из шестерых детей.

Самая старшая сестра Туйара, устав быть нянькой вечно орущей сопливой ватаги, сразу же сбежала из отчего дома, поступив в педколледж в другом улусе. Там же она вышла замуж, родила двоих детей и работает учительницей. Мужа своего привозила домой только один раз. Быстро рассовав младшим братьям и сестрам кульки конфет, она затолкала новоиспеченного супруга в лучшую комнату дома, и принялась ворчать на домочадцев. «Не убрано, грязно! Старое постельное! Детей надо переодеть, помыть!» Вела себя она странно, и малыши, вначале обрадовавшиеся старшей сестре, начали сторониться ее. Глядя на нее круглыми черными глазами, они бочком проходили мимо нее, стараясь не задеть липкими руками новое модное платье Туйары. А то она сильно кричала, когда они зашли в комнату посмотреть на ее новый чемодан и косметичку.

Еще и отец подлил масла в огонь: явился пьяным в час ночи и разбудил весь дом. Пел и матерился во все горло. Зять Николай, выросший в интеллигентной семье потомственных учителей, был ошеломлен. Молодые пробыли три дня и уехали. И вот уже шесть лет ни слуху, ни духу. Редко Туйара звонит матери поздравить с праздником. Фото детей Туйары родители хранят как зеницу ока и показывают всем заходящим в гости. Хотя они их и не видели вживую.

Старший брат Саргы, Мичил, отбывает срок. Ему осталось еще четыре года. Умный и толковый парень подавал в школе большие надежды, он с легкостью поступил на физмат. Но он не успел заселиться в общежитие и вкусить прелести студенческой жизни. Приехал к родителям за вещами перед началом учебы, пошел с дружками на дискотеку в сельском клубе.

Как водится, выпили, отмечая его вступление во взрослую жизнь и переезд в город. Часть друзей ему завидовала, им, не поступившим, светило безрадостное существование под родительским надзором как минимум еще на год. А некоторые останутся навсегда в их пыльном опостылом селе… Молодецкая удаль, подогретая алкоголем и новыми перспективами и горизонтами, требовала выхода. Мичил не помнил из-за чего началась драка. Он вообще мало что помнил тогда. Неудивительно что в итоге под прессом следствия и показаний друзей, он поверил, что именно он нанес тот самый решающий удар в голову племянника начальника милиции. Дружбаны Мичила отделались легким испугом и прошли как свидетели. Родители их быстро отправили по родственникам в другие улусы и города. Подальше от людской молвы.