Зигзаг судьбы

© Алексей Тенчой, 2021

ISBN 978-5-4485-9241-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ 1. Александра

«В надмении своем нечестивый пренебрегает Господа: не взыщет; во всех помыслах его: нет Бога!»

Шел спектакль. В гримерке было слышно все, что говорили актеры на сцене. Саша, прислушиваясь, разбирала ткани, плотно упакованные в коробки. Девушка – костюмер надеялась, что управится со всем этим богатством до окончания первого акта.

– Эй, подай-ка скорее мне вон тот палантин! – крикнула вбежавшая в гримерку актриса.

– Ну, что ты копаешься! Спектакль идет! Вон тот, синий! – торопила актриса, пальцем указывая на полку.

Саша попробовала дотянуться до палантина, но из-за того, что была небольшого роста, она сразу не смогла это сделать. Тогда девушка встала на цыпочки и, слегка подпрыгнув, пальцами зацепила ткань. Палантин свободно соскользнул ей в руки.

– Такой мягкий… Хмм, что это за ткань? – пронеслось мимоходом в голове у Саши, – чисто профессиональный интерес отвлек ее от зародившейся обиды на пренебрежительное обращение «эй». Эта звезда могла бы уже запомнить имя своего костюмера, ведь Саша уже давно работала в театре.

– Давай скорее! Кидай!

Палантин, словно красивая птица, пролетел по комнате.

– Мерси! А то у вас тут столько всего наставлено – ни пройти ни проехать, – рассмеялась довольная актриса и, накинув на плечи палантин, убежала на сцену.

***

Саша достаточно быстро разобрала ткани, уложила их в стеллажи и в антракте даже успела показать приме театра лучшие ткани. Потом ее ждал помощник режиссера. Часа полтора они утверждали, какие ткани подойдут для костюмов в новом спектакле. При театре у нее была своя мастерская, где находилось швейное оборудование. А в костюмерном цехе кроме Саши работали еще несколько человек. Александра же шила не только театральные костюмы, но еще брала частные заказы, поэтому денег на жизнь ей вполне хватало.

Молодая женщина выбежала из театра воодушевленная, ведь ей предстояло много работы – сделать выкройки и сшить костюмы для нового спектакля. Но пока она доехала на своем старом фольксваген – подарке ее покойного отца – до дома, настроение ее ухудшилось, ведь там девушку никто не ждал. Поэтому Саша решила сначала заглянуть к своей подруге Веронике, которая жила в соседнем доме. Вроде они и не были близкими подругами, но после смерти близких у Саши не осталось никого, кроме Вероники. Девушка случайно встретила Веронику сразу после похорон бабушки. А та, увидев зареванную Сашу, привела ее к себе домой, напоила чаем, успокоила, а когда выяснила причину слез, оставила ночевать у себя. Так девушки из просто знакомых внезапно стали очень стали близкими подругами.

Забежав в подъезд, ярко освещенный лампами дневного света, Саша поднялась по лестнице на третий этаж, и слегка запыхавшись, нажала на кнопку звонка.

– Ну что, красотка! – встретила ее подруга. – Сшила себе новый костюмчик!

Подруги обнялись и Вероника, рассматривая Сашину обновку, так восхищалась, что мастерица пообещала сделать подруге такой же, а может даже еще и лучше.

– Опять на работе засиделась. Смотри, времени восемь, дома-то еды нет? Проходи на кухню. Накормлю тебя! – Вероника налила подруге суп, подвинула ближе тарелку с хлебом, а на плите уже шкворчало в сковородке аппетитно пахнущее жаркое.

– Я домой как-то не очень. – устало заметила Саша.

– Да, конечно. Сначала отец твой, потом бабуля, потом мама. Досталось тебе. И я бы грустила совсем одна в квартире. Так много близких, и вдруг – сразу никого.

– Папа-то с нами не жил. Я, правда, не понимаю, зачем они разводились, ведь никто из них не собирался устраивать личную жизнь на стороне. Просто родители как-будто устали друг от друга. Так и жили, в гости ходили друг к другу. Мама потом ухаживала за бабулей. Да и умерли они все с разницей в месяц. Любили они друг друга, видимо. – Вдруг разоткровенничалась Саша.

– Бедная ты моя. Сколько тебе пришлось пережить. Знаешь, подруга, я тебе так скажу, пора тебе мужа искать. Прошел траур, 40 дней со смерти твоей мамы. Надо выкарабкиваться из этой беспросветной печали. Ты вот молодая, 25 лет всего, красавица, модница, одеваешься шикарно, ателье свое. Найдем тебе мужа, заживете с ним душа в душу, – переживая за подругу, советовала Вероника, шумно прихлебывая чай.

– Знаешь, Вероник, мне кажется, не счастливые мы по женской линии. Мама вон, отца встретила и все равно развелась, бабуля, там вообще отдельная история, все женщины с тяжелой судьбой. Не выйду я замуж.

– Да ладно, подруга. Это все предрассудки.

– Нет, я вот тебе расскажу, ты поймешь!

– Ну, давай, рассказывай. Только под такую историю надо бы водочки. – Вероника встала и потянулась за бутылкой, которая стояла на полке над холодильником.

– Твой-то не придет сегодня? – поинтересовалась Саша.

– Да нет. Сегодня можем болтать хоть до ночи. Ты выговоришься. Вижу же, что ты после смертей этих сама не своя ходишь, заплаканная. Давай, слушаю про твоих внимательно!

– Моя прапрабабка была из рода донских казаков. Женщины у казаков и верхом на лошади ездили, и по дому хозяйки отличные, петь и плясать мастерицы. Прабабка Клавдия, видимо, была главой семьи. Приданое у неё было богатое. Муж же её, Игнат, был из семьи победнее, поэтому родственники мужа радовались, что их сын так хорошо в жизни устроился и не обращали внимания на крутой нрав невестки. У Клавдии приданое состояло из мельницы, при которой было около десяти работников. А еще был дом, зернохранилище, скот и роскошный фруктовый сад. Игнат был человеком скромным, воспитанным, непьющим, читающим. Потихоньку они собрали библиотеку. Своим детям Игнат прививал любовь и бережное отношение к книгам, а посему они очень любили читать. По вечерам вся семья садилась за стол, и дети вслух по очереди читали книги. Клавдия была не только богатой невестой, но и красавицей. Характер у неё был настоящий казачий. Своенравная, упрямая и весьма находчивая, и умная. Бабуля рассказывала много историй. Вот, например, во время первой мировой войны был такой случай: мужу Клавдии поручили сторожить вагон с зерном. Был Игнат сильно уставший, заснул на посту. Ему показалось, что только закрыл глаза и тут же проснулся, встряхнул головой, глядь, а вагона как не бывало. Прибежал он к жене, благо дом был не далеко, чуть не плачет, охает! Вагон увели! Угнали! А в те времена за такое ему трибунал грозил. Он уже готов был пойти каяться, но Клавдия его остановила: «А, ну-ка, собирайся! Идём вагон искать!»

– Да где мы его отыщем, Клавочка? – Удивился Игнат. – Его не только вывезли, но же, наверное, и растащили по домам.

– Найдем, говорю! Собирайся быстрее! – Строго приказала ему жена.

Игнат не спорил, а быстрым шагом, едва поспевая, шел следом за женой.

– Вагон может уехать только по путям, давай рассказывай, где есть тупики, – поучала жена мужа. И ведь действительно, очень быстро они нашли пропажу и вернули вагон на прежнее место. Его не успели разграбить, только отогнали в укромный тупик, и локомотив еще был прицеплен к нему.

Но потом произошла октябрьская революция, и, как и многих других, пришли их раскулачивать. Работникам у Клавдии всегда платили хорошо и вовремя, потому они встали на защиту своих хозяев, встретили они своих якобы «спасителей» – с вилами и топорами, чтобы суметь сохранить за собой возможность остаться при работе и пропитании. Большевики ушли тогда, опешив, но потом все-таки вернулись еще раз и отобрали имущество, в том числе мельницу, землю, разграбили дом и запасы, увели большую часть скота. Семья потеряла почти все, а Игнат воспринял все как личную трагедию. Не смог свыкнутся с потерей добра и запил. Он умер внезапно, оставил вдовой беременную жену. Вскоре Клавдия во время родов ушла вслед за мужем. Так остались сиротами дети, старшая из которых Мария, вынуждена была заботиться о братьях и сестрах. В свои пятнадцать она пошла работать на завод разнорабочей, сначала получила койку в общежитии. А через полгода, благодаря бойкому характеру, да грамотности, да смекалке, она дослужилась до начальника отдела кадров, приписав себе тройку-пятерку лет. Мария еще фамилию другую указала, сочинила, что документы она потеряла в пожаре. Смекалистая девушка выправила документы всем своим братьям и сестрам, и они с тех пор стали простыми крестьянами, но никак не кулаками, не врагами народа. Теперь они жили в маленьком домике, который им выделили от завода.

Несмотря на боевой характер Марии, все ее братья и сестры её очень любили, она баловала их как могла. Многое она пережила за свою жизнь. Такая она решительная всегда была, всем помогала. В их небольшом доме во время войны жили чужие люди, чужие дети, которые терялись во время эвакуации, и которых Мария случайно находила на улице. Все вместе они трудились на огороде, и тяжелую зиму переживали только благодаря дружному труду, да Марии, у которой был очень хороший паек. Но несмотря на добрые дела судьба будто карала Марию. Один за другим умирали ее родные братья и сестры. Кто под машину попал, кого застрелил контуженный военный, кто-то провалился под лед зимой.

Есть семейная легенда, будто несколько дней в начале войны в домике успела пожить какая-то то ли юродивая, то ли монашка, которая в благодарность за кров и хлеб предостерегла Марию, что бы та научила своих сестер смирять гордыню. Что ежели не усмирят они свою гордыню, то род прервется. И уходя она оставила псалтырь, с закладками в тех местах, что надо было читать ежедневно, дабы смирить гордыню, которая так вредила их семье. Но Мария не поняла, о чем говорила старуха, да и читать стихи, которые были в псалтыри, она не стала, как не читали ни ее сестры, ни братья. Но книгу не выбрасывала, а хранила, правда спрятав в самый дальний угол шкафа, и завернув в кусок самой не нужной материи.

Спустя год Мария вспомнила о псалтыри и начала читать книгу каждый вечер. Тогда ее племянник Федор, сын ее сестры Зинаиды, украл со склада, который охранял, пачку печенья. Узнали об этом проступке и Федора, шестнадцати лет от роду, за это отправили воевать в штрафной батальон. Как узнала об этом его мать, так без чувств и упала и пролежала так три дня. Надо сказать, что к тому времени из всех братьев и сестер в живых остались лишь Мария да Зинаида, у которой кроме сына была еще совсем маленькая дочка. Вот тогда Мария вспомнила слова монашки, вынула из дальнего угла заветную книгу да стала тихонечко у кровати сестры читать. И удивительно, но сестра пришла в себя, а от Феди пришло письмо, что он еще пока живой. Мальчишке совсем не хотелось умирать, он всячески уворачивался от пуль, и судьба берегла его. Мария отдала псалтырь Зинаиде, и теперь та стала читать его каждый вечер. В штрафном батальоне Федор прошел всю войну без единой царапины. Когда война закончилась и он вернулся домой, то не нашел своей девушки, что обещала его дождаться с войны. Для этой девушки Федя и крал то самое печенье. Расстроился парень, хоть и понимал, что не просто так она пропала. Зинаида, видя страдания сына, сказала: «Не печалься! Поехали искать её!». Так и сделали. У соседей выяснили кое-как, что она уехала в Грузию. Мать и сын собрались в дорогу, а маленькую дочку Зинаида не рискнула взять с собой, оставила сестре Марии на воспитание.

Добрались до Грузии. Пока искали невесту Федора, Зинаида познакомилась с грузинской семьей – такой же вдовой с детьми, как и она сама. Зинаида помогала им по хозяйству, нянчила детей, а потом устроилась работать на завод в Тбилиси. Эта же семья помогала в поисках невесты Федора. Оказалось, что бывшая невеста успела выйти замуж и родить двойняшек, что было сильным ударом для Федора. Он так переживал, что заболел и слег, а вскоре умер.

А Зинаида в трауре по своему сыну осталась жить и работать в Грузии да ухаживать за его могилкой. Чужие дети помогли ей пережить горе от потери сына. К тому времени Мария, которая так и не вышла замуж, и не имела своих детей, внезапно умерла. Пока почта с печальными новостями дошла до Грузии, дочку Зинаиды, Аксинью, чуть не отдали в детский дом. Те люди, которых Мария приютила во время войны, отправили телеграмму Зинаиде и спасли ее дочку от детского дома. И Зинаида забрала свою девочку в Грузию. Так и получилось, что из всей большой семьи только Зинаида да ее дочка Аксинья осталась живыми после войны. Девочка вместе со своими вещами привезла в Грузию кошелечек с украшениями Марии и сверток из ткани, который Зинаида узнала и расплакалась. В потрепанную ткань был завернут тот самый псалтырь, что читала Мария над ней, и который она, несчастная мать, читала всю войну за своего сына. К Зинаиде постоянно сватались женихи, ведь она была красивой, статной женщиной, но та так любила своего пропавшего на войне мужа, что никто не был ей мил. Все время она проводила на могилке сына и по вечерам читала псалтырь. Так и умерла она вдовой через несколько дней после того, когда ее дочери, а моей бабушке, исполнилось 18 лет.

Вот так все женщины в нашем роду умирали вдовыми и достаточно молодыми. А Аксинья – это моя бабушка, вот она дожила до шестидесяти. Она рассказывала, что сразу после школы, после смерти своей матери, она очень приглянулась взрослому уже импозантному мужчине, который по стечению обстоятельств тоже волею судеб оказался в Грузии. Он был писателем, любил фантазировать и был очень обаятельным. Они очень быстро расписались. Однако, Аксинья не знала, каково это – жить с писателем, тем более, если писатель был репрессирован, а когда вышел из тюрьмы и переехал в Грузию, то жить нормальной жизнью уже не мог. Тюрьма надломила его психику, и хоть по своей натуре человеком он был мягким, частенько, уже будучи в браке с Аксиньей, он выпивал, уезжал к друзьям-писателям, мог пропасть и не появляться дома по несколько месяцев. И однажды, после очередного загула, он заявил своей жене, что встретил другую прекрасную женщину, с которой желает продолжить свой дальнейший жизненный путь. Аксинья от отчаянья, обиды, ревности устроила ему скандал, ну и, конечно, после этой словесной перебранки он был выставлен за дверь. Гордая казачка не могла стерпеть предательства. Прошло совсем немного времени и муж вновь появился на пороге дома Аксиньи. Почему он решил вернуться к ней. К тому времени бабушка поняла, что беременна мамой, поэтому простила деда. Впрочем, он вскоре умер. А бабушка, не имея образования, в свои двадцать зарабатывала на жизнь шитьем. И вскоре стала самой лучшей швеей в Тбилиси, а потом и в Москву перебралась. Больше замуж бабушка так и не вышла. И да, ведь именно бабуля научила меня шить. В доме хранились журналы мод – и наши, и заграничные, которые им приносили знакомые. Бабушка потом работала в доме моды на Кузнецком. Шила очень сложные вещи, она была скрупулёзным человеком, потому созданные ей изделия, всегда получались аккуратными, и всегда точно садились по фигуре. К слову, работала она всегда на двух работах – на официальной и были у нее частные заказы от знакомых на индивидуальный пошив вещей. И перед смертью ту книжку, псалтырь, еще со старыми ятями мне передала. Велела молиться. Сказала, что несчастливые мы все по женской линии.

– Ну и что тут такого сверхординарного? Такая судьба была у большинства в России. Война, революция, еще война. Ты, подруга, придумала себе что-то непонятное. Надумала. Женская доля – вдовыми ходить да детей поднимать. Давай ты послезавтра приходи ко мне, тебе про свою долю расскажу. Поболтаем. Завтра мой у меня ночует. А тебе обещаю, что найду тебе мужа подходящего, так и знай. Подруги распрощались, и Саша убежала ночевать домой.

Ночью, ворочаясь в кровати, Саша никак не могла уснуть. Растревоженная разговорами Вероники про замужество, она вспоминала своих бывших. Она считала, что в любви ей никогда не везло. Ее мама говорила, что она слишком доверчива, а это не самое наилучшее качество в человеке. Вспоминая как ее обижали мужчины, Саша расплакалась. Даже был такой, который оказался вором. Саша вздрогнула и укуталась в одеяло. Она еще горше заплакала, вспомнив как сильно страдала в то время. Пользуясь влюбленностью и доверчивостью девушки, парень обчистил ее, прихватил с собой золотые вещи – сережки, колечко, цепочку с подвеской, что ей подарили родители. Особенно Саше было стыдно за этот его поступок перед мамой, которая скорбела по золотым вещам. В сердцах мама выговаривала дочери, хорошо, что старинные фамильные вещи они бестолковой дочери не подарили. Мама просила сходить в милицию и подать заявление. Саша плакала и просила:

– Мам, ну перестань. Я заработаю и куплю себе украшения, неужели ты думаешь, что я пойду писать заявление и позорить себя по округе?

– Пойдешь и напишешь! – упрямо повторяла мама, – чтобы он еще таких же дурочек обидеть не мог. Но Саша не пошла никуда, а мама через год умерла. Тогда девушка еще раз просила прощения у мамы уже перед гробом.

– Прости меня, мамочка! – вновь пробормотала Саша, засыпая той ночью.

И словно в продолжение всех разговоров о женской тяжелой доле в ее семье, приснился Саше сон о ее бабке Аксинье. Да такой, что утром Саша проснулась вся в слезах. Она помнила, что что-то похожее слышала от бабушки, когда та ругалась с ее мамой по поводу очередного ухажера. Вытирая слезы со щек и удивляясь, что подушка стала от них совсем мокрой, будто ее полили водой, Саша пыталась вспомнить подробности страшного сна, который, скорее всего, сном и не был.

Снилось ей, что Аксинье тогда было лет 16. Молодая да задорная девица встретила свою первую любовь, да такую сильную, словно наваждение. Как-то пошла Аксинья с матерью на работу. Девушка помогала разгружать вагон, который только что пригнали на станцию. Аксинья подтягивала к дверям вагона тяжелые мешки, а там мужчины покрепче поднимали их и спускали на спины подходящих к вагону грузчиков. В этот момент вагон возьми и тронься. Это машинист, на радостях, что кончилась его смена, перебрал немного и спьяну поехал, чтобы отогнать паровоз в депо, думая, что вагон отцеплен. Рабочие закричали и в панике, распихивая друг друга, попрыгали из вагона. Почти все убежать успели, а Аксинья испугалась, потому что пока до нее дошла очередь, состав уже успел набрать скорость. Мать всполошилась, кричала дочке, чтобы та прыгала, а Аксинья ничего поделать не смогла, так и уехала. Её любимый тоже там был, увидел он, как вагон его девушку увозит, и стремглав помчался вдоль путей за составом.

Парень догнал вагон, забрался внутрь, обнял Аксинью, да и она так вцепилась в него от страха, что и руки разжать не могла. Уткнулась ему в плечо и разрыдалась. Парень тут даже и вроде в плечах распрямился, наклонился к ней, приподнял ее подбородок, заглянул в полные слез глаза и поцеловал Аксинью страстно. Аксинья, застигнутая врасплох, не могла сопротивляться, ощущая, как разливается по телу нега от этого поцелуя, а ноги слабнут и подкашиваются. Колеса монотонно стучали. Двери вагона захлопнулись, словно сама судьба подталкивала их к чему-то большему, чем поцелуй. Аксинья сначала пыталась сопротивляться и вырывалась, но быстро сдалась под натиском совершенно новых, неведомых ощущений. Вдруг вагон остановился. Они услышали, как на улице ругались на машиниста. Парочка затаилась на время, пока шли маневровые работы, а потом, когда все стихло, они потянулись друг к другу и потеряли счет времени. Домой Аксинья засобиралась уже утром следующего дня, пока ее парень еще спал. Она бежала к дому, и радость от произошедшего сменилась страхом. Только Аксинья переступила порог родительского дома, ее мать с одного взгляда все поняла и стала ругать дочку, так как ее поведение могло грозить позором для всей семьи.

– Что теперь делать собираетесь? – Требовала она ответа от дочери, – вы говорили об этом?

– Нет, не говорили, – стыдливо глядя в пол мямлила дочь.

– Так надо поговорить, ты же понимаешь, что, если он на тебе не женится, это станет позором для тебя, для меня?

– Женится, – снова промямлила, но уже с большей уверенностью Аксинья, – он любит меня, он мне это сам сказал.

– Когда подол задирал? – Не унималась мать.

– Мама! – Закричала оскорбленная девушка, – перестань в людях только плохое видеть! – Она побежала к своей кровати и бросилась на нее, накрылась одеялом с головой, будто отгородившись от всего мира и разрыдалась.

Саше снилось, будто она и была этой Аксиньей. Так ярко она чувствовала этого мужчину, который целовал ее в вагоне с мешками, запахи степи, слезы от обиды. Но что произошло дальше в реальной жизни у бабушки, Саша не знала, и этот вопрос мучил ее. Ведь бабушка вышла замуж совсем за другого мужчину. В то утро Саша была особенно задумчива. Она вдруг пришла к выводу, что все время почему-то мужчины обижали всех женщин ее рода, кроме, разве что, ее отца. Но ведь мама ее тоже обижалась на отца, хотя Саше и казалось, что делала она это без серьезного повода, а просто по привычке. Саша думала, что в ее жизни, как и в жизни ее бабушек и мамы, как и в жизни любой женщины, конечно же, были влюбленности. Убегая от окружавшего ее одиночества, девушка цеплялась за эти отношения, но почему-то всегда ей поначалу хотелось проверить, насколько они весомые. Она и сама бы, наверное, не сумела объяснить себе, для чего она это делает? Как-будто пари с самой собой заключала о том, сколько по времени продлятся эти её новые отношения. Она словно проверяла своих возлюбленных на прочность, и пока не нашлось никого, кто прошел бы проверку.

Через день Саша, как и обещала, заглянула после работы к Веронике и нашла ее расстроенной, заплаканной. Не сдерживая слез, Вероника усадила подругу за стол, видно было, что молодая женщина уже выпила пару рюмок водки. Подруги выпили еще по одной рюмке, а Саша положила себе на тарелку хлеба с картошкой.

– Вот ты думаешь, что у тебя все плохо, – Начала всхлипывая рассказывать Вероника, – А я расскажу тебе про то, как меня жизнь потрепала. Все думаю о твоих бабушках, тяжело им было, но они росли в любви и ты росла в любви. Я отца совсем не помню, он умер, когда я была ещё совсем малышкой. Мать недолго горевала и очень скоро повторно вышла замуж, я помню ее фату белую и красивое платье, хоть мне и годика три было. Переехали мы в Подмосковье, жилье получили, а вот с отчимом у меня отношения не ладились. Отчим был хамоватый, мог меня маленькую оттаскать за ухо. А когда мама умерла, отчим остался моим опекуном, но с горя стал выпивать. Частенько, когда он видел меня во дворе, просто проходя мимо, давал подзатыльник. Так продолжалось, пока мне не исполнилось 14. Я начала прятаться от отчима по подружкам. Но как-то не успела убежать из дома, когда отчим запил, и столкнулась с ним на кухне. Он напомнил мне пьяную гориллу, машущую кулаками. И схватила я первое попавшееся под руку – скалку. Не покалечила его, но припугнула сильно. Переполох был большой, отчим кричал: – Помогите, она меня убьет!

После того случая меня взяли на учет в детской комнате милиции, а отчима лишили родительских прав. До совершеннолетия я жила под опекой у дальней родственницы, я ухаживала за ней до ее смерти, и она оставила мне эту квартиру. За мной начали ухаживать парни. Среди всех них был один, в которого я сначала сильно влюбилась. Но он оказался наркоманом, я испугалась и сразу, как об этом узнала, бросила его, но он захаживал ко мне иногда. Потом я, наконец-то, встретила мужчину. Он солидный, обеспеченный, дарил подарки, отремонтировал квартиру, подарил машину. Казалось бы, живи да радуйся. И вот, звонит мне бывший ухажёр, наркоман и просит прощения. Плачет в трубку, говорит, что он прямо сейчас прыгнет с крыши. Пока разговаривала, чувства к нему вспыхнули вновь да и поверила я ему. Поняла я, что люблю этого несчастного Ваську. Васька заверял меня, что завязал с наркотиками, и я поверила ему. Конечно, после этого, роман с солидным ухажером прервался. Через месяц случился большой скандал, оказалось, что Васька колется, как и раньше. Он побил меня. Соседи вызвали полицию. Прибывший наряд, выяснив все обстоятельства скандала, увез Василия. Я, оставшись одна в квартире, плакала, смотрела в зеркало на свои синяки и прикладывала к ним лед. Тут как раз, просто по-дружески, позвонил мне поклонник, о существовании которого я уже, вроде бы, и забыла. Игорь Степанович приехал быстро, отвёз в больницу.

– Вот теперь у меня все хорошо, я здорова и мужчина со мной надежный. Но сердце болит за Ваську – всхлипывая, делилась своими горестями Вероника.

– О себе подумай, – советовала Саша, переживая за Веронику. – Возьми себя в руки, найди дело по душе, займи себя чем-нибудь. Ты же вот с детьми отлично ладишь, ну пойди нянечкой к малышу какому-то или помощником воспитателя поначалу в детский центр, а там, глядишь, и жизнь изменится.

Александра, которая словно сквозь свое сердце пропустила всю историю подруги, все ее страдания и волнения, побрела к себе домой. И, конечно же, вспомнила сразу о своих обидах на мужчин. На сердце у молодой женщины было тяжело. По пути домой она думала о том, что от давящей тишины квартиры и от навалившегося на нее одиночества мог бы спасти ее долгожданный мужчина.