Порочные. Ты – мой запрет

Глава 8

На следующий день Лэндон едет на такси в дом отца за своей машиной вместе с Ноа. От того, как обычно, пахнет дымом, дешёвым алкоголем и чем-то приторным – то ли жвачка с клубничным вкусом, то ли остатки последнего трипа, въевшиеся в кожу. Ноа сидит развалившись рядом, в капюшоне, с пустым взглядом, устремлённым куда-то за пределы происходящего. Он почти не здесь. Он вообще редко бывает здесь – в реальности.

Но Лэндона это и цепляет. Ноа по-настоящему живой – хоть и давно выпал из жизни и заблудился в собственной зависимости. И, чёрт возьми, это всё равно делает его лучшим другом Лэндона. Тем обиднее осознавать, что Ноа мог бы жить совсем иначе. Он сам родом из очень обеспеченной семьи, и очень жаль, что деньги ему нужны лишь для того, чтобы покупать отборную дурь.

– У тебя с утра глаза как у мертвеца, – бурчит Лэндон, когда они подъезжают к воротам.

– Это ты сейчас комплимент сделал? – усмехается Ноа и машинально чешет нос из-за регулярного употребления. – Да и наплевать, как я выгляжу.

Лэндон не отвечает, потому что уже оставил все попытки помочь другу слезть.

Они въезжают на территорию особняка – ухоженные клумбы, охрана, беседки, и всё это вызывает у Лэндона не гордость, а презрение. Парни выходят из такси и направляются к гаражу, стараясь оставаться незамеченным для хозяев дома. Но на пороге неожиданно появляется отец.

– Жду вас в столовой на обед, – говорит Филипп. Не спрашивает. Приказывает.

– Мы вообще-то просто за машиной заехали, спешим, – сухо отвечает Лэндон.

– Обедать. Вместе. Сейчас, – отчеканивает каждое слово отец, давая понять, что не потерпит возражений.

Лэндон безнадёжно закатывает глаза и вздыхает, но понимает, что деваться некуда. Они заходят в прохладную, вылизанную до блеска столовую. На столе уже всё аккуратно разложено: серебро, фарфор, белоснежные салфетки. Всё, как всегда.

– А где Вивиан? – спрашивает Филипп у прислуги.

– В своей комнате, мистер Торнвел.

– Скажи, чтобы спустилась.

Лэндон переглядывается с Ноа. Тот чуть ухмыляется – его всегда забавлял этот фарс.

Через пару минут в дверях появляется Вивиан. Она, как всегда, держится идеально: лёгкий запах дорогих духов, безупречный макияж, ни единой выбившейся пряди, элегантное платье. Но Лэндон приглядывается внимательнее – и видит то, что бросается в глаза не сразу.

Её веки чуть припухшие, в уголках глаз лёгкая краснота, будто она всю ночь не спала. Взгляд – усталый, чуть тусклый, как у человека, который слишком долго держался, а потом всё-таки сорвался. Лэндон не говорит ни слова, но понимает: она плакала. И теперь стоит перед ними, собрав себя заново, как куклу – аккуратно, по частям, чтобы снова соответствовать роли.

Она садится на своё место – рядом с Филиппом, как положено жене хозяина. Складывает руки на коленях, выпрямляет спину, чуть натягивает уголки губ в светской улыбке. Делает вид, что всё в порядке.

Скользит глазами по мужу. Но в ответ не получает ни взгляда в её сторону, ни кивка, ни даже намёка на то, что заметил присутствие жены.

Лэндон поджимает губы, чтобы не сказать ей очередную колкость при отце. А вот Ноа наоборот, не сдерживается:

– Ну здравствуйте, прекрасная леди, – говорит он с нарочито сладкой интонацией. – Вы сегодня выглядите… да, впрочем, как и всегда, выше всяких похвал. Хотя, чего удивляться, вам ведь запрещено выглядеть по-другому в этом доме.

Вивиан секунду смотрит на него, а затем опускает глаза на тарелку с салатом, не зная, то ли обидеться на Ноа, то ли поблагодарить.

Филипп сидит во главе стола, уверенно, как на троне. Спина прямая, плечи расправлены, подбородок чуть приподнят. На лице – хищная, самодовольная насмешка, будто он не просто хозяин дома, а правит всем этим моментом. Его присутствие давит, даже когда он молчит. И все за столом будто невольно подстраиваются под этот негласный порядок.

– Моя жена умеет производить впечатление, – соглашается он, не глядя на неё. – Даже на отъявленных наркоманов. Поэтому и была удостоена чести стать моей женой. Ведь у меня должно быть всё только самое лучшее.

Лэндон не говорит ни слова. Сидит чуть в стороне, будто не хочет быть частью происходящего. Краем глаза наблюдает за Вивиан. Не напрямую – просто фиксирует детали. Как она опускает голову, избегая встречаться с кем-либо глазами. Как у неё дрожат пальцы, когда тянется за стаканом воды. Она явно старается не привлекать лишнего внимания. Просто молчит и проглатывает всё это.

Филипп сидит расслабленно, наслаждаясь этой сценой. Ему приятно, что другие мужчины смотрят на его жену. Как на то, что доступно только ему. Он ловит эти взгляды и внутренне ими упивается. Для него Вивиан – не человек. Она вещь. Владение. Как дорогие часы, элитный автомобиль или редкое вино, которое не пьют – им хвастаются. Она – трофей, выставленный напоказ, и в этом её главная функция. Быть рядом. Красивой. Послушной. Подтверждать его значимость.

– Повезло же вам, мистер Торнвел. Такую красотку отхватили. Уверен, другие мужчины в бешенстве, что не могут заполучить её шикарное тело.

Лэндон хмурится. Он откидывается на спинку стула, бросает на друга мрачный взгляд:

– Хватит, Ноа. Она жена моего отца, а не очередная твоя девка в дешёвом баре.

– Расслабься, – говорит тот, не убирая ленивой улыбки с лица. – Я просто делаю комплимент. Или у вас тут это тоже под запретом?

Ноа снова поворачивается к Вивиан, и Лэндон уже открывает рот, чтобы сказать что-то более резкое, но вдруг происходит то, чего он никак не ожидал.

– Спасибо, – отвечает девушка. – Это очень мило с твоей стороны, Ноа. И мне очень приятно слышать такие лестные слова.

Её голос звучит спокойно, почти ласково – ни капли напряжения, ни холодной отчуждённости, к которой все уже привыкли. Вивиан говорит мягко, как будто общается с человеком, которому действительно рада. Улыбка на её лице – не светская, не дежурная, без искусственного блеска. И это заставляет всех за столом напрячься.

Она поворачивается к Ноа, чуть наклоняет голову, будто присматривается внимательнее. В следующую секунду плавно откидывает с плеча прядь волос, грациозно, как будто не придаёт этому значения, но жест всё равно привлекает внимание.

Именно в этот момент её внимание задерживается на Ноа чуть дольше, чем принято в приличном обществе. Не просто как на очередного приятеля Лэндона.

– Никто давно не говорил мне ничего такого. Приятно, что хоть кто-то здесь видит во мне привлекательную женщину, – добавляет она, не глядя на мужа.

В комнате воцаряется тишина, не слышно даже звуков столовых приборов. Лэндон резко переводит взгляд на отца. Филипп больше не улыбается. Его челюсть сжимается. Выражение лица становится ледяным.

– Ноа, – обращается он к нежеланному гостю, не повышая голоса. – Подожди Лэндона на улице.

– А я же, вроде как, приглашён на обед, – широко улыбается тот, показывая всем своим видом, что его такой тон ни капли не задевает.

– На улице, – повторяет Филипп, уже без тени гостеприимства.

Ноа встаёт, театрально выставляет руки в жесте капитуляции, и, покачиваясь, выходит. Филипп медленно поднимается из-за стола, глядя на Лэндона.

– Пройдём в кабинет, – говорит он приказным тоном. – Надо кое-что обсудить.

Лэндон молча отодвигает недопитую чашку и встаёт, чувствуя, как напряжение в воздухе сгущается с каждой секундой. Бросает короткий, но цепкий взгляд на Вивиан. Она сидит неподвижно, внешне спокойна, будто всё под контролем. Но он сразу замечает: пальцы едва заметно дрожат, челюсть сжата.

Он идёт за отцом, зная, что разговор будет жёстким. И, скорее всего, закончится не в пользу Лэндона.

Когда дверь кабинета захлопывается за ними, Филипп проходит к бару, наливает себе янтарной жидкости и поворачивается к сыну:

– Этот твой дружок – Ноа – дерьмовая компания. Он законченный наркоман, и если ты думаешь, что твоё общение с ним не отразится на репутации семьи, то ты глупее, чем я думал.

Лэндон криво скалится:

– Семьи? Ты серьёзно? Ты когда-нибудь вообще думал о семье, кроме как о том, что о нас подумают на светских приёмах?

Филипп делает глоток, медленно, как будто пытается держать себя в руках, чтобы не сорваться. Но вся его жестокая натура всё равно вырывается наружу в голосе:

– Я всё ещё твой отец. И если ты не начнёшь вести себя как подобает, у тебя не будет ни имени, ни положения, ни наследства.

Лэндон смеётся. Глухо, безрадостно:

– Наследства? Отличный аргумент, отец. И кто же тогда станет продолжением твоей фамилии и власти? У тебя нет больше детей, кроме меня. Или ты забыл?

Филипп смотрит на него пристально, и голос его становится ледяным:

– Значит заведу новых.

В комнате наступает гробовая тишина. Лэндон смотрит на отца, и в его глазах появляется странное выражение – не страх, не злость. Что-то глубже. Осознание.

– Конечно, – говорит он тихо. – Ты ведь всегда ищешь замену тем, кто перестаёт быть тебе выгодным. Жёны, дети… Все являются для тебя лишь расходным материалом.

Он поворачивается к двери.

– Тогда не забудь научить новых детей молчать и подчиняться. Со мной вот не вышло, и я вырос бракованным, – кидает на прощание, даже не обернувшись.

И выходит, не дожидаясь ответа.

Глава 9

Вивиан бездумно бродит по магазинам – от одного бутика к другому, даже не всматриваясь в витрины. Она идёт медленно, ленивой походкой человека, у которого нет цели. Ни одна вещь не вызывает интереса. Ей не нужно ничего покупать. Просто хочется делать вид, что день имеет хоть какой-то смысл. Что она ещё способна выбирать, решать, хотеть. Хотя на самом деле – лишь убивает время.

Это бессмысленная трата времени, но всё же лучше, чем сидеть в той огромной, глухой, безжизненной тишине особняка, где даже эхо звучит только с одобрения Филиппа.

На витринах всё красиво: шелк, блёстки, редкие расцветки бриллиантов. Просто вещи, выставленные на показ. Они ждут, когда их выберут, купят и заберут себе для личного пользования. Когда кто-то решит, что они стоят того.

И Вивиан вдруг ощущает себя одной из них. Такой же презентабельной, с идеальной формой и в красивой упаковке.

Её тоже когда-то купили по её же согласию. Не выбрали, а именно купили, как красивый товар. Теперь она принадлежит новому хозяину и используется только тогда, когда от неё это требуется. Не каждый день, не по желанию. А по случаю, по надобности, по графику.

Будучи наивной, думала, что сорвала джекпот, когда Филипп сделал ей предложение. Согласилась выйти замуж и по расчёту, и по любви. Как ей тогда казалось. А потом его слова, что для него это было лишь выгодной сделкой, а не взаимным искренним чувством. Тогда она ощутила себя чем-то, что поставили на полку – лишь какая-то коллекционная вещь. Женщина при мужчине, но не с мужчиной.

Но вчера случилось то, чего Вивиан никак не ожидала.

Она лежала в ванне, чуть прикрыв глаза, и стараясь ни о чём не думать. Горячая вода окутывала тело, будто прятала её от всего: от мыслей, боли, от бессмысленной собственной жизни. И вдруг услышала тяжёлые шаги. Дверь ванной комнаты распахнулась, и туда зашёл Филлип.

Она вздрогнула и приподнялась. Он редко навещал её просто так, обычно передавал всё через прислугу.

Мужчина стоял в дверном проёме, прислонившись плечом к косяку. Просто вцепился в неё своими ледяными синими глазами. Но что-то странное промелькнуло в его лице. В нём не было привычного холода. Наблюдал внимательно, с интересом, почти с желанием.

– Ты очень красива, – вдруг сказал он.

Его слова прозвучали тихо, почти ласково. Вивиан, от неожиданности, даже не ответила, просто смотрела на него, не понимая, к чему всё это. Он подошёл ближе, сел на край ванны, осторожно провёл пальцами по влажной щеке.

– Я хотел извиниться, – добавил после паузы. – За то, что наговорил тогда в машине.

Вивиан чуть нахмурилась. Филипп никогда не извинялся, не перед кем. Даже ради выгоды. Ему проще начать приказывать и угрожать, но никогда не просить прощения.

– Я был не в настроении, – продолжил он. – Сделка сорвалась, всё пошло к чёрту. И я просто сорвался на тебе.

Он говорил спокойно, глядя прямо ей в глаза. И впервые за долгое время в его голосе не слышалось надменности.

– Мне жаль, Вивиан, – тихо добавил он. – Жаль, что я перестал тебя замечать и ценить. Я хочу всё наладить.

Филипп замолчал, потом, продолжая пристально смотреть, добавил:

– Может, нам стоит подумать о ребёнке?

– Что? – прошептала она, наконец найдя в себе силы произнести хоть что-то.

– Да, думаю нам обоим это нужно, – кивнул он. – Это поможет укрепить брак. Даст смысл. Ты ведь всегда делилась со мной, что хочешь настоящую крепкую семью.

Его слова повисли в воздухе, как пар над водой. Вивиан не знала, что сказать. Но где-то глубоко внутри, сквозь усталость от собственной ненужности, проклюнулась надежда. Та самая, от которой её сердце растаяло.

Он встал, наклонился, поцеловал её в лоб и вышел, не дождавшись ответа.
А она осталась сидеть в ванне, не сдерживая слёз радости. Он правда осознал. Ещё не всё потеряно.

Но что ей теперь делать? Вивиан тоже хочет ребёнка. Но…

Филипп бесплоден.

Об этом не знает никто, кроме неё.

Когда после свадьбы у них не получалось зачать, они решили пройти обследование. Она помнит, как сидела в холле частной клиники, листая онлайн каталог брендовой одежды, и совсем ни о чём не переживая. Получив на регистратуре два запечатанных конверта с результатами анализов, тут же открыла свой. Результаты в порядке. Конверт Филиппа вскрывать не стала, решила, что дома передаст его ему, и пусть сам посмотрит.

Но, подходя к припаркованной машине, она выронила его конверт, и тот упал в лужу. Вивиан быстро подняла его, но с разочарованием обнаружила, что он успел промокнуть насквозь.

«Чёртова больница. Платим столько денег за страховку, а они даже качественную бумагу купить не могут» – выругалась она вслух.

 Слегка помахав конвертом в воздухе, чтобы стекла вода, она решила, что это знак. Точнее, так оправдала своё любопытство, которое буквально распирало её. Быстро села в машину, бросила все вещи на соседнее сидение и начала аккуратно распечатывать конверт с результатами анализов мужа.

Пробежав глазами по написанному заключению, её мир в одно мгновение рухнул.

Филипп не может иметь детей.

Это было написано чёрным по белому – холодно, сухо, официально.

Вивиан сидела в машине, сжимая бумагу в дрожащих руках, не веря и не понимая, что делать. А потом всё-таки сделала выбор.

Она очень хотела детей. Минимум двоих – синеглазых, как её муж, мальчика и девочку. У него уже был сын. Но с тех пор прошло много лет. Время, болезни, или, может, последствия его образа жизни – кто теперь скажет, когда именно он стал бесплоден… Конечно, с их деньгами и связями можно было бы попробовать разные способы, но зная характер Филиппа, это бы сильно ударило по его самооценке. И, чтобы не ранить его гордость, она подменила результаты. Заплатила больнице огромную сумму денег, оформила нужные бумаги, подделала копию и отдала Филиппу фальшивый анализ.

Там всё было идеально.

«Вы оба здоровы, причин для бесплодия не выявлено».

Он довольно кивнул, положил конверт в ящик стола и больше к этому не возвращался. Тогда Вивиан окончательно убедилась, что приняла правильное решение. Жаль, что им не суждено иметь общих детей, но главное, что они с Филиппом вместе и любят друг друга.

А теперь… теперь он снова говорит о ребёнке. О возможности спасти их брак. О новом начале.

И Вивиан ничего не остаётся, как жить с этой жестокой правдой, обманывая и даря ему ложную надежду.

Он не может. А она ни за что не скажет. Потому что не хочет терять шанс удержать его.

Она долго ходит по торговому центру, пока взгляд не цепляется за витрину бутика нижнего белья.

Вивиан заходит внутрь и сразу, не здороваясь с продавцами, начинает выбирать. Кружево, шёлк, тонкие бретели. Цвета – белый, пудрово-розовый, тёмный бордо. Всё изысканно, изящно, будто создано для какого-то идеального момента, которого Вивиан так жаждет.

Недолго думая, останавливает свой выбор на нескольких роскошных, дорогих комплектах.

Да, Филипп бесплоден. Да, детей у них не будет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.