Редактор Елена Милиенко
Корректор Юлия Халфина
Дизайнер обложки Мария Фролова
© Елена Терновцева, 2025
© Мария Фролова, дизайн обложки, 2025
ISBN 978-5-0065-4497-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дорогой читатель!
Добро есть. Сколько? Я не знаю. Иногда мне кажется, что достаточно, иногда – немного, а иной раз – что его количество стремится к нулю.
И в той ситуации, когда все представляется в тусклом свете, бывает довольно тяжело сообразить, как же себя следует вести, как отдавать миру что-то светлое и полезное. Да и вообще можно задуматься, а нужно ли все это душам, если я им?..
В такие минуты, на мой грешный взгляд, нет ничего лучше, как поступать… нет, не хорошо, а так, чтобы было не стыдно перед собой.
Это не нравоучения, не совет, а мысли автора, которые стали слышны. Просто где-то рядом идут…
Глава 1.
Чистая душа
Слабый ветерок позднего январского вечера ласково провожал последних кружащихся путников до оконных отливов. Снегопад закончился, и уставшие, но любопытные гостьи не сводили глаз с мирно спящих людских макушек и потихоньку приходили в себя от долгих танцев под спрятанной еще недавно ими от мира луной. Немного спустя снежинки стали любоваться и звездами, сияющими снаружи, и, благодаря отражению на окнах, скрывающимися внутри. Нет ничего приятнее света звезд! Да и разве можно не доверять тем, кто и сам знает толк в свечении?
Неожиданная картина предстала взору холодных искорок: в одной из квартир под одеялом закопошились, и часть следов небесных жителей растворилась в наплывшей пепельно-серой туче. Странно и грустно – на небе ни облачка! Но не время унывать – светить нужно всегда.
Из теплокровных не видели сновидений только те, кто мечтал вместе со звездами. К скамейке на улице неспешно подошел чуть сгорбившийся мужчина. Он согнулся еще немного более обычного и, слабо потрескивая, ладонью, укутанной в варежку из овечьей шерсти, смахнул часть почивавшего на лавочке снега. Затем на освободившееся место человек постелил небольшой прямоугольный кусок старого пожелтевшего листового мебельного поролона и сел. И вот на скамейке было уже двое почтенных обладателей роскошных серебристых усов: одному было около восьмидесяти, другому – чуть за двенадцать.
Николай Васильевич в очередной раз вздохнул, но сейчас как-то тяжелее обычного. Душевный груз, упавший на друга, уютно расположившегося в теплой дедушкиной куртке, заставил мягкие лапки подняться и высунуть нос наружу. Посочувствовав хозяину, милая темная мордашка не просочилась обратно – далекие огни заставили ее задержаться. Разве можно улизнуть от блестяшек? Тем более куда-то несущихся.
Восхищение звездами, которым маленький усач решил поделиться с большим, отыскало в голове пушистика знакомую мелодию и завело ее. Вибрации кошачьих голосовых связок разбудили дремавшую подъязычную кость. Удар за ударом, и ритм хвостатой души услышал печалившийся рядом человек. Он снял темные варежки и убрал их в карманы куртки. Вот дедушка уже гладил рукой питомца, а тот своим мурчанием – дедушку.
Трое присутствующих были окутаны в мрачные мысли и цвета, словно растворились в дремавшем небе: черные куртка, брюки, ботинки, шапка у человека, темно-серая шерстка у друга-хвоста; и только наблюдавшая за двойной печалью душа выделялась блеском. Ветерок слегка трепал длинное, черное, переливающееся живым светом платье приближавшейся к неспящим гостьи.
Николай Васильевич и хвост сидели уже довольно долго, пока человек не достал из куртки телефон и не посмотрел на часы: двадцать три пятьдесят пять.
– Нам пора, Марусь, – тихо сказал дедушка и убрал телефон обратно. Он взглянул на темную, с небольшими светлыми крапинками, макушку питомца, погладил будто прилепленное белое ухо и добавил: – Ночь наступает.
Человек, собираясь завершить прогулку, оперся рукой о скамейку и наклонил корпус вперед, когда увидел довольно долго падающую с неба звезду. И он вновь устроился на месте поудобнее.
«Какой длинный путь! Словно привет из прошлого», – очарованно вздохнула великовозрастная душа.
Затем в последний раз миру широко улыбнулась и вторая сияющая путешественница. Оба, хозяин и хвост, завороженные происходящим, проводили светлого путника взглядом, а потом вновь посмотрели наверх. Хотя четыре глаза уже привыкли к ночному небу, но световой шум города по-прежнему мешал им любоваться звездопадом. Надо же как! Световое загрязнение.
Человек несколько минут сидел молча, пока не заметил, что проплывавшие звезды стали крупнее.
– Эх, – грустно произнес вслух Николай Васильевич, – измучен я, Маря. Все время думаю, виноват ли я? Вот если бы вернуться назад… то что? Как много вопросов и как мало ответов. А звезды знают все. Сколько они судеб повидали? Это очень мудрые наблюдатели. Если бы можно было оказаться рядом. И не просто увидеть вблизи… а как-нибудь коснуться той, что завершает свой путь, спросить… А еще, милый друг, – дедушка потрепал Марю по голове, – где звезды, там и мечты. Но мне, наверное, уже надо мечтать о чем-то попроще. И не с кем, кроме тебя, поделиться, – мужчина сделал паузу. – Вроде и родные есть, да и хорошие они у меня, а не могу я. Слова лежат камнем, понимаешь?
В поисках желтых глаз старик наклонил голову вбок. Хвост печально мурлыкнул. Дед догадливо кивнул.
– Понима-а-аешь.
Вновь воцарившееся затишье вскоре прервали.
– Если просит чистая душа, так тому и быть, – объявил наблюдатель.
Дедушка, разволновавшись душой и косточками, встал. Девушка, расправившая мягкое черное платье в серебристый горошек, была рядом. Ее длинные темные волосы развивались, стараясь закрыть нежные обнаженные плечи: миг покоя, волнения и красоты одновременно.
– Кто здесь? – прижимая ближе к телу куртку с дорогим содержимым и беспомощно оглядываясь, заговорил мужчина.
Теплый комочек внутри людского укрытия заерзал и запищал.
– Я слушатель… тоже, – произнесла в ответ добрая душа и поправила длинные пряди волос, которые игриво перебирал ветер.
– Где ты? Что за слушатель? – более ровным голосом промолвил Николай Васильевич.
Доносившийся рядом мирный голос будто убаюкивал человека, так что переживания старика немного стихли. Дедушка с мягкой прохладой тихо поющего ветра словно получил еще больше успокоения, но тем не менее все еще оставался начеку.
– Не бойся, Марь, все хорошо, – произнес старик и, погладив маленького друга да прислонившись к его теплому лбу, поделился с ним покоем.
– Все хорошо, – гостья заглянула в пожилые глаза. – Я просто тебя слушаю.
– Но я молчал, – сбивчиво прошептал Николай Васильевич.
Мужчина упрятал хвостика поглубже: хоть питомец будет волноваться меньше, и то хорошо. Но отливающие золотом глаза словно и не боялись, они уже вновь любопытно выглядывали сквозь не застегнутую до конца молнию куртки. Чуть позже наружу прорвался и слабенький кошачий писк.
– Да, сейчас твой голос молчал, но сердце говорило. Его я слышу всегда. В свой каждый приход. А один раз в жизни, длиною в несколько часов, могу и ответить, – ласково изрекла чуткая душа. – Тебя мучают вопросы. А ночь – время находить ответы, загадывать желания и мечтать. Однако это не простое дело, а порой еще и опасное.
– Опасное?! – Николай Васильевич схватился левой рукой за сердце, продолжая правой придерживать распереживавшегося хвостика. Хвост, которому передалась тревога хозяина, мяукнул.
– Как можно догадаться, найти то, что ищешь, возможно лишь благодаря свету. Свет звезды попадает в глаза и скользит дальше… в сердце. Если ты окажешься вблизи этого света, то твоя душа обнажится, ты же это понимаешь…
– Но звезды светят и днем, – не понимая, вопрошал дедушка.
– Но свечение в темноте особенное, соответственно, как и опасность. Свет, излучаемый среди темной одежды неба, очень яркий.
А если это свет падающего метеора, то ему нет равных в мире по блеску!.. Да, хоть и прошло уже столько лет, а для всех вас это по-прежнему звезды. Пусть будет так. Без волшебства иногда не обойтись, – было так странно, но при данных словах говорящего ощущалась его улыбка. Легкий вздох, и вот сладкая речь возобновилась: – Это красиво, конечно, но временами еще и страшно. Не все смогут принять то, что может просочиться из искр… В общем, не всегда душам везет, когда небо покидает большое количество звезд. А сегодня будет немало светлых росчерков – все-таки пик звездопада.
Теперь, когда гостья, давая обдумать сказанное, молчала, не мог говорить уже Николай Васильевич. Он лишь прижимал к себе питомца. Несколько секунд спустя слушатель, освободившись от черных локонов, закрывающих ясные светлые глаза, заговорил вновь:
– Но путь исцеления не может быть легким. Я могу предложить путешествие под звездами, если не боишься вернуться, если не боишься ответов. Но не все так просто… как и всегда… я предупреждаю о правилах: не останавливаться и никого не обманывать.
Пушистик высунул мордочку из куртки, с лаской и интересом посмотрел на мужчину, потом, поведя белым ухом, на небо. Через мгновение хвостик полностью вылез из теплого гнезда, спрыгнул на скамейку, а затем и на притоптанный снег. Он, распевая что-то на кошачьем, потерся о ноги хозяина серым хвостом.
– Маря, тише, не переживай. Все будет хорошо. Успеем мы домой, – успокаивал себя и хвостика дедушка, – да и что нам там делать? – Затем он снова обратился к звучавшему рядом голосу: – Так, погоди, а что же такого страшного может со мной произойти?
– Мой друг, звездное путешествие в темное время суток совсем не такое, как другие. Не самое страшное, но напугать обнаженную душу может сильно.
Да, и днем можно найти ответы на вопросы. И днем могут осветиться душа и мысли. Но ночью можно увидеть еще и мечту – то, чего хочешь больше всего на свете, но, к сожалению, иногда боишься себе в этом признаться. Порой вы обманываете себя и отступаете от своего истинного желания, подстраивая его под время, события, людей. Вы меняете мечту, даже не пытаясь поменять что-то в себе. И здесь будет не только радость, но и разочарование… Не от настоящей мечты, а от того, что прячется за ней. Терпения и труда. А бороться, да, в первую очередь, с самим собой – дело не простое.
А если в темноте увидишь падающую звезду, – продолжил пояснять собеседник, – то она вытащит наружу все… и даже больше. Как уже было сказано, последний свет звезды особенный. Самое восхитительное… как, впрочем, и отвратительное: свет умирающей в черноте звезды настолько пронзительный, что может освещать даже души грешников. Но только на улице. При полной свободе. Вне границ: домов, машин. Все-таки должны же они как-то расплачиваться…
Но у тебя, мой друг, будет возможность разобраться в себе, а это хорошо. Можешь взять кого-нибудь с собой, если хочешь, если нужно или страшно… Друга?
Двое заметили еще одну упавшую с неба звезду, и необычный разговор прервался. Все трое проводили небесного скитальца в последний путь. А хвост словно спел для него прощальную песнь.
– У меня нет друзей… Был один, но время его уже забрало… Могу я взять внучку?
– Готов ли ты к этому? Вообще, довольно редко, когда с собой к мечте зовут грешников. Их боятся. Скажу честно, меня радует, что я вижу мало их следов.
Благодаря свету падающей в темноте звезды грешники могут слышать других – то, чего им не дано в реальной жизни.
А во время ночного звездного путешествия, заглушающего звук города и его обитателей, такой свет позволит им услышать и чистые души. Услышать смысл. И без разницы как: хоть через звуки, хоть через мысли. И, к сожалению, наоборот: чистые души смогут услышать мысли грешных.
Время действия такого волшебства разное, но не долгое; однако дольше, чем сам огненный хвост. Видишь ли, сгорая, звезда делится всем своим теплом с тем, кто рядом, и его так много, что звезды уже больше нет, а ее свет еще некоторое время живет. А учитывая, что сейчас пик звездопада, ты во время путешествия совсем не будешь защищен. Ты почтенного возраста, должен понять. Ты же многое повидал, – закончила гостья.
– Погоди-ка. Что за чистые души? Ты про себя? – волнуясь и по-прежнему не до конца веря в происходящее, озадачился дедушка.
Питомец, желая быть к человеку ближе, снова запрыгнул на скамейку. Николай Васильевич взял на руки обратно просившегося хвостика, так предусмотрительно забравшегося повыше. Человек, не услышав от слушателя ответа, бережно придерживая маленькую мягкую головку, повернулся кругом в поисках говорящего. Никого. Однако казалось, что незнакомец окружал его со всех сторон.
– Мм… Я вот, к сожалению, уже не могу похвастаться отменным здоровьем. Заразна. Работа с грешниками, хоть и редкая, имеет свои недостатки… Точно не передумал? – спустя некоторое время уточнил слушатель.
– Нет, – произнес Николай Васильевич и погладил вертевшегося и мяукающего хвостика.
– Ну, хорошо, сойдет. Имейте с другим путником в виду, что прогулка под уходящими звездами не может быть долгой. Путешествие начнется сейчас, с момента рождения новых суток, и закончится не позже, чем на рассвете. Вам не нужно будет заботиться о еде, питье, сне или другом отдыхе: свет звезд будет вас насыщать и давать силы.
Напоминаю, что правила только два.
Первое: вы всегда должны идти.
Звезды, готовые пролить свет на истину, не стоят на месте; поэтому и вам, чтобы ясно их слышать, нужно двигаться тоже.
Также важно и то, что именно своими шагами вы приводите в движение часовой механизм. Вы сами крутите колесо своей жизни. Не забывайте об этом никогда. Так что не останавливайтесь. Это не запрещено. Но когда остановитесь, то начинать движение заново будет тяжелее.
При этом помните, что бессмысленно шагать и забрасывать звезды вопросами. Ночные огни никогда не дадут вам прямого ответа. Они словно раскрашивают темное прошлое, да так, что малейшие, кажущиеся незначительными, детали могут показать свое истинное значение. Движение лишь позволяет вам быть со звездами одним целым, при этом не важно, в какую сторону они идут. Вопросы же по большей части вы должны задавать себе. А звезды так подсветят то, что сидит глубоко внутри вас в настоящем и прошлом, что вы сами сможете все понять. Если будете к этому готовы, конечно.
А если путь угасающей звезды полностью совпадет с вашим, то она, помимо раскраски прошлого, может дать вам подсказку, поделиться идеей, оказать невидимую, но ощутимую поддержку и, наконец, принести прозрение.
И второе. Все будет слышно: как слова… так и мысли. Это и интересно, и страшно.
Лишь движение и свет позволят отогнать второстепенные размышления, свои собственные или спутника рядом, на задний план. Словно их приглушить. Двигаясь под звездами, вы всегда будете иметь чистую голову. Особенно это касается начала пути, того времени, когда вы будете лишь немного насыщены светом. Но… полностью удалить или остановить мысли, хоть и несущественные для настоящего момента, нельзя. Это не под силу никому.
И… звезды светят чистым светом и не приемлют никакой другой. Поэтому нельзя обманывать себя и того, кто идет рядом. Если один из путников, вслух или про себя, скажет неправду смотрящим на них звездам, то они оба вернутся назад и начнут свой путь снова. Тогда, возможно, это будет не сказка, так же? – грустно добавил слушатель.
– Но это путь к мечте! Неужели одни только трудности?! – недоумевал дедушка.
Руки изумленного мужчины не смогли рвануть вверх. Однако, слабо поддаваясь контролю, они все же ослабли и попросились вниз. Хвост тоже был вынужден скользнуть ниже и вновь приземлиться на скамейку. Услышав кошачье бормотанье, человек вспомнил о питомце и содрогнулся.
– Ответы порой будут даваться тяжко, но я буду рядом. Ты, если будет такая необходимость, сможешь слышать меня до прихода его. Утра. Так согласен ли ты?
– Согласен, наверное… А Маруся? – разволновался Николай Васильевич. – Марь, погоди, – открытая ладонь дедушки остановила нетерпеливого хвостика, пытавшегося снова пробраться к нему на руки, и тот слабо пискнул. – Тут такое…
– Не переживай за друга, я и о нем позабочусь, – ответили с пониманием.
Николай Васильевич вспомнил молодость: как давно у него не было приключений! Хотя были ли они вообще? И глаза старика загорелись, а душа задребезжала от сладкого предвкушения скорого необычного и опасного дела в такт разговорившемуся хвосту.
«Меня же никто не ждет… Разве только приключение. И мечта. Да и я уже запутался. А мечта… она точно не может быть плохой!» – наконец заключил старый человек.
Мужчина вновь кивнул собеседнику и надел варежки. Светлоглазая красавица обняла путешественника и прошептала:
– Удачи вам.
– Подожди! – крикнул Николай Васильевич. Волнение старика заставило сжаться его самого и хвостика рядом. – А как мы вернемся назад? Просто на рассвете?
– Помни, что если найдешь ответы до прихода утренних лучей, то вы сможете вернуться раньше, если нет – то с рассветом следующего дня. Когда звездное путешествие закончится, то вы снова окажетесь здесь, вот на этом самом месте. Я не оставлю вас себе, – по-доброму усмехнулся слушатель. – Намного лучше наблюдать за спящими душами, чем за мающимися. Да и обычно мы недолго имеем дело с путешественниками: много желающих.
– Мы?! – только и успел произнести старик.
Николай Васильевич и его спутник перенеслись в темное место. Не было ни света окон, ни фонарей, ни фар. Только сияние луны и звезд.
Глава 2.
Под хвост
«Эх, кто это „мы“?.. Вот я на старости лет-то вляпался!» – размышлял Николай Васильевич, поворачиваясь немного то в одну, то в другую сторону и рассматривая жемчужную пустыню перед собой.
Человек поразился. Не только безлюдному месту, дышащему чистотой и сияющему белизной. Не ожидал он и того, что его, такого осторожного, затащат на закате дней в какую-нибудь авантюру. А тут сам пошел!
«На-чу-ди-и-ил», – протянул про себя мужчина, продолжая любоваться кишащим жизнью и смертью полуночным небом и безмятежно спавшей, покрытой снежным покрывалом землей.
Старик находился вблизи одиноко стоящего ветвистого дерева. Позади, как он успел заметить краем глаза, была большая дорога. Но сделать вроде бы разумное и пойти в сторону проторенного пути ему в тот момент не хотелось. Это могло подождать, потому что нужно было выполнить кое-что важное… для души. Старое лицо озарила слабая улыбка.
Николай Васильевич рос в деревне, в единении с, местами дикой, природой. И когда, уже будучи городским и еще крепким здоровьем, он имел честь оказаться в лесу, то первым делом, по привычке, всегда здоровался с его обитателями, передвигающимися и не очень.
Конечно, сейчас перед мужчиной предстал не лес, но часть, часть могущества. Приветствуя крепкое дикорастущее существо, старик положил на него упрятанные в варежки руки и прижался зажатым в теплые объятия шапки лбом. Потом, немного отстранившись от дерева, он посмотрел на пустовавшую без одежды крону, снял варежки и убрал их в карманы. Затем снова чуть подался вперед, прислонил обнаженную, согретую шерстью ладонь к холодному стволу и ласково прошелся кончиками пальцев по морщинам долгожителя.
Поздоровавшись с одинокой и всеобъемлющей душой, дедушка, несмотря на видимые трудности, решил обойти ее и детство и осмотреться получше. Холодные неподвижные белые волны лишь молчаливо провожали задумчивого человека взглядом. Сугробы под кроной дерева хоть и были надутыми до средней высоты, но двигаться по снежным кучам все-таки получалось непросто. Это даже было сложно назвать движением: лишь медленным перетаскиванием той ноги, которая стояла позади, к той, что была чуть впереди.
Обходя великана, старый человек еще раз отметил, что здесь не было никаких других следов, кроме его собственных. И рядом никого. Заспанную округу не беспокоили даже ветер и снежинки.
Дорисовывая небольшими и аккуратными штрихами большой круг на снегу, стряхивая с руки старую сухую деревянную кожу и вылезая из воспоминаний о далеком прошлом, дедушка прошептал:
– Есть кто?
– Я тут, – раздался мягкий бархатный голос.
Николай Васильевич быстро шагнул и оказался в самом начале протоптанной им дорожки.
– Маруся? – небольшие, так давно спрятанные за многочисленными милыми и неглубокими морщинками, голубые глаза округлились при виде маленькой темной фигуры.
– Нет, – нежным голосом возразил собеседник неподалеку.
«Маря же…»
У Николая Васильевича на лбу выступил пот. Он сдвинул тонкую вязаную шапку назад. Из-под нее выглянули любопытные седые завитки.
Молодой Николай был завидным женихом. Высокого роста и крепкого телосложения. С глазами бледно-василькового цвета, при радости довольно необычно немного уходящими в зелень. Светлые кудряшки парня всегда очаровательно блестели на солнце и манили девушек окунуть в них пальцы. Многим барышням вскружил голову господин Дубовский. Несмотря на свою внешнюю красоту, юноша был еще более привлекателен внутри. Только вот, к несчастью, скромен и терпелив. И жену себе нашел под стать такую же: красивую фигурой и душой. Но это все было тогда, когда Николай был еще огромного роста. А сейчас… старик почти усох (лишь его спина по-прежнему оставалась широкой и крепкой) и согнулся: стал крючком. Возраст, к сожалению, идет на пользу только душе.
Николай Васильевич посмотрел на ответившего, затем покрутился по сторонам: больше точно никого не было. Взгляд человека случайно упал на темное изогнутое пятно.
«Знак вопроса прямо», – подумал мужчина, отвлекшись на свою тень рядом.
– Да, – мягко подтвердили ему в ответ. – Но ты же здесь за ответами.
Николай Васильевич присмотрелся получше, вернул шапку на место и сделал пару небольших шагов по направлению к говорившему. Ему навстречу тоже пошли.
Дедушка, еле-еле продвигаясь вперед, удивлялся, что хорошо видит без очков. Хотя он совершенно четко различал знакомый силуэт, в голове у него мелькнуло: «Нет, не может быть, чтобы это была Маруся. И кто это говорит? Слушатель? Но голос другой… Неужели эта кошка? Но что это за говорящая кошка? Говорит она или мне кажется?.. – непонимание происходящего все-таки вселяло в пожилого человека страх. По его телу забегали мурашки, и он остановился, задрожал, затем обнял себя за плечи, чтобы согреться. – А может, я уже того? Старый же».
Маленькое темное пятно тоже остановилось, наблюдая за большим.
От пришедших тогда в бедную человеческую голову мыслей сердце Николая Васильевича заревело и понеслось, и мужчина в отчаянии повернул ладони к небу. Секунды две спустя старик, немного совладав с собой, опустил руки.
Некоторое время смотря перед собой, дедушка размышлял о своих похоронах: вот его нашли, сообщили дочке и внучке, вот они плачут у бездыханного тела в морге, затем на отпевании у гроба, потом еще, конечно, на кладбище, ну и дома, как полагается, тоже, а он теперь лежит в могиле рядом с Настасьей. Мысли о покойной жене, ставшей тогда ближе, немного утихомирили старое сердце.
«Может, и внучка тогда оттаяла бы… если б я навеки замерз», – решил старик и все-таки заплакал.
Еще раз мысленно побывав на кладбище, Николай Васильевич вернулся глазами к белому снегу и темному образу: тот был на месте. Человек вытер слезы.
«Эко меня угораздило!» – предавался раздумью старик, с трудом делая шаг к сумрачному комочку.
Пушистик, мягко ступая лапами, тоже пошел навстречу старику.
Еще немного продвинувшись вперед, мужчина протер глаза несколько раз, но картина по-прежнему не изменилась. Поняв, что на его пальцах еще сидели остатки древесной пыли, человек тщательнее освободил от них руку.
«Все же передо мной Маруська. Да-а, дела-а-а. А может, я не умер, а сошел с ума? – питая небольшие надежды на жизнь, то ли рассуждал, то ли просил небо дедушка. – Хотя… даже не знаю, что лучше? Умереть или того?» – дернув два раза головой вбок, заключил старик и вздохнул.
– Ты не сходишь с ума, – по-прежнему двигаясь вперед и немного удивляясь, развел в сторону уши пушистый комочек.
«Говорящая кошка! Мне не показалось! Говорящая кошка!» – при этих мыслях, все еще казавшихся дикими, Николай Васильевич остановился опять.
– Нет, – уверенно прозвучал мягкий мирный голос.
Тепло приближавшихся желтых глаз нежно укутало человека заботой и заставило сделать шаг.
– Нет?! Как это нет? Ты так похожа на моего хвостика! – пристально всматриваясь в говорившего, возразил дедушка.
– А я и есть твой хвост, – попытался объяснить маленький усач. Затем пушистый комочек прищурился, облизнулся и, глядя в глаза человеку, добавил: – Но я не кошка.
«Маря…»
– Как же это не кошка, – старик вскинул брови и правую руку вверх и перестал раскачиваться на месте, пытаясь шагнуть дальше, – собака, что ли? – левая рука также не удержалась и потянулась к небу.
Собеседник мужчины тоже остановился.
Руки старика недолго оставались на весу, через секунду одна из них уже поддерживала вмиг потяжелевшую голову. Дед снова оголил лоб.
«Ох-ох-ох. Голова кружится. Опять. И серо временами. Все как в тумане… Но интересно, черт побери! Вот ночка-то у меня! – соображал дедушка. Человека мутило, но, несмотря на это, пришло понимание того, что он не просто перестал бояться, его начинала радовать разыгравшаяся забава. Давно он уже так не веселился. – Кошка вроде моя, а вроде и не моя. Но как же похожа на Марю!»
– Да Маря я! – из маленького существа вырвалась буря. – Но не кошка, – немного успокоившись, пояснил обиженный хвост. – Чтобы стало ясно, нужно начать путь, помнишь.
Комочек двинулся с места. Старик поправил шапку и тоже шагнул вперед.
«Надеюсь, я все-таки не умер? – дедушка посмотрел на темноту вверху и добавил: – Я бы еще хотел…»
Оказавшийся близко небожитель не дал старику договорить. Он, проливая последний свет, озарил человека предположениями.
– А-а-а! – заголосил дедушка и замер. – Ударился! – выбрал одну из догадок дедушка.
«Точно, – человек сделал небольшой шаг. – Поскользнулся, упал и лежу. Где хоть я лежу? У скамейки?! Если так, то хорошо – быстро найдут, – порадовался Николай Васильевич. – Но на улице зима – не-е-ет, плохо, – поник он. – Ну теперь точно все. И рядом никого. Только…»
Хвост, подошедший уже довольно близко к человеку, перестал двигаться.
«Маря».
Старик продвинулся еще немного и тоже остановился.
«Только Маря… или кто ж это?»
Николай Васильевич плавно оглянулся. Он стоял на проторенной им самим узкой дороге. Она скручивалась так, будто завивалась в петлю, накинутую на бедное одинокое дерево. Мужчина медленно развернулся обратно и, сделав шаг, наконец вышел с узкой тропы на широкую, где вновь приостановился.
– Я – Маря, кормилец, – передернул ушами стоявший почти рядом пушистик. – Но я не кош-ка, – питомец говорил твердо, по слогам, но нежно и осторожно, понимая, что человеку понадобится больше времени, чтобы прийти в себя. – И ты не ударился. Я же здесь с тобой. Или, получается, что я тоже ударился или… того? – также постучав два раза мордой вбок о что-то невидимое, спрашивал питомец.
«Что же происходит?» – развел руками дедушка и посмотрел на темный клубочек в шаге от своих ног.
Человек поднял кверху глаза, затем неторопливо оглянулся еще раз: сзади – дерево, вверху – звезды, внизу – они вдвоем. И снег. Кругом снег.
– Иду за ответами и к мечте, – пропел хвостик, а затем добавил: – С тобой. – Золотые кошачьи глаза так красиво вписывались в очаровательную картину рядом и добавляли ей блеска. – Но я не кошка.
Мужчина шагнул. Свет догорающего небесного огня и двух теплившихся земных наполнил человека улыбкой.
– Ко-о-от, – медленно двинул головой назад дедушка.
– Да, – кивнул пушистик и дотронулся до Николая Васильевича спинкой. Затем маленький комочек снова повернулся к человеку мордой. – И зовут меня не Маруся, а Маря. Разные это имена. Ты сам придумал, что я Маруся.
У Николая Васильевича все еще немного кружилась голова, но у него получилось наклониться к хвостику, чтобы получше его разглядеть. Вообще старый человек старался сгибаться настолько, насколько скрип его позвоночника и коленей звучал бы более-менее прилично для окружающих. Но рядом же не было практически никого. И вот старик, нарушив своим хрустом тишину округи, взял на руки питомца, провел пальцем по кошачьей переносице и с восторгом проговорил:
– Чудеса! Если не умер, не ударился, то… сплю? – продолжил соображать мужчина.
Маря печально вздохнул, а человек прислонился щекой к маленькому, подсохшему на холодном воздухе сухому носику, затем чуть отодвинулся от него и заговорил:
– Странная обстановка, цвета, звуки… Маря, я точно не сплю?
– Ты не спишь, – кот приблизился к кормильцу и лизнул его большой сморщенный влажный нос.
– Ладно… – смирился старик. – Значит, ты кот. Откуда ж мне было знать? – покосился он на пушистика.
«Вот, дедушка, Маря, – человек прислонил пушистика к груди и вспомнил, как вчера к нему забежала запыхавшаяся внучка. – Ты присмотри немного за хвостиком, ладно?» – «Ладно». – «Я скоро заберу…»
При мыслях о внучке Николаю Васильевичу стало тяжело, и он, придерживая ценное, вновь сдвинул шапку назад. Затем, остро нуждаясь в заботе, старик посильнее схватился за кота. Нежно.
«Эх», – выдохнул и сжал губы дедушка, по-прежнему прижимая одной рукой к себе кота, а другой держась за мутную голову.
– А внучка-то где? – вдруг спохватился мужчина.
На него смотрели двое, а говорила только она одна – тишина.
– Пойдем, Марь, скорее, – дед, готовый рвануть, поправил головной убор. – Может, ей страшно одной. Надо ее скорее найти.
– А она здесь? – озабоченно дернул хвостом Маря.
Человеческое лицо удивленно отодвинулось от кошачьей морды, а вновь выпущенные на свободу седые кудряшки испытующе посмотрели на кота.
– А как иначе? Я же сказал, что хочу взять ее с собой. И о тебе попросил позаботиться. Ты же вот тут… Значит, и она будет с нами, – вновь закивал Николай Васильевич.
Он, внучка и питомец – хорошая компания для хорошего дела. Кот в ответ лишь подвигал усами.
Старик мучительно потер лоб.
– Когда стоишь, то кружится голова, – осторожно промолвил Маря.
«Да, как странно. Обычно, остановки помогают, а тут наоборот», – кумекал дедушка.
Человек прислонил руку к плавающей и клонящейся вниз голове.
– Необходимо начать путь, тогда и станет яснее, – были прерваны человеческие размышления. – Время искать ответы и мечтать. Но мечта не упадет в руки сама. До нее надо дойти. А к утру звезды исчезнут. Такой шанс я даю только раз в жизни, – напомнил слушатель.
– Да-да, идем, – промолвил дедушка. – Ох и старый я уже стал. – Сам пойдешь?
Маря в знак согласия прикрыл глаза. Дедушка, слегка шумя старостью, аккуратно наклонился, и питомец спрыгнул на снег. Затем кот махнул мордой, показывая путь и призывая идти.
– Да, пойдем, – произнес Николай Васильевич. – Мы должны двигаться. И нам еще надо найти…