Муж сестры. Адвокат для дьявола

1

– Рита, Рита, Риточка, помоги… Пожалуйста, помоги!

В трубке раздался искренний и надрывный плач моей сестры. Я невольно поморщилась.

Я вышла в коридор. Дверь в зал суда с глухим стуком закрылась за мной.

Изумрудный твид неприятно царапал кожу. Я машинально одернула юбку, пытаясь скрыть предательски дрожащие колени.

Проиграть это дело… да как это вообще возможно? Оно было настолько очевидным, настолько лежало на поверхности, что даже студент-первокурсник разбил бы доводы обвинения в пух и прах.

Значит, оставался только один вариант.

Не может этого быть! Подкуп? Грязный, банальный подкуп.

Я глубоко вдохнула, пытаясь унять бешеный стук сердца.

Как теперь объяснить коллегам, что я проиграла? Это же всего лишь незначительное дело. Интересно, что мне сказал отец, будь он жив?

– Рит, ты здесь?! Ты меня слышишь вообще, ты мне нужна! – рыдала взахлеб моя младшая сестра.

Что у нее приключилось на этот раз? Закончились деньги? В свои двадцать пять она ни разу не работала, зато успешно пользовалась безлимитной картой папы, а теперь – мужа.

Может, очередной дизайнерский наряд купили перед ее носом? Не может записаться на спа-процедуры или поругалась с мастером-колористом за не тот оттенок блонда и требует помочь ее засудить? Пройденный этап.

– Ренат, умоляю, что у тебя стряслось? Я только что из зала суда и…

– Систер, выручай, моего Рому забрала полиция! Прямо в магазине скрутила и увезла!

Я прислонилась к стене, пытаясь устоять на ногах.

Рому забрали? Какая ирония!

Казалось бы, отличная новость. В мире будет меньше исчадий ада, гуляющих на свободе… Но отчего-то внутри всё похолодело.

Роман. Имя, от которого пробегали мурашки по спине. Единственный человек, которого я действительно боялась.

Его взгляд всегда проникал в самую глубину! Хуже рентгена; он видел не только мои внутренности и кости, но и душу.

Он не просто раздевал взглядом, он разбирал на молекулы. Он умел заставить меня почувствовать себя дурой, даже несмотря на всю мою эрудированность. А мой словарный запас и вовсе улетучивался.

Нет, предупрежу ваш следующий вопрос – этот мужчина мне не нравится. Как можно испытывать симпатию к тому, кто вызывает такие чувства одним лишь мимолетным взглядом?

Я не просто не люблю его – я его ненавижу.

– Что… Что случилось? За что его задержали? – мой голос дрожал, почти как у сестры.

Вот, видите, его даже рядом нет, а меня уже трясет от бешенства. Вот такие эмоции он у меня вызывает.

– Я не понимаю! – всхлипывала Рената. – Что-то про мошенничество, подделку драгоценностей, жалобу покупателя и организатора выставки… Но это все неправда, мой пупс ни в чем не виноват!

"Пупс?"– мысленно взвизгнула я.

"Пупс"держал полгорода в страхе, контролировал все ювелирные магазины, считался лучшим геммологом страны и за её пределами.

"Пупс", который одним только взглядом заставлял меня всем существом сжиматься в комок.

– Систер, ну помоги! – сестра перешла на новый уровень завываний. Еще никогда не слышала от нее подобных звуков.

– Рената, успокойся! – я повысила голос, стараясь перекричать рыдания в трубке. – Послушай меня внимательно. Мне нужны факты. Куда его увезли? В какое отделение? Кто ведет дело? Я позвоню в офис и пришлю кого-нибудь…

В ответ – лишь всхлипы и неразборчивое бормотание, среди которого я расслышала только: “Рома просил в адвокаты только тебя”

– Ч-что? М-меня?

Все другие адвокаты мира, вся эта армия дорогих, зубастых акул юриспруденции, и он выбирает… меня?

Шок сменился ощущением абсурда. Это какая-то ловушка. Или, что еще хуже, изощренный розыгрыш, поставленный с единственной целью – посмеяться надо мной, унизить меня.

Я прекрасно знала цену Романову. Он был хищником, расчетливым и беспощадным.

Такие как он не доверяют свои грязные делишки любителям. Он привык окружать себя только лучшими, самыми беспринципными, самыми дорогими.

И в том, что он предпочел меня, прочитывалось что-то зловещее, что-то, заставляющее кровь леденеть в жилах.

Это словно комплимент от самого дьявола. Я каким-то образом представляла ценность в его глазах. Не как сестра жены, не как объект для насмешек, а как… профессионал.

Не стану рассказывать, как это льстило моему самолюбию.

Сестра, казалось, абсолютно не воспринимала реальность. Паника свела на нет все попытки добиться хоть какой-то ясности.

Я вздохнула, понимая, что разговаривать с ней сейчас бесполезно.

– Хорошо, – сказала я, как можно более мягко. – Я сама разберусь. Оставайся дома. Не звони никому. Я свяжусь с тобой, как только что-нибудь узнаю.

– Спасибо тебе! Ты как всегда самая лучшая! Держи меня в курсе, ладно?

Я отключила телефон и нахмурилась.

Время не ждало.

Каждый час, проведенный обвиняемым под стражей, увеличивал риск катастрофических последствий.

Нужно было действовать быстро, включить профессионала, всё выяснить и постараться взять себя, чёрт возьми, в руки!

Я его не боюсь. Не боюсь!

Ну, разве что, совсем немного…

2

Я открыла телефонную книгу и нашла нужный контакт. Игорь Петрович. Старый друг отца, занимавший высокую должность в Следственном комитете. Я знала его с детства, и хотя после смерти отца их пути практически не пересекались, я надеялась, что он все еще помнит об их давней дружбе.

Звонок прошел практически мгновенно.

– Игорь Петрович, здравствуйте. Это Маргарита Золотова, дочь Анатолия Сергеевича.

– Рита? Боже мой, сколько лет, сколько зим! – в голосе Игоря Петровича звучало искреннее удивление. – Как ты, дорогая? Чем занимаешься?

– Все хорошо, спасибо. Все еще работаю адвокатом у папы в фирме. Игорь Петрович, мне сейчас очень нужна ваша помощь.

– Слушаю тебя внимательно.

– Моего зятя, Романа Романова, сегодня задержали. Мне необходимо узнать, где он находится и кто ведет дело. Рената, моя сестра, в совершенно невменяемом состоянии, я ничего не могу от нее добиться.

На другом конце провода воцарилась тишина.

– Романов, говоришь… Подожди минутку, сейчас посмотрю.

Я замерла, вцепившись в телефон. Тишина казалась нестерпимой. Наконец, Игорь Петрович снова заговорил.

– Да, есть такой. Романов Роман Сергеевич. Держат в ИВС. Дело ведет следователь Сидоров…

Он продиктовал мне номер дела и контактные данные следователя.

– Спасибо вам огромное, Игорь Петрович! Вы меня просто спасли!

– Не за что, Рита. Обращайся, если что. Но знаешь… Романов – фигура очень… неоднозначная. Будь осторожна.

“О, это я еще как знаю!” – подумала я, но вслух сказала: – Я знаю, с кем имею дело.

Я положила трубку и посмотрела на себя в зеркало. В отражении на меня смотрела девушка с бледным лицом и широко распахнутыми от испуга глазами.

Но страх – это роскошь, которую я сейчас не могла себе позволить.

Завела машину и выехала по адресу. С каждым километром тревога нарастала.

Рома… Дьявол во плоти. “Red flag”, как сейчас говорят. Я знала его много лет. Знала и ненавидела. И теперь мне придется его защищать.

Солнце нагло било в глаза сквозь тонировку, заставляя поморщиться. Я откинула козырек, надела солнечные очки.

Проигранное дело до сих пор давило. Не то чтобы я привыкла побеждать всегда, но это… Это дело было важным. Важным для репутации фирмы отца, важным для меня самой, в конце концов. И проиграно.

Телефон завибрировал, высвечивая на экране имя "Даниил Н.".

Тяжело вздохнув, я приняла вызов.

– Привет, Рит. – В его голосе сквозила какая-то странная смесь сочувствия и торжества. Я невольно нахмурилась. – Наслышан, ты проиграла дело Кравченко.

– Да уж, об этом, наверное, уже вся юридическая северная столица гудит.

– Не переживай, Рит. Я уверен, там что-то нечисто. Судья какой-то подозрительный был, да и присяжные… Знаешь, уверен, что кого-то из них подкупили.

Я промолчала. Подкупили? Возможно. Но это не отменяло факта моего проигрыша.

– Спасибо, за поддержку, – сухо ответила я.

– Всегда пожалуйста. Слушай, а знаешь, кто звонил? Сказали, тебя срочно потребовал в адвокаты некий Романов. Так, погоди… Романов? – уточнил Даниил, будто невзначай. – Роман Сергеевич… Это случайно не твой зять?

– Он самый. Как раз еду к нему, – я старалась скрыть волнение, но чувствовала, как голос дрогнул.

– Вот как! – Найденов оживился. – Это даже хорошо. Его дело точно будет громким и интересным. Настоящий джекпот! Отличный шанс восстановить репутацию.

"Восстановить репутацию."Я внутренне скривилась.

– Думаешь? – Пробормотала я, посигналив подрезавшему меня лихачу.

– Уверен! Дело стоящее. А знаешь, кто уже взялся вести переговоры со стороны обвинения? Один мой приятель. Я могу с ним познакомить, если хочешь.

– Спасибо, Дань, я подумаю.

В машине повисла неловкая пауза. Я чувствовала, к чему все идет.

– Слушай, а у тебя какие планы на вечер? Может, сходим куда-нибудь? – робко предложил Найденов.

Я закатила глаза. Ну вот, началось.

– Ой, знаешь, Дань, у меня такой завал сегодня. Бумаги, отчеты, встречи… Боюсь, до ночи не разгребу.

– Ну, может, хотя бы на чашку кофе?

– Дань, прости, правда. Надо работать.

– Ну, ладно, – разочарованно вздохнул он. – Тогда увидимся в офисе.

– Спасибо. До завтра.

Я отключила вызов и раздраженно бросила телефон на соседнее сиденье.

Надоела навязчивость коллеги. Наши отношения не сложились, и я не вижу смысла настаивать на втором шансе. В который раз убеждаюсь, что служебные романы – всегда плохая идея.

Подъехав к зданию ИВС, я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Я должна быть собранной и хладнокровной.

В приемной меня встретил дежурный.

– Я адвокат Романова Романа Сергеевича. Прибыла для встречи с подзащитным.

Дежурный посмотрел на меня поверх очков.

– Подождите. Сейчас узнаю.

Он что-то пробурчал в рацию и жестом показал мне на стул. Ожидание тянулось мучительно долго. Наконец, дежурный снова подозвал меня к окну.

– Следователь Сидоров сейчас занят. Сможете встретиться с Романовым только завтра утром.

– Это невозможно! – я повысила голос. – Я требую немедленной встречи с моим подзащитным!

– Завтра утром, я же сказал. Все вопросы к следователю Сидорову.

Я почувствовала, как внутри все закипает от ярости. Они откровенно тянули время. Что-то здесь было не так.

– Хорошо, – сказала я, стараясь говорить как можно более спокойно. – Тогда я хочу подать официальный запрос на свидание с моим подзащитным. И зарегистрировать мой ордер на ведение дела Романа Сергеевича.

Дежурный неохотно протянул мне бланк заявления. Я быстро заполнила его и вручила обратно.

Выйдя из здания ИВС, я достала телефон и набрала номер Игоря Петровича.

– Игорь Петрович, здравствуйте еще раз. Это снова Рита.

– Что-то случилось?

– Да. Меня не пустили к Романову. Сказали, что следователь Сидоров занят. Чувствую, что меня просто разводят, как… школьницу.

Женщине-юристу, тем более успешной, трудно проявить себя. Мужчины не всегда готовы признать, что женщины тоже могут быть профессионалами в их сфере.

– Хм… Это странно. Я попробую позвонить Сидорову лично. Перезвоню тебе, милая.

Снова ожидание. Я чувствовала, как внутри разгорается паника. Что происходит? Почему мне не дают встретиться с Романовым?

Скоро телефон зазвонил.

– Рита, я поговорил с Сидоровым, – в голосе Игоря Петровича звучали стальные нотки. – Он утверждает, что Романов передумал и отказался от твоих услуг.

– Что?! – едва не выкрикнула я.

Он, что, мать его, издевается?!

3

Утро выдалось на редкость мерзким, вторя моему собственному настроению.

Каждый шаг по гулким коридорам ИВС отдавался внутри неприятным эхом.

Комната для встреч с адвокатами. Боже, как я ненавидела это место! Спертый воздух, обшарпанные стены, ощущение безнадеги, витающее в каждом углу.

И он в этой комнате. Романов. Которого я ненавидела даже больше.

Одно имя заставляло внутренности сжиматься в тугой, ледяной комок. Роман Сергеевич Романов. Теперь официально мой клиент. И мой кошмар.

Сколько усилий мне стоило, чтобы добиться этого назначения! После его демонстративного отказа от моих услуг, мне пришлось приложить титанические усилия, чтобы убедить суд назначить его адвокатом именно меня.

Вдох. Выдох. Соберись, Рита. Ты – профессионал. Он – всего лишь клиент.

Сделав глубокий вдох, я открыла дверь.

Он сидел, развалившись на стуле, словно на троне.

Даже здесь, в этой каморке, сукин сын умудрялся выглядеть непристойно роскошно.

Дорогой костюм, сшитый на заказ, сидел идеально, подчеркивая широкие плечи. Легкая небрежность в виде двухдневной щетины лишь добавляла шарма его демонической внешности.

Уставшие, чуть прищуренные глаза, и в них – нескрываемая тоска… или скука?

Да, именно так. Дьяволу стало скучно в преисподней, и он решил спуститься на землю, примерив облик богатого и всемогущего Романова.

Внутри все похолодело.

Нельзя поддаваться. Нельзя показывать страх.

Дверь за моей спиной с глухим щелчком закрылась. Этот звук почему-то отчетливо врезался в память. Отрезая от мира, оставляя наедине с ним.

Медленно, очень медленно, он поднял голову.

Его взгляд… Он не смотрел, он сканировал. Оценивал, раздевал, проникал под кожу. Сальный, отталкивающий, и одновременно – завораживающий. Взгляд хищника, выбирающего жертву.

Он поерзал на стуле, будто разминая затекшие мышцы.

– Я в тебе не сомневался, изумру́дик.

Быстро, почти незаметно посмотрела вниз – проверить, всё ли в порядке с моим изумрудным твидовым костюмом. Обожаю его в последнее время.

Поправила полы пиджака, словно это не жест от нервов, а тщательно выверенный элемент образа. Профессионализм – мой главный (и, к сожалению, единственный) козырь в этой игре.

Я прошла к столу, стараясь, чтобы каблуки не цокали слишком громко по бетонному полу.

Села напротив Романова.

Даже в этом убогом помещении он излучал ауру власти и опасности.

Внутри меня все клокотало, готовое вырваться наружу потоком праведного гнева. Хотелось сорваться, заорать: "Какого черта ты творишь?! Что это за цирк с адвокатами? Сначала требуешь меня, потом отказываешься! Ты вообще в себе?!"

Но я промолчала. Воспитание, профессиональная этика, самоконтроль – все это держало меня в узде.

Он, словно читая мои мысли, лукаво улыбнулся. Улыбка змеи, притаившейся перед броском.

– Злишься на меня, изумру́дик? – промурлыкал он, в его глазах плясали черти.

Я чувствовала, как горячие пятна жара расползаются по шее, поднимаются к щекам. Бессильная ярость душила. Но я сделала глубокий вдох, выдохнула, и выдавила из себя ледяной тон.

– Роман Сергеевич, – мой голос звучал отрешенно, словно я произносила заранее заученную фразу. – Меня зовут Золотова Маргарита Анатольевна. С этого момента я ваш адвокат и буду представлять ваши интересы в суде.

Слова звучали пусто, механически. Я не верила ни одному из них. Как я могу защищать человека, в виновности которого не сомневаюсь? Это противоречит всему, во что я верю. Но вот она я здесь. Перед ним. И сама не понимаю зачем это мне.

Его взгляд изменился. Самодовольная усмешка исчезла, сменившись странным, мрачным выражением.

В его глазах плескалось разочарование и… злоба. Не на меня лично, а на судьбу, на обстоятельства, на весь мир.

Хотя, вру. Немного и на меня. За мое упрямство. За то, что я вопреки его воле все-таки стала его адвокатом.

– Я искренне пытался этого избежать, Маргарита Анатольевна, – произнес он медленно, делая акцент на официальное “Маргарита Анатольевна”. – Теперь ты сама виновата.

Холодок пробежал по спине.

– В чём виновата? – спросила я, против воли выдавив из себя этот вопрос.

Он криво усмехнулся. В его улыбке не было ни капли веселья. Только горечь и безнадежность.

– Ты ввязалась в это, изумру́дик. Добровольно, по собственной воле. Теперь я превращу твою жизнь в ад. Прости.

4

…Прости?

Что, блин, это значит?

Почему он так говорит? Если он так не хотел видеть меня в качестве своего адвоката, зачем вообще было настаивать, чтобы именно я им стала?

Эти вопросы готовы были сорваться с губ, но я успела их проглотить. Нельзя показывать свою растерянность, особенно перед таким человеком.

Я чувствовала его взгляд на себе. Тяжелый, изучающий, полный противоречий.

Он наблюдал за мной, как за редким, экзотическим животным в зоопарке. С любопытством и какой-то непонятной тревогой. Будто он заранее знал исход этой игры, исход, в котором проиграют все.

– Тогда обстоятельства были… хм… иными, – тихо сказал он, словно говорил сам с собой. – А теперь мы либо по уши в дерьме, либо… – он поднял на меня глаза, нахмурился и вздохнул, – …а хотя нет, мы по уши в дерьме.

Он замолчал, опустив взгляд на свои руки. Медленно перебирал четки. Этот жест меня всегда в нем раздражал.

Фарс. Он, наверняка, ни разу в жизни не был в церкви. К чему этот идиотский аксессуар? Имитация религиозности? Или просто способ показать свою власть, свою исключительность?

Да, одним своим появлением он осквернит любое место.

– Итак, Роман Сергеевич, – я отбросила все лишние мысли и заговорила профессиональным тоном. – Как вам известно, вам предъявлено обвинение в мошенничестве, подделке драгоценных камней и их последующей продаже.

– Меня подставили, – как бы в шутку ответил он, с легкой усмешкой глядя на мою реакцию.

Он знал, что это ложь. Знали это и мы оба. Экспертиза уже была проведена, результаты – неутешительные.

– Сейчас я расскажу вам, что вас ждет в ближайшее время, – я достала из портфеля несколько листов бумаги и начала зачитывать, не поднимая глаз.

– Раз уж суд назначил меня вашим адвокатом, – я выдержала его насмешливый взгляд, – то я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам выиграть это дело и добиться вашего оправдания.

На этих словах Романов лишь коротко хмыкнул, словно сомневаясь в таком исходе. Но я не позволила его скепсису сбить меня с толку. Эта демонстрация безразличия только подхлестывала мою решимость доказать ему обратное.

В конце концов, даже дьявол нуждается в адвокате, а я – лучший из тех, кого он мог получить.

– Для того чтобы я могла работать, Роман Сергеевич, от вас потребуется полное сотрудничество, – мой голос звучал твердо, как сталь, – Во-первых, от вас необходима полная и правдивая информация обо всех обстоятельствах дела. Мне нужно знать все, от самых мелких деталей до самых грязных секретов. Не утаивайте ничего. Любая ложь, любое утаивание правды может стоить вам свободы.

Я сделала небольшую паузу, чтобы дать ему возможность осознать серьезность моих слов.

– Во-вторых, от вас потребуется полное доверие. Я понимаю, что вам трудно доверять кому-либо, особенно после того, что с вами случилось, но без доверия наша работа будет невозможна. Поверьте, я не преследую никаких личных целей, за исключением того, чтобы добиться вашей свободы.

Тишина.

– В-третьих, необходимо будет предоставить мне все документы и материалы, которые могут иметь отношение к делу: контракты, переписки, банковские выписки, показания свидетелей. Все что сможете найти. Да, нужно будет переворошить все, но мне нужно что-то, за что можно зацепиться.

Я говорила это сухо, но твердо, желая не то чтобы обидеть его, скорее заставить работать лучше, предоставить больше информации и, самое главное, не врать.

– В-четвертых, вам необходимо будет выполнять все мои указания и рекомендации. Я понимаю, что вам привычнее командовать, но в данном случае командовать буду я. Если я говорю вам молчать – вы молчите. Если я говорю вам говорить – вы говорите. Понятно?

Я выложила свои требования, каждое слово – четко, как отчеканенное. Смотрела ему прямо в глаза, не отводя взгляда.

Романов же, в свою очередь, смотрел на меня… странно. Словно видел впервые. Мой властный голос, мои требования, моё бесцеремонное "подчиняйся"– всё это, кажется, его забавляло и… возбуждало первобытное, хищное любопытство.

Он окинул меня скользким, похотливым взглядом, сверху вниз по изумрудному твиду, задержался на броши, скрепляющей ворот блузы, и, склонив голову набок, ухмыльнулся.

– Черт возьми, где в этом бесконечном списке требований упоминание, что я должен теперь называть тебя “госпожа”? – промурлыкал он.

Краска бросилась мне в лицо.

Я поправила брошь на блузке, стараясь вернуть себе контроль, сделать вид, что совершенно не поняла его вопроса. Но разве можно обмануть такого человека?

– Я думал, ты умная, но хорошая девочка, – продолжал он, не давая мне опомниться, – а ты… – присвистнул, – а ты еще и отстрапонить можешь!

За стеной послышался взрыв смеха. Ну, конечно! Нас прослушивали.

Все лицо залилось краской. Унижение жгло изнутри. Как он смеет так говорить?! Зачем? Зачем он меня так унижает? Наверняка, вся охрана сейчас выстроилась у двери.

С трудом собрав остатки самообладания, я выпрямила спину и, стараясь говорить максимально профессионально, сообщила главную новость.

– Мне, – я сделала акцент на "мне", – "хорошей девочке", – я намеренно выделила слово "хорошей", – удалось добиться от суда вашего освобождения под залог.

В мгновение ока его лицо преобразилось. Насмешка исчезла, сменившись неприкрытой радостью.

Он посмотрел на меня с видом "Я так и знал, что ты способная!". Словно все его предыдущие издевки были лишь прелюдией к этому моменту. Словно хотел услышать от меня именно это.

– И? – потребовал он с нетерпением.

– Вы должны являться на все назначенные судебные заседания. Если вы не появитесь хотя бы на одном, залог может быть аннулирован, и сумма будет конфискована.

– И? – повторил он с нажимом. – Сколько же я стою?

– Стоимость залога – пять миллионов.

Романов тихо хмыкнул. Поднял на меня глаза, в которых снова вспыхнул дьявольский огонек.

– Картой? – спросил он с наглой ухмылкой. – Или переводом?

5

Я с презрением наблюдала, как Романов, мой подопечный и, по совместительству, головная боль, с каким-то маниакальным удовольствием заполнял последние бумаги перед освобождением под залог.

Морда победителя, не иначе.

Он даже не выглядел человеком, только что проведшим несколько дней в предварительном заключении. Скорее, хозяином жизни, вернувшимся в свою стихию.

Харизматичный, самоуверенный, властный…

Казалось, будто заплатив эти пять миллионов залога, он купил не просто свободу, а всё это здание суда, всю систему законодательства целиком.

Пришлось признать, этот человек умел произвести впечатление.

Особенно на впечатлительных женщин, коих вокруг хватало.

Я, слава богу, давно переросла стадию пубертатного восторга перед обаятельными подонками.

Но даже мне приходилось признавать – Романов чертовски эффектен. И чертовски опасен.

Когда мы, наконец, вышли из здания, он неожиданно приобнял меня за талию.

Что за наглая фамильярность?!

Я тихо зарычала:

– Убери свои мерзкие грязные лапы. Сейчас же. Иначе я тебе их переломаю.

Он только тихо усмехнулся, даже не взглянув на меня.

– Расслабься, изумрудик.

– Изумрудиком будешь свою секретаршу называть. Убрал руку!

– Да брось, – его голос звучал приглушенно, почти ласково, но в этой ласковости чувствовалась сталь. – Они все смотрят на тебя, как на кусок мяса.

Мое негодование едва не вырвалось наружу, но он был чертовски прав.

– И твои угрозы не имеют веса, пока ты подсознательно знаешь, что не выполнишь их.

Я резко обернулась, готовая ответить, но он продолжил, не давая мне вставить и слова:

– Если ты вращаешься в профессии среди мужиков и хочешь, чтобы на тебя смотрели как на равную, ты должна уметь по-настоящему всечь. Дать по роже, как мужик, и вырубить любого, кто посмеет усомниться в твоей силе. И когда ты будешь это знать, когда эта уверенность станет частью тебя, даже если ты никогда не применишь это на практике, поверь, ты будешь выглядеть по-другому в их глазах. А пока… терпи мою руку на твоей точеной изумрудной талии.

Он говорил тихо, почти шепотом, но каждое слово врезалось в память, обжигая ядом.

В его словах была какая-то болезненная правда, которую я, как юрист, не желала признавать.

Правда, выкованная не в залах суда, а в жестоком мире, где правит сила и цинизм.

Он знал, куда давить, чтобы задеть меня. Знал, как посеять зерно сомнения.