Флорист

– Что тут происходит?

– Тут человек упал с многоэтажки!

– Что с ним? О Боже, он весь в крови!

– О Господи! Этот человек мёртв??

– Разойдитесь все! Быстро, быстро, быстро!

Бригада скорой помощи подобрала окровавленное тело, едва не развалившееся на части. Бедолага упал с седьмого этажа здания на Иствуд-стрит. В сознание он не приходил несколько дней, но шансы выжить у него всё же были.

Очнулся он в больничной палате с капельницей и полностью забинтованный. К нему подошёл дежурный врач и начал задавать ему вопросы.

– Как ты себя чувствуешь, Уильям?

– Г-где я… Ты… Ччччтооо со мной…?

Мысли его были спутанны, а речь практически бессвязна.

– Ты в больнице, Уильям. Ты упал с седьмого этажа. Тебя еле смогли собрать по частям. Можно сказать, тебя Боженька в темечко поцеловал, потому что несмотря на такие обширные переломы, твоя опорно-двигательная и нервная система не была полностью повреждена. Попробуй сам пошевелиться.

Уильям попытался подвигать конечностями. Всё, что он чувствовал-это боль и движение. Увы, с ногами ему не так повезло. Он стал инвалидом.

– Теперь, мне нужно узнать вот что. Иствуд-стрит. Это ведь адрес твоего дома, так?

– Д-да. Именно.

– Хорошо. Расскажи мне пожалуйста, как произошёл этот инцидент? Ты сам упал с седьмого этажа или тебе кто-то «помог»?

– Сказать честно. Я сделал это сам. И жалею только об одном.

– О чём же?

– Что я ещё жив…

Через четыре недели, Уильям пошёл на поправку и его перевели в психиатрическую лечебницу.

«Снова эти серые бесконечные коридоры. Снова эти мозгоправы, которые ничего не делают, чтобы вылечить человека, а только больше калечат его. Зря я тогда проболтался тому врачу. Надо будет прикинуться нормальным, да побыстрее со всем этим закончить.»

Клиника, куда перевели Уильяма располагалась в 15 километрах от Оултауна. Это было довольно старенькое здание, построенное в 50х годах прошлого века. Внутри был небольшой косметический ремонт, но кое-где по-прежнему отваливалась штукатурка от потолка, а стены пахли сыростью и плесенью.

– Вот ваша палата, а вот и койка. Кладите его аккуратнее, ребят! У него ещё не все кости срослись.

Завтра утром за вами зайдёт медсестра и сопроводит вас к вашему лечащему клиническому психологу. А пока, вам нужен хороший отдых.

Одиночная палата, куда перевели Уильяма была тёплой и уютной, а постель-мягкой и чистой. Разлёгшись поудобнее, Уильям почувствовал лёгкий укол в плечо. Его веки тяжелели, а сознание погружалось в царство Морфея.

На следующее утро за ним зашла медсестра. Симпатичная белокурая девушка в форме, демонстрирующую её фигуру, полную женственности. Уильям увидел, что его руки и ноги были привязаны к кровати.

– Мистер Торрел, пройдёмте со мной.-сказала она ласковым, тоненьким голоском.

Она помогла ему сесть в инвалидное кресло, отвела его в кабинет, на двери которой была надпись «Дженна О'Коннел-психотерапевт». Медсестра осторожно постучалась в дверь и только после краткого ответа из кабинета «Войдите!», открыла её.

– Прошу, входите.-медсестра спровадила Уильяма и тут же ретировалась.

Посреди кабинета за столом сидела молодая привлекательная зеленоглазая женщина со светло-русым, почти рыжеватым цветом волос, лет 28—30. На ней был белый халат и очки с тонкой оправой. Волосы были завязаны в небольшой хвостик, а пряди и длинная чёлка спадали на её форфоровое личико. Она изображала собой само воплощение кроткости и невинности. Но было в её взгляде что-то неуловимое. Не то хитрое, не то грозное. Что-то, что говорило о том, что она не такая уж и беззащитная, какой кажется на первый взгляд.

– Вы, должно быть, мистер Торрел. Позвольте представиться. Я ваш психотерапевт-Дженна О'Коннел.

– Знайте что, дамочка? Меня здесь вообще не должно было быть. Я не псих и никогда им не был. Со мной и моей психикой всё в полном порядке. Давайте мы так поступим: я отлежусь сколько вам тут портебуется, а вы напишите, что со мной всё в порядке и я уйду со спокойной душой. Готов тут посидеть максимум недельку.

– Странно, а вот в вашем деле всё совсем не в порядке, как вы утверждаете. Здесь указано, что вы получили обширные травмы, потому что спрыгнули с седьмого этажа дома на Иствуд-стрит. Вы пытались покончить с собой и даже сами об этом признавались врачу.

– Ну, у меня тогда ещё было спутано сознание. Я всякое мог лишнее наплести.

– Я знаю, что вы пережили черепно-мозговую травму. Как ваше самочувствие? Не чувствуете ли вы сейчас спутанности в мышлении, или каких-либо других осложнений?

– Сейчас только сильно болит голова, а ещё такая дикая тошнота. Чувствую себя тряпкой.

– Слава Богу, внутричерепное давление у вас, судя по результатам анализов не повысилось и мозгу удалось избежать обширных повреждений. Однако, вам в ближайшее время нужно будет принять медикаменты, предписанные психиатром.

– Вот опять вы за своё! Для вас все люди одинаковые! Вы что, правда думаете, что напихав таблеток в глотку или проведя свои грязные операции, сможете решить любую проблему? Знаете что? Чтобы там не писали в моём деле, я прекрасно себя чувствую! Да упал с большой высоты, но жив же остался! Просто кто-то меня удачно «скинул», ясно? А теперь, я пойду обратно в свою палату отдыхать. А теперь, чао-какао.

– Вы же понимаете, что это ложь. Мы давно всё знаем про этот случай. И вам всё равно не удастся выписаться без моего разрешения и одобрительной подписи. Так что, хотите вы или нет, но нам придётся провести сеансы психотерапии.

Сняв очки, Дженна тяжело вздохнула.

– Послушайте, я очень хочу помочь вам. Какие бы у вас не были проблемы с предыдущими психотерапевтами, знайте, что они-совсем другие люди. Но я не смогу помочь вам, если вы мне не откроетесь, не поделитесь своими проблемами.

Уильям был в шаге от дверной ручки, как только услышал это. Его полное раздражённости лицо неохотно повернулось к психотерапевту и всё, что он смог вывернуть из своих уст-это протяжное «Ну ладно!»

9 сентября 2000 года

Была обычная будняя ночь вторника. Вообще, Оултаун всегда славился тихим, спокойным городком с населением около 70 тысяч человек. 68567, если быть точным, согласно данным последней переписи населения. С момента его основания это было тихое место, где до поры до времени ничего не происходило. Но времена изменились.

Пару десятилетий назад город захлестнула огромная волна преступности. Грабежи, убийства, насилие, вся грязь и пороки общества добрались и до этого места. Но вскоре, всё стихнуло, когда местная администрация смогла выделить бюджет на усиление структур правохранительных органов. Постепенно, жизнь Оултауна стала возвращаться в привычное русло. Но жизнь никогда не бывает постоянной. Она изменчива и подобно синусоиде в ней бывают взлёты и падения, светлые и мрачные моменты. Точно также, как и в жизни этого тихого городка.

В здание полиции зашёл мужичок в рабочем комбинезоне. Он представился работником Службы по благоустройству города.

– Здравствуйте. Мне нужно написать заявление.

– По какому поводу? -спросил дежурный полицейский.

– Я, кажется, нашёл труп.

Полицейский провёл рукой по столу и вытащил бланк бумаги.

– Распишите всё подробно на этой бумаге: где, когда, во сколько вы видели труп и так далее. Чуть позже, к вам зайдёт комиссар полиции.

Через пять минут работника вызвали в кабинет комиссара.

Комиссар полиции-Джеймс Варден проработал на службе около 25 лет. Он знает всё об этом городе и даже о его самых страшных тайнах. Он внимательно прочёл бланк заявления.

– Хорошо. Мы вышлем туда наших криминалистов.

Он встал и подошёл к офису детектива Джорджа Купера. Они были практически ровесниками друг другу.

– Джордж. Тут есть одно дело. Нашли труп у реки под мостом в восточном районе Оултауна, на Гранд-стрит. Ты этот мост найдёшь сразу. Он ведёт в местный парк с цветами.

– Чтож это за напасть такая! Я то думал уже четвёртую смену проспать. Эх, ну что поделаешь. Пойдёмте со мной, голубчик. Вас как звать, кстати?

– Меттью.

– Джордж Купер. Приятно познакомится!

Через 20 минут группа криминалистов оказалась на Гранд-стрит. Джордж и ещё один криминалист с собакой внимательно осматривали место преступления. Подойдя к жертве, собака отошла от неё. Пахло концентрированным растворителем.

– Похоже, убийца обработал это место ацетоном или другим химическим раствором. Собака теперь не сможет учуять след.

Купер подошёл ближе к жертве, чтобы лучше её осмотреть. С виду на теле не было никаких следов борьбы. Не было ни колотых ран, ни следов от пуль, ни следов удушья.

– Скорее всего, этого человека отравили. На нём не обнаружено признаков насильственной смерти. И есть ещё кое-что…

В нагрудном кармане убитого лежала пара цветков. Это были васильки. Они тоже были обработаны хим. раствором.

«Возложение цветов погибшему. Неужели, он вернулся…»

Мысли Купера перебил его напарник.

– Шеф! Я нашёл следы от колёс. Они ведут в сторону автомагистрали. Судя по направлению, он ехал с северной части города, а уехал в южную сторону.

Джордж обратился к работнику.

– Вы можете напомнить, когда и во сколько именно обнаружили труп?

– Это было где-то около часа назад. То есть, в районе трёх часов ночи.

– Хорошо. А вы не видели в это время кого-нибудь ещё? Может, кого-то из случайных прохожих или кого-нибудь, кто мог себя подозрительно себя вести, скажем, мог ошиваться возле трупа?

– Нет, сэр. Я помню, что там было пусто и ни одной живой души. Был только я и мой напарник.

– А где сейчас ваш напарник?

– Он как только труп увидел, ему тут же плохо стало. Сразу затошнило, он даже домой отпросился. Начальство подтвердит.

– В любом случае, тут больше нет никаких зацепок. Нужно паковать тело на вскрытие.

Опрос начальника службы благоустройства подтвердил всё сказанное Меттью.

На следующую смену Джордж пришёл в чуть более приподнятом настроении. Комиссар Варден сразу вызвал его к себе в офис.

– Что там у вас, начальник?

– Появились результаты вскрытия трупа, а также была установлена его личность. В его организме была обнаружена смертельная доза тетродотоксина. И ещё кое-что интересное: убитым оказался Саймон Дуглас-серийный убийца. Он убил не менее десятка девушек и женщин. Согласно результатам экспертизы он был убит в ночь с 8 по 9 сентября в районе 00:00—2:00 часов ночи.

– Значит, он всё-таки вернулся. Наш линчеватель.

– Ты про Флориста? Но ведь целый год не было никаких подобных убийств после того, как мы арестовали того юнца! Повезло, что ещё был свидетель, а то и его бы не нашли.

– Да, но почерк убийства Дугласа точь в точь повторяет предыдущие. Никаких следов. Всё обработано химическими растворами, чтобы собаки ничего не учуяли. Всё сделано предельно аккуратно и самое главное-на теле жертвы нашли пару васильков. Он всегда оставляет цветы на теле своей жертвы. Но что бы это могло значить? В чём смысл этого символизма?

– Мне бы самому понять. Вот что. В этом деле тебе нужен молодой энергичный напарник. У нас есть один такой. Переехал с женой недавно из Сан-Франциско.

– Но ведь у меня итак есть напарник.

– Ах да. Забыл сказать, он уходит в отставку по случаю рождения ребёнка. Вот только, всё вышло трагично. Мать умерла при родах, а присматривать за ребёнком больше некому. Так что он оставил нашу профессию.

В дверь постучали.

– Можно войти?

– Войдите!

В кабинет вошёл молодой парень, лет 26—27 с причёской потрёпанного ёжика и аккуратной короткой бородкой. Он оказался очень вежлив.

– Здравствуйте. Я Тайлер Филлипс. Можно просто Тайлер.

– Очень приятно. Это вы об этом напарнике мне рассказывали? Что ж, он действительно молод. Скажи пожалуйста, у тебя уже есть опыт работы в органах?

– С полицейской академии работаю. 5 лет уже. В отделе расследований работаю около года.

– Значит, кое-какой опыт в этой отрасли уже есть. Это хорошо. Пойдём, расскажу тебе о нашем деле.

***

– Что вы хотите конкретно от меня услышать? Какие у меня были психотравмы? Проблемы в детстве? Я это уже проходил и не один раз. Поверьте, в большинстве случаев психологам глубоко наплевать на то, что на самом деле чувствует их клиент. Им лишь бы его побыстрее обработать, получить с него денежки и пойти обрабатывать следующего. Или наоборот, они готовы годами промывать мозги одному и тому же клиенту, водя несчастного за нос, высасывая с него все сбережения.

– Чтож, не буду спорить, в нашей профессии есть и такие индивидуумы. Наша профессия требует эмоциональной устойчивости и даже, в какой-то степени, беспристрастности, чтобы не терять объективную оценку психоанализа пациента, и не превращать её в субъективную за счёт возникших излишних чувств по отношению к клиенту. Каждый человек интерпретирует это правило по-своему. Каждый человек может ошибаться. И вот уж чего точно не стоит делать-так это грести всех под одну гребёнку.

– Ну и чем же вы можете доказать, что вы не такая как все эти выскочки, позаканчивавшие институты и щеголяющие своими дипломами, вывешанные на стеночку, словно павлин-своим хвостом?

– Ты прав. Пока что я ничем не лучше и не хуже остальных терапевтов. И чтобы это выяснить, тебе нужно со мной поговорить.

– Нет уж. Не будет разговора. Не о чем мне с вами разговаривать.

– Ну мы ведь с тобой договорились, что у нас будет с тобой сеанс. Я не смогу помочь тебе, если ты сам этого не захочешь! Давай поступим с тобой так: я буду общаться с тобой и задавать вопросы только по существу. Мы проведём с тобой несколько сеансов, и я гарантирую тебе, что через две-три недели, максимум, месяц, ты выпишишься.

– Ладно. Умеете вы, дамочка, договариваться. Задавайте свои вопросы.

– Давай с этого момента общаться тобой на «ты», хорошо?

– Как вам, то есть тебе угодно.

– Прежде всего, хочу задать тебе вопрос. Что заставило тебя принять решение спрыгнуть с высоты и покончить с собой?

– Да так. Решил в суицидника поиграть на ночь глядя.

– Я серьёзно. Это всё-не шутки! Хоть ты и выжил, но при этом сильно пострадал. Нам нужно выяснить причину столь необдуманного и неправильного поступка.

– Это не получится объяснить двумя-тремя предложениями. Я ненавижу себя и свою жизнь. Я не вижу никакого смысла в ней, как и в том, чтобы что-то менять в ней. На меня словно навалился ком проблем.

– Можешь ли ты по-конкретнее описать, что именно, как тебе кажется, идёт не так в твоей жизни?

– Да всё! Проблемы с матерью. Неудачи в личной жизни и на работе. На такого неудачника, как я ни одна нормальная девушка даже и смотреть не захочет.

– Почему ты так самокритично относишься к себе? С чего ты решил, что ни одна девушка на тебя не посмотрит?

– А это разве не так? Знали бы вы, кто я и кем работаю, прекрасно бы всё поняли.

– А кем ты работаешь?

– Только прошу тебя, не смейся. Грузчиком на хладокомбинате.

– Ну и что. Работа как работа.

– Да херня это собачья, а не работа!! Что я делаю? Просто таскаю эти грёбанные палетты со жрачкой с места на место и погружаю их в машину. Я бесполезный кусок дерьма!

– Почему ты считаешь себя бесполезным куском дерьма, если твоя работа необходима для общей работоспособности всего предприятия и более того, тебе за неё платят? Если убрать тебя и всех грузчиков, кто будет работать с килотоннами груза? Правильно, никто. Ты общался со своими коллегами? Какие у них мысли по поводу их работы? Жалуются ли они на неё или свою жизнь? Насколько бы ты оценил их самооценку?

– Да не то чтоб они жаловались. Просто они живут и мыслят по-другому. Не так как я. По-крайней мере я никогда точно не слышал от них лично, чтобы они жаловались на себя или жизнь также как и я. Насчёт самооценки не знаю, но вроде как никто из них не пытался покончить с собой-уж точно.

– Вот видишь. А теперь задай себе вопрос: «если другие люди, такие же как и я живут без склонностей к самообвинительным и суицидальным мыслям, при этом работая на той же работе, что и я, то может, дело не в работе, а в моём собственном искажённом мышлении?»

– Нет. Дело всё-таки в работе.

– Почему ты считаешь, что дело в ней?

– Да потому что это-тупая и бессмысленная работа.

– С твоим первым утверждением, хоть и грубым, я отчасти соглашусь. Данный вид работы не требует большой умственной нагрузки. Впрочем, как и любая другая монотонная рутинная работа, как например, у того же упаковщика или уборщика.

Но это НЕ ЗНАЧИТ, что такие работы-тупые, бессмысленные и делают тебя или кого-либо ещё бесполезным! Правильнее сказать, что они-несложные. Вообще, НЕЛЬЗЯ определять или измерять свою личную ценность работой, карьерой, высокой должностью, статусом, достижениями, успехом и так далее. Это очень большая когнитивная ошибка. Это даст тебе ощущение успеха в жизни, но это-лишь иллюзия. Не успех делает тебя счастливым и важным, а ты-сам себя.

– Всё равно. Даже с таким подходом к жизни я ощущаю себя полным ничтожеством.

– Вижу, у тебя очень запущенный случай низкой самооценки. Давай пересмотрим твоё отношение к работе и жизни. Смотри, тебе кажется, что ты чувствуешь себя ничтожеством, только потому что чувствуешь себя неполноценным из-за своей работы.

Представь, что ты сейчас работаешь, не грузчиком, а, допустим-менеджером в страховой компании. У тебя высокая и стабильная зарплата. А теперь представь, что что-то случилось и тебе придётся оставить эту работу. Например, тебя вызывает начальник, потому что тебе нужно было сдать важные отсчёты, а ты по какой-то причине не смог этого сделать и тебя уволили. Какая первая мысль придёт в твою голову?

– То, что я неудачник.

– Почему ты будешь считать себя неудачником?

– Потому что не смог справиться со своей работой.

– Повторюсь: почему ты должен чувствовать себя из-за этого неудачником?

– А в том, что я не смог справиться со своей работой. То, что я тогда провалюсь в любой работе.

– А это уже очень грубое обобщение. Ты перепробовал все виды работ? Можешь вообще рассказать, где ты работал?

– Много где я работал. Я работал на стройке монтажником охранной сигнализации. Меня оттуда выгнали через семь месяцев, не доплатив двести баксов за мою работу. Сказали, что я коряво и медленно работаю. Так, ещё где. Подрабатывал баристой в студенческие годы. Тоже самое было, когда я работал в офисной канцелярской конторе. Начальник постоянно наезжал на меня за то, что я не успевал делать отсчёты к сроку. Хотя, он прекрасно знает, что я также как и другие работаю, а не протираю штаны!

– О, так ты работал монтажником сигнализации? А можешь рассказать о каждой работе поподробнее? Чем ты там занимался?

– Да так, ничего особенного не было в этих работах. В офисе мне нужно было заполнять бумажки с отсчётами о закупках и продажах канцелярии. В кафе я варил кофе. Ну а на стройке прокладывал кабель, устанавливал датчики, подключал приборы. Бывало, даже мне давали запрограммировать простенькие приборы. Правда, ошибок у меня получалось больше, чем успехов. но чёрт возьми! Почему я не могу сделать всё нормально?

– А что в твоём понятии «нормально»? Тебя со всех работ увольняли?

– Нет, бывало я сам уходил.

– А почему уходил? Не нравились работы? И как ты считаешь, что было для тебя главным фактором в тех работах, который послужил причиной твоих увольнений? Ты приходил на работу вовремя или опаздывал?

– Когда как. Бывало и мог опоздать, за что заслуженно получал по шапке. А так, причинами увольнения были низкая зарплата и завышенные требования. Почему я должен пахать за 7—8 баксов в час?! И почему я не могу нормально зарабатывать? Почему у меня не получается продержаться на нормальной работе? Почему все мои коллеги с предыдущих работ получали больше, а я нет? Я же всего лишь просил прибавки к зарплате! Я не могу делать всё так же быстро и качественно, как этого требует система. У меня как будто руки из задницы! Я не могу выполнять никакую более-менее нормальную работу!

– Начнём с того, что ни ты, ни кто-либо другой и не обязан всё делать идеально. Также, стоит помнить, что работа не делится на нормальную и ненормальную. Другой момент, когда ты говоришь что опаздываешь на работу. Твоё начальство видит в этом пренебрежение дисциплиной, и из-за этого у работодателя может сложиться впечатление, что и работаешь ты спустя рукава. Поэтому, я бы посоветовала тебе начать с выработки дисциплины и формирования самооценки.

Что ты чувсствуешь, когда ты выполняешь работу не так как хотелось бы или когда тебя критикуют?

– Грусть, разочарование в себе. В том что я даже элементарные децствия не могу выполнить правильно.

– Элементарные-это какие?

– Ну например, когда мы клеили транспортные этикетки, мне всё время твердили чтобы я не клеил на скотч, хотя попадаются коробки, в которых скотч проклеен вдоль всего торца и не наклеить на скотч его невозможно. Или когда я монтировал сигнализацию, вечно было что то не так: то я долго работаю, то кабель канал не так ровно прибит, то провода как попало в лотке лежат и так далее. А они ещё вечно подгоняют, мол, быстрее быстрее!

– Понятно, а если бы темп работы был более сбавленный, я уверена, ты смог бы выполнять более качественно свою работу. Ты говорил, что в этой работе у тебя были и ошибки и успехи. Значит, там были моменты когда ты мог хорошо выполнять свою работу и мне кажется, они связаны именно с тем, что у тебя было больше времени на работу.

– Да было такое. Когда заканчивалось строительство одной школы, мы с напарником устанавливали там охранную сигнализацию. В принципе, ничего сложного: кабель витой пары, куча датчиков движения, датчиков на открытие окон и дверей, а также датчиков на разбитие стекла. Всё это подключалось к двум небольшим приборам и блоку питания. Помню, нас даже похвалило начальство и дало премию. Правда, из за того, что мы прошляпили сроки, эта премия была не более, чем компенсацией за вычет из зарплаты по неустойке.

Дженна с упоением слушало про то, как Уильям рассказывал про эту работу.

– Важно понимать, что бизнес, как и вся капиталистическая система в целом, устроена так, что для её работоспособности все должны выкладываться на максимум. Увы, не все руководители по достоинству оценивают труд своих работников.

Не все люди могут работать идеально. Кто-то работает быстро, но некачественно, кто-то работает медленно, но при это качество его работы намного выше. И бывает так, что человек может выполнять работу либо медленно, но хорошо, либо быстро, но плохо и третьего ему не дано. Так устроена моторика человека. Кем бы ты не работал, главное-честно и добросовестно выполняй свою работу. А такие навыки как скорость и эффективность обязательно выработаются со временем, если ты исключишь из своего разума искажённое мышление, мешающее тебе рационально мыслить, и начнёшь смотреть на свои недостатки более трезвым взглядом. У каждого из нас есть недостатки. Каждый совершает ошибки и это нормально. Важно уметь извлекать из них ценный опыт.

Расскажи мне вот что: после каждой твоей работы ты замечал, что приобрёл какой-то ценный навык? Пригождались ли они когда-то в твоей жизни?

– Дай вспомнить. Ну, я как-то раз установил камеру в нашей квартире. Мать меня долго ругала за то, что я не мог её ровно подключить, но позже всё равно похвалила. Потом, когда я учился студентом, я варил себе разные виды кофе по утрам. А в офисе меня за это вообще прозвали «секретарём-баристой». Правда, мне за это никто не доплачивал. Да и за спиной коллеги говорили обо мне всякие мерзости. Мрази.

– Какие мерзости? Оскорбления?

– Ну что я-рукожоп, деревянный, от меня толку ноль.

– Никто не имеет право оскорблять человека только потому что у него что-то не получается. Так что я спрошу тебя ещё раз, почему ты должен чувствовать себя неудачником, только потому что у тебя что-то не получается или не хватает сноровки?

– Это происходило почти на каждой моей работе. Каждый раз я косячил-меня отсчитывали и критиковали, я боялся накосячить и в итоге моя продуктивность, как и зарплата становилась мизерной. И так всё по кругу.

– Слушай, если ты хорошо соображаешь в сигнализации, занимался монтажом и даже установил в своём доме виделнаблюдение, почему не стал дальше работать в этой сфере?

– Я понял, что не смогу стать полноценным специалистом, когда дело дошло до технического обслуживания. Вообще, ремонт техники для меня-штука сложная. Однажды я случайно закоротил один прибор, а к нему была подведена сигнализация четырёх офисных помещений. Я понял, что это не для меня всё.