Всем, кто все еще верит в настоящую любовь.
Всем, кто только готовится поверить в нее
Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:
© AlisaRed, Olena Go, kaliyyo / Shutterstock.com / FOTODOM
Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM
Иллюстрации на обложке и во внутреннем оформлении LINK
© Ти Э., текст, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Часть 1
Запах нежности
Глава 1
Яна
Miyagi & Эндшпиль – «Восход»
Я ненавижу чертовы шесть утра, но вот уже два года каждый день встаю по будильнику, как настоящий солдат, пытаясь соблюдать режим, который сама себе и придумала. Мелодия слишком противна для того, чтобы я могла игнорировать ее и спать дальше с чистой совестью, поэтому я сажусь на кровати, выключаю чертово исчадие ада, именуемое будильником, и на пару минут выпадаю из реальности, просто пялясь в стену.
Слава богу, сейчас лето и в шесть уже светло, это хоть немного дает надежду на то, что моя кукуха останется со мной еще на каких-то жалких пару месяцев, а не соберет манатки и не свалит к какой-нибудь более адекватной хозяйке, которая будет о ней заботиться явно получше меня.
– Черт, детка, какого хрена ты снова не спишь? – бормочет Марк, накрываясь одеялом с головой. Он мерзнет всегда, и я не понимаю, как он выживает в этом мире зимой, серьезно. Я едва переживаю аномальную жару этим летом, а мой жених так просто кутается в толстое одеяло.
– А то ты не знаешь, – закатываю глаза. Два года каждый чертов день он задает мне один и тот же вопрос. Честности ради я почти уверена, что он реально не знает. Я возвращаюсь с пробежки еще до его пробуждения и, когда он встает, обычно уже готовлю ему завтрак в таком виде, словно никуда и не уходила. А когда рассказываю о том, как на меня кинулась чья-то собака, пристал какой-то пьяница или я банально чуть не упала, наступив в лужу, он обычно пялится в телефон и не то чтобы очень слушает, что я говорю.
Но я все равно рассказываю, наверное, чтобы сохранить хотя бы какое-то подобие семейных отношений. Мы с Марком шестой год вместе, и эти отношения меня угнетают намного больше, чем дарят радость и надежду на светлое будущее. А особенно последние пару лет.
Мы оба из небольшого города в европейской части России и познакомились, когда Марк привел свою младшую сестренку ко мне в группу на бальные танцы. Мы долго просто улыбались друг другу глазами, а после он стал спрашивать, как дела не только у его сестры, но и у меня. Затем позвал на первое свидание, и я почему-то согласилась только с третьего раза. Марк был интересен мне, я никогда этого не скрывала, а спустя пару свиданий, пять комплиментов и один красивый букет цветов бесповоротно влюбилась.
Три года мы встречались, и все, как мне казалось, было просто прекрасно. Мы жили вместе в квартире, которая досталась ему от бабушки, устраивали ужины и много гуляли. Мне казалось, что я уже счастлива: любимая работа, о которой мечтала, парень, рядом с которым я чувствую себя отлично, и перспективы.
А потом он сделал мне предложение. Это было очень внезапно, клянусь, я даже не сделала подходящий маникюр, как делают все девушки, ожидающие замужества. Я не ждала! В один миг с букетом белых роз, которые я не очень-то люблю, кольцом с отвратительным красным камнем и предложением руки, сердца и переезда моя жизнь изменилась полностью.
Как оказалось, Марку предложили хорошую должность в столице, и он сначала согласился, а потом уже решил поставить меня перед фактом. Не то чтобы я собиралась его отговаривать и как-то влиять на будущее, конечно, но мне казалось, что спустя три года отношений я заслужила знать, что происходит в жизни моего парня.
Но, как выяснилось, нет.
Он сделал предложение тогда, когда до переезда оставалось всего лишь четыре дня. И самое обидное в этой ситуации, что сказал он мне о том, что мы уезжаем, уже после того, как я ответила «да» на вопрос о замужестве.
Я не представляла, как могу подставить своего любимого, бросить, не дать ему то, чего он так желает, и… согласилась. Дура. Мне пришлось увольняться и бросать моих деток, я чувствовала себя предательницей, когда они обнимали меня и плакали горькими слезами, обещая дождаться меня, ведь были уверены, что я вернусь.
Бальные танцы – это все, что у меня было. Я занималась ими с трех лет и мечтала стать тренером, открыть свою школу, найти партнера, с которым мы вместе растили бы чемпионов, и жить этим до конца дней.
Школы у меня не случилось, чемпионов, к сожалению, тоже. Как и партнера. После того как Андрей, который был моим напарником с трех до семнадцати лет, уехал и я осталась одна, с партнерами по танцам у меня особо не складывалось. Мне вообще долгое время казалось, что с его отъездом закончилось и все хорошее в моей жизни.
Но я нашла путь, и пусть не к той самой мечте, но к маленькой ее части. Детишки ходили ко мне на занятия по латине три раза в неделю, я была преподавателем небольшой школы танцев, и в целом для счастья мне, кажется, было достаточно. До того самого предложения руки и сердца.
Конечно, я уехала за Марком, но в одночасье моя жизнь рухнула.
В столице конкуренция несравнима с моей родной Рязанью, и просто по щелчку пальцев найти место работы и стать преподавателем – не так просто. А дело в том, что ничего другого-то я и не умею… Совершенно. Танцы – вся моя жизнь, я была на тренировках намного чаще, чем на уроках. С трудом я окончила колледж, в который ушла после девятого, так и не стала бухгалтером, по понятным причинам закинула куда-то диплом и забыла о нем, как о страшном сне.
Но в Москве мне буквально пришлось выживать, потому что нянчиться со мной никто не собирался, да и это не то, о чем я мечтала.
Марк очень много работает, и пусть он зарабатывает приличные деньги, это совершенно не та жизнь, которую я хотела. В бабушкиной квартире и с тем ощущением, что роллы – это праздничное блюдо, мне жилось намного приятнее, чем сейчас, когда я могу хоть три раза в день есть в чертовых ресторанах.
Около полутора месяцев у меня ушло на нытье и жалость к самой себе, а потом я поняла, что либо я загнусь вот так, либо начну жить. И я начала.
Окончила курсы тренерства, нашла работу в спортзале и веду групповые занятия девчонкам, которые приходят ко мне, чтобы полюбить себя. Это, конечно, не школа танцев, но в целом… Мы танцуем! И бальные, и сексуальные, и, если хотите, можем даже народные. В целом занятия в студии – моя отдушина. Я быстро подружилась там со многими девчонками, и теперь у меня есть еще четыре солнечных лучика, которые освещают мою жизнь в столице.
До тех пор, пока я не возвращаюсь в свою квартиру.
И да, возвращаясь к теме, именно поэтому я хожу каждое утро на пробежку. Во-первых, это дарит ощущение того, что я делаю все правильно. Ощущение ложное, но все-таки. И во‑вторых… это помогает мне на лишних пару часов сбежать из дома, что тоже в общем-то неплохо заряжает энергией.
Марк стал совершенно равнодушен ко мне, когда мы переехали, и я в целом не понимаю, что мы все еще делаем вместе. Наверное, это привычка? Дурацкая такая, которую бросить сложнее, чем курение. И ты умом понимаешь, что ничего хорошего она в твою жизнь не приносит, но избавиться отчего-то не можешь. Есть ощущение, что то сплетение корнями, которое существует, разорвать будет очень болезненно. И наверное, этот страх и останавливает. Не знаю.
Марк вообще говорит, что у нас все хорошо и я все это себе придумала от скуки. «Займись делом, не забивай голову ерундой», – говорит он мне каждый раз, когда я пытаюсь завести разговор о наших отношениях.
Займись делом… Как мило.
Именно после этих слов я нашла себе вторую работу пару недель назад. Объявление подвернулось совершенно случайно, вылезло надоедливой рекламой в интернете, но я почему-то обратила внимание. Там искали преподавателя для парных танцев. Не то чтобы бальные и сильно далеко не профессиональные. Люди приходят туда расслабиться, потанцевать с приятными людьми, познакомиться. Совершенно точно скажу, что на моих глазах парочки после танцев уходили на свидание, а на следующий день возвращались за ручку. Это лучшее, что могло подвернуться мне тут, поэтому в свободные пару вечеров от основных тренировок я взяла себе эту работу.
Будильник снова звенит, и я быстро его отключаю, пока Марк снова не стал ворчать, но его громкий и недовольный вздох из-под одеяла оповещает о том, что я не успела. Я понимаю, что отложила первый будильник, а не выключила, а еще понимаю, что просидела на кровати, глядя в стену, уже чертовых десять минут.
Встаю, закрываю дверь спальни, чтобы не раздражать Марка, иду быстро в ванную, надеваю спортивные шорты и майку, хватаю воду и спускаюсь по лестнице, специально игнорируя лифт. Завязываю волосы на ходу, потому что, пока терялась в мыслях все утро, не успела нормально собраться. Меня никто не ждет и не подгоняет, это мероприятие исключительно для себя любимой, но, если я решила начинать в шесть тридцать, значит, опаздывать нельзя ни на минуту.
Секунда в секунду я на своем привычном месте: у фонтана в парке около дома. Семь минут на легкую разминку, полминуты на глоток воды и на то, чтобы подключить наушники, и еще полминуты на то, чтобы затянуть повязку на кисть руки. В детстве там была травма, беспокоит.
Две минуты я быстрым шагом иду до большой спортивной площадки, где есть футбольное поле, и с первого шага на него перехожу на бег. Затем шесть кругов я бегу не быстро, потом два круга – ускоряясь до предела и еще семь – постепенно уменьшая темп.
Все эти движения отточены до автоматизма, и это тоже несет в себе некое подобие порядка в моей жизни. Хотя бы в этой части у меня все по полочкам, я гребаный перфекционист, который за двадцать семь лет так и не понял, что не в количестве кругов на утренней пробежке заключается счастье.
Все настолько однообразно, что я знаю, во сколько вернусь домой, вплоть до точного значения на часах, и после еще одной тренировки на спортивной площадке и проработки мышц пресса я ухожу оттуда ровно минута в минуту, как и каждый чертов день.
Единственное, что отличается по утрам, – люди. Но вот тот мужчина с мопсом встречается мне каждый день в последние месяцев семь, поэтому с недавних пор мы не только здороваемся, но и перебрасываемся парой слов о том, как у кого дела. Исключительно из вежливости, но мне не сложно ответить на его вопрос и задать такой же в знак уважения.
Прихожу домой ровно в семь сорок, принимаю душ, завязываю мокрые волосы в высокую гульку и в семь пятьдесят пять уже готовлю завтрак. На первый прием пищи мой жених (два года уже жених, кстати) предпочитает либо блины, либо сырники, и в целом готовка у меня проходит так же однообразно, как и пробежка.
– Доброе утро, – слышу заспанный голос из-за спины. – Ты уже встала?
Что и требовалось доказать. Меня не было дома полтора часа, а он даже не заметил, несмотря на то что просыпался, когда я уходила.
Киваю, не вижу смысла отвечать на один и тот же вопрос каждый день. Если честно, меня уже немного подташнивает от этого, я словно застряла в дне сурка и совершенно не понимаю, как из него выбраться.
Марк уходит в ванную и возвращается, когда уже все готово. Он привычно целует меня в щеку, и я вдруг отмечаю, что от этого жеста у меня появились мурашки. Но не те приятные, которые обычно кооперируются с бабочками и завладевают всем женским телом. А те мурашки, которые как мороз по коже пробегают, и тебя передергивает от отвращения.
Черт… Кажется, нам снова пора поговорить.
Марк садится за стол, я наливаю кофе и сажусь ровно напротив, пытаясь поговорить. Он снова сидит в телефоне, улыбается в экран и уделяет ему времени явно больше, чем мне, но мне нужно хотя бы постараться.
– Марк, – зову его, – может, сходим на свидание? Разнообразим наши будни, а?
– Мгм, – говорит он, пережевывая сырник. Я почти уверена, что он даже не слышал, о чем я говорила.
– А куда? В кино или ресторан? Может, просто погуляем? Выбирай ты.
– Ага, да, давай, – кивает он, снова улыбаясь в экран телефона.
Внезапно, впервые за все мои двадцать семь лет, я срываюсь на эмоции. Это происходит так неожиданно и резко, что я сама приоткрываю рот от удивления.
Но я действительно выхватываю телефон из рук своего жениха и отбрасываю на другую сторону стола, закричав:
– Да поговори со мной, черт возьми!
– Повтори, – рычит Марк, сжимая кулаки. Мне становится неловко и страшно, я никогда себя так не вела и понятия не имею, что делать в таких ситуациях.
Пытаюсь вдохнуть воздуха поглубже и вывести все в мирное русло, если это вообще возможно теперь. С другой стороны, я впервые за много месяцев привлекла его внимание этим утром.
– Я… – прокашливаюсь, пытаясь совладать с дрожью, – я только что пригласила тебя на свидание, ты слышал?
– Ты серьезно решила, что я пойду на свидание после этой выходки? – спрашивает он со злостью и тянется за телефоном. – Приди в себя и подумай над поведением, – бросает мне он и утыкается обратно в телефон, словно ничего не случилось и меня вообще тут даже не было.
Приди в себя. Подумай над поведением. Выходка…
Как же достало, а.
– Значит, я пойду на свидание с кем-то другим, – пожимаю плечами и встаю из-за стола, но тут же жалею о своих словах.
Марк взлетает сразу же и прижимает меня к стене. Я больно ударяюсь затылком и всхлипываю от неожиданности. Это… не первый раз, когда он так делает. Но каждый раз он съезжал сразу же, извинялся, и мы просто жили дальше. Потому что… потому что я дура. Вот почему.
– Что ты сказала? – угрожающе он рычит мне в лицо. Мне страшно. Марк выше, сильнее, ему труда не составит удержать меня и не дать вырваться, но какого-то черта шестеренки в моей голове не хотят работать, они стоят и скрипят, заставляя меня продолжать этот диалог.
– Я сказала, что раз мой парень не хочет ходить со мной на свидания, то я пойду туда с кем-то другим, – огрызаюсь на него, внезапно решив, что обладаю бессмертием.
– Слушай, – кривится он, – что тебе надо от меня еще, а? Перевез в столицу, сделал из тебя нормальную девчонку. Бабки есть, бери и покупай что хочешь, только, сука, не выноси мозг!
– А я перевозить меня не просила, – чувствую, как в носу начинает щипать. Я не конфликтный человек, даже если и взрываюсь раз в год, то быстро тухну и начинаю плакать. Как и сейчас. – Я за тобой уехала, потому что любила, а теперь ты ведешь себя со мной так, словно я тебе вообще не нужна. И за столько лет ты так и не понял, да, что деньги – последнее, что мне нужно?
– Ой ли, ой ли, – противно улыбается он, – а вот это откуда? – Он касается кольца на пальце, с которым делал предложение. Я, честно, терпеть его не могу, оно абсолютно безвкусное, но ношу, чтобы не обижать Марка. – А серьги? Браслетики твои, шмотки бесконечные. Это тоже тебе все не надо, да? Или ты думаешь, что проживешь на свои копейки?
– Я устроилась на вторую работу и взяла больше часов на первой, я и правда проживу, только ты меня как собаку на привязи держишь, – всхлипываю, не сдержав слез, и Марк тут же меняется в лице.
Почему-то мои слезы всегда его останавливают, наверное, они несколько раз спасали меня от рукоприкладства. Не знаю на самом деле, мог бы он ударить, но в последнее время думаю, что да…
– Ну все, детка, – говорит он мягко, стирая слезы со щек. – Ну чего ты? Настроение плохое? Возьми карту, купи новое платье и успокойся, м? Все, не разводи сырость, мне пора на работу. Задержусь сегодня, у меня совещание, – говорит он, наклоняется, оставляет на губах быстрый чмок, от которого меня натурально воротит, и убегает на работу, громко хлопнув входной дверью.
Я спускаюсь по стене, к которой он прижимал меня, обнимаю себя за колени и чувствую, как по щекам текут слезы.
Какого черта я могу контролировать каждую секунду утренней пробежки, но совершенно не могу контролировать свою собственную жизнь?..
Безумно хочется громко и натужно поплакать, но звонок телефона не дает мне этого сделать.
Беру гаджет в руки и поспешно стираю слезы. Черт! На экране видеовызов из «чат сучат». Мне точно не до видео сейчас, но этим прелестям не ответить нельзя, они только и держат меня на плаву, кажется.
Мои подружки и клиентки в одном лице. Мы все перезнакомились на моих тренировках и теперь очень тесно дружим. Нас пятеро, и эта пятерка – лучшее, что случалось в моей жизни!
Мирослава, ей двадцать три, и эта огненно-рыжая красотка довольно успешный дизайнер. Она обожает раздавать команды и руководить всеми процессами, но в целом никто не против, потому что благодаря Мире у нас есть куча воспоминаний с разных сумасшествий.
Катя – двадцатишестилетняя красотка, которая является примером для подражания. Она успевает заботиться обо всех и о себе в том числе, и именно это делает ее семью, состоящую из нее и мужа, счастливой.
Юля и Аля – сестры. Юля старше на два года, ей двадцать четыре, но они вылитые близняшки, первое время мне было очень сложно их различать. Эти две красотки ведут свой блог, делают обзоры косметики и всяких красивых макияжей, а еще часто зовут меня к себе моделью, тоже помогая не подохнуть от ужасов жизни.
И именно эти четыре любопытные моськи смотрят на меня через экран смартфона и пытаются понять, что у меня стряслось и отчего я снова реву.
– Я его убью, – резюмирует Мира, сразу догадываясь, кто виноват в моем состоянии.
– Не надо, – отвечаю, шмыгая носом, – я сама полезла и…
– Он тронул тебя? – спрашивают хором Юля и Аля.
– Мы немного повздорили, но меня никто не бил, честно, – пытаюсь их убедить. Но, судя по лицам, доверия у них нет совершенно, и я закатываю глаза. – Честное слово, клянусь нашей дружбой.
Это самая страшная клятва, которую нельзя нарушать. Обычно такое выдумывают лет в шесть, но мы в целом не особо отличаемся от компании школьниц. Разве что, когда ходим в клуб, можем вести себя как взрослые.
Походы в клуб, к слову, Марк тоже почти не замечает. Неудивительно, не правда ли?
– Ладно, – щурится Катя, – но, если он что-то сделал, скажи мне, я попрошу Давида набить ему морду.
– Боюсь, если Давид набьет ему морду, от него и следа не останется, – смеется Мира, и я позволяю себе выпустить легкий смешок тоже. Давид и правда выглядит именно так. Он огромный, как чертова гора, и даже несмотря на то, что Марк – не мелкий и в целом не хлипкий, против Давида у него никаких шансов.
– Он мой жених, помните? – пытаюсь докричаться до совести, но скорее до своей.
– Вел бы он себя нормально, мы бы помнили, – кривляется Мира. – А я что звоню-то! У нас с вами сегодня развлекательная программа вечером, – улыбается она, показывая в камеру пять…
– Что это? Билеты? – спрашивает Катя.
– Ага! – восклицает она довольно. – На хоккей! Мы с вами идем пялиться на красивых мужиков, и, если хоть одна из вас сейчас скажет, что ей это неинтересно, я буду таскать ее на хоккей каждые выходные.
Мы дружно хихикаем и все тут же соглашаемся, потому что противостоять ей просто невозможно. Да и в целом хоккей – не так уж плохо.
– Кто играет-то хоть? – спрашиваю, поднимаясь с пола.
– «Феникс», за них болеем! В шесть сорок всех жду у ледовой арены, не опаздывать! Чмокнула!
И сбрасывает звонок, завершая сразу всю видеовстречу.
Дурдом…
Глава 2
Яна
Ровно в шесть сорок, как по будильнику, но только вечером, я стою у ледовой арены с Алей и Юлей и жду остальных вечно опаздывающих подруг. Мира просто постоянно чем-то занята, она, как пчелка, всегда в работе и в последнюю секунду врывается в компанию с ноги. А Катя просто о-о-о-очень долго собирается, и ждать ее вовремя почти никогда нет смысла.
– Как-то удивительно немного людей, – говорю я, осматриваясь.
– Потому что матч товарищеский, ты чего! – врывается к нам Мира. Я даже не поняла, откуда она подошла! Что за суперспособность у этой бестии? Она, как обычно, что-то кому-то пишет в телефоне, под мышкой у нее блокнот, в руках открытая сумка, из которой торчит целая «Нарния», а на запястье постоянно нарисована куча крестиков, и я почти уверена, она даже не помнит, зачем их ставила. – Сезон закончился весной, следующий аж в сентябре, а это так, межсезонье, – машет она рукой, и мы наконец-то замечаем машину, на которой Давид привозит Катю.
– А мы что тогда делаем тут, не расскажешь? – посмеиваюсь.
– Мы? Я же сказала, Яночка, солнышко, ты не простудилась? Мы пришли пялиться на красивых мужиков! – говорит она достаточно громко для того, чтобы ее услышали и Катя, и Давид. Я на секунду думаю: не будет ли скандала? С Марком точно был бы… Но Давид – его полная противоположность, поэтому он только посмеивается и говорит:
– Могли бы сходить на мужской стриптиз, – целует Катю и уходит к машине.
– А это идея! – восклицает Мира и вдруг достает блокнот, записывая. Серьезно? – Заказать билеты на стриптиз, – диктует она себе, чтобы, видимо, не забыть.
– Мира, какой стриптиз? – смеется Катя.
– В смысле, «какой»? Девочки, вам солнце всем припекло сегодня, не пойму? Красивый! Сексуальный, горячий, страстный и…
– И кажется, кому-то пора позвонить бывшему, – смеются Юля с Алей. О, это давняя история любви, над которой мы смеемся уже больше года.
– И кажется, кто-то сейчас получит в нос, – кривится Мира. – Все, бегом на хоккей, быстро!
Мы и правда быстро проходим на арену, в целом не особо понимая, зачем нам это нужно, но с другой стороны, прикольно же? Мира постоянно придумывает что-то новое, я совершенно не удивлюсь, если в какой-то момент она скажет, что послезавтра мы летим в космос, она договорилась, нужно только кровь сдать.
– У нас ВИП-места, – говорит Мира, проводя нас на нужные трибуны.
– Откуда? – спрашивает Катя. На стадионе еще ничего не происходит, мы удивительно вовремя, только девчонки танцуют на ковре, что лежит на льду.
– Ой, да клиент у нас был один, заказ делал на логотип хоккейной команды. Но у них игр нет, он всем нам билеты на ближайший матч вручил, – закатывает она глаза. – А я что, отказывать буду? Тем более мы с вами давно никуда не выбирались.
– Да, удивительно давно! – хохочет Аля. – С субботы!
– Вас что-то не устраивает, я понять не могу? – Она одним пальчиком опускает очки, которые носит исключительно для имиджа, и спрашивает деловито. Мы отмалчиваемся и хихикаем: всем все нравится. – Вот и отлично! А теперь, Яна, рассказывай, что натворил твой мудак.
Все сразу поворачиваются ко мне. В целом у нас так всегда происходит. Окружающее нас место – антураж для наших сплетен. Не то чтобы мы очень любили хоккей или с удовольствием ходили смотреть на звезды в планетарий. Меняем место, чтобы жизнь казалась ярче, а по факту просто болтаем о своем, так сказать, о женском.
– Он мой жених, – напоминаю я. Это делаю уже больше на автомате, чем его защищаю.
– Это не мешает ему быть мудаком, – закатывает Катя глаза. – Вообще не понимаю, что ему не нравится. С ним рядом такая красотка, а он… Боже, у него же всегда красное лицо, на что он надеется вообще?
– Красное лицо? – начинаю я хихикать, едва сдерживая смех. Отчего-то мне становится так забавно от этой фразы, что искренний хохот рвется из груди, заставляя под веками собираться слезы. – Серьезно?
– А ты не замечала? – удивляются Юля с Алей. – Он же буквально рак!
И я перестаю сдерживать хохот, потому что по гороскопу он и правда Рак. Это забавляет меня настолько, что я забываю и про хоккей, и даже про то, что вообще-то пришла сюда без настроения.
– Я сейчас умру, – говорю, задыхаясь от смеха и стирая слезы с уголков глаз. Спасибо, я не додумалась рисовать стрелки сегодня. – Не самый большой его недостаток, конечно.
– Согласна, – кивает Мира, откуда-то уже выудившая блеск для губ и зеркало и поправляющая макияж, – помимо красного лица у него смешно короткие пальцы. Как он вообще пальцами-то этими справляется…
– Не то чтобы у него все пальцы такие, – хихикаю все еще и по привычке таки отстаиваю жениха перед подругами. – Меня все устраивает.
Хотя глупо говорить такие слова, когда у нас уже пару месяцев совершенно нет секса. Глупее всего то, что девочки об этом знают.
– Он наконец-то тебя трахнул? – Мира даже перестает красить губы, спрашивая. Моя любимая прямолинейная подруга. Качаю головой отрицательно, смысла врать нет, по мне видно. – Ох… и не спорь тогда с тем, что он мудак, а просто рассказывай.
– Я закатила скандал, – сдаюсь я. Краем глаза замечаю, что на льду уже что-то происходит, но на этих мужиках столько одежды, что словно и не так уж хотелось на них отвлекаться, – потому что утром он, как обычно, не обращал на меня внимания и не слушал. Сама не знаю, что нашло, но я выхватила у него телефон и кинула на стол. Он взбесился, прижал меня к стене и высказал мне, что я жалуюсь от дурости, если коротко. Якобы деньги есть, что мне еще надо.
– Секса, мать твою, – закатывает Катя глаза. – Почему до него не доходит?
– Потому что он му…
– Хватит, Мир, мы поняли! – перебиваю. – В общем, физически больно не сделал, но напугал. Ну и… неприятно, конечно, было. Ничего нового, короче, – отмахиваюсь и не хочу продолжать дальше. – Давайте смотреть игру.
– Нет, и все-таки красиво, – вздыхаем, выходя из ледового.
– Да… такие они мощные! – прикусывает губу Мира. – Прям как…
– Твой бывший? – смеемся все дружно, когда подруга в ответ закатывает глаза и показывает нам средний палец. – Ладно, молчим! Куда дальше?
Мы решаем пройтись по магазинам. Во мне играет какой-то детский протест: раз он сказал купить себе платье, чтобы успокоиться, то с чего вдруг я должна отказываться-то?
Мы прогуливаемся пешком до торгового центра, громко смеемся на всю столицу, как обычно, сплетничаем и планируем следующие выходные без шуток провести в мужском стриптизе. Меня Марк убьет, если узнает! Как у Кати Давид так спокойно на все реагирует?..
Я очень люблю такие вечера с ними в компании, удивительно то, что мы собираемся так довольно часто и даже разные графики нам не мешают. Наверное, друг без друга мы давно зачахли бы, поэтому спасаемся как можем. Со стороны мы просто веселая и, что скрывать, красивая компания подруг, но что, если копнуть немного глубже? Одинокие, где-то несчастные. Сестры пошли против воли родителей, приехав в столицу, и стали нелюбимыми детьми; Мирка без шуток уже сохнет по бывшему, который держит ее на коротком поводке; Катя… У Кати все хорошо, но ее Давид вылечил все травмы после ужасного отчима. А я… Ну обо мне вы и так все уже поняли, да?
Во всех магазинах мы устраиваем примерки и показ мод, поднимая настроение не только себе, но и всем окружающим. Хочется чего-то такого… особенного! И все равно, что это совершенно некуда носить, даже один раз надеть некуда, но хочется ведь! Может, устроить себе фотосессию? Хоть в соцсети выложить что-то красивое, может, хотя бы там смогу нарваться на парочку комплиментов.
– Как вам такое? – появляется перед нами Юля в шикарном коротком платье в блестках. Звезда! Оно струящееся по фигуре, словно ткань сделана из воды. Не могу объяснить, это просто очень красиво… Мы восторгаемся искренне, это великолепно. – А если я скажу, что тут пять таких в разных расцветках? – выдает она, доставая из примерочной идентичные платья разных цветов.
Без раздумий мы разбираем их, и мне достается глубокий бордовый цвет. Оно практически неприлично короткое, открытая спина, тонкие бретели, эта ткань и стразы… Снять его не составит труда, и было бы кому снимать! Но выглядит и правда потрясающе, мне так сильно хочется его забрать себе, что я даже не ищу в голове оправданий, почему нет.
Мы выходим из примерочных все в этих платьях и сами чуть не падаем в обморок от красоты друг друга. Но бьюсь об заклад, если я надену это платье перед Марком, он и бровью не поведет, не то чтобы выдать какую-то реакцию.
– Жаль, никуда не наденешь такое, – говорю, крутясь перед зеркалом вместе с девчонками.
– Можем устроить тематическую вечеринку, – тут же выдает Мира. – Пляжную. Ну типа! Туда и наденем. Это слишком вкусно выглядит…
– Девушки, вы прекрасны, – звучит голос сзади. Какие-то двое мужчин, видимо, просто прогуливающиеся по магазину. От них не исходит ни капли угрозы, только искренние комплименты и теплая улыбка, и мы отвечаем им тем же, а Аля даже посылает воздушный поцелуй, но…
– Какого хера тут происходит? – Я слышу голос справа и чувствую, как страх зарождается в животе и поднимается комом к горлу. Это ненормально ведь, да, что я боюсь собственного жениха? Он налетает на меня, хватает за локоть и тащит в примерочную, закрывая за нами шторку. Руку сжимает больно, но в его глазах столько ярости, что я не готова говорить сейчас о своем дискомфорте. – Ты из ума выжила? Какого черта ты разгуливаешь в таком виде по магазину? На трассу собралась?
– Что ты несешь? – хмурюсь я. – Это просто платье, мы гуляли с девочками!
– Я шел мимо с коллегами, отвернулся на секунду, и что я вижу? Как они оценивают твой зад, которым ты перед ними с удовольствием крутишь?
– Я не крутила, не сходи с ума, я просто хотела примерить платье, – говорю ему и снова чувствую слезы. Черт! Эта слабость меня раздражает, но я совершенно не могу с ней справиться. Руке уже почти невыносимо больно, я пытаюсь выкрутиться, но Марк перехватывает еще сильнее, дергая вверх. – Мне больно!
– А мне приятно? – психует он, а затем сжимает мои щеки пальцами. – Ты в кого превратилась? Была нормальная, что стало с тобой?
– Твое безразличие со мной стало! – высказываю ему. – Вместо того чтобы орать на меня, мог бы сказать, как я хорошо выгляжу.
Он отходит от меня на шаг, оценивающе осматривает с ног до головы и выдает:
– Ничего особенного. В целом – шлюховато. Оделась быстро! И домой!
– Слушай, ты, – врывается в примерочную Мира, а за ней стоят все мои девочки, но я точно знаю, что не готова к такому публичному скандалу, абсолютно не готова.
– Мир, не надо… Иди, Марк. Я выйду сейчас.
Он фыркает на моих подруг, уходит, провожаемый пятью презрительными взглядами, а я только вздыхаю и снова стираю слезы со щек.
– Малыш, переночуй у меня, а? – предлагает Катя. – Не езди с ним.
– Все в порядке, – снова я уговариваю больше себя, чем девочек. – Я поеду. Он остынет, и… прав, наверное. Платье перебор.
– Да ты богиня в нем! А он осел слепой! И тупой!
– И красный! – добавляет Мира, и это снова отражается смешком на моих губах.
– Простите, девочки, – переодеваюсь прямо при них, тем более что они толпой закрывают меня лучше любой шторки. – Я напишу, ладно?
Целую каждую из них в щеки и убегаю из магазина, встречая Марка в холле торгового центра. Он не говорит ни слова, не смотрит, просто разворачивается и уходит, молча призывая идти за ним.
И я иду. К сожалению и к своему позору. Потому что мне все время кажется, что нас еще можно спасти, но… Хочу ли я этого спасения?