Комар и Муха. Фантастические школьные истории

1.Белла, я Эдвард!

Жила—была девочка, звали её литературно – Белла. Имя многое определяло в её отношениях с одноклассниками по мере того, как отечественная литература открывала перед ними свои сокровища. Бэла и Печорин, Белла Ахмадулина… Да еще и фамилия Беллы, Ахтямова, была несколько созвучна великой – «Ахматова». Большинство однокашников Беллы патологически не различали Ахматову и Ахмадулину, еще какую-то Ахтямову они уже переварить не могли, так и звали её «Ахматовой». Причем прозвище прилеплялось к ней намертво, и даже перевод в другую школу не помогал – наверное, потому, что природа троечников везде одинакова и от номера школы не зависит.

«О, одиночество, как твой характер крут!..» Вот и сейчас Белла мучительно переживала переезд в другой район, который не только не решал её проблем, а добавлял новые.

Микрорайон носил оптимистическое название «Солнечный», был скуден на зелень, новостроен и продуваем ветрами насквозь. К тому же вид из окна имел скорбный – на кладбище.

Белла тихонько пощипывала струны укулеле, прислушиваясь к непогоде за окном. Родителей дома не было, поехали на машине к родственникам, позвонили оттуда, что заночуют: папа выпил и за руль ему нельзя.

Ветер завывал и шуршал мусором на тротуаре. Из приоткрытого на уголок окна потянуло сквозняком, и Белла почувствовала, как проникший воздух в комнате ненормально сгустился в тугую вибрирующую форму… Стало как-то резко, необоснованно не по себе, страх на минуту охватил внутренности холодными лапками.

«Да ладно тебе тень на плетень наводить», – девушка отважно успокоила себя любимой бабушкиной присказкой, перестала мучить игрушечный инструмент, но все же прислушалась к относительной тишине городской квартиры. Аппетитно причмокивал холодильник на кухне, утробно урчала стиральная машинка, уютно похрапывала Буля – любимая домашняя собака. Все звуки были обычными, фоновыми и не вызывали никакой тревоги, кроме одной писклявой ноты… Комар, что ли, залетел? Так глубокая осень же, откуда ему взяться?

Нет, ну пищит же… А, вот он! Белла схватила журнал и замахнулась на нежданного гостя.

– А вот этого не надо! – строго приказал голос.

Несмотря на некоторую писклявую гнусавость, голос обладал властной интонацией.

Журнал выпал из рук девушки, она беспомощно озиралась в поисках источника звука.

– Да не крути головой, милочка, ты же всё прекрасно видишь, только верить не хочешь – рассудок бережешь, – продолжил тот же голос.

Белла сильно зажмурила глаза. Сердце колотилось как сумасшедшее. Это кошмар. Просто она спит, и ей снится странный сон, но почему-то проснуться не получается.

Белла убедила себя, что все происходящее ей снится. А что делать? Как еще справиться с сопротивлением разума? Сон – самое безвредное средство.

Белла осторожно открыла глаза.

Напротив неё в кресле сидел незнакомец, весь в черном, в лице первым делом бросался в глаза длинный тонкий нос. Впрочем, конечности тоже были длинные и тонкие, руки беспокойные и бледные, но необыкновенной красоты – сильные мужские руки.

– Эдвард, – представился брюнет, склонив набриолиненную голову.

– А то как же! – сердито ощерилась на гостя Белла. И откуда только смелость взялась!

Как только незнакомец с внешностью вампира эпохи немого кино назвал имя, страх сменился злостью. Мало того, что в школе ее донимали этим новым приложением к ее имени (из фильма «Сумерки» по роману Стефани Майер), с кривой ухмылочкой ежедневно спрашивая: «Белла, где твой Эдвард?» – так еще и в ее собственный сон пролез этот чертов киношный герой!

– А ну проваливай из квартиры, Эдвард, вон из моего сна! – девушка отважно замахнулась укулеле на незваного гостя.

Тот мгновенно взвился в воздух, снова принимая образ комара, но огромного, с головой незнакомца, только что ведшего беседу с Беллой.

– Успокойтесь, барышня! Я, конечно, не ожидал теплой встречи, но такого приёма…

– А я вас в гости не приглашала, Эдвард! – с нажимом на слове «Эдвард» прокричала Белла.

– Да, времена пришли, – вздохнул Комар, обретая обычные для комаров размеры и снова приземляясь на кресло. – Унизительно для своего статуса стало пропитание себе добывать. Никто ни во что не верит, и жадины все.

Беллу растрогало это детское выражение – «жадины», да и вид у Комара стал обычный, не страшный. Хотя, конечно, обычно комары не разговаривают, но ведь сон же. Или не сон? Наверное, Алиса в Стране чудес, тоже задавала себе такой вопрос.

Угомонившись после первого шока, Комар и девушка помолчали, а затем Белла миролюбиво, с видом гостеприимной хозяйки произнесла:

– Так если вы голодны, могу вам предложить сыр, хлеб, по-моему, еще что-то есть в холодильнике.

Комарик скромно скрестил лапки, прикрыл глаза и застенчиво пропищал, что он твёрдой пищи не ест, и тихо добавил, что ему бы… кровушки. Белла содрогнулась, но не стала жадничать и, удивляясь самой себе, протянула кровопийце руку. Комарик все сделал деликатно, не больно и, сыто блестя глазками, объявил, что питаться ему нужно раз в день, что ему очень неудобно кусать Беллу и что соседская кошка подойдет. Только соседи с наступлением холодов совсем перестали открывать окно.

– Ну что я могу поделать! А может, собака подойдёт? – предложила Белла. – Буля, иди сюда!

Послышался стук когтей о линолеум, и в комнату протиснулся мускулистый, упитанный и сочный бульдог, который сладко отоспался на постели отсутствующих хозяев. Пёс преданно уселся у ног хозяйки и, зевая, гамкнул челюстями.

– Пи-и-и-иу, – пискнул Комар и перелетел повыше и подальше от собаки. – Ой, нет! Боюсь, что собака не годится!

– Отчего же? – Белла ласково потрепала бульдога за брылья. – Блохи вот, например, не брезгуют.

2. «Подлый» Пашка

– Ахматова-а-а-а!!! – надрывался какой—то придурок.

Нигде от них никакого житья нет – ни в школе, ни на мирной прогулке с собакой, везде достанут. Белла свирепо оглянулась и увидела мальчишку, который нёсся на всех парусах от перекрестка. По ногам редкой длины и худобы невозможно было не узнать Пашку, дружка детства, – вместе ходили в садик, потом в начальную школу, потом в летних лагерях вместе коротали лето.

Догнал. Облобызался с Булей, повизгивающей от счастья, будто болонка, не по чину для своей породы.

– Ты что дебил? Знаешь же, что я не выношу, когда меня называют так, да еще орут на всю улицу! – отчитывала приятеля Белла.

– А как я буду кричать на всю улицу: эй, Белка, – что ли? Так вообще прохожие санитаров вызовут, скажут, белочку словил пацан. И знаешь, подходит тебе это прозвище.

Пашка скроил вдумчивую гримасу, затрудняясь подобрать подходящие слова.

– Типа, есть в тебе что-то этакое, инаковость какая—то… – он покрутил в воздухе пальцами. – Короче, я бы обрадовался, если бы меня Анной Андреевной обзывали. Если бы был девушкой, конечно, – спохватился Пашка и добавил: – А ты злишься.

– Серьезно? Хочешь, я тебя Салтыковым—Щедриным буду называть? —смеясь предложила Белла.

Павел достал из кармана телефон и стал в копаться в «Гугле». Прикол состоял в том, что фамилия Пашки – Салтыков.

– Не ищи, двоечник, Михаил Евграфович он, – с улыбкой заметила Белла. – У меня, между прочим, фамилия еще есть.

– Да лан, не сердись, Ахтямова. Я по домофону к вам домой звонил, потом смотрю: вы с Булькой на противоположной стороне улицы вышагиваете, – обрадовался! Сколько мы не виделись, с сентября? Как ты, как новая школа?

Белла на самом деле рада была видеть Пашку, прикольный он: косая чёлочка болтается над хитрым глазом, рот до ушей – живее всех живых…

…И вечно голодный. Через пятнадцать минут после встречи он уже по-хозяйски изготавливал себе огромный бутерброд на кухне своей подруги. Наблюдая за приятелем, Белла не удержалась от замечания:

– Ты делаешь прям как написано в книжке для женщин, желающих поправиться. Там написано: «Большой толстый кусок хлеба намажьте толстым слоем масла». А потом там советуют еще большую кружку какао и заесть половинкой шоколадки.

– А что, есть какао и шоколадка? – оживился Пашка.

– С какао облом, а шоколадку на вот, проглот, – Белла привстала, чтобы достать из шкафчика заветную плитку, уже траченную, как попало завернутую в фольгу. – И куда только в тебя всё влезает? Ешь и не толстеешь. Тут немного поешь – и уже живот.

– А ты втягивай! Француженки так и ходят – контролируют свой силуэт.

– Ты что, гламурные журналы читаешь? Подозрительная какая-то осведомленность.

– Я читаю все, что пишут в Интернете.