Вечная ночь Сары

Глава 1. Тень

Где-то. Двадцать лет назад

Силуэт отбросил тень на каменный пол древнего храма. Как только величественная фигура вторглась в наполненный запахами благовоний и горящих сухих трав зал, собравшиеся смолкли и почтенно склонили головы в капюшонах. Никто не смел посмотреть на вошедшего. Главный жрец сцепил пальцы в замок и опустился на колени.

– Повелитель… Мы ждали вас… Он здесь, – с трепетом произнес жрец, глядя куда-то в пол. В благоговейном ужасе служитель храма добавил: – Девочка ушла, она сумела сбежать…

Фигура затряслась перед жрецом. Бархатный, лживый в своем радушии смех раскатами прогремел в зале, заставив священнослужителей болезненно, как от удара хлыста вздрогнуть.

– Не корите себя, Гелиодор. Вы сделали, что могли. Ведь так?.. – вкрадчиво поинтересовался силуэт. Гелиодор продолжал рассматривать стертую плитку под коленями. Он знал, что, каков бы ни был ответ, его судьба уже решена.

– Да, повелитель. Я сделал все, что мог…

Силуэт удовлетворенно кивнул. В пламени сотен горевших свечей сверкнуло лезвие меча. Последним, что жрец увидел перед своей смертью, были его расширенные от страха глаза, отражение которых поймало зеркало стали.

Москва, настоящее время

– Мама!

Тонкая ночная рубашка липла к влажной от холодного пота спине. Меня трясло. Спутанные волосы разметались по плечам. В коридоре раздалось топанье – дверь со скрипом распахнулась, и в спальню вошла мама. На ее лице застыла смесь беспокойства и недовольства.

– Мам, прости, приснился кошмар… Я случайно позвала тебя, уже все хорошо, – поторопилась я заверить, что волноваться не о чем. Ей ни к чему лишние тревоги. Мама, перекинув через плечо кухонное полотенце в мелкую клетку, устало спросила:

– Снова пауки?

Если бы – с ними я уже знала как бороться во сне. Взять в руку, преодолев судорогу страха, и крепко сжать. После этого я обычно просыпалась. Успевала до того, как восьмилапые чудовища оплетут пространство вокруг меня тонкой, но прочной, даже неестественно прочной паутиной. Я покачала головой.

– Медведи?.. Забралась на дерево, а он полез за тобой? – в голосе мамы звучало неподдельное сочувствие. Она знала: если мне снятся пауки – значит, состояние моей нервной системы оставляет желать лучшего. Ну а когда вместо пауков преследуют огромные бурые медведи… То, вероятно, дочь на грани нервного срыва. Я вновь мотнула растрепанной головой. Мама обреченно вздохнула, смиряясь с мыслью, что внятного ответа от меня не добиться, вытерла ладони о фартук и пригладила выбившиеся из хвоста каштановые пряди. Я с интересом проследила за этим движением. Руки, которые выдавали немолодой возраст, были усыпаны пигментными пятнами. С каждым годом этих маленьких коричневых созвездий становилось все больше. Пальцы с короткими ногтями пробежались по волосам – серебра в каштановом цвете тоже прибавилось.

– Все, вставай, а то так и будешь до обеда валяться. Какао сварю. Яичницу будешь? – деловито осведомилась мама. Мне оставалось только радостно закивать. Если бы не сон, я бы сказала, что суббота начиналась чудесно.

Лениво потянувшись и борясь с зевотой, я пыталась не глядя надеть тапочки. Но, увы, босые ступни нашли под собой лишь пушистый ворс. Мягкую постель покидать не хотелось. Солнечные лучи пробивались сквозь серые шторы и, скользнув по краю кровати, ложились золотыми полосами на светлый паркет. Он истерся, его первозданный вид был давно утрачен. Мама говорила, что когда-то в этой старой квартире недалеко от Арбата жила вдова генерала. Соседи снизу вечно жаловались на шум, грохот и тяжелые шаги. Вскоре вдова последовала за мужем, и квартира долго пустовала. А вот жалобы соседей не прекращались. Вот ведь загадка.

Наверное, поставить мою кровать у окна было не лучшей идеей, но в то же время мне нравилось иногда, проснувшись среди ночи, чуть раздвинуть портьеры и наблюдать за ночным миром. В сумраке все выглядело иначе. Неприметные здания привлекали внимание горящими окнами, деревья отбрасывали причудливые тени, а птицы, словно небрежный мазок художника, растворялись в облаках черными пятнами. Разве ночь не прекрасна?

– Сара! Какао готово! – раздался мамин окрик с кухни, заставив меня вздрогнуть. Ее голосовым связкам позавидовал бы, наверное, тот покойный генерал. С детства разговоры на повышенных тонах пугали меня, а теперь мне некомфортно даже когда рядом кто-то громко разговаривает. Мои руки машинально потянулись к белому флисовому халату с сердечками. Не удержавшись, я прижала его к лицу, уткнувшись в мягкую ткань. Халат пах свежестью, какую может придать вещам только стирка. Легкий аромат лимона защекотал ноздри. Всунув ноги в удобные тапочки и облачившись в халат, я прошаркала на кухню, зевая во весь рот.

В нашей просторной кухне было светло. Солнце залило поверхность стола жизнерадостно желтым, занавески, чистые и выглаженные, струились красивыми складками, подрагивая от ветра из приоткрытого окна. Обманчивое тепло осени в этот раз не наступило. Сентябрь ворвался с первых дней календаря, обрушив на москвичей холод и заставив мгновенно забыть о жарком лете. Мне захотелось поплотнее закутаться в уютный флис.

Мама громко расставляла тарелки. Скатерть использовалась только по праздникам, поэтому фарфор с характерным звуком прилипал к прозрачной плотной пленке, которая защищала поцарапанную столешницу. Я избегала касаться силиконовой скатерти. Задумаешься, положишь на нее руки, а потом она с противным чваканьем лениво отпускает твою кожу. Я поежилась.

– Ты чего дрожишь? Сейчас закрою, – засуетилась мама, уже успевшая развернуться к окну.

– Не надо, – с моих губ сорвалась тщетная попытка остановить маму.

– Как не надо? Опять заболеешь, будешь неделю с температурой валяться, как в тот раз, – пробурчала мама. – Оно тебе надо? – И повернула ручку на оконной раме.

– Нет… – грустно вздохнув, со смирением ответила я. Хотя нужно отметить мамину правоту – отопления еще не дали, и в толстых стенах дома царил промозглый холод. Но я не из теплолюбивых. Должен быть баланс: если топят батареи, то открываю окно. А раз радиаторы оставались ледяными, то и спорить тут нечего.

Я вдохнула аромат какао. Мама заметила это и пояснила:

– Корицу не добавляла, я запомнила, после твоей недавней истерики…

Кровь прилила к щекам – прохладные ладони моментально их накрыли. Было до сих пор стыдно за случай в августе, но… Назвать отказ пить какао с корицей истерикой нельзя. Плакала у себя в комнате я уже совсем по другой причине.

Мамин комментарий остался без ответа. Да и смысла отстаивать свою правду я не видела: иначе на меня падут обвинения в неуважении к родной матери. Доводы о том, что ее дочь уже не маленькая, а вполне уже взрослая женщина двадцати пяти лет, непременно потерпели бы фиаско.

– Ты так и будешь столбом стоять? Завтрак подогревать придется, – предупредила она и отодвинула для меня стул. Подавив очередной вздох, я села за стол. А ведь день так хорошо начинался.

– Тебе прислали письмо, – как бы между делом бросила мама, по всей видимости, направляясь за ним в коридор.

Я отставила свою розовую чашку с какао.

– От кого? – мой вопрос прозвучал настороженно.

Мама промолчала и положила передо мной белый конверт. Я взяла письмо и повертела в руках. Оно было тяжелым из-за сургучной печати, на которой остался оттиск замысловатого герба. Никаких марок на конверте. От руки чернилами выведены каллиграфическим почерком мое имя и наш с мамой адрес.

– Как странно… – пробормотала я, и мама несколько раздраженно поинтересовалась:

– Ну и от кого это? Разве имя отправителя и марки не должны быть на конверте? Почта такое не принимает.

– Не принимает… – эхом раздалось мое безучастное согласие. Кто-то положил его прямо в наш почтовый ящик. Кто-то оставил конверт специально для меня. Уверенная в том, что маму от вскрытия письма остановила лишь печать, которую после нельзя было восстановить, я поднялась с места и взяла небольшой кухонный нож. Поджав тонкие губы, мама молча наблюдала за тем, как я, борясь с нетерпением, аккуратно разрезала бумагу, не трогая печать. Мне хотелось рассмотреть герб получше, но уже после, когда останусь одна.

Пока можно было различить только морду собаки, корону и, возможно, цветы, больше смахивавшие не то на венок, не то на венец. Трясущимися руками я извлекла из конверта аккуратно сложенный лист бумаги. Закусив в предвкушении губу, развернула. Взглядом быстро пробежалась по тексту – почерк был тем же, что и на конверте. Присев обратно на стул, я не торопясь прочитала адресованное мне сообщение:

Дорогая Сара Георгиевна,

Отель «Regican» приглашает вас пройти собеседование по вакантной должности менеджера по работе с клиентами. Ждем вас девятого сентября в 18:00 по указанному ниже адресу. В лобби отеля сообщите портье о назначенной вам встрече с Луизой.

С наилучшими пожеланиями,

Мои брови в изумлении приподнялись. Ниже был указан адрес. Я сглотнула комок, подступивший к горлу. Профессию, освоенную мной за четыре года, никак не назовешь подходящей к должности менеджера. Вероятно, какая-то ошибка. Вряд ли им нужен драматург с практически нулевыми навыками коммуникации для работы в отеле.

– Ну что там? Реклама? – плохо скрывая нетерпение, осведомилась мать. Прижав письмо к груди, словно его кто-то мог отобрать, я отрывисто ответила:

– Приглашение. На собеседование.

Неожиданно лицо мамы просияло, а на губах заиграла улыбка.

– Наконец-то! Что предлагают?

– Работу в отеле. Встреча назначена на завтра, – мои слова не отражали того воодушевления, с которым мама задала вопрос.

– Так завтра же воскресенье! Кто проводит собеседования по воскресеньям? Нерабочий это день, – изумилась мама и неодобрительно покачала головой. – А сколько платят написали?

– По договоренности, думаю, – замявшись, резко решила для себя, что завтра в отель поеду обязательно.

– А во сколько назначили встречу? – не успокаивалась мама.

– В шесть вечера.

Тут мама ахнула и затараторила:

– Так поздно в какой-то отель, да еще в выходной. Никуда ты не пойдешь, понятно?

– Ну ма-а-ам, не начинай.

– Ты понимаешь, зачем они могут тебя туда зазывать? Вечером? – словно дурочке объясняла мама. – На конверте нет почтовых марок, толком ничего не сказано, просят приехать в неприемлемое время. Да и вроде работа у тебя есть, хоть и временная, – доводы постепенно перерастали в уговоры. Я только отрицательно помотала головой, словно отгоняя от себя все ее аргументы.

– Приехать в шесть – это не в десять: может, днем они заняты. А зависеть от заказчиков и ждать, когда мне перепадет возможность написать бездарный рекламный текст для непонятно чего, не хочу, – выпалила я, опасаясь, что потом мне не хватит смелости пойти против матери. Ее рука потянулась к конверту, оставленному на столе. Я ловко подцепила его, буквально на секунду опередив мать. Ее пальцы легли на то место, где только что лежал пустой конверт. Она метнула в меня сердитый взгляд.

– Тогда я еду с тобой, – мама поставила меня перед фактом тоном, не терпящим возражений. Моя голова вновь замоталась из стороны в сторону.

– Ни за что, – с нехарактерной для меня твердостью отчеканила я. – Не злись, – в моем голосе уже послышались нотки вины. Между ее начавшими седеть бровями образовался залом. Она хмурилась и, осознавая свое поражение, применила последнее оружие из ее арсенала:

– Ох, Сэра, думала, ты умная девочка, – разочарованно проговорила мама. Понимая, что вот-вот расплачусь от обиды, я прошептала:

– Я Сара и уже давно не девочка.

Спешно удалившись в комнату, я уткнулась носом в подушку и дала волю рыданиям. Утро было испорчено. Оставалось только дождаться воскресенья. Еще раз взглянула на печать. Сквозь пелену слез показалось, что собака на гербе заговорщицки мне подмигнула.

Глава 2. Отель «Регикан»

Я остановилась перед зданием в стиле Сталинского ампира. Правда, без советской символики. Странно, но раньше я не замечала это необычное строение, хотя частенько проходила эту улицу. Центр города скрывал много любопытных мест. На территории был разбит небольшой сад с кустами цветов, напоминавших сирень, у самых ступенек в каменных клумбах ютился вереск. Мне было боязно подходить к огромным входным дверям, и я трусливо переминалась с ноги на ногу на лестнице. В первом осеннем месяце темнеет быстрее, и к назначенному Луизой времени на Москву мягко опустились сумерки. Озябнув, я обняла себя за плечи. Тоненькое драповое пальто не спасало от резкого порыва ветра. Преодолев желание перепрыгнуть через ступеньки, я добралась до входа в вестибюль. Никакого швейцара и прочих лиц у дверей не было. Нерешительно толкнув дверь, я тут же отпрянула. Мои щеки залил стыдливый румянец. Дверь открывалась «на себя», о чем явно свидетельствовала табличка на стекле. Повертев головой в поисках свидетелей моего позора, я сделала глубокий вдох, как перед прыжком в холодную воду, открыла дверь и вошла в отель.

В лобби царил полумрак. Ноги ступили на ковровую дорожку винного цвета. Пол был отделан черным мрамором, а колонны возведены из белого камня с красноватыми прожилками. Через высокие витражи светило закатное солнце, рассыпая по вестибюлю причудливую мозаику лучей. Витражи. Тот же самый герб с головой собаки вырисовывался из раскрашенных стекляшек. За стойкой регистрации посетителей ожидал невысокий паренек на вид лет девятнадцати. Детская припухлость еще не покинула его лицо, но взгляд уже излучал жизненный опыт. Глаза обычно и отражают возраст. Как бы люди ни молодились, а зеркала души выдадут с потрохами.

Наверное, я слишком долго изучала портье, и он с профессиональной улыбкой обратился ко мне:

– Добрый вечер. Могу вам помочь? Бронировали?

Я смутилась и отвела взгляд.

– Мне назначила встречу Луиза. Собеседование, – забывшись, я добавила: – Добрый.

Голос дрожал, во рту пересохло. Хотелось сбежать из этого прохладного вестибюля, в котором пахло чистотой и свежестью. Дорогой аромат.

– Я приглашу ее, подождите пока, – юноша, на бейдже которого изящная надпись гласила «Роман», кивнул в сторону мягких кресел и длинного дивана. Ему это имя явно не подходило. Лицо слишком простое, волосы русые. Вот каким-нибудь Вовой его бы могла назвать с легкостью. Когда я села на мягкий диван, обитый велюром, то мой разум стрелой пронзила мысль – зачем Луизе спускаться сюда, если проще отвести меня в кабинет? Либо здесь так принято, либо молодой портье не имел права оставлять меня в одиночестве. В лобби отеля было пусто и тихо. Вспомнив, что я все еще в верхней одежде, сняла пальто и осталась в длинном платье с цветочным принтом. Оно доходило до самых лодыжек, открывая короткие кожаные ботинки. Надень я туфли – окоченела бы. Тишину вестибюля разбило ритмичное уверенное цоканье каблуков. Из темноты к стойке администратора приблизился женский силуэт. Волосы цвета платины уложены гелем, корни выглядели влажными. Черный костюм, идеально сидящий на стройной фигуре, казалось, был надет на голое тело. На шее у Луизы, как я предположила, висел медальон. Я подошла к стойке.

– Здравствуйте, я Сара. Получила ваше письмо, – негромко сказала я и вытащила из сумочки конверт. Наконец-то Луиза повернула ко мне лицо, и я скользнула взглядом по кукольной внешности блондинки, но вот медальон… он привлек мое внимание. Стеклянный шар, точно обмотанный проволокой, висел на серебряной цепочке. Внутри шара плескалась вишневая жидкость. Не видела ранее подобных украшений. Луиза улыбнулась мне, не показывая зубов. Ее глаза цвета мокрого асфальта оставались холодными.

– Са-а-ара, – протянула Луиза, словно пробуя мое имя на вкус.

– На самом деле меня зовут Сэра, но не думаю, что этот вариант звучит лучше, – зачем-то попыталась оправдаться я, надеясь, что моя робкая улыбка не выглядит заискивающей. – А вас на самом деле зовут Луиза? – мне отчаянно хотелось ей понравиться, но только больше вогнала себя в краску. Портье многозначительно хмыкнул. Луиза растянула аккуратные губы еще шире, но зубы оставались по-прежнему скрыты. Серость глаз посветлела. Или мне так показалось.

– Да, если точнее, Луиза Михайловна, но вы можете обращаться ко мне просто по имени, здесь так принято. Хотите, чтобы я звала вас Сэра? – несколько насмешливо поинтересовалась Луиза. Кем она работала в этом отеле, я так и не поняла, возможно, специалист по кадрам или по подбору персонала. «Охотник за головами», – подумала я и хихикнула. Осознав, что только что сделала, быстро прижала ладонь ко рту, будто это могло остановить мои неловкие слова. Не дать прорваться потоку нелепых высказываний.

– Не стоит волноваться, Сара, пройдемте в мой кабинет, – почти снисходительным тоном велела Луиза и, не дожидаясь реакции, направилась в лифтовый холл. Сбросив с себя оцепенение, я кинулась следом.

– Девушка! – окликнул меня Роман. Я обернулась. Он держал в небольших руках мою сумку. Я совсем растерялась. Пришлось вернуться к стойке и, едва слышно поблагодарив внимательного портье, вновь побежать за Луизой. Она успела вызвать лифт, и ее палец с длинным, покрытым алым лаком ногтем уперся в кнопку, удерживающую кабину.

– Наконец-то, – немного раздраженно кивнула мне Луиза. Она нажала на цифру «семь». Последний этаж. Двери лифта захлопнулись. Мелодия в кабине звучала спокойная, умиротворяющие звуки фортепиано напрасно старались привести меня в чувство. Я медленно вдохнула и выдохнула. Луиза с беспокойством покосилась на меня:

– Надеюсь, вы не собираетесь лишаться чувств? Сегодня медицинский кабинет не работает.

В этот раз я решила пропустить колкость мимо ушей. Вряд ли вообще здесь буду работать.

Мы приехали на седьмой этаж, где преобладали оттенки красного дерева и золота. На полу растянулась та же ковровая дорожка, что и в фойе. Мягкий свет позолоченных настенных светильников рассеивал тени, которые затаились в каждом углу. Меня одолело желание поправить волосы, выпрямить спину, чтобы хоть немного соответствовать обстановке – да и Луизе тоже. Она в это время молча подошла к первой двери слева. На металлической табличке курсивом было указано: «Свет Л.М.». Фамилия «Свет» Луизе подходила так же, как Роман – портье внизу. Луиза распахнула тяжелую дверь и выжидающе посмотрела на меня. Не собираясь выслушивать новые смешки в свой адрес, я молча шмыгнула в кабинет. В нем было темно, и в воздухе висел приторно-сладкий запах духов. Проветрить бы. Луиза щелкнула выключателем и жестом предложила мне занять кожаное кресло напротив ее стола. Позади удобного офисного кресла Луизы находилось высокое окно, и я смогла увидеть в отражении наших призрачных двойников.

– Итак, вы хотите у нас работать менеджером? Какой у вас профессиональный опыт? – более не утруждая себя светской беседой, начала опрос Луиза. А я растерялась. Все еще желая расположить к себе, как я предполагала, эйчара, я ответила:

– Занимаюсь копирайтингом, фрилансер. По образованию драматург. Ваше письмо меня заинтересовало, даже заинтриговало, – поглядев Луизе в глаза, я слабо улыбнулась. Но поддержку не получила. Она с равнодушным видом ждала, когда я закончу говорить, и мне пришлось продолжить:

– Знаете, у меня нет опыта работы в отеле, да и в целом, с людьми, – и тут же осеклась. Зачем я это сказала? Луиза, напротив, широко улыбнулась, да так, что чуть сверкнула верхними зубами.

– Это плюс, а не минус. По крайней мере, для «Регикана». Проще научить с нуля, чем переучивать, – широкая улыбка сменилась профессиональной, а цепкий взгляд пробежался по моему лицу. Я почувствовала пробежавшийся по коже холодок. Однако в груди разлилось тепло от осознания того, что я ответила правильно. Молодец, Сара. Садись, пять.

– А условия? Как вы меня нашли? На письме не было марок… Почему? – чуть не забыв, что тоже должна задать кое-какие вопросы, выпалила я. Луиза поставила локти на стол и сцепила пальцы в замок.

– Вы же подавали заявку для проекта «Карьера моей мечты», там мы взяли ваше резюме и адрес… А немного таинственности и интриги – это в стиле нашего отеля.

Луиза подмигнула мне. Правда, на самом деле подмигнула, продемонстрировав дымку теней на бледном веке. Мне оставалось только согласно кивнуть. Луиза поднялась с места, давая понять, что короткое интервью окончено. Я тоже встала, вцепившись пальцами в сумку, чтобы ее не забыть.

– Завтра со всеми документами приходите к семнадцати часам. Также подождете меня на ресепшн, и я провожу вас в отдел кадров.

Все мысли разом покинули мою ставшую легкой, как перышко, голову.

– А зарплата? – тихо спросила я, понимая, что маму это волновало бы больше всего.

– Вам понравится. Вот перечень документов и анкета. Жду вас завтра, не опаздывайте, – вернувшись к своему обычному тону, проинструктировала меня Луиза. Она открыла дверь. Я негромко попрощалась и в смятении спустилась на лифте в лобби. Уже на улице осознала, что никакой заявки в «Карьеру моей мечты» никогда не отправляла.

Глава 3. Разрушенный замок

Вибрация телефона волнами добралась до меня. Лежащий рядом мобильный не переставал жужжать. Нащупала смартфон вслепую, не желая открывать глаз и уж тем более отрывать голову от подушки. Сощурившись от света экрана, я увидела, что настойчиво звонила Поля. Иногда жизнь сводит нас с людьми, которые вроде бы потом становятся нам друзьями. Вроде бы. Одни слишком зациклены на себе, любить других не научились, а без любви и дружбы не бывает. Настоящей дружбы. А третьи… Третьи используют тебя как свой личный дневник, чтобы делиться чувствами и мыслями, но твои их не интересуют вовсе. Полина уникальна, она собрала в себе все три типа «антидрузей». Правда, противиться сильной «подруге» я не могла.

– Алло, – немного сипло произнесла я и зевнула.

– Ты еще спишь? День уже! Ты как вампир…. Или просто твоя кожа не выдерживает солнечного света? Помню, как ты обгорела летом… Ужас что было, твой нос был таким красным, как ты ныла, а потом…

Я перестала вслушиваться в описание моего солнечного ожога, который доставил мне массу проблем, да и боли, впрочем, тоже. Зачем-то я выслушала ее монолог до конца, отмечая каждое сказанное слово. Она всегда точно и колко попадала в уязвимое место. Хотя сама всегда говорила, что другим, в особенности мужчинам, нельзя демонстрировать свою слабость. Ведь бьют-то именно туда. Удивительно, но сама она поступала так же. Правда, не думаю, что Поля делала это умышленно. Скорее, защитная реакция. Выстави иголки, чтобы тебе не причинили боль.

– Мне кажется, он скучает по тебе, напиши ему.

Я напряглась и медленно села в кровати. Мне пришлось поудобнее взять трубку – руки начинали дрожать. Поля так быстро перескакивала с одной темы на другую, что я не успевала за ее монологом.

– Кто? – растерянно переспросила я. На том конце провода послышалось шуршание, а затем нетерпеливое:

– Леша, Лешка наш. Витает где-то, грустный ходит. Думаю, это из-за тебя.

Ну, конечно. В голове Полины, буйному цвету фантазии которой позавидовали бы многие, несомненно вырисовывалась именно такая картина. Разве у Леши могли быть другие причины для меланхоличного настроения? Не собираясь разубеждать подругу, только поинтересовалась:

– С чего ты взяла?

И лучше бы не спрашивала. В ответ Поля разразилась тирадой об опустевшем замке, о печати страдания на лицах Леши и его лучшего друга Вадика, о затянувшемся молчании в общем чате от Димы, который, к слову, всегда был именно моим другом.

– Вы по-прежнему собираетесь в замке? – мысль о том, что друзья детства без меня еще ходят на «тайные» встречи в обветшалый коттедж, который мы в нежном возрасте окрестили «замком» и проводили в нем почти все лето, играя в рыцарей и принцесс, отозвалась в сердце болью. Это было нашим местом.

– Так сентябрь, пока можно ездить в Хладное. Ты с нами в эти выходные? – лениво отозвалась Поля, словно я не говорила, что для меня поездки завершены. У меня больше не находилось сил быть «некрасивой» подругой и поводом для шуток в компании.

– Ты же знаешь, что нет. Я не могу. Да и, скорее всего, буду работать.

Поля ахнула:

– Ты нашла нормальную работу? Невероятно! Расскажи подробней? – Полина обесценила всю мою деятельность на фрилансе за одну секунду. Одним щелчком ее загорелых пальцев. Я дернула плечом, радуясь, что она этого не видит.

– Да так, менеджер в отеле. Ничего особенного.

Поля фыркнула:

– Что ты там забыла? В гостинице? Хотя ты знаешь, можно неплохо заработать на чаевых, вот один мой знакомый с Шри-Ланки… – Подруга пустилась в витиеватые рассказы о друге, которого наверняка видела всего лишь раз в жизни, но он до сих пор с маниакальной упорностью ставит ей лайки. Я сдержала усталый вздох. Разговор обещал быть долгим, а мне пора уже было начать собираться на новую работу.