- -
- 100%
- +
– А кто вообще главный по Заводу?
– Иван Нахшонович, собственник, только он за городом живет, в поселке Желанный, приезжает, когда хочет. Офисное здание у него в центре. Здесь тоже есть кабинет в корпусе АБК, но что ему тут делать каждый день?
Для успокоения нервов я постучал топором по плите перекрытия.
– Эй, там есть кто-нибудь?
Вдалеке заскулила собака.
Мой настрой сделать что-то полезное для спасения людей не пропал. Распрощавшись с Дядей Яриком, пошел по улице спрашивать, не нужна ли кому помощь. На выходе с территории обнаружил дыру от люка коллектора, без самого люка. Коллектор был заброшен, изнутри рос крупный сорняк. Раньше же вроде был люк? Или я не замечал?
В окрестностях, как ни странно, спасательных служб видно не было, только один раз пронесся бобик росгвардии с перекошенными лицами бойцов.
Двигаясь зигзагами, набрёл на среднетоннажный грузовик, украшенный эмблемой «Магнит», стоящий почти на полосе движения у безликой пятиэтажки, с задумчиво курящим водителем. Он предложил закурить и мне, я отказался. На севере некоторые бросают курить, другие нет, а я изначально не питал к табаку слабость. Шофёр не мог проехать, на дорогу повалился массивный тополиный ствол. Какая-то нахальная легковая продавила кусок кроны, создав «объезд» по обочине, а вот для грузовика такой маневр не возможен.
– Мне всего километра три осталось до точки выгрузки, – растерянно пояснил водитель.
Звали его Андрей, я посочувствовал ему, предложил заехать на территорию Завода, там полно мест для парковки, пока станет понятно, что дальше делать. Он поморщился, махнул рукой, отказался. Отбросил дымящийся бычок, жестом позвал меня в кабину.
Там он включил радио, и проникновенно смотря в глаза, принялся щелкать каналами.
– Везде тишина? Ну, может свет везде потух? Электростанцию тряхнуло?
– Погоди, – нахмурился Андрей.
– … ждый гражданин, оказавшись в районе стихийного бедствия, обязан проявлять самообладание и, при необходимости, пресекать случаи грабежей, мародерства и другие нарушения законности. Оказав первую помощь членам семьи, окружающим и самому себе, гражданин должен принять участие в ликвидации последствий стихийного бедствия, используя для этого личный транспорт, инструмент, медикаменты, перевязочный материал. При ликвидации последствий стихийного бедствия необходимо предпринимать следующие меры предосторожности.
Андрей щелчком вырубил радио, мы оба вздрогнули.
– Что это?
– Не знаю. Но меня это пугает. Радио нет, хотя обычно берёт и за полторы сотни кэмэ без проблем. Только эта «пугалка» по кругу. Автоматика какая-то, запись. До мурашек.
– Ну так погнали на Завод, припаркуешься, там гостишка есть, придумаем что дальше!
– Нееее. Постою, попробую до начальства дозвониться. Может вечером.
Распрощались крепким рукопожатием.
Время такое, что крепкие руки нужны. Всё же я обнаружил несколько семей в частном секторе неподалеку, которых заблокировало покосившимися дверными блоками. У некоторых частично рухнули крыши. Народ ходил помогать соседям, я влился в это течение, приятно почувствовать свою пользу и некоторую значимость. Они сказали, что район их назывался «Стрелецкое», что бы это ни значило. Топор помог, только рукоять «еле дышала». Под вечер меня даже позвали покушать, но решил собой не обременять, побрел к Заводу.
– Эй, Андрей, не созрел перегнать технику?
От моих криков кто-то метнулся от заднего борта тентованного кузова. Почувствовав неладное, обежал кабину.
Возле настежь открытой водительской двери, в луже крови, без сомнения, собственной, лежал Андрей. Верх головы – сплошное месиво из крови и волос, а вот лицо без единого повреждения. И глаза удивленные, обиженные, остекленело смотрят в небо. Андрей был уже серым и холодным даже на вид.
Тем не менее, достал телефон и попытался дозвониться до «112». Связи не было, даже экстренной. Никакой.
Тишина в эфире.
Что же делать? Народа никого, хотя руку даю на отсечение что в «хрущевке» под которой стоял грузовик, есть люди, и они всё видели. И молчали. Суки.
Подошли, ударили. Что теперь делать? Бросить труп? Типа, не моё дело? Под ложечкой неприятно засосало от осознания что ещё и темнеет.
Покойников таскать тяжело.
Задний борт был открыт, оттуда явно что-то утащили. И это стоило человеческой жизни? Пара ящиков шампанского, макарон и колбасы? Твари.
Не знаю, как буду потом оправдываться перед полицией, но отволок Андрея к заднему борту. Топор бросил в салоне. Присел, перехватил его, как будто брал девушку на руки. Приготовился. Без рывков, встал. Как там нас физрук учил – поднимаем ногами. Мёртвого человека поднимал впервые. Ну, ты и кабаняка, Андрей.
Но, поднял, взвалил тело. Протолкнул, закрыл борт. Спохватился, привстал на здоровенном фаркопе, перегнулся, пошарил по его карманам, нашел в левом – ключ от машины. Подумал про себя, что он, наверное, был левша. Теперь надо перегнать грузовик. Зачем оно мне?
Водить грузовик я умею, ещё батя учил. Моё детство не было устлано лепестками роз и шелками. Времена тяжелые, районы опасные. Но меня любили родители, поддерживали, хотя и давали мандюлей, если заслужил. Не баловали, но твердо поддерживали. ГАЗон без гидроусилителя руля отец научил водить, в результате имел соответствующую категорию, а сейчас на Севере приплачивают как подменному водителю.
Двигатель завелся мгновенно. Заблокировал кабину, немного прогрелся, но долго тут стоять нельзя. Убийца или убийцы где-то рядом. Как там было в объявлении по радио – «пресекайте противоправные действия»? Воткнул заднюю, дорога прямая, только темно, фонари не горят. Ну да, электричества же нет.
Развернулся задом на въезде во дворы, дальше плавно по прямой. Ухитрился припарковать грузовик возле гостиницы. Ветер не утихает.
Заглушил, запер кабину. И чёрт меня дернул выйти на улицу. Как будто я чего-то там не видел.
Из темноты на меня шагнула фигура. Честно говоря, в первую секунду я струхнул и отшатнулся. Это меня и спасло. Перед лицом что-то с шумом пронеслось, внезапно фигура принялась заваливаться вперед вслед за своей «кавалерийской шашкой». После землетрясения все поверхности завалены битым кирпичом, кусками шифера, каким-то кусками труб, голубиным помётом, штукатурки и прочего мусора. На чём-то таком злодей и подвернул ногу. Ещё через мгновение фигура принялась вставать. Вот только я не дал ей это мгновение.
Жаль, что я не в сапогах, в похожей ситуации говорил Малыш, персонаж Джека Лондона. Похожей, это когда он тоже бил ногами человека. В обоих случаях избиваемый был виноват в смерти другого, так что лупил я от души, как и Малыш. Удар по рёбрам, отскочил, «с правой» по голове, ещё пару раз в живот, по роже. Я сдерживал себя только в том, чтобы не отбить свои стопы. Холодный разум в голове говорит, что это он убил Андрея. Проследил грузовик. Напал на меня, хотя даже не мог знать наверняка, что я «тот водитель». Просто напал и ударил. Сразу на поражение. Если бы топор был у меня, а не забыт в кабине, рубанул бы без тени сомнения.
Невероятно, но в какой-то момент мой «тенеподобный» противник кувыркнулся в бок, вскочил на четвереньки и убежал. Хотя, получил так, что должен был бы тут же испустить дух.
Руки дрожали. Вытер лицо. Несмотря на ветер и откровенный холод, лоб покрыт испариной. Так. Что он за орудие убийства выронил? Металл. В темноте не рассмотреть. Поднял. Решил не светить телефоном на улице. И вообще мудрость о том, что «гулять по улице опасно» заиграла новыми красками.
Возле общежития проверил грузовик. На месте и заперт. На сигнализации. Забрал топор. Подсветил телефоном, зашел в здание.
Когда вырубается электричество, и первобытная тьма занимает наши привычные здания, коридоры и комнаты, становится неуютно и страшно. Где-то в рюкзаке есть небольшой фонарик на две «мизинчиковые» батарейки, надо его отыскать.
Уже в номере, всё ещё при свете телефона, рассмотрел инструмент, которым мне хотели проломить голову.
Ну, это никакой не лом и не труба, залитая свинцом. Обычная прямая монтировка с креплением для накидных ключей. Длина – сантиметров шестьдесят. Прямая. Крашена в чёрный. Крепление – прямоугольное утолщение с выемкой на конце. С другой стороны тупой плоский конец. Удобно тем, что, когда держишь наподобие меча, рука наощупь «доходит» до прямоугольного крепления и останавливается. Сравнительно легкая штука, но и не пушиночка, удар будь здоров. Не удивительно, что неведомый гопник пользовал этот честный рабочий инструмент.
Пока мы не дожили до уголовного дела, монтировка послужит мне для самозащиты. А то кроме ножа электрика, ни черта нет. А, да, ещё же топор, только рукоять почти в труху.
Мысли в кучу. Нашел силы встать и запереть двери. Лёг, не раздеваясь, положив под голову монтировку. В гаснущем сознании вспыхнула мысль, что на ней до сих пор кровь Андрея. Мысль провалилась в темноту. Уснул мертвецким сном.
Уважаемые читатели, авторы и создатели обложки книги – https://vk.com/drakart
Глава 2. Пьющий Нострадамус
Тьма, пришедшая со Средиземного моря,
накрыла ненавидимый прокуратором город.
«Мастер и Маргарита» М. Булгаков
День второй. Проснулся поздно. Первой мыслью было проверить сайт аэропорта и позвонить Виктору Викторовичу, если он ещё не принялся меня увольнять.
Воспоминания о грузовике во дворе, трупе в нём, землетрясении, чувство голода, жажда как с перепоя и ломота во всем теле – пришли позже. Всё болит.
Тем не менее, залез в телефон. Он стал ругаться, что аккумулятор почти на нуле, потом – что сети нет даже и близко.
Пауэр банка – внешнего аккумулятора, у меня не было. Давно хотел прикупить, да и на Севере он объективно нужен, стоит не дорого. Руки не дошли, не купил. Сайт мне не доступен. Вряд ли без электричества аэропорт работает. А может, включили уже? Нашел в себе силы, встал, щелкнул выключателем. Ноль реакции.
Мда. Чайник у меня тоже не на дровах. Если подумать, весомая часть человеческой цивилизации основана на электричестве.
В дверь громко и требовательно постучали. Потом наступила оглушительная тишина, пару мгновений было ощущение, что мне показалось. Может, я ещё сплю. Или глюки от переживаний, чего никогда прежде не случалось. Снова громкое бух-бух-бух.
Сердце упало глубоко вниз. Твою ж мать. Во дворе грузовик, в салоне мои отпечатки, в кузове труп, на мне его кровь, монтировка, которой человек убит, под подушкой. Куртка моя в крови. Ой ой ой, пиздец.
На негнущихся ногах шагнул к двери. Щёлк. Открыл. На меня смотрел не в меру серьезный администратор. Один. Выглянув в коридор, убедился, что там нет толпы омоновцев, шерифа, участкового с папочкой или хотя бы человека-паука с эмблемой росгвардии под потолком.
– Елисей, как там тебя. Ты чего людей пугаешь?
– Я Евстигней, – взгляд его стал ещё строже, – срок вашего проживания истёк. Прошу вас немедленно покинуть номер или доплатить за сутки проживания одну тысячу триста рублей по тарифу эконом.
– Фууу.. Ну ты даешь. Покинуть. Фууу. Так. Давай сразу определимся с этим. Вот, к примеру, тебе нравится твой нос? Видишь ладонь?
Я выставил вперед ладонь и дал ему возможность увидеть, что ничем особенным от прочих она не отличалась (может, немного грязная). Мгновение и рука стремительно двинулась навстречу носу администратора и сделала ощутимый шмяк, как если бы решительно убивала муху.
– Ой.
– Вот тебе и «ой». Елисей, твою дивизию, тебе платит моя контора, и даже если она не заплатила, мне насрать. Даже если я тут бесплатно живу. Ты там фиксируй, сколько я напроживаю, когда дым рассеется, разберемся, а пока я застрял в вашем городишке и никуда не уеду. Ты же не собирался меня на улицы к бомжам переселить, подлец? Помнишь, как Дартаньян реагировал, когда его Бонасье спрашивал про арендную плату? Враждебно он реагировал. Мог заколоть. Буквально. Вот считай, что я молодой Боярский. Больше к этой теме не возвращаемся. Живу, сколько захочу. Ты к номеру не подходи, если увижу, что барахло моё трогаешь, я тебе обе руки сломаю, будешь гипсом подтираться. А теперь пиздуй на рецепшн, подними трубку и сделай вид, что вызываешь усиленный отряд советской милиции вместе с гвардейцами кардинала. Пока не надоест. И поменьше мне на глаза попадайся. Свободен.
С некоторым усилием сдержался от того, чтобы дать ему королевский подсрачник для ускорения. Хватит с него, пусть нос лечит. Фух. Напугал, полудурок. Однако, надо прибраться, придумать как пожрать.
Привел своё жилище в порядок, пожевал остатки колбасы, проталкивая холодной водой из бутылки. Так. Воды. Внезапная догадка погнала в туалет.
Точно. Из крана не течёт. Воду качают помпы и прочие насосы, без электричества водоснабжение прекратиться. Туалеты тоже забьются. А ещё без электроэнергии холодильники и морозильники, в квартирах и магазинах вырубятся, часть продуктов пропадёт, ещё и превращаясь в бактериологическое оружие. Кстати, об оружии, надо повязать на монтировку веревку, чтобы крепить к поясу. Мысль о том, что она должна стать частью уголовного дела, беспокоила всё меньше. Нож взять. И пойти. Стоп, куда пойти?
Накинул куртку, вышел к грузовику. На месте. Однако, на улице зябко. Не слышал, чтобы землетрясение влияло на погоду. Проверил труп. Лежит, где б ему быть. Залез в кузов. Там коробки, ящики, упаковки. Это была простая поставка продуктов в обычный продуктовый сетевой магазин. Заморозки нет, колбасы нет, алкоголя, кстати, тоже нет, так что насчет шампанского я вчера ошибался. В кузове одна ерунда вроде бытовой химии, газировки тархун, скидочного масла и дешманских макарон. Водителя убили за ящик консервов и мешок муки.
В небе летит вереница птиц. Присмотрелся. Утки. Сменились на каких-то дятлов. Не силен в птицах. Однако, пернатые явно валят в теплые страны. Панически. Всё небо в стаях. Летят молча. Картина очень тревожная. Сердце сжалось в тоске.
На улице курил охранник. Щеки красноватые. В руке он вальяжно держал классический граненый стакан с чем-то прозрачным. Карман форменной куртки топорщиться от бутылки.
– Антон, это вы Евстигнея Мирославовича избили?
– Конфликт улаживал, ничего особенного. Финансовые недопонимания. Вы же не пьёте, дядя Ярик?
Он кивнул и сделал ощутимый глоток, поморщился.
– Бросал, когда Людмила от меня ушла с дочерями. Почти двенадцать лет ни капли.
Он грустно сощурился, сделал ещё глоток и с большим спокойствием спросил.
– Слышите звуки сирен и гул автомобилей спасательных служб, грохот колонны военных, как они заходят в город всех спасать?
Я прислушался. Ветер гудел. Кто-то в отдалении орал пьяным дурным голосом.
– Честно говоря, не ощущаю.
– Всё потому, что их нет. Улица Монтажников один из въездов в город с запада, со стороны Москвы. Хотя основной проспект Московский, но тут никого. Ти-ши-на.
Я промолчал. Иногда чтобы что-то узнать, надо уметь слышать людей. В основном никаких тайн нет, есть неумение поймать свободно гуляющие ответы.
– Меня вчера пытались завалить, Дядя Ярик. А водителя этого грузовика ещё раньше забили монтировкой.
– Район у нас такой, не Манхэттен.
– Допустим. Что теперь делать? Росгвардии нет, пожарных нет, электричества и интернета тоже, ещё и холодно.
– Не нойте, молодой человек. Я вам не мама, жалеть и жопу подтирать не буду. Закончу мысль про проспект. Кхе. Короче. Почему нас не спасают?
– Бардак, забыли отдать приказ? Или местные власти не сообщили из-за плохой связи, – меня начинала злить эта пустая дискуссия. Знаешь что-то, просто скажи.
– Нет. Тряхнуло всю страну. Или мир. Всем нужна помощь, на всех её не хватит.
– Ну, это вы загнули, дядя Ярик. Когда такое было, чтобы землетрясение сразу в целом государстве, тем более таком большом.
– Было. Было! Такое уже бы-ло. Надо к моему приятелю сходить, он лучше расскажет.
* * *
Звали его Август, и он был библиотекарем. Странное имя, если ты не римский император. Библиотекарь профессия и прозвище. А ещё, по моим ощущениям, он был мудак.
Понесли с собой мой виски, в качестве магарыча. Между прочим, литровый (за такой объем мне положен чертёж секретного истребителя!). Дядя Ярик повёл меня вглубь спального района, сравнительно недалеко. Сам тоже жил по соседству. Библиотекарь обитал в захламленной однокомнатной квартире на втором этаже безликой хрущёвки.
Сначала не хотел пускать, потом пустил бутылку виски, а нас как сопровождающих.
Сидели на слегка загаженной холостяцкой кухне. Хозяин дома рассказывал басню Крылова о том, как связаны землетрясение, ветер, магнитно-торсионные поля и какой-то супервулкан.
– Какие будут мысли, молодой человек? Мнения?
– Мысли? Есть мысли. Что я попал в гости к параноику и жду что вы напялите на голову шапочку из фольги, пока будете продолжать рассказ про рептилоидов.
– Супервулкан не связан с рептилоидами, – он посмотрел на меня снисходительно.
– Уберите это выражение с лица, товарищ Сентябрь.
– Я Август и не потерплю…
– Хуявгуст. Я как-то пропустил момент, когда говорил, что мне не глубоко похуй. За последние сутки общался с человеком, потом его забили монтировкой, потом ей же хотели завалить меня, потом пиздил злодея ногами, поднимал трупешник в грузовик, угонял его, пересрал что меня арестовывают, а теперь разговариваю с сильно постаревшим подростком, похожим на спятившего Мориарти, который придумал охуенное объяснение тому, какого художника вокруг нас нет доблестных МЧСников, тех, кто обычно спасают наши заблудшие задницы. И это объяснение взято с РенТВ, не хватает только инопланетян. Такие у меня мысли.
Он вытаращил глаза, шумно выдохнул, осушил залапанный вискарный стакан. Видно было, что собрался включить свой менторский тон, пройтись по уровню моего как он до этого выразился «транзисторного» интеллекта и снова понести развесистую чушь. Но, поменял тактику.
– Попробую объяснить то, что вы в состоянии понять. Супервулканы уже извергались, последний – семьдесят пять тысяч лет назад и разворотил Индонезию. Началась ядерная зима, почти все крупные существа на планете погибли, численность предков человека сократились с нескольких миллионов до пяти тысяч. Ничтожные доли процентов выживших.
– Ядерная зима, это последствие ядерной войны!
– Бросьте! Название условное. Кроме того, супервулкан имеет мощность в сотни тысяч Хиросим. На наш мир хватит. Он выбивает тридцатикилометровое кальдеро. Взрыв чихает целым куском земной коры. Ударная волна убивает на тысячу километров. Всего лишь. Сероводород и прочие газы травят все формы жизни. Землетрясение по всей планете разом – просто небольшая отдача, как от пушки, только в триллион раз сильнее, но на общем фоне даже за проблему не считается. Однако, это всё лишь, как говорят у вас, у безграмотной молодёжи – «лёгкая музыка». Самое страшное, как ни странно – мелкодисперсный пепел. Миллиарды и миллиарды тонн крошечных частичек. Без всякой радиации. Супервулкан извергает их в космос, он парень с самыми сильными лёгкими на планете. Гравитация удержит пепел в верхних слоях атмосферы. Оттуда он равномерно «растечётся» и будет годами падать вниз, слишком он легкий, много его и высоко, в стратосфере, вы знаете слово стратосфера?
– Представьте себе, знаю. Ладно. Практический вопрос. Как проверить истинность этой вашей теории или опять индейцы Майа облажались? И как это устроит ядерную зиму без радиации?
– Шуба из пепла частично закроет солнечные лучи и даримое ими тепло. Вы же понимаете, что без солнца мы остынем наподобие Сатурна? Мы никто без тепла светила! Как проверить? Когда наше солнце станет чёрным, убедитесь, что Август Коминтернович был прав. Это будет вам и дохристианский образ Черного солнца мёртвых и торжество моего классического советского образования над вашим егэшным! Ну, ещё и снег пойдёт.
– Снег и так иногда летом бывает, – без особой уверенности ответил я. – Нет проблем, Цезарь Август, будем считать этот разговор вроде пари, хотя я ничего не доказывал.
Оставил старпёров поглощать мой виски. Не уверен, что совершил выгодную сделку по обмену ценного алкоголя на странную историю от Библиотекаря.
А что, если он в чем-то прав и мир постиг некий средней паршивости катаклизм вроде ковида-19?
Укрылся в уступе стены жилого дома, где подозрительно пахло мочой. Посчитал наличку. Так, восемь тысяч. Не знаю, прав ли старый хрен, но продуктами надо затариться. «И спичками» – нехорошо напомнил внутренний голос, словно вспоминая времена Войны.
Вышел и натолкнулся на «бобик» ППС, припаркованный на детской площадке. Все двери открыты, рядом стоит и курит высокий угловатый боец полиции, потрепанный, глаза налиты кровью, на груди красноречивый АКСУ. Реакция на мой оторопелый вид звериная. Развернулся, оскалился, сигарета во рту, правая рука на автомат.
Медленно и уверено подошёл к нему, слегка поклонился.
– Документы? – спросил максимально вежливо. Не было ощущения, что единственный боец экипажа будет дружелюбен, и я вовсю старался его не злить.
Он кивнул, не мигая и не сводя глаз.
Без резких движений достал паспорт. Отдал.
Он лениво полистал его, продолжая держать меня в поле зрения.
– Где проживаете, Антон Александрович?
– Гостиница Уют на МехЗаводе, номер двадцать три. Временно, пока рейс на мою вахту отменён. А так в районе Оби тружусь, мы газосжиживающий завод строим.
Надеюсь, чертов Евстигней не успел наябедничать. Вроде нет. У полиции сейчас дел и без меня полно. Желания рассказывать про убитого водителя Андрея тоже не возникло. Старался стоять так, чтобы моя монтировка не попала в поле зрения. Полицейский вздохнул, плечи чуть расслабились, широким жестом отдал мои документы.
– Вот и идите лучше туда. Поменьше бывайте на улице. Сейчас небезопасно.
– Товарищ старший сержант, а что передают по официальным каналам, а?
Он устало вздохнул, повернулся боком, сделал затяжку и махнул мне рукой, чтоб проваливал. Потом тихо процедил.
– Молчат эти. Официальные каналы.
Всё же побрёл в сторону Одеона. Если работает, закуплюсь на последние деньги. Может, тысячу оставлю на крайний случай, а так – консервы всяко важнее.
* * *
Увидел первые снежинки, когда подходил к торговому центру. Небо было всё ещё полно пернатыми, но их заметно поубавилось. Но, внимание привлекло не это. Одна из внешних стеклянных панелей фасада разбита и оттуда на мгновение показалась несимпатичная рожа. Из подземной парковки справа раздался протяжный крик. Так, на пределе лёгких, воет умирающая от боли кошка. Только крик человеческий, девичий.
Внутри парковки почти полная тьма. Три хмыря прижали девушку к стене. Что они хотят – вполне понятно. Но три, это критически много против одного. Скажем, для честной драки.
Колонна, ещё одна, ещё. Перемещаюсь перебежками, держусь вне зоны видимости. Ближе. Мозги не работали, руки сами освободили и перехватили «палочку-выручалочку». Выдох. Бросок. В монтировке и ломе есть что-то глубоко родное, народное, для рук это орудие ближе, чем меч, копьё или бейсбольная бита.
Моя железячка рубанула по чьей-то лохматой голове. Со всей пролетарской ненавистью. Глухой хруст. Тут же, орудуя двумя руками, сочно смахнул по лицу ещё одного. Третий отскочил. Дьявол!
– Ты кто такой? – испуганно выдавил гопник.
– Я Черный плащ, твою мать!
Третий не стал придумывать остроумный ответ. Он достал из-за пазухи что-то, в темноте напоминающее пистолет и скорее всего им и являющееся. Шаг к нему. Ещё полушаг. Повернут боком, так площадь попадания меньше, это ещё дуэлянты времен Пушкина знали. По общему правилу любое огнестрельное уделывает холодное как козырная карта простую. Но детство в городских окраинах приучило – ввязавшись в драку колебаться нельзя. Ещё один мягкий шаг. Монтировка отодвинута и прижата к ноге. Левая рука выставлена вперед, словно я пытался его удержать от морально неправильного поступку. Уговорить. Успокоить. Ещё шаг. Ему тоже выгодно подпустить поближе. С большого расстояния легче промахнуться.
Насколько позволяла разглядеть полутьма, губы его сжаты, глаза прищурены. Пистолет поднял резко. Я – не менее быстро рубанул встречным взмахом, ударил по руке с оружием. Огнестрел крут, если попадешь, если вообще выстрелишь.
Враг вскрикнул, упавший ствол клацнул по бетону. Не мешкая, подобрал трофей в левую руку, чем утвердил свою победу. Подранок, не говоря ни слова, принялся пятиться в сторону въезда на парковку, баюкая поврежденную руку. Сложный перелом кисти, к гадалке не ходи. Можно было стрельнуть в спину, но пёс с ним, поберегу патроны.
Когда же он выскочил, то принялся вопить и мне это не понравилось.
– Ты как? – обратился к девушке.
Она молча и многозначительно кивнула.
– Идти можешь? Как зовут?
– Лиза.
– Антон. Магазин что, грабят? А пятёрочку?
В полутьме парковки стало видно, как глаза девицы налились слезами.