Хроники Светоча

Это была обычная для Корвина тактика – найти самого беззащитного и обвинить в чем угодно, чтобы развлечься. Обычно Элиас молча сносил это, предпочитая не привлекать внимания.

Но сейчас все было иначе. Его взгляд упал на «Сердцевину Разума». Искушение было слишком велико.

Он незаметно сжал камень в кармане и посмотрел на Корвина. Его разум снова заработал на повышенных оборотах. Он увидел свежий порез на костяшках пальцев Корвина – драка. Пятно от вина на манжете, тщательно затертое, но заметное для обостренного зрения – нарушение устава. Запах дешевых духов, исходящий от одного из его прихвостней – они были в городе, в таверне, что тоже каралось.

– Я был в библиотеке, Корвин, – спокойно сказал Элиас. – А вот ты, судя по царапинам от когтей и перьям на сапоге, опять пытался поймать того ястреба, которого ты по глупости выпустил из вольера на прошлой неделе. Надеюсь, герр фон Борк, смотритель птиц, не узнает, что это ты виноват в его побеге? Или что вы вчера тайком пробирались в город, в «Рыдающую сирену»?

Лицо Корвина побелело. Его уверенность сменилась паникой. Он осекся, его рот беспомощно открылся и закрылся.

– Ты… ты откуда…?

– Убирайся, Корвин, – тихо сказал Элиас, и в его голосе впервые прозвучала сталь. – И покажись знахарю. Эти царапины выглядят воспаленными. Сепсис – неприятная смерть.

Задира отступил на шаг, бросив на Элиаса взгляд, полный ненависти и страха. Он что-то пробормотал и, толкнув своих ошеломленных дружков, ретировался, громко хлопнув дверью.

В комнате воцарилась тишина. Элиас тяжело дышал, осознавая, что только что сделал. Он победил. Легко. Без единого удара. Это было пьянящее чувство.

– Ты только что совершил огромную ошибку.

Он повернулся к Лилии. Ее лицо было суровым.

– Раньше ты для них был никто. Серый, неинтересный червь. Теперь ты стал угрозой. И они будут стремиться эту угрозу устранить. Не грубой силой, так исподтишка. Ты привлек внимание. Ты нарушил первое правило выживания – оставаться невидимым.

Элиас понимал, что она права. Пьянящий эффект силы мгновенно испарился, сменившись холодным осознанием последствий. Он смотрел на дверь, за которой скрылся униженный и озлобленный Корвин. Он выиграл битву, но, возможно, начал войну. Войну здесь, в стенах Академии, где его враги были не только в лице Инквизиции, но и среди тех, кого он считал просто надоедливыми однокашниками.

«Сердцевина Разума» лежала на столе, холодная и безмолвная. Она дала ему силу, но лишила его козыря невидимости. Игра усложнилась. И теперь ему предстояло играть сразу на нескольких досках, и проигрыш на любой из них означал смерть Пьянящая эйфория от победы над Корвином испарилась уже к вечеру, сменившись тягостным предчувствием. Слова Лилии висели в воздухе, как ядовитый туман. «Ты привлек внимание».

И внимание не заставило себя ждать.

На следующий день, едва Элиас переступил порог столовой для младших учеников, гул голосов резко стих. Десятки пар глаз уставились на него – одни с любопытством, другие со страхом, третьи с неприкрытой ненавистью. Он прошел к своему обычному столу в углу, чувствуя, как взгляды впиваются ему в спину. Одиночество, которое раньше было его щитом, теперь стало позорным столбом.

Он взял свой паек – ломоть черного хлеба, миску похлебки и кружку разбавленного эля. Едва он опустился на скамью, как трое старшеклассников из Дома Ястребов во главе с Корвином встали и направились к выходу, нарочито громко смеясь. Проходя мимо, Корвин плеснул из своей кружки так, что темная жидкость брызнула на рукав Элиаса.

– Ой, неловко вышло, – скривился он в фальшивой улыбке. – Прости, червь.

Элиас сжал кулаки под столом, чувствуя, как «Сердцевина Разума» у него в кармане словно пульсирует, предлагая свою помощь. Он видел мельчайшие детали: нервный тик на щеке Корвина, каплю пота на его виске. Его разум уже просчитывал варианты ответа: резко встать, опрокинуть стол, бросить обвинение в лицо… Но он сглотнул ком ярости и просто опустил взгляд. Не сейчас. Не здесь.

Корвин фыркнул и ушел, оставив его в гробовой тишине.

Вечером, возвращаясь в свою келью после изматывающего дня, проведенного в попытках быть невидимкой, он почувствовал неладное. Дверь была приоткрыта. Внутри царил беспорядок: солома из тюфяка разбросана, немногочисленные вещи перевернуты.

Обыск.

Сердце у него упало. Он бросился к укромному уголку, где под рыхлым камнем в полу хранил завернутые в кожу «Сердцевины». Камень был сдвинут. Ниши была пуста.

Паника, острая и слепая, сжала его горло. Он потерял их. Все…

Внезапно его взгляд упал на узкую щель между стеной и половицей. Туда, куда в спешке вряд ли бы заглянули. Легкое свечение едва уловимо пробивалось из щели. Он сунул пальцы внутрь и вытащил свой сверток. Лилия. Это должна была быть она. Она знала про его тайник и, увидев беспорядок, опередила воров.

Облегчение было таким сильным, что он рухнул на пол, прижимая драгоценный сверток к груди. Но оно длилось недолго. Если обыскивали его комнату, значит, подозрения усилились. Инквизиция? Или люди Ван-Дейка, проверяющие его бдительность?

На следующее утро его ждал новый сюрприз. На столе в келье лежал аккуратно свернутый клочок пергамента без подписи. Всего три слова:

«Осторожнее с элем»

Холод пробежал по спине. Он вспомнил вчерашнюю кружку. Неужели это была не просто насмешка? Он сунул записку в карман, разум уже работал, анализируя. Предупреждение исходило от того, кто знал о покушении, но не мог или не хотел открыться. Союзник? Или кто-то, кто вел свою игру?

Он провел день в нервном напряжении, избегая общей столовой и питаясь сухим пайком, припрятанным с прошлой недели. Вечером, пряча «Сердцевины» в новом, более надежном месте – внутри выдолбленной ножки стола, – он нашел еще одну записку. На этот раз в складках его простыни.

«Северная башня. Полночь. Приходи один»

Это был либо ловушка, либо шанс. «Сердцевина Разума» не давала ответа, лишь холодно констатировала вероятности: 60% – ловушка, 40% – ценная информация. Риск был велик.

Но иного выбора не было.

Северная башня, когда-то использовавшаяся для астрономических наблюдений, давно стояла заброшенной. Ветер гулял по ее пустым залам, завывая в узких бойницах. Элиас поднялся по витой лестнице, каждый его шаг отдавался гулким эхом.

Наверху, в круглой комнате под открытым небом, его ждал незнакомец. Невысокий, тщедушный ученик в очках с толстыми стеклами, которого Элиас видел лишь мельком в библиотеке. Мальчик нервно теребил полу своего потрепанного мундира.

– Торн? – прошептал он, услышав шаги.

– Я. Кто ты?

– Меня зовут Тео, – он проглотил комок. – Я… я из Дома Змей. Я служу помощником у аптекаря.

Элиас насторожился. Дом Змей славился своими интригами и мастерами ядов.

– Это ты прислал записки?

Тео кивнул, оглядываясь по сторонам.

– Да. Я видел, как Корвин подмешал тебе в эль белладонну. Просто… чтобы испугать. Не убить. Но следующая доза могла бы быть и смертельной.

– Почему ты предупредил меня?

Мальчик посмотрел на него через толстые линзы, и в его глазах читался неподдельный страх.

– Потому что они боятся тебя не из-за того, что ты сделал с Корвином. Они боятся, что ты… другой. Как и я.

Он дрожащей рукой снял очки и посмотрел на Элиас. Его глаза, обычно затуманенные за стеклами, теперь были яркими, почти сияющими в лунном свете.

– Я вижу ауры, Торн. Вижу потоки силы. И твоя аура… она похожа на бурю, заключенную в стеклянный шар. А еще я видел, как к тебе в комнату заходила леди Рейвенхольд. Ее аура… она переплетается с твоей. – Он снова надел очки, словно прячась. – Я не хочу им служить. Ни Ястребам, ни… другим. Я просто хочу выжить.

Элиас смотрел на этого испуганного, но отважного мальчишку, который рискнул всем, чтобы предупредить незнакомца. В его лице он увидел самого себя несколько недель назад – загнанного, одинокого, отчаянно скрывающего свою природу.

– Спасибо, Тео, – тихо сказал Элиас. – Ты спас мне жизнь.

– Они не остановятся, – прошептал Тео. – Корвин – лишь пешка. За ним стоит кто-то старше. Сильнее. Кто-то из Дома Змей договаривался с человеком в сером плаще. С Инквизицией. Они ищут предлог, чтобы тебя убрать. Официально.

Ледяная рука сжала сердце Элиаса. Инквизиция действовала через учеников. Это было гениально и мерзко. Смерть в стычке с однокурсником можно было бы списать на несчастный случай.

– Что мне делать? – спросил Элиас, и в его голосе прозвучала беспомощность, которую он не решался показать даже Лилии.

Тео неуверенно улыбнулся.

– Я… я могу помогать. Подслушивать. Предупреждать. У Дома Змей есть уши везде. – Он сделал шаг назад, к лестнице. – Будь осторожен, Торн. И доверяй только той, чья аура переплетается с твоей. Больше никому.

Он скрылся в темноте, оставив Элиаса одного под холодными звездами.

У него появился союзник. Слабый, испуганный, но находящийся в самом сердце лагеря врага. Игра становилась все сложнее, обрастая новыми фигурами. И теперь Элиас понимал – чтобы выжить, ему нужно было не просто прятаться. Ему нужно было научиться наносить ответные удары. И первый удар предстояло направить в самое сердце Дома Змей. Следующие несколько дней Элиас провел в состоянии постоянной бдительности. Каждый скрип двери, каждый шепот за спиной заставлял его вздрагивать. Он стал тенью, скользящей по коридорам Академии, его чувства, обостренные «Сердцевиной Разума», улавливали малейшие признаки угрозы. Тео, его новый невольный информатор, передал через зашифрованную записку в книге по алхимии еще одно предупреждение: «Они планируют нечто на празднике Осеннего Равноденствия».

Праздник был главным светским событием семестра – вельможи со всей империи съезжались в Академию, чтобы посмотреть на своих отпрысков, заключать сделки и демонстрировать свое влияние. Идеальное время для инцидента, который можно будет списать на суматоху.

Элиас знал, что не может просто спрятаться. Нападение было неизбежно. А значит, нужно было контролировать его время и место. Нужно было заставить змею ужалить тогда, когда он будет готов к противоядию.

Он поделился своими опасениями с Лилией во время их тайной встречи в оранжерее, среди запаха влажной земли и экзотических цветов.

– Они будут использовать яд, – сказала она без колебаний, ее пальцы скользнули по лепестку редкого ночного лотоса. – Это их почерк. Быстро, незаметно, невозможно доказать. Скорее всего, что-то из группы цианидов. Запах миндаля легко замаскировать ароматом вина или сладостей.

– Значит, мне нельзя ничего есть и пить на пиру, – мрачно заключил Элиас.

– Это лишь отсрочит неизбежное. Они найдут другой способ. Нет, – ее глаза блеснули в полумраке, – мы должны дать им возможность. Но на наших условиях.

План, который они разработали, был рискованным до безумия. Элиас должен был сделать вид, что поддается на провокацию – стать общительнее, приблизиться к кому-то из Дома Змей, дать им ложное чувство контроля. А Лилия, используя свои связи и влияние, должна была обеспечить им «свидетеля» – кого-то, чьи показания были бы выше подозрений.

Ночь праздника Осеннего Равноденствия. Главный зал Академии сиял тысячами огней. Знать в бархате и шелках, офицеры в парадных мундирах, ученики, старающиеся выглядеть достойно своих семей. Воздух был густ от запахов жареного мяса, дорогих духов и политических интриг.

Элиас в своем скромном, но чистом мундире старался держаться на виду. Он видел, как Лилия, в ослепительном платье цвета темного изумруда, непринужденно беседовала с группой молодых аристократов, но ее взгляд постоянно скользил по залу, отслеживая его перемещения.

Он заметил и Тео, который жался у стены с подносом, его глаза за толстыми стеклами беспокойно бегали по сторонам. Их взгляды встретились на секунду, и Тео едва заметно кивнул в сторону высокого, худощавого юноши с лицом хищной птицы – Дариуса, неформального лидера Дома Змей.

Игра началась.

Элиас медленно направился к столу со сладостям, зная, что за ним наблюдают. Он сделал вид, что заинтересовался изысканными фруктами в шоколаде. Как и предполагалось, к нему тут же подошел Дариус с двумя бокалами искрящегося золотого вина.

– Торн! – его голос был сладким, как мед, и ядовитым, как жало. – Позволь предложить тебе выпить. В честь праздника. Забыть старые обиды.

Элиас посмотрел на бокал. Его обостренное восприятие уловило едва уловимый, горьковатый аромат, скрытый под сладостью вина. Миндаль.

– Ты слишком добр, Дариус, – вежливо улыбнулся Элиас, принимая бокал. Он почувствовал, как у него похолодели пальцы. Это был момент истины.

– За новые знакомства! – поднял свой бокал Дариус, его глаза сверкали торжеством.

Элиас поднес бокал к губам, делая вид, что отпивает глоток. На самом деле он лишь смочил губы, не проглатывая ни капли. Но даже этого было достаточно, чтобы почувствовать жгучий, горький привкус на языке. Он изобразил легкий кашель.

– Прошу прощения, – проговорил он, отставляя бокал. – Горло пересохло.

– Ничего, ничего, – Дариус ухмыльнулся, не скрывая своего удовольствия. – Главное – жест принят.

Элиас почувствовал легкое головокружение и тошноту. Яд был настолько сильным, что даже капли, попавшей на слизистую, было достаточно для симптомов. Он видел, как взгляд Дариуса стал пристальным, выжидающим. Они ждали, когда он рухнет.

Именно в этот момент к ним подошла Лилия, ведя под руку пожилого, важного вида человека в мантии члена Имперского Ученого Совета.

– Отец! – громко и радостно сказала она, обращаясь к советнику. – Позволь представить тебе Элиаса Торна. Тот самый одаренный ученик, о котором я тебе рассказывала. А это Дариус из Дома Змей. Они только что заключили перемирие.

Элиас увидел, как кровь отхлынула от лица Дариуса. Привлечь внимание столь высокопоставленного лица было явно не в его планах.

– Очень приятно, молодые люди, – кивнул советник, с интересом глядя на Элиаса. – Лилия говорит, ты проявляешь недюжинные способности в древних языках, мальчик мой.

Элиас попытался ответить, но его голос предательски дрогнул. Он покачнулся, делая вид, что споткнулся о ножку стола, и уронил свой бокал. Хрусталь со звоном разбился, золотистое вино растеклось по каменному полу.

– С тобой все в порядке? – немедленно спросила Лилия, ее голос был полон искренней тревоги.

– Голова… кружится, – прошептал Элиас, хватаясь за стол. Он видел, как советник нахмурился, его опытный взгляд скользнул от бледного Элиаса к побелевшему Дариусу, а затем к разбитому бокалу.

– Странно, – тихо произнес старик. – Очень странно. Пахнет… горьким миндалем.

Эти слова, произнесенные тихо, но четко, прозвучали для Дариуса как приговор.

– Это… это несчастный случай! – попытался выкрутиться он, но паника в его голосы была очевидна для всех.

– Несчастный случай? – ледяным тоном переспросила Лилия. – С цианидом? В бокале, который ты сам ему подал? Отец, я думаю, об этом инциденте следует доложить лорду ректору. Немедленно.

В глазах Дариуса читался животный ужас. Пойманный с поличным, да еще и при столь влиятельном свидетеле, он был обречен.