Укромные места

1

На ней была пижама с машинками. Это был его подарок на Новый Год. Он сказал, что сразу приметил этот принт именно потому, что машинки на пижаме были нарочито игрушечными. Это были не подмигивающие мультяшные копии гоночных моделей, как на пижамках, что можно найти в сотне магазинах одежды для самых маленьких, в одной из таких сейчас посапывал его младший сын. Это были огромные, детально прорисованные изображения игрушечных камазиков, комбайнов и танчиков.

Вадим увидел, как сыграли ягодицы жены, втянув выкрашенное ядовито зелёным дуло, и потянулся к ней. Из кроватки донесся храпчик малыша, которого так долго ждали истосковавшиеся друг по другу родители. Аня шлёпнула мужа по руке и продолжила искать.

Идея заняться любовью под видеоряд, который они отсняли больше пяти лет назад, под занавес медового месяца, принадлежала не ей. Но чем дольше она искала спрятанный в шкафу пакет, тем больше эта идея ей нравилась. Она вдруг отчаянно захотела увидеть эти записи, надеялась, что таким образом сможет вернуться в те дни, когда мужу от неё нужно было не только тело. Она не помнила, чтобы они хоть раз смотрели эту кассету. Записали они её на старую камеру, которая досталась Вадиму от отца. Поначалу она удивилась, зачем Вадиму нужно было брать в путешествие эту громадину. Тогда он одарил её многозначительной ухмылкой и впихнул камеру в чемодан, заняв ей половину свободного места. Но когда Аня увидела голого мужа, выходящего из ванны с камерой на плече и той же ухмылочкой, всё стало понятно.

Вернувшись домой после медового месяца они убрали её в шкаф, где она и пролежала всё это время, погружаясь всё глубже с каждым приходом матери Вадима, которая машинально бросалась наводить порядок в их доме, как только её оставляли одну. А когда Сашка научился пользоваться старым видеомагнитофоном, освоив этот навык вперёд речевого, кассета и вовсе погрузилась на самое дно шкафа.

Вадим было уже плевать на видеоряд, и он потащил жену к кровати. Она резко вильнула обратно и по плечо засунула руку между сложенных простыней и наволочек. Ей вдруг стало тревожно от мысли, что кассеты могли пропасть. Она плохо помнила, в какой именно угол она их прятала, но то, что они лежат в самом низу под постельным бельём, знала точно. Влад навалился на Аню, оба едва сдержали смех. Аня обернулась, артикулируя «Ура!», и вытянула руку с завернутой в выцветший пакет кассетой.

– Божечки, сколько же она там пролежала?

– Могу дать тебе калькулятор.

– Прости, – Вадим чмокнул Аню в щеку.

Когда она вынула кассету, он усмехнулся, увидев выведенное замазкой сердечко на пластмассе между бобинами.

– Помню, с каким тщанием я его вырисовывал, – он поскрёб растрескавшуюся белую корку и размазал пальцами отколупнувшийся кусочек. – Ну что ж, загружай наше непотребство, бесстыжая.

Вадим посмотрел на бобины. На правой осталось всего несколько мотков плёнки.

– Ого, это мы её всю что ли записали? Даже интересно стало. Всё-таки не зря я магнитофон не выкинул. Отматывай и ставь с любого места. Только сначала звук на телике убери, ради Божечки.

Аня вставила кассету. Её палец застыл, упершись в наклейку, с отпечатанным «Ну погоди!». Она вспомнила, как взяла эту кассету со всеми сериями, чтобы каждое утро медового месяца начинать с новой. Особое удовольствие ей доставляло смотреть мультик на старом видеомагнитофоне, и как только она узнала, что в номере вместе с видом на закатные аравийские воды, бесплатный завтрак и отсутствие насекомых молодожёнов будет ждать ламповый лакшери-ящик со встроенным магнитофоном, кассета сразу же оказалась в её чемодане. Ей было приятно думать, что и ребёнок, которого они зачнут в одну из медовых ночей, тоже будет начинать новый день с любимого мультика своей мамы и тоже полюбит его как она. Но по утрам она часто забывала про любимый мультик. К тому же видеомагнитофон был не в лучшем состоянии и регулярно зажёвывал плёнку, так что смотреть приходилось с камеры Вадима. Она не помнила, сколько успела посмотреть к тому моменту, как они с Вадимом в пылу эротического морока решили записать хоум-видео поверх оставшихся серий. И сейчас она понятия не имела, сколько ей нужно отмотать, чтобы не наткнуться на потешных Волка и Зайца, которых вот-вот сменят похотливые молодожёны.

– Вам помочь, миледи. – Вадим потянулся к магнитофону. Она обхватила его палец и поднесла ко рту. Вадим сразу же забыл о кассете.

Через десять минут, когда к храпчику малыша добавился отцовский, она положила кассету обратно. Лежать ей там не долго. Со дня на день она избавится от неё, как только придумает как. Мусоросжигатель, хорошая идея, но подобные устройства она видела только в кино, пресс на одном из станков в отцовском цеху, микроволновка свекрови, асфальтовый каток, молоток, пила, копыта. Аня начала перебирать варианты, как только Вадим повернулся к ней спиной. Спать она не хотела, и не была уверена, заснёт ли сегодня вообще. Последнее время ей всё чаще снились странные, гнетущие, болезненные сны, после которых она просыпалась с ощущением, будто с ног до головы покрыта дешевой смазкой.

Она винила во всём «Твин Пикс», последний сезон которого досмотрела втайне от мужа. Вадим сериал не переносил, и демонстративно мрачнел, как только на экране их телевизора появлялась лесопилка. Аня назло мужу начинала пританцовывать, уворачиваясь от его дотошных ласок. После этого он, насупившись, уходил в спальню, бубня, что если собственная жена предпочитает своему мужу компанию полоумных обитателей бредового городка, то так тому и быть. Аня, подразнив его ещё немного, делала громче, а потом ставила на паузу, шла за ним, и как только он засыпал, возвращалась к телевизору и досматривала серию.

Относительного своего мужа Аня не могла с уверенностью сказать, что, по его мнению, заслуживает зрительского внимания. Вадим с одинаковым бессмысленным выражением глаз мог смотреть и передачу о животных, и кулинарное шоу и бандитский сериал. Изредка она видела загорающую в его глазах искорку интереса к картинкам в телевизоре, но это всегда были ролики рекламы, и она полагала, что муж просто ушёл в себя, а слегка изменившееся выражение лица никак не связано с картинками в телевизоре. Они могли лишь сопровождать его мысли или послужить толчком для какого-то особого фильма, что Вадим снимал в своей в голове.

Глаза привыкли к темноте. Аня повернулась к мужу, погладила его по спине, поднялась выше, запустила руку в русую копну с простреливающей сединой. После того как появился их второй маленький ангел, такие спонтанные акты любви, происходили не часто. С того времени как он подарил ей пижаму, она могла посчитать их на пальцах одной руки, и при этом той же рукой выкурить сигарету. Только сейчас она поймала себя на мысли, что каждый раз она была именно в этой пижаме.

Сказать честно, поначалу подарок её немного удивил. Она предпочла бы что-нибудь из посуды, какой-нибудь тостер или новый чехол на телефон, а может и новый телефон. Но когда почувствовала ткань на своём теле, поняла, что подарок вполне мог обойтись Вадиму дороже телефона. Она сразу в неё влюбилась и когда ночью, он попросил её не снимать верх, обещая, что будет аккуратен, она решила пойти на компромисс и подвернула её до половины, чем ещё больше раззадорила мужа.

Аня заканчивала готовить завтрак, вспоминая, каким страстным Вадим был тогда, и услышала, как он вышел из ванны. Она увидела его в отражении дверцы, завернутого в халат, с подтёком пасты на губах. Он скривил глупую улыбку, стянул её в дежурный воздушный поцелуй, который с таким же успехом мог послать микроволновке и проскользнул мимо неё к холодильнику.

– Яйца кончились – донеслось из-за дверцы.

В двух словах она отчётливо расслышала дыхание рутины, вернувшейся в их отношения.

– Я возьму. Напиши, если ещё что-нибудь будет нужно.

2

Сашка заворожено смотрел на собранного из воздушных шариков дракона. Одной рукой он держался за коляску братика, а другой показывал ему на огромное чудо, зависшее над ними посреди торгового центра. Малыш не спускал глаз со старшего брата. Он взглянул на дракона лишь на секунду, будто хотел удостовериться, что это месиво цветных кружков и есть то, чем брат так увлечён. Аня записывала обоих на видео. Старшего, раскрыв рот запрокинувшего голову к дракону, и младшего, раскрыв рот запрокинувшего голову к старшему. Малыш так смешно воспроизводил мимику брата, что Аня чуть не уронила телефон. Как только Сашка замирал, чтобы издать очередной возглас восхищения, брови малыша сходились вместе, и он поджимал губку, но как только брат издавал очередное «Вау», малыш заливался улыбкой, дергал ножками и молотил ручками поручень.

Аня не сразу заметила, стоящего неподалёку парня, который попал в кадр, когда она уже выключала запись. Он опять продолжил делать вид, что зачарован драконом, но судя по последним кадрам записи, смотрел он на Аню. Парень прошёл мимо них, улыбнулся детям, и задержал взгляд на ней. Она убрала телефон в сумку, стараясь делать это как можно медленнее. Когда она застегнула сумку и подняла глаза, его уже не было, хотя она продолжала чувствовать на себе его взгляд.

Оглядываться не стала, чтобы не провоцировать незнакомца. Но была и другая причина. Всего нескольких секунд было достаточно, чтобы понять насколько парень был хорош собой. Длинные светлые волосы, выразительные скулы и пара зелёных глаз, весьма не двусмысленно излучавших желание. Кажется, она заметила его ещё раньше. Вадим помогал ей с малышом, и она обернулась к Сашке сказать, чтобы он не отходил от машины. Она не могла с уверенностью, сказать что видела его уже тогда. Это вполне мог быть и манекен. Смотрела она всего секунду и толком не разглядела фигуру, стоящую за витриной, из-за бликов.

Сашка потянул за край юбки. Дракон исчерпал себя, и теперь внимание детей было сосредоточено исключительно на вкусняшках. Коляску они оставили у входа, усадили вместе с Сашкой малыша в корзину и покатили в кондитерский отдел. Аня знала, что начинать покупки бессмысленно до тех пор, пока в каждой из детских ручек не окажется по шоколадке. Правило – «Покупаем сначала самое нужное» звучало очень хорошо, но без Вадима не работало. Леденец и шоколадный батончик образовывали отличный компромисс, благодаря которому Аня могла не спеша выбирать самые свежие продукты и определяться с меню на ужин. К тому же она склонялась к покупке одной, а может и двух бутылок вина. Вадиму она об этом не говорила, но была уверена, что муж будет не против. Она давно хотела поговорить с ним о том, собирается ли он предпринимать что-нибудь, или намерен и дальше наблюдать за тем, как они отдаляются друг от друга и живут каждый своей жизнью. Без бокала другого она вряд ли решится сказать об этом, точнее у неё не получится сказать так, как она этого хочет. Было много попыток начать этот разговор трезвой, но Вадиму всегда получалось отвертеться, отшутиться, иногда надавить на жалость, будто он делает всё что может, или же просто очень устал на работе. Но этим вечером он от неё не уйдёт.

Алкогольный отдел находился в двух шагах. Аня велела Сашке стоять здесь и отошла. Она не могла найти белое, которое хотела. Это вино они с Вадимом пили в тот день, когда Сашка сделал свой первые шаг. Этикетку она сразу бы узнала, но та никак не попадалась на глаза.

– Помочь с выбором?

Она вздрогнула. Снова он.

– Я справлюсь, спасибо.

Сашка заметил, как незнакомец подошёл к матери и покатил корзину прямо на него. Парень ухватился за бортик и склонился к малышу. Тот смотрел на парня, не моргая. Леденец сполз на отвисшую губу.

– Привет, мой хороший. Подсказать, где здесь самые вкусные конфеты.

– Не надо, спасибо. – Аня потянула корзину на себя. – Он итак уже съел достаточно.

– А мне ещё можно, ма!

Они вместе уставились на неё. Аня уже была готова разозлиться, но незнакомец так точно воспроизвел молящее выражение Сашкиного лица, что она сама не поняла как рассмеялась.

– Ладно, возьми, сколько хочешь. Но кушать будешь дома, договорились?

Он взял Сашку за руку, и вот это ей уже не понравилось. Они отходили всё дальше. Аня едва отркыла рот, чтобы позвать сына, но они остановились. Сашка мотнул головой и поморщился. Очевидно, вкусы незнакомца он не разделял. Парень указал на другие, и Сашка кивнул. Они начали смеяться и по одной закидывать конфеты в пакет. Как только Сашка брал конфету, парень возвращал взгляд в её сторону. Он то и дело делал вид, что хочет закинуть конфеты, которые предложил вначале, от чего Сашка смеялся ещё громче и заслонял его руку своей. Парень пытался перехитрить Сашку и закинуть конфету в пакет, но тот хохотал и уворачивался. Когда Аня подошла к ним, Сашка выставил перед собой два килограмма любимых конфет. Она не разделяла радости сына и взяла его за руку.

– Пойдём, сынок, мы уходим.

– Вы так вино и не выбрали.

– В другой раз, – ответила Аня и покатила коляску в противоположную сторону от незнакомца.

Она не смогла объяснить себе, зачем обернулась к нему. Как ей и казалось, парень продолжал смотреть ей вслед, не отрываясь. Сашка помахал парню, но тот не ответил.

Аня скрылась за одним из прилавков. Незнакомец продолжал стоять на месте, всё ещё смотря на то место, где Аня исчезла из виду. Его рука потянулась к рулону с пакетами. Он зачерпнул горсть конфет, которые предпочёл Саша и высыпал в пакет.

– Взвесьте, будьте добры.

3

Вадим преподавал английский в старших классах. С каждым годом работа приносила всё больше и больше удовольствия. Он никогда не запрещал пользоваться телефонами на уроках, приветствовал он-лайн переводчики и прочие приложения даже во время контрольных. Коллеги не разделяли его энтузиазма и в один голос поносили всеобщею гаджетизацию, из-за которой современный школьник смотрел на учителя как на пустое место. Вадим был полностью согласен, что 21 век наступил и бросил вызов всем учителям. Но он не понимал, почему это так тревожило его коллег.

Он не понимал, зачем прикладывать столько усилий, на то, чтобы не дать ученику списать. Ведь балбес, который хочет получить свою тройку, непременно её получит, поскольку на большее онлайн переводчик не способен, по крайней мере, с текстами, которые составляет Вадим. Какая разница, к какой хитрости прибегнет троишник – будет это шпаргалка, наушник или телефон? Ведь для тех, кто по-настоящему хотел заниматься, всё это было не нужно, точнее не достаточно. В своём каждом новом классе он наблюдал одну и ту же картину. 90 процентов детей с помощью телефона, вкривь и вкось переводят контрольный текст и с полным удовлетворением передирают этот перевод к себе в тетрадь. Остальные 10 или вовсе не пользуются переводчиком, или же берут его результат за отправную точку и до последнего улучшают его, ведомые своим любопытством и желанием сделать как можно лучше. Вадим сразу налаживал контакт с такими детьми и работал исключительно с ними. Такой подход плохо стыковался с уравнительной политикой руководства школы. Всё что нужно было завучам, так это стабильное марево общей успеваемости. А загорающиеся на его фоне звездочки, которых так ценил Вадим, не были для них предметом для особой радости. Но Вадим не сдавался, и продолжать придерживаться своих принципов в преподавании. К тому же он прекрасно знал, насколько тухлой была ротация в его профессиональной сфере, и поэтому в случаях несовпадения мнений, не стесняясь, предлагал директору поискать другого учителя на его место.

Ведь сколько бы радости Вадиму не приносила работа, все приобретения от неё принадлежали исключительно к нематериальной сфере. Благодарные ученики могли изредка побаловать его букетом с вложенным между цветов конвертиком, но это лишь подчеркивало тот факт, что удовольствие от работы зачастую обратно пропорционально получаемому от неё доходу. Конкурсы переводчиков, чтецов, певцов, что он проводил и новые образовательные практики, что старался вводить, точнее втискивать в учебный процесс, не отмечались ничем кроме почётных дипломов. Из них он уже мог сложить почётную стопочку, аккурат себе по пояс. На зарплатных корешках его энтузиазм тоже никоим образом не отражался, и там были всё те же цифры из года в год.

Поэтому репетиторство было для него единственным подспорьем, благодаря которому он оставался в профессии. Его услуги пользовались спросом. Совсем недавно он заполучил в свою обойму пару богатеньких отпрысков, которые, судя по уровню способностей и энтузиазма, ещё очень долго будут пользоваться его услугами. Но пока что оба клиента жарились на каких-то островах и график Вадима немного простаивал. Поэтому он был очень воодушевлён, когда на днях у него заказали несколько занятий, оплатив вперёд первое.

Он покачивался на стуле, обдумывал, куда потратить деньги, параллельно дослушивая ответ смуглого паренька, вперемешку с чавканьем доносившийся с последней парты. Вадим уже пожалел, что из всех фамилий с пустыми клетками для оценок, решил остановиться именно на этой, которую он и выговорить толком не мог. Паренёк слог за слогом вымучивал заданный на прошлой неделе текст. Корявее его произношения были разве что попытки не смотреть на спинку стоящего впереди стула, к которой был прикреплен листок с заданным текстом, что Вадим сочинил ещё будучи студентом инъяза. Это был эссе на тему капризов мировой истории, 400 безупречно подогнанных слов, принёсших ему победу на конкурсе сочинений среди старших курсов. Текст был настолько хорош, что его сразу же включили в переизданную библиотекой университета методичку для отработки произношения.

Вадим отсчитывал последнюю сотню изувеченных слов и ожидал двух вещей: что вот-вот уловит подслащённое сливами дыхание запинающегося ученика, и то, что в дверях появится заказчик. Насколько он понял из телефонного разговора, это был молодой парень, планирующий скорый переезд в Америку, с очень любопытным для этого именем. Парень хотел подтянуть свой разговорный и был готов щедро за это заплатить. Более того взнос за первый урок он перевёл на карту Вадима сразу после их разговора.

Как только лицо парня возникло в дверном стекле Вадим дал отмашку смуглому и чиркнул четвёрку в журнале.

– На сегодня все, ребятули. Си ю лейтер, ай эм скейтер.

Вадим сунул подмышку конспекты, прижал согнутые в локтях руки к торсу и заскользил к двери.

– Не скейтер а скетмэн, Вадим Сергеевич.

– Пятёрка, Буянова! До звонка никуда не шагу. Вы же ведь не хотите, чтобы ваш лавли тичер вери пис оф.

Он прикрыл за собой дверь, под дружный смех аудитории. Дети всегда заряжались весельем учителя и обожали его спик фром харт пародии. Он переложил конспекты в левую руку.

– Егор, приветствую Вас. Очень рад нашей встрече.

– Добрый день, Вадим, мне тоже очень приятно.

Парень был на голову выше Вадима, с чёрным, как смоль, ежиком, и походил больше на боксёра, чем на начальника PR-отдела, которым представился изначально. Пустышки добавляли его облику интеллигентности, но что-то подсказывало Вадиму, что Егор одел их впервые. Вадим задел рукой дверь и едва не выронил конспекты, но Егор резким движением подхватил основную стопку, так что выпало лишь пару станиц.

– Би керфл.

– О, произношение неплохое, но и есть над чем поработать. Спасибо.

Егор послушно преклонил голову, наблюдая, как Вадим поднимает с пола упавшие листы.

– Вам бы портфельчик какой-нибудь. – Пустышки сверкнули в свете потолочных ламп. – Ну а я, всегда реди ту лёрн.

– Тогда прошу ко мне в кабинет. Оценим ваш уровень и определимся с целями и графиком.

Егор качнулся в сторону, уступая дорогу. Эта театральность начала немного утомлять. Вадиму не хотелось пускать этого человека за спину, поэтому он сразу указал на дверь в учительскую и старался идти вровень со своим будущим учеником. Он едва сдержал улыбку, когда примерил это слово под комплекцию Егора. Тот улыбнулся в ответ, будто понял ход мыслей Вадима. В этот момент былое напряжение сошло на нет. Вадим мысленно отчитал себя за поведение, которое могло показаться неэтичным. С этим человеком они вполне возможно будут встречаться весь ближайший месяц, так что Вадим понял, что выстраивание каких-либо барьеров, не лучшее начало для сотрудничества.

– Егор, вы больше по кап оф ти или по кап оф кофе?

4

Малыш посапывал в коляске. С дерева, в тени которого они расположились, сорвался лист и начал плавный спуск прямиком на сопящий носик. Аня подставила ладонь над головой малыша. Лист юркнул между пальцев. Аня поднесла ладонь к носу и вдохнула. Никакого запаха не чувствовалось. Мысли об осени жизни зашуршали в голове. Малыш, что сейчас так сладко спит, очень скоро распрямит пухлые ножки и будет рассказывать как хорошо у него получается лазать по деревьям, играть в мяч, да и вообще, как же это здорово, даже без мяча, просто бегать с ребятами по двору и прыгать выше всех. Он так же будет махать своей маме со двора, всякий раз как она подойдёт к окну. В один из таких дней вместе с ним Ане помашет и её молодость. Она заметила соседку и разжала пальцы.

Сашка играл с ребятами неподалёку, собрав их в общий круг. Совсем недавно он сам отнёс пакеты из супермаркета домой, сам открыл дверь, разложил продукты в холодильнике, и сам же закрыл дверь, наслаждаясь каждым щелчком замка, когда проворачивал ключ. Он чувствовал себя очень взрослым и теперь верховодил в компании своих сверстников, назначая роли в какой-то особой, неведомой взрослым игре.

– Привет, Ань.

– Привет, Юлька. Ого, родители не заругают, если увидят?

– Ну, с Патайи им меня точно не разглядеть.

– Вот, тихушники! А нам с Вадимом даже не сказали.

– Тызь мой шладкий!

Юлька, 20 летняя бездельница, единственная дочь Вадимовой одноклассницы, жившей в соседнем подъёзде, наклонилась к малышу, демонстрируя самые провокативные вырезы на джинсах, с проглядывающими татуировками на массивных ляжках. Во времена Аниной молодости за любой из этих вырезов она бы ночевала на матрасе из соли, а уши горели бы так, что от них можно было прикурить сигаретку. Подвернуть джинсы, оголив щиколотку, было пределом её подростковых манифестаций. И то, за каждый поворот приходилось проводить генеральные сражения с матерью и отцом. Аню очень радовала свобода самовыражения, в которую не спеша окуналась нынешняя молодёжь, а некоторые, такие как Юлька, прыгали с разбегу, погружаясь с головой. Но вместе с тем, она ощущала лёгкий укол. Не то, что ей было до слёз обидно, что она росла с ног до головы обёрнутая консервативной ватой постсоветского воспитания, когда родители, огорошенные распадом своей страны, боялись всего нового и были готовы ограждать ребёнка от всего хорошего, только бы не случилось ничего плохого. Но как же она желала хоть капельку этой свободы тогда. Юлька резко обернулась к ней, будто услышала её мысли. Аня попыталась как можно быстрее перевести взгляд с ног соседки на коляску, но не успела. Девчонке было приятно внимание. Сделав вид, будто ничего не заметила, Юлька скорчила рожицу, подражая спящему малышу. Аня улыбнулась в ответ. Она понятия не имела, какую линию поведения избрала бы, будь у неё дочь. В этом плане Аня сорвала двойной джек-пот, половинка которого ворочалась в коляске, а другая с радостными криками проносилась мимо неё прямо сейчас.

– Юля, привет!

Она помахала Сашке и села рядом с Аней.

– Как ты думаешь не слишком вульгарно?

– Так-то нет, но под вечер я бы предпочла что-нибудь попроще.

– Мой, просто, начал уже на других поглядывать, засранец. Вот думаю, пусть поймёт, что он может потерять, если не угомонится.

Аня едва не поперхнулась. На столь внезапную откровенность от девочки почти вдвое младше она не рассчитывала.

– Знаешь, мне кажется, так поступать нельзя. Уверяю, после этого он просто перестанет к тебе относиться всерьёз. Этим ты долго его не удержишь. Главное чувства – Юль, а не вот это.

Кончиком мизинца Аня коснулась свисающей джинсовой махры. Она заметила, как девчонка поджала губу и поменялась в лице. Судя по всему, такой совет шёл вразрез с намеченной линией поведения.

– Ну ладно, я пойду. Надо подумать…

Она почти дошла до подъезда, но за несколько метров от двери развернулась в противоположную сторону. На Аню она даже не взглянула. Ей, показалось, что со стороны Юльки это не было демонстрацией принятого решения, скорее всего, та уже и думать забыла о своей соседке и ринулась на встречу с непостоянным парнем, перепоручив решение мучившего её вопроса на милость шальных гормонов.

С дерева сорвался ещё один листок. Едва Аня вытянула руку, малыш заулюлюкал и протянул в ответ свою ручонку.