Бунтарь

Глава 1

– Как давно вы удовлетворяли свои физические потребности?

Слуцкий глубоко вздохнул. Ему жутко неприятно вдаваться в подробности своей личной жизни, которая теперь не такая уж и личная.

Чтобы его не стошнило от допроса, он решил поиграть с надсмотрщицей.

– О чем вы? – с наигранной смущенностью спросил парень.

Он отвел смеющиеся глаза от пронзительного и немного холодного взгляда Малиновской. Она скривилась, сдвинула недовольно брови.

Слуцкий с поддельным интересом стал разглядывать мелкие узоры на напольной керамической плитке.

– Смотрите на меня, пожалуйста, а не устремляйте свой взгляд в пол! – раздраженно буркнула надсмотрщица, добавив: – Там, куда вы смотрите, ничего интересного нет!

– Это точно! Лучше я погляжу на вас, госпожа Малинковская, – подмигнув, сказал он.

Развалившись на кресле, он вопросительно посмотрел на свою собеседницу. Сделав глубокий вдох, он попытался изобразить на лице серьезность.

– Отвечайте, Слуцкий! – потребовала она.

– Какой вопрос? – продолжал ерничать Лео.

Малинковская округленными глазами взглянула на него, терпение уже начинало истощаться.

– Как давно вы удовлетворяли свои физические потребности? – повторила свой вопрос Малинковская.

– Физические потребности? Какие потребности?

Поняв, что Слуцкий вздумал шутить, Малинковская начала предательски краснеть.

– Такие потребности… – протянула она сквозь зубы.

– Я не понимаю о каких конкретно физических потребностях идет речь, – с издевательской усмешкой проговорил допрашиваемый, игриво прищурив один глаз.

Малинковская глубоко вздохнула, нервно заерзав на стуле. Она уже с какой-то озлобленностью стала смотреть на Слуцкого. Встретившись с его смеющимся довольным лицом, девушка перевела взгляд на монитор, стоящий на столе. Потом Малинковская на несколько секунд замерла, словно прислушиваясь к малейшим звукам в кабинете. Через несколько секунд, недовольно сведя брови, она посмотрела на допрашиваемого, снова воткнулась в монитор и что-то набрала на экранной клавиатуре.

Ее глаза забегали – Малинковская читала. Затем она обиженными глазами взглянула на Слуцкого, резко выпрямила осанку, скрестила ноги и руки, изобразила уверенность на лице и спокойно повторила вопрос:

– Когда вы в последний раз вступали в половой контакт?

– Что? В половой контакт? – все продолжал придуриваться он.

– Да! Когда у вас был половой контакт? – уже на повышенном тоне повторила свой вопрос надсмотрщица.

Слуцкий был доволен. Он понимал, что Малинковская тоже жертва режима. Может быть, он жестоко поступает с ней издеваясь таким образом, но как же его все это раздражает! Через нее он хотел показать свое недовольство властям. К тому же они прекрасно знают, когда у него был половой акт, зачем спрашивают?

– Контакт? Половой? – низким игривым голосом переспросил Слуцкий.

– Хватит! – крикнула Малинковская.

Она вздернула руки вверх и начала возмущенно бубнить: – Хватит повторять! Вы все прекрасно знаете!

Глотнув воздух, она крикнула:

– Зачем вы надо мной издеваетесь?!

Поняв, что она нарушила тон беседы, Малинковская резко замолчала.

В комнате стало мрачно из-за набежавшей тучи, которая перекрыла лучи солнца, пробивающиеся через оконное стекло. Кабинет сразу же показался темной и скучной конурой. Но скучным кабинет кажется и при хорошем освещении. Здесь кроме стола, кресел и аппаратуры больше ничего особенного и нет. Даже на окнах висят скромные жалюзи.

– Любезная Малинковская, – прервал тишину Слуцкий, – не злитесь! Вы изначально задали вопрос расплывчато. Потребности бывают разные. В будущем уточняйте какие именно потребности вас интересуют, – с наигранной серьезностью сказал Лео.

– Те самые потребности, – обиженно пробормотала она.

Поджав губы, которые как обычно накрашены алой помадой, Малинковская нервно застучала длинными ногтями по красной папке, лежащей на ее рабочем столе.

Лучи солнца снова ворвались в комнату и осветили лица собеседников. Слуцкий приподнялся с кожаного кресла, еле сдерживая смех, который так и накатывал, спросил:

– Не проще было спросить сразу напрямую? Я просто не понял, о чем вы.

– Вы закончили умничать? – перебила его надсмотрщица. – Советую не умничать, а отвечать на мои вопросы! Вы ведь поняли, о чем я вас спрашиваю! – повысив голос, сквозь зубы выдавила она, слегка ударив кулаком по столу.

Малинковская устала мусолить один вопрос так долго. В самом деле, сколько можно? Слуцкий молчал. Его забавляла реакция Малинковской, к которой он испытывал симпатию. Через несколько секунд молчания Малинковская заговорила:

– Когда в последний раз вы занимались сексом? – чуть не по слогам, медленно и с какой-то твердостью в голосе проговорила она.

Расплывшись в улыбке, он снова развалился на кресле. Довольными глазами Слуцкий поглядывал на уже окончательно раздраженную надсмотрщицу. Он сверкнул большими карими глазами в сторону Малинковской и кокетливо улыбнулся.

– Отвечайте уже! – оскалив белоснежные слегка острые зубы, выдавила Малинковская.

Тот наигранно заерзал на кресле сделав вид, что никак не может осмелиться ответить на столь интимный вопрос, зажестикулировал неуклюже руками.

– Поменьше движений, ведь вы подключены к эмографу, – сделала замечание Малинковская, добавив: – Не тяните с ответом, отвечайте!

Глубоко вздохнув и откинувшись назад на кресло, он тихо протянул:

– Так ведь я невинен.

Надсмотрщица сдвинула брови, так что у нее на переносице образовалась мелкая одинокая морщинка, у нее задрожали руки.

– Отвечайте искренне! – еле сдерживая гнев, буркнула Малинковская.

Слуцкий раскинул руки на подлокотники, еще больше развалившись на кресле, внимательно стал наблюдать за выражением лица Малинковской.

– Леонид Викторович, – спокойно начала она, – я прекрасно знаю, что вы не девственник, отвечайте на вопросы серьезно, я не хочу тратить на вас много времени. Вам самому не тошнит от этого разговора?

Слуцкий молчал, насмешливо пялясь на надсмотрщицу.

– Да-а что же это такое? Не молчите, отвечайте! – раскрасневшись, начала кричать Малинковская. – Мы ведь прекрасно знаем, что вы ведете распутный образ жизни!

Он закачал головой. Его придурковатый взгляд сменился серьезным. Он мгновенно почувствовал гнев.

– Если вы все знаете, зачем спрашиваете? – спросил он с раздражением в голосе.

Малинковская словно взбодрилась. Ее глаза заблестели.

– Слуцкий, я ни с кем не трачу столько времени, сколько с вами. Вы не особенный! А я такой же гражданин Республики, как и вы! Не смейте надо мной издеваться! Не затягивайте нашу беседу!

На несколько секунд Малинковская замолчала. Нервно перебирая пальцами воротник своей синей формы, которую носят надсмотрщики, она уже дрожащим и неуверенным голосом продолжила:

– Мне на вас все равно, я лишь выполняю свою работу! Я задаю эти гл… глуп… эти вопросы, которые не меня интересуют, а людей, занимающихся вашей личностью…

Малинковская что-то еще хотела сказать, но вдруг резко прервалась. Ее щеки налились кровью, глаза растерянно забегали по монитору, стоящему на ее столе, казалось, что ее кто-то только что отчитал за недопустимые слова.

– Когда у вас был последний раз секс? – сдержанно спросила она, не глядя на Лео.

Тот издевательски продолжал забавляться:

– Сегодня утром я рукоблудствовал, когда представил, как буду общаться с вами, госпожа Малинковская.

Надсмотрщица, глубоко вздохнув, сжала кулаки и нахмурила брови. Слуцкому на миг показалось, что Малинковская сейчас набросится на него и растерзает. Ее глаза покраснели еще больше, кулаки сжались настолько, что было больно смотреть, ведь ее длинные ногти наверняка врезались ей в кожу. Но Малинковская, сглотнув подступивший ком, то ли от обиды, то ли от злости, вдруг разжала кулаки. Растерянно взглянув в лицо Лео, она прошептала:

– Я так больше не могу!

Ежегодная проверка окончательно достала Слуцкого. Сегодня настал тот самый отчетный день, когда надсмотрщица беседует с ним. Госпожа Малинковская очень приятная девушка, она всегда краснеет, когда вопросы доходят до секса. Он все время шутит на эту тему, а она раздражается. Все в городе прекрасно знают, что он любитель прекрасной половины и в его постели, пожалуй, не была только сама Малинковская.

Каждый месяц граждане обязаны посещать психолога, некоторые по желанию ходят к нему ежедневно. Психолог следит за здоровьем пациента и в конце месяца делает отчет надсмотрщику. Вопросы об интимной жизни нужны для того, чтобы определить удовлетворенность человека. Если же человек имеет проблемы, своевременно решить их. Если человек имеет какие-то комплексы, то профессиональный психолог сначала попытается избавить пациента от них, если не получается, то предпринимаются другие меры. Например, человек имеет излишний вес, ему назначается диетолог, который следит за образом жизни и питанием своего подопечного. Если у человека комплексы по поводу своей внешности, то могут сделать бесплатную пластическую операцию. Люди должны чувствовать себя комфортно в своем теле. Решив все внутренние проблемы, человек становится полноценным. Уже давно все забыли про насилие, педофилию, убийства, а значит программа работает исправно.

Слуцкий понимает, что все это анкетирование создано во благо Республики, но для него унизительно отчитываться обо всех своих удачах и неудачах, причем весь этот разговор снимается на видеокамеру. А иногда за зеркалом находится комиссия и слушает внимательно весь этот бред, потом они что-то анализирует, добавляют к двумстам вопросам еще сотню. В беседах надсмотрщики должны быть сдержаны, тактичны и разумны. Малинковская – это исключение из правил, надсмотрщицей ей не дано было быть с самого начала. Лео не мог устоять, чтобы не подшутить над еще совсем неопытной, неавторитетной, да к тому же прославленной своими неразумными выходками Малинковской. Она всего лишь второй год на этой должности, видно, такого шутника как Слуцкий, молодая надсмотрщица еще не встречала.

Поднявшись резко со стула, Малинковская повторила:

– Я больше не могу!

Слуцкий расплылся в улыбке и радостно посмотрел на ее встревоженное, но все равно прелестное личико. Ему доставляет удовольствие выводить Малинковскую на эмоции.

– Не могу…

Она повернулась спиной к Лео. Взглянув на свое отражение в зеркало, с каким-то стоном и отчаянностью она снова сказала:

– Хватит.

Подойдя впритык к огромному зеркалу, девушка уткнулась в него лбом и, поглаживая шпионское зеркало руками, Малинковская вдруг вскрикнула:

– Я больше не могу, слышите? Не могу! – она как сумасшедшая застучала кулаками по зеркалу.

Малинковская вдруг всхлипнула.

– И хватит мне шептать на ухо свои дурацкие указания! Можете меня уволить, но я больше не могу! Я ужасная надсмотрщица, вы ошиблись во мне! Хватит меня контролировать, хватит! Вы так любого в бунтаря превратите!

Только теперь Слуцкий понял, за его беседой с Малинковской наблюдала комиссия, которая все это время находилась за шпионским зеркалом. Вот этого он никак не ожидал, момент не из приятных.

Резко соскочив с кресла, он нервно начал отцеплять липучки эмографа, которые оставили после себя красные круги на руках. После того, как он благополучно с ними разделался, торопливо подошел к раскричавшейся Малинковской. Он схватил ее за плечи и приставил к стене. Лео растерянно посмотрел на возбужденную надсмотрщицу, которая недовольно скорчив лицо, прислушивалась к тому, что ей говорили в элулу1, торчащей в ее левом ухе. Получив указания, она обиженно взглянула на Слуцкого.

– Простите, я не хотел, – виновато зашептал он, – я не думал, что за нами следят. Простите…

Малинковская покачала головой. Нежно проведя ладонью по его лицу, уставшим тихим голосом она произнесла:

– Не в тебе дело! Не в тебе.

– А в чем же? – взволнованно спросил Лео.

– Ты прав, – зашептала надсмотрщица.

Ее потухшие глаза вдруг заблестели, она воодушевленно произнесла:

– Они не смеют лезть в нашу жизнь, ты особенный, ты можешь все изменить!

– Особенный?

Малинковская опустив голову, уткнувшись взглядом в пол, еле сдерживая слезы, дрожащим голосом шепнула:

– Ты другой.

Слуцкий аккуратно убрал непослушные локоны с ее лица, нежно взяв за подбородок. Когда глаза Лео утонули в глазах девушки, он дрожащим голосом попытался спросить:

– Что значит другой?

– Тебе нужно найти таких же других, как я, как ты! Это все вранье. Мы в клетке. Есть другая правда жизни.

Малинковская не успела договорить, в кабинет ворвались полицейские. Сразу же грубо оттолкнув Слуцкого, они надели наручники взбунтовавшейся гражданке. Она уверенно посмотрела на него большими карими глазами и нежно улыбнулась.

– Стойте! – закричал Слуцкий.

Он попытался отдернуть полицейских от Малинковской, из глаз которой покатились крупные слезы.

– Иди за рукой, – успела шепнуть она.

Один из полицейских слегка оттолкнул Слуцкого и грозно взглянул в встревоженное лицо парня, буркнул:

– Не мешай!

– На каком основании? – пытался возразить парень, но, увидев, как Малинковская моргнула ему и покачала головой, дав понять, что «не стоит возмущаться», прервался и лишь молчаливо провожал взглядом двух громил, уводящих хрупкую девушку.

Перед глазами Слуцкого еще долго мелькала красная форма полицейских. Он стоял в оцепенении и не мог даже пошевелиться. Сердце заколотилось как сумасшедшее, в правом глазу запульсировало. Он испытал глубокое сожаление о том, что так отвратительно повел себя с Малинковской. Он почувствовал себя предателем. Малинковскую схватили, как грубую нарушительницу.

Неужели ее отстранят от должности? И все из-за него…

– Какой же я болван, – слегка стукнув по лбу, буркнул он себе под нос.

Пока он натягивал спортивную черную куртку на себя, за спиной послышались тяжелые уверенные шаги. Обернувшись, он увидел инспектора.

– Добрый день, гражданин Слуцкий.

Парень очень удивился этой встрече, ведь инспектор в районе один, и увидеть его лично – большая редкость. Вместо того, чтобы поздороваться с инспектором, Слуцкий начал нагло оглядывать его с ног до головы. К инспектору все относились как к суперзвезде, и сейчас этот знаменитый человек прямо перед ним.

Инспектору около сорока лет. Его глаза обладают невероятной притягательностью, кажется, что они бездонны и хранят в себе много тайн. Взгляд мужчины и мягок, и тверд, все зависит от его улыбки. Если инспектор улыбается, то взгляд становится располагающим к себе, но стоит инспектору поджать губы, как сразу же по спине пробегает холодок и хочется сбежать. Его красная форма с черными полосками по бокам и черными огромными пуговицами спереди идеально сидит на его спортивном плотном теле. Густые каштановые волосы немного выглядывают из-под форменной черной фуражки с красным кантом. Спереди на фуражке, Лео особо выделил вышитого золотыми нитями изображение орла – символа величия и власти.

– Добрый де-е-ень, – повторил инспектор и улыбнулся, заметив любопытный взгляд Слуцкого.

Он уже привык к такой реакции граждан и относится к этому спокойно.

– Здоровья желаю, господин инспектор, – растерянно протянул Леонид.

Наконец-то до него дошло, что за зеркалом находилась не комиссия, а инспектор.

Вглядываясь в немного грустные глаза парня, главный человек на районе, выдержав небольшую паузу, присел на край стола и начал:

– Я буду краток, гражданин Слуцкий. Данный инцидент вам следует забыть. Если вы поделитесь с кем-нибудь, то мы будем вынуждены обвинить вас в разглашении республиканской тайны, что повлечет для вас неблагоприятные последствия.

От этих слов по спине Слуцкого пробежался холодок. Ноги стали ватными, захотелось сразу же присесть.

– Я знаю, что значит нарушить закон… но, инспектор! – возмутился он.

– Без «но»! – прервал тот.

– Разве это относится к тайне? Это всего лишь несдержанность надсмотрщицы, к тому же…

– Нам решать, что отнести к тайне, а что нет. Я вас предупредил! – отрезал инспектор.

Привстав со стола, он подошел к Слуцкому, слегка похлопал ему по плечу со словами:

– Всего доброго, выход надеюсь, найдете. И не переживайте из-за того, что здесь увидели.

«Ага, не переживайте», – подумал Слуцкий, но лишь тихо буркнул: – До свидания, инспектор.

Тот подозрительно стрельнул хищными глазами в сторону парня и куда-то заторопился. Инспектор был не многословен.

Застегнув куртку, Слуцкий вышел из кабинета. Случившееся теперь казалось ему сном. Все как в тумане. А визит инспектора только натолкнул его на размышления и появление новых вопросов. Почему эмоциональный выпад Малинковской – это республиканская тайна?

Шоркая кроссовками по светло-коричневому мраморному полу, Лео любопытно разглядывал всю имеющуюся утварь в коридорах. Ведь посмотреть было на что. Во-первых, сами по себе коридоры довольно просторные с высокими потолками и в некоторых местах огромными окнами. На окнах красуются роскошные бежевые шторы, величественно спадающие до самого пола. Вдоль стен размещены мягкие кожаные диваны цветом красного рубина. В больших коричневых горшках посажены развесистые карликовые пальмы, дикие розы, другие карликовые деревья, цветы, названия которых Слуцкий даже не знает. Во-вторых, на стене в темно-коричневых рамках висят картины с изображением героев Республики, а также людей, которые вошли в историю. Каждый из этих людей внес свой вклад в становление великой Республики после падения предыдущего государства. Вглядываясь в лица республиканских героев, парень впервые так остро ощутил чувство обманутости и обиды.

«Что если правда, которую мы знаем о Республике, не является правдой, а навязанной истиной? Что если мы, обычные граждане не знаем о том, что на самом деле происходит в нашей Республике? – размышлял он. – Какой-то всплеск эмоций надсмотрщицы является республиканской тайной? Что за бред, зачем это?»

Слуцкий не заметил сколько по времени он бродит по коридору, но заметил, что из служащих никого нет, все словно куда-то пропали. От такой тишины и нелюдимости ему почему-то стало жутко. Коридор все никак не хотел заканчиваться. В кабинет к Малинковской, как ему показалось, он попал намного быстрее, обратно путь оказался длинным. Может, потому что туда он шел по людному коридору и кроме интерьера мог наблюдать за вечно чем-то озабоченными полицейскими? Он всегда любопытно разглядывал полицейских, к тому же он всегда мечтал стать одним из них, но его определили в архитекторы.

Слуцкий наконец-то вышел в фойе. Парень облегченно выдохнул, увидев долгожданный выход. Ему показалось, что он словно всю вечность шел по длинному коридору. Но и совсем уходить из здания не спешил. Он обратил внимание на стенд с фотографиями действующих надсмотрщиков. Подойдя ближе, он стал искать лучезарные глаза Малинковской. К его счастью фотография все еще на месте. Вглядываясь в лицо девушки, парень прикусил губу и свесил виновато голову. Он чувствовал вину перед ней, ведь спровоцировал и так откуда-то появившуюся давно агрессию. Слуцкий с какой-то жадностью разглядывал черты Малинковской: ее глаза всегда выделялись, ведь они были такими большими, открытыми, с четким контуром радужной оболочки и здоровым блеском. Темно-каштановые волосы слегка волнистые от природы спускаются локонами на плечи.

Словно попросив прощения перед Малинковской, последний раз взглянув на фотографию, он направился к выходу. Но уже на середине фойе понял, что поблизости никого нет, даже дежурного и охранника. В его голову стремительно ворвалась нелепая мысль. Как шпион он осмотрелся по сторонам, не увидев ни одного служащего, быстро подошел к стенду. Еще раз оглянувшись, не теряя секунды, Слуцкий потянулся за фотографией Малинковской. Ловко вытянув фотографию, он быстро засунул ее под спортивную куртку, крепко прижав правой рукой, и заторопился к выходу. Теперь место с фотографией Малинковской было пусто и лишь обозначалось надписью: «Малинковская Жанна Эдуардовна».

Словно совершив преступление, внутри Слуцкого все закипело и задрожало. Открыв дверь здания, он оказался на улице. Лучи солнца, пробивавшиеся из-за высоких зданий, сразу же ослепили его. Ветер обдал своей свежестью. Звуки района сразу же дали о себе знать. На площадке стояли люди, но почему-то не было полицейских. Прижав рукой фотографию, он заторопился покинуть территорию полицейского участка.

– Лео! – крикнул Никита.

«У-ух, меня же Ник ждет!» – подумал про себя Слуцкий.

Он обернулся в сторону друга, и продолжил идти вперед. Тот почти догнал его, и возмущенно начал бубнить: – Я замучился, ты долго как-то беседовал! Снова повторил издевку над Малиной, как и в прошлый год?!

– Так получилось, – буркнул он не обернувшись.

– Что ты сказал? Я не расслышал.

– Затянули они с вопросами вот и все, – остановившись и недовольно взглянув на друга, ответил парень.

– Я уже все ступеньки посчитал, все фонтаны обтер, всех девушек разглядел, а тебя все нет! – улыбаясь, протараторил парень, не замечая агрессивную возбужденность друга.

– Сколько насчитал? – грубо спросил Слуцкий и снова куда-то заспешил.

– Что насчитал?

– Ступенек, чего ж еще.

До Ника наконец-то дошло – его друг чем-то озадачен, скорее всего, он в плохом настроении.

– Я сбился, – тихо и немного с обидой ответил он. – Их же здесь очень много…

– А говоришь, посчитал! – недовольно сказал Лео, кинув свой строгий взгляд на Ника.

Заметив, как синие глаза друга погрустнели, уже спокойно продолжил:

– Ник, я…

– Пойдем на стадион?! – перебил его парень.

– Ты не дал мне договорить, я хотел…

– Только не говори, что не пойдешь на стадион! – возмущенно произнес Ник, вопросительно уставившись на друга.

– Именно это я и хотел сказать…

– Я зря ждал?

– Получается, что зря ждал, – с искренним сожалением ответил Слуцкий, и поспешно зашагал вниз по ступенькам.

Ник молча пошел за ним. Пройдя к фонтанному саду, Слуцкий уселся на скамью и виновато кинул взгляд на растерянного друга, который, не зная, что еще сказать, то и дело, поправлял свои кудрявые светлые волосы от ветра, активно разгулявшегося сегодня по улицам района.

– Тогда я пойду, а ты не теряйся, – на удивление без своей картавости выговорил Ник, – маякни, если что.

Слуцкий кивнул головой и устремил свой взор в сторону играющихся на площадке девушек. Видя игнорирование, так и не дождавшись твердого ответа, Ник больше ничего не сказал, а лишь махнув рукой, решительно направился в сторону аэробусной платформы.

Нику любопытно из-за чего у Слуцкого такое настроение, но он прекрасно знает, что если сейчас начнет пытать друга допросами, тот ни за что не расскажет.

Слуцкий присел на скамью, находящуюся не далеко от фонтана, устремил свой взгляд в сторону административного здания. Шум воды от многочисленных фонтанов немного успокоил его, но в то же время погрузил в думы. Рядом раскричалась компания подростков, которые особенно любят собираться в фонтанном саду и брызгаться водой. На соседнюю скамью присели две девушки, которые о чем-то зашептались. Они, смеясь, то и дело кокетливо поглядывали на Слуцкого. Но ему было сегодня не до девушек. Больше того, чужие взгляды начинали раздражать.