Чертог драконов

– Да, убил. – голос засмеялся, – Представь себе, ты это смог! Лакомства подаренные тебе чертогом увеличили твои силы, и ты их не рассчитал. А теперь возьми орден, и надень его себе на шею.

– У меня его нет. Фрот так и не отдал его мне.

– Забери сам! Присмотрись, один корень Фрота крепко сжат, он не разжал его даже испытывая страшнейшие муки. Но теперь, ты сам легко разожмёшь этот корень, и вытащишь орден. Давай! Действуй!

Чернолик склонился над Фротом, всё так же неподвижно лежащим на полу, отыскал скрученный корень, и разломив его, достал тёмный металлический диск на толстой цепочке. Но не торопился надеть. С сомнением рассматривал орден, поблескивающий на его широкой ладони.

– Что же ты медлишь?! – раздражённо произнёс невидимый собеседник.

– Это орден не Серебряных Драконов… Чей это знак? – настороженно отозвался Чернолик, – Я не надену его, пока не буду уверен, что он не навредит мне.

– Ты ведь чувствуешь ложь, не так ли?! Чувствуешь, я знаю. Так вот, это орден Серебряных Драконов, но создан для отступников, проклятых семьёй, понёсших наказание за что-то. Его может надеть на себя только тот, кто сам из этого рода. Орден даёт шанс испросить у Серебряных Драконов прощения. Или…

– Распорядится минутами вернувшейся колдовской силы по своему. – закончил фразу Чернолик, – Что ж, я готов. Я знаю чего хочу.

Он уверенно надел на шею цепочку, но ещё ничего не успел сказать, едва орден коснулся его груди, как что-то стало происходить. Как будто воздух стал сгущаться, давить, закачалось всё пространство вокруг, стала надвигаться тьма. Чернолик успел заметить, как лежащий на полу, разбитый на куски Фрот открыл глаза, и с изумлением уставился на него, конвульсивно задёргал губами, силясь что-то сказать, но не смог. Чернолик, увидев оживший кусок Фрота, остолбенел и растерялся. И тут, неизвестно откуда, из надвигающейся темноты, возникла чёрная тень с горящими, красными глазами, и прошипела:

– Забыл предупредить. Если в первые несколько секунд желание не будет произнесено тем, на ком надет орден, то исполнится любое желание, которое будет высказано, и не важно кем! – чёрная тень издала зловещий смешок, молниеносно схватила с полки два сосуда, тот, что хотел взять Фрот, и другой, из обсидианового стекла, с огромной силой оба эти сосуда были ударены друг о друга. Печати с сосудов слетели, и появилась серебристая дымка, тонкими струйками, извиваясь, и окутывая Чернолика и той части Фрота где были глаза, стала проникать в них, и растворяться в их телах. Чёрная тень ликовала. И уже слышалось не шипение, а громогласный крик:

– Соединить! Вы, два глупца! Чтобы сосуды не смогли снова быть заполнены, их надо просто уничтожить! – тень била, разламывала, крошила, топтала обломки сосудов, и хохотала. Дико! Зло!

Последнее, что увидел Чернолик, как орден на его груди рассыпался искрами, а сам он начал превращаться. А потом страшная боль, тянущая, скручивающая, невыносимая боль! Он хотел закричать, и не мог. Сознание угасало, тонуло в чёрной мгле. И, вдруг, мрак вспыхнул, завертелся огненным смерчем, увлекая с собой Чернолика, и прилепившегося к нему разбитого на куски Фрота. Взрыв, и непроглядная мгла, разинутой чёрной пастью, проглотила их обоих. Казалось что неведомая сила вышвырнула их в открытый космос, только туда, где нет ни единой звезды, где царят только холод и мрак. Чернолик силился закричать, и не смог. Он как будто окаменел от холода. Ему казалось, что он куда-то летит, падает, но сопротивляться не было сил. И он смирился. А потом сознание покинуло его окончательно.

********************************************

А что же, вроде бы в обычной, земной жизни, делала Анна Ростиславовна? За то время, что прошло с последней её встречи с Олей, Анна Ростиславовна сильно изменилась, она похудела, выглядела измученной и больной, под глазами пролегли тёмные круги от бессонных ночей, и тяжёлых мыслей. После расставания с Олей она уехала из Москвы и вернулась в свой дом, где кроме неё жили ещё пять человек: две племянницы, Варвара и Алевтина, племянники Алексей и Михаил, и совсем древняя старушка Мавра Саввишна, доводившаяся родной тётей Анне Ростиславовне по материнской линии. Мавре Саввишне было уже много лет, но она была невероятно подвижна и деятельна, и казалось, что совсем не знает усталости. Маленькая, кругленькая, с очень добрым тоже круглым лицом, с белым кружевным чепчиком на голове, из-под которого выбивались во все стороны пушистые, белоснежно-платиновые кудряшки. Светло-голубые глаза Мавры Саввишны смотрели тепло и ласково на весь мир. На маленьком, круглом носике, почему-то всегда косо, восседали очки. И самым большим украшением лица была улыбка, просто солнечная, согревающая. Одежда была только белая, расшитая белыми же кружевами и украшенная серебряной вышивкой. Ходила старушка по дому так легко и тихо, что глядя на неё, казалось, что это мягкий белый ком пуха, движимый сквозняком, перемещается из одной комнаты в другую. Она была очень добра и внимательна ко всем, обо всех заботилась, и если у кого-то что-то случалось плохое, переживала страшно, и изо всех сил старалась помочь. Алексей и Михаил были братья-близнецы. Для чужих они казались неразличимыми, но дома их никогда не путали. Да и как можно было перепутать таких разных по характеру людей. Им было двадцать лет. Оба были хорошо сложены, высокого роста, красивые, голубоглазые, с тёмно-каштановыми, чуть вьющимися волосами. Но их несхожие характеры наложили на каждого свой отпечаток. Так у весёлого, подвижного Алексея, его вечно смеющиеся лукавые глаза, казались светло-голубыми, искрящимися. У Михаила же, собранного и серьёзного, глаза не обладали таким живым блеском как у брата, но были хороши своей особенной глубиной и загадочностью и, вероятно поэтому, казались более тёмного голубого цвета. Излишне торопливый Алексей, вихрастый, с ярким румянцем на щеках, был по натуре противоположностью брату-близнецу, всегда аккуратного, и чуть медлительного. Но когда они вдвоём брались за дело, то прекрасно дополняли друг друга. Правда, иногда они не могли прийти к общему решению, и тогда дело доходило до смешного. Так однажды стало известно, что чёрные колдуны Мракобы готовят очередное злое дело. Они проникли в цирк, и окропили всю арену соком страшного растения, которое растёт на гнилых, топких болотах, и называется одурман-осокой. Запах этого растения почти неуловим, но вдыхающие его гнилостные пары чувствовали головокружение, помутнение рассудка, и падали в глубокие обмороки. Особенно плохо это растение влияло на животных: они впадали в бешенство, в безумную ярость, и бросались на всех, кто оказывался рядом. Мракобы злорадствовали, представляя, как акробаты и канатоходцы от внезапного головокружения, будут падать с высоты, и разбиваться. А животные бросятся на своих ослабленных дурманом дрессировщиков, и растерзают их. Зрители от таких страшных сцен будут кричать, попытаются быстрее убежать из цирка, начнётся паника, и люди передавят друг друга. Особенно плохо будет детям. Мало того, что они увидят весь этот кошмар, но они и в давке пострадают больше других. И никто не придёт им на помощь, потому что все служители цирка будут лежать в глубоком обмороке.

Конечно, такое допустить было нельзя. Алексей и Михаил взялись помешать Мракобам осуществить их ужасный замысел. Они изготовили зелье, которое сможет превратить сок одурман-осоки в простую воду.

Но Алексею этого показалось мало, и он предложил добавить ещё немного эликсира радости и веселья.

– Мы делаем это для цирка, а там должно быть радостно и весело, – убеждал он брата.

– Там и без нашего эликсира веселья хватает. Мы должны заниматься нашими колдовскими делами, а народ смешить – это дело клоунов, – не соглашался с ним Михаил.

Братья заспорили, но так друг друга и не смогли убедить. Да и времени уже не оставалось. Так каждый при своём мнении они и отправились в цирк. Ещё до прихода зрителей, братья невидимые никому, под покровом колдовства, проникли на арену цирка и принялись за своё дело. Пока Михаил обрызгивал арену зельем, уничтожая действие одурманивающего сока, Алексей исподтишка разбрызгивал свой эликсир. А когда делаешь что-то скрытно и торопливо, то о точности говорить не приходится. В общем, эликсира было вылито слишком много, и ничего с этим поделать уже было нельзя. Закончив своё дело, братья заняли свои места в зале, и стали ждать начала представления.

И вот, наконец, заиграла музыка, артисты в сверкающих, ярких костюмах вышли на арену, и началось… Такого не видел ещё никто. Акробаты летали под куполом как птицы, выделывали в воздухе немыслимые пируэты, и сами удивлялись, как это у них получается. И при этом, такое на них напало веселье, что, летая и кувыркаясь на большой высоте, все заливались смехом, и не могли остановиться. Канатоходцы отбросили свои шесты, и бегали, кувыркались и плясали на канатах, как оголтелые мартышки. Жонглёр принялся жонглировать дрессированными кошками, а те не выказывали не малейшего протеста. Напротив, им было весело и хорошо. Налетавшись под куполом, кошки растопырили в полете все свои четыре лапы и хвост, и плавно спланировали на головы униформистов, хохотавших до слез. Медведи плясали как очумелые, а потом принялись обнимать своих дрессировщиков и целовать их, тыкаясь в их лица большими мокрыми носами. Зрители хохотали без удержу. И наверняка все это чрезмерное веселье закончилось бы для всех болью в животе, но Алексей вовремя понял, что он натворил, рассказал все брату, и они вдвоём, с помощью заклинаний приглушили действие веселящего эликсира. Представление закончилось благополучно. Все от него были в восторге. И только Мракобы от бессильной ярости рвали на себе волосы. Они были единственные в зале, кому было совсем не смешно, даже от воздействия эликсира радости и веселья. Но чёрные колдуны вообще не умеют по-настоящему радоваться и веселиться. Им это не дано. Они могут только злорадствовать, когда им удаётся сотворить зло.

Алексей за своё самоуправство был наказан недельным отстранением от колдовских дел. Он очень расстроился, и маялся без дела. Хорошо, что Алевтина, троюродная сестра братьев-близнецов, помогла ему скоротать эту неделю, пригласив его в помощники в оранжерею. Алевтине было семнадцать лет, но казалось, что меньше. Невысокого роста, беленькая и румяная как наливное яблочко, с маленьким курносым носиком, и доверчивыми глазами бирюзового цвета, она производила впечатление девчонки лет пятнадцати. Смешливая и подвижная, она была больше дружна с весёлым Алексеем, чем с его немного замкнутым братом. Самым любимым занятием Алевтины было выращивание магических растений. А это очень сложное, а иногда и опасное занятие. Магические растения требуют особого отношения, и глубоких познаний в магии. К тому же некоторые из них сами наделены разумом и характером, и надо уметь найти к ним подход. У Алевтины это прекрасно получалось. Все её растения очень любили весёлую, ласковую Алевтину, и даже ревновали её друг к другу. А когда её долго не было, очень скучали, и начинали увядать. Но когда она приходила, начинали расцветать прямо на глазах. Тянули к Алевтине свои самые нежные ветви и стебли, обнимали и ласкались как котята, при этом что-то тихо и мелодично говорили на своих языках, которые Алевтина прекрасно понимала.