Меченый злом
- -
- 100%
- +
Спать не хотелось, и, поднявшись, она накинула халат и подошла к компьютеру. Марина открыла страницу с кольцом братства «Порог обвитых» и пристально уставилась на него. Габриэль не был уверен на сто процентов, что это то же кольцо, что он видел двадцать семь лет назад. Она стала сёрфинговать9[1] в интернете в поисках информации об этом братстве и о кольце. На одном из форумов ей попалась информация о том, что символом братства «Порог обвитых» был не дракон, а змей.
«Конечно! – радостно, молча «воскликнула» Марина, – бескрылый дракон – змея. Порог обвитых… обвитых… Змея обвивает, а не дракон». И по какому-то наитию она забила в поисковик «дракон кольцо Карпаты, Трансильвания. Среди множества ссылок её внимание привлекает одна статья на историческом форуме, посвященной геральдике Восточной Европы. «Герб рода Дракулешты – дракон с красным глазом. Кольцо с этим символом носили только прямые наследники рода». Марина щёлкнула на картинку. Страница долго загружалась, потом – на весь экран кольцо.
– Этого не может быть, – услышала она за спиной голос Габриэля. – Это оно!
– Разрешите представить, – торжественным голосом объявила Марина, – кольцо рода Дракулешты – одной из ветвей валашской династии Басарабов, правивших в Валахии до 17 века. Символ власти и крови. Влад II, валашский господарь, был Рыцарем ордена Дракона, созданного в 1408 году королём Венгрии Сигизмундом I Люксембургом.
– Влад? Цепеш? – с сомнением в голосе спросил Габриэль.
– Нет, это его отец.
… Однажды в 15 веке.
В сумерках древнего замка, где стены хранили эхо битв и шепот предков, князь Влад II лежал на резном ложе, покрытом пурпуром. Его дыхание было тяжёлым, но глаза всё ещё горели огнём, что не угасал даже перед лицом смерти. У его постели стоял юный Влад, сын, наследник, с лицом, в котором уже проступали черты будущего правителя.
Умирающий князь снял с пальца массивное, серебряное кольцо и, поглаживая дракона на нём произнёс одними губами:
– Это не просто металл, сын мой. Это клятва. Это кровь. Это память. Кольцо Дракона носили те, кто не склонял головы ни перед мечом, ни перед судьбой. С этого дня оно твоё.
Мальчик взял кольцо, и его пальцы сжались вокруг него, как будто чувствовали силу, заключённую в древнем символе.
Князь продолжил, голосом, в котором звучала и боль, и гордость:
– Ты станешь тем, кого будут бояться и уважать. Но запомни: страх – это не власть. Истинная сила – в справедливости, в решимости, в том, чтобы быть тем, кем ты должен быть, даже если весь мир отвернётся.
Он замолчал, а затем, собрав последние силы, прошептал:
– Ты – кровь дракона. Пусть твои враги узнают, что ты не просто Влад. Ты – Дракул. И твоя тень будет длиннее, чем стены этого замка.
Последние слова отца эхом отдавались в сердце юного Влада. Он смотрел на угасающее пламя жизни в глазах князя и чувствовал, как тяжесть ответственности ложится на его плечи. Кольцо Дракона обжигало пальцы, напоминая о клятве, о крови, о памяти, что теперь принадлежали ему. Когда последний вздох покинул тело князя, тишина опустилась на замок, словно траурная завеса. Юный Влад стоял неподвижно, впитывая в себя всю боль утраты и всю мощь наследия, что теперь принадлежало ему. Он поднял руку с кольцом Дракона и посмотрел на него при свете факела. Серебряный дракон, обвивающий перстень, казалось, смотрел прямо на него своим красным, словно кровь, камнем и ждал клятву. Юный Влад медленно опустил руку, сжимая кольцо, будто оно было живым. Камень в глазу дракона пульсировал в отблесках пламени, как сердце, полное древней силы. Мальчик опустился на одно колено перед телом отца, и, не отводя взгляда от кольца, произнёс:
"Клянусь кровью, что течёт во мне. Клянусь тенью, что будет за мной. Я стану мечом рода, щитом земли, и ужасом тех, кто сеет зло. Пусть кольцо Дракона будет знаком моей воли, моей ярости и моей чести."
Факел затрещал, будто одобрил клятву. Где-то в глубине замка завыл ветер, словно древние духи услышали слова наследника. Он встал, и в его взгляде больше не было юности – только холодная решимость. В ту ночь юный Влад не проронил ни слезинки. Он знал, что скорбь – это роскошь, которую он не может себе позволить. Он должен быть сильным, как его отец, решительным, как его деды.
Когда первые лучи солнца пробились сквозь узкие окна замка, новый князь Влад из рода Дракулешти вышел к своему народу. В его глазах горел огонь, а на пальце сверкало Кольцо Дракона. И в этот момент все поняли, что старый князь ушел, но родился новый Дракул.
– Нет, это его отец, – повторила Марина. – Род прекратил существование в 17 веке, после смерти Михая Храброго, но кольцо могло остаться у кого-то по женской линии. Надо сделать запрос в Центральный архив, а также в Патриархию Румынской православной церкови. Дракулешти – это имя, ни какой-то условный Ион Попеску, информация о таких людях хранится в летописях и церковных книгах.
– Ты права, – согласился Габриэль. – Если кольцо перешло по женской линии, мы не найдём его в обычных генеалогических таблицах. Но церковные книги – другое дело. Там фиксировали даже тех, кто не носил фамилию, но принадлежал по крови, – с видом знатока добавил мужчина.
– Неужели кто-то из династии Дракулешти мог выжить? – спросила Марина, не скрывая скепсиса.
– Не выжить, а раствориться в истории и потеряться на просторах Румынии, – усмехнулся Габриэль, обнимая её со спины.
Марина замерла от этого прикосновения и произнесла, мурлыкая от удовольствия:
– Мы точно знаем, что он был в селе двадцать семь лет назад, и, возможно, судя по схожести убийств, в этом году тоже. Надо найти причинную связь между твоими родителями и историком.
– Мои родители были обычными, – сказала она ей на ухо почти шепотом, и в этом шёпоте было что-то личное, даже интимное, как показалось Марине. – Мама – домработница, отец – начальник смены на станции. Никаких тайн, никаких архивов. Но отец… он часто ездил в Фэгэраш. Не знаю зачем.
– Петру Ионеску тоже жил в Фэгэраш, – задумчиво протянула Марина.
– Знаешь, столько еще людей живёт там? – Обнимая её и увлекая за собой в спальню, спросил Габриэль.
«Надо как-то поговорить с кузнецом, если он еще жив», – следуя за ним и туго соображая от поцелуев, подумала Марина, и мысли ею улетучились, оставляя место только животной страсти…
Глава 10. Клиника "Надежда"
– Я взрослая, чтобы отчитываться, куда и с кем я еду, – Марина стояла перед отцом, отчитывающим её, как девчонку. – Я здесь не на каникулах или в отпуске, отец, я расследую убийство. Понимаешь! Убийство!
Отец смотрел на неё с тем выражением, которое она помнила с детства – смесь тревоги, упрямства и разочарования. Он не кричал. Он говорил тихо, но каждое слово – как удар по стеклу.
– Ты думаешь, я не понимаю? Думаешь, я не знаю, что ты выросла? – Он подошёл ближе, но не касался. – Я знаю, Марина. Я просто не хочу тебя потерять, как твою мать. Сначала – в работе. А потом – совсем.
Марина сжала кулаки, но не ответила. И пошла в свою комнату переодеться.
… Раннее утро. Туман стелился по земле медленно и плавно. Он обвивал деревья и превращал знакомые очертания в призрачные силуэты. После ночного дождя воздух был прохладным и влажным, насыщенным запахом сырой земли. Но где-то в далеке лучи солнца начинали пробивать сквозь плотную пелену, окрашивая её в нежные оттенки золота и серебра.
Марина медленно подъезжала по извилистой дороге к зданию, напоминающему старинную тюрьму, переделанную в лечебницу. Впрочем, за ржавыми воротами возвышалось именно клиника. Психиатрическая клиника. Массивная, серая, с облупившейся штукатуркой и узкими окнами, похожими на глаза, которые подозрительно наблюдают за каждым, кто осмелится приблизиться. Здание казалось вырванным из нормальной жизни и стояло на пустыре молчаливым стражем, охраняющим секреты безумия. Тишина здесь звенела в ушах, прерываемая лишь карканьем вороны, устроившейся на одном из покосившихся столбов ограды. Марина остановила машину и на мгновение осталась внутри, глядя на мрачное строение. Наконец, глубоко вздохнув, она вышла из машины, поёжившись от прохлады, и направилась к массивной двери. На фасаде висела потускневшая табличка с названием "Клиника "Надежда".
«Ироничное название, – подумала Марина, усмехнувшись про себя. – Надежда здесь – это скорее редкий гость, чем постоянный житель».
У входа её встретил вахтёр – пожилой мужчина с усталым, но внимательным взглядом. Его тусклые серые глаза казались стеклянными и давно разучившимися удивляться. Он сидел в маленькой стеклянной будке, окружённой папками, журналами и чашкой с давно остывшим чаем. На нём был потёртый свитер и форменная куртка, явно видавшая лучшие времена. Когда Марина подошла, он медленно поднялся, опираясь на трость, и вышел навстречу.
– Вы к кому? – спросил он хриплым голосом, в котором слышалась не столько строгость, сколько усталость от бесконечных повторений.
Он смотрел на неё с лёгким подозрением, но без враждебности – скорее, с привычной настороженностью человека, который слишком долго работает на границе между нормальностью и безумием.
– Следователь Санду из Брашова, – доставая удостоверение и показывая его "стражу порядка", представилась Марина. – Я к главврачу.
– За дверью вперёд по коридору до конца. Кабинет главного слева будет.
Кивнув, Марина открыла дверь и оказалась в длинном, словно чулок, коридоре. Её охватило ощущение, будто она вошла в пространство, где время остановилось. Холодный воздух, пропитанный запахом хлорки и старых медикаментов, ударил в лицо. Свет ламп – тусклый, с лёгким мерцанием – создавал иллюзию движения теней на стенах. Коридор был узким, с облупившейся краской и потёртыми табличками на дверях. На полу – серый линолеум, местами вздутый, местами покрытый следами от колёс каталок. Стены украшали выцветшие репродукции пейзажей, которые должны были успокаивать, но они только усиливали отвращение. Марина шла медленно, чувствуя, как каждый шаг отдаётся в груди. За стеклянными дверями – пациенты. Кто-то сидел неподвижно, глядя в одну точку, кто-то раскачивался, шепча что-то себе под нос. Медсёстры проходили мимо, не глядя, будто были частью механизма, давно утратившего душу.
«Это место не лечит, – промелькнуло у неё в голове. – Оно словно архив живых теней или тюрьма душ.»
Марина подошла к двери с надписью "Главврач. Доктор Александр Тот". Она постучала и вошла в кабинет. Главврач, с аккуратно подстриженной седой бородой и круглыми очками в тонкой оправе, действительно напоминал Фрейда, как сказал про него Габриэль. На нём был тёмный костюм с шерстяным жилетом, слегка потертый, но безупречно чистый, и галстук, завязанный с академической точностью. Главврач встал из-за массивного стола и направился в сторону Марины. Его движения были неспешны, почти театральны, а на лице – застывшая, словно маска, улыбка, в которой читалась вежливость, но не доверие.
– Доброе утро, – произнёс он с лёгким венгерским акцентом. – Вы, должно быть, следователь Санду из Брашова? Вы, часом, не дочь отца Виктора?
Он протянул руку, сухую и холодную, как мрамор.
Марина поздоровалась и улыбнулась, неопределённо пожимая плечами.
– Признаюсь, я не ожидал визита следователя. Надеюсь, ничего серьёзного?
Он жестом пригласил её пройти в кабинет – просторный, с высокими потолками, заставленный книгами, антикварной мебелью и странным запахом. На стене висела репродукция картины с изображением Фрейда, и Марина, хихикнув, невольно отметила сходство.
– Вы знаете, доктор, что произошло недавно в селе. Убийство историка Петру Ионеску. И в интересах следствия я хотела бы поговорить с одним из пациентов вашей клиники.
На мгновение лицо главврача застыло, словно кто-то нажал на паузу. Его брови едва заметно дрогнули, но тут же вернулись в прежнее положение. Улыбка на губах осталась, но стала чуть натянутой, как будто её держали усилием воли. В глазах мелькнула тень – не страх, не удивление, а скорее быстрая, тщательно скрытая тревога. Он слегка наклонил голову, будто прислушиваясь к собственным мыслям, и, не теряя вежливости, произнёс:
– Конечно, следователь Санду. С кем именно вы хотели бы поговорить?
Голос его звучал ровно, но в этой ровности Марина почувствовала осторожность. Ей даже показалось, что он уже знал, о ком пойдёт речь, и лишь делал недоумённый вид. Его взгляд стал чуть более пристальным, изучающим, как будто он пытался прочесть Марину, прежде чем она назовёт имя и скажет что-то важное.
– Это бывший кузнец села Флорин Колдару.
– Простите, но я не могу разрешить вам встречу с этим пациентом. Его состояние нестабильно, он склонен к агрессии и бреду. Любая попытка допроса может вызвать обострение, – сдержанно, но твёрдо произнёс доктор Тот.
– Я понимаю вашу озабоченность, доктор. – Спокойствие и одновременно настойчивость звучали в голосе Марины. – Но дело, которым я занимаюсь, связано с событиями, в которых он может быть ключевым свидетелем. Его показания могут помочь предотвратить повторение трагедии.
Главврач нахмурился.
– Вы имеете в виду события давно минувших дней. Но он уже давал показания много лет назад. Тогда его признали невменяемым. С тех пор он не изменился. Он всё так же говорит о железных челюстях, крови и пробуждении мёртвых. Это не информация, это – бред.
Марина достала из кармана бумагу и, медленно разворачивая её, но не протягивая доктору, сказала стальным голосом:
– У меня есть разрешение от МВД на проведение беседы. Я буду с ним не более пятнадцати минут. Под наблюдением. И без давления.
– Вы понимаете, что берёте на себя ответственность? – прищурив глаза и не отводя глаз от бумаги, которую Марина так ему и не показала, спросил доктор.
– Полностью, – твёрдо отрезала она.
– Хорошо, – после паузы согласился психиатр. – Десять минут. В комнате с охраной. И если он начнёт кричать – вы немедленно выходите.
Марина кивнула.
– Спасибо, доктор. Я обещаю – всё будет под контролем. Пятнадцать минут.
Главврач шёл чуть впереди, с прямой спиной и размеренным шагом. Он ничего не говорил, но изредка бросал на Марину короткие взгляды – изучающие и осторожные. Марина шла рядом, стараясь не смотреть по сторонам, хотя её взгляд всё равно цеплялся за детали: решётки на окнах, камеры наблюдения, двери с табличками, за которыми скрывались чужие миры. Замыкал шествие санитар. Проходя мимо одной из палат, Марина услышала приглушённый смех – не радостный, а нервный, как эхо чего-то сломанного. Главврач и здоровяк-санитар не отреагировали, будто привыкли к этому звуку. Наконец, они остановились перед массивной дверью с номером, выцарапанным поверх краски.
– Он здесь, – сказал доктор, всё ещё с той же вежливой, но отстранённой интонацией.
Санитар достал ключ, медленно повернул его в замке, и дверь с лёгким скрипом начала открываться.
Марина вошла в полутёмную комнату, сопровождаемая медработником. За столом, у окна, сидел пожилой мужчина с прямой спиной и ясным взглядом. Его руки, хоть и дрожали слегка, были крепкими, с загрубевшей кожей – это всё еще были руки мастера.
– Флорин Колдару? – спросила она, подходя ближе.
Бывший кузнец поднял глаза и внимательно рассматривал вошедшую.
– Да. Вы кто? – наконец, ответил он. – Полицейский? Новый психиатр? Или из журналюг, желаете для статьи услышать про железную челюсть, кровь и воскрешение героя? – Голос был ровным, без следов безумия.
Марина села напротив, удивлённая его спокойствием.
– Я расследую дело, похожее на то, что произошло двадцать семь лет назад. И да, мне нужно услышать о той челюсти.
Кузнец посмотрел на неё внимательно, затем медленно кивнул.
– Значит, это правда, – сказал он тихо, скорее для себя, чем для следователя.
Марина сидела напротив него, стараясь не показывать удивления. Пациент, всё ещё покачиваясь, говорил тихо, но уверенно – как человек, который долго молчал и теперь решился.
– Я был одним из них, – сказал он, не глядя ей в глаза. – В те времена, когда всё рушилось. Политика, законы, доверие. Люди искали опору, и товарищество "Сила в корнях" казалось ответом. Мы говорили о восстановлении морали, о защите традиций… но всё это было только фасадом.
Он замолчал, будто собирался с силами, затем продолжил:
– За этим фасадом скрывалось другое. Тайное учение и вера в предсказания. Вера в силу крови, в древние ритуалы. Они считали, что только возвращение истинного правителя – Влада Цепеша – способно навести порядок. Не символически. Физически. Понимаете?! Они искали способ воскресить его. И я… я сначала не верил. А потом… смерть моего друга Лучиана Валариу и его жены. Это открыло мне глаза.
Марина почувствовала, как по спине пробежал холод.
– Я честно пришёл тогда в полицию и всё рассказал, но меня сочли психом. И вот двадцать семь лет я здесь. Сижу и молчу. Но на этот Новый год, когда нам разносили подарки, я предупредил главврача Тота, что на Вальпургиеву ночь будет пролита кровь. Он рассмеялся и лишь сказал, что не будет, потому что некому сделать железную челюсть.
Марина молчала, но внутри всё сжалось. Слова пациента звучали как безумие, но в его голосе не было ни истерики, ни фантазии – только усталость и страх. Она внимательно смотрела на него, стараясь уловить фальшь, но не находила её. Он говорил слишком спокойно, слишком последовательно, не как безумец, а как человек, переживший нечто, что изменило его навсегда.
Её пальцы невольно сжались в кулак. В голове всплывали фрагменты дела.
– Почему именно двадцать семь лет?
– Это связано с легендами. Я, если честно, не помню уже.
– Если эта организация "Сила в корнях" существовала, – наклоняясь к мужчине, очень тихо спросила Марина, – кто в неё входил?
– Все заседания происходили в заброшенном монастыре, и члены правления были в тёмных длинных плащах с надвинутыми капюшонами на лица. Мы были молоды, впечатлительны и представляли, что мы в рыцарском ордене. Это казалось забавным. Плащи, маски, свечи, священный меч и присяга на кольце.
Услышав про перстень. Марина напряглась.
– На кольце вы говорите? Как оно выглядело?
– Массивное кольцо с драконом, вместо глаза у которого рубин или шпинель. Не знаю точно. Что-то красное.
– Вы как кузнец должны неплохо рисовать, ведь так?
Флорин усмехнулся.
– Дайте лист бумаги и ручку.
Марина медленно протянула пациенту ручку и лист бумаги, наблюдая, как его пальцы, сначала дрожащие, постепенно обретают уверенность. В нём появилась сосредоточенность, почти профессиональная. Линии ложились на бумагу уверенно, с точностью человека, который когда-то работал с металлом, чувствовал форму, вес и символику. Через несколько минут на листе проступил образ кольца: массивное, с утолщённой оправой, на которой был выгравирован дракон. Камень вместо глаза был обозначен жирной точкой с подписью: "красный – рубин или шпинель".
– Вот, – сказал он, протягивая лист Марине. – У председателя совета было такое. Только он имел право носить его. Он говорил, что его род связан с родом Цепеша.
Перед глазами Марины было кольцо, согласно легенды и классификации древних колец, принадлежащее роду Дракулешти.
– И вы не знаете, кто скрывался под капюшоном? – дрожащим от волнения голосом спросила она.
Кузнец отрицательно покачал головой.
В этот момент дверь открылась, и в проёме показалась голова главврача.
– Ваше время истекло, следователь. Больному нужен покой.
Марина резко обернулась на голос главврача. Его силуэт в дверном проёме казался особенно тёмным на фоне тусклого света коридора. Лицо было всё так же вежливо-невозмутимым, но теперь в его взгляде она уловила напряжение, скрытое за маской любезного профессионализма.
Она медленно сложила лист с рисунком кольца и убрала его в папку.
– Благодарю, доктор, – сказала она ровным голосом, но в нём уже не было прежней нейтральности.
Главврач слегка кивнул, но его глаза задержались на папке в её руках чуть дольше, чем следовало бы. Он отступил, пропуская её в коридор, и перед тем, как дверь за её спиной закрылась с глухим щелчком, Марина услышала голос кузнеца:
– Вы очень похожи на свою мать, Марина Санду.
Она шла по коридору, чувствуя, как в голове вихрем закручивались мысли. Странные убийства. Железная челюсть. Кольцо. Орден-товарищество. Род Дракулешти. Воскрешение Влада Цепеша… Воскрешение Дракулы! Если это правда – если председатель совета действительно утверждал, что его род связан с Владом Цепешем – то дело, которое казалось запутанно-странным, теперь становилось опасным.
Глава 11. Дневники убитого
По возвращению домой из психбольницы Марина не только на ментальном, но и на физическом уровне чувствовала себя грязной. Приняв душ, она решила поговорить с отцом. Священник копался в огороде.
– Ты помнишь кузнеца, что жил в селе много лет назад? – Подходя к нему, спросила Марина.
Отец Виктор напряг лоб, явно стараясь вспомнить человека.
– Он проходил по делу об убийстве мужа и жены Валариу, – уточнила Марина.
– А! Да, да! Хороший работник был этот кузнец. Но он плохо кончил. Его отправили в специальную клинику для душевнобольных. Муж и жена Валариу были его лучшими друзьями.
– А что там за история с железной челюстью? – Внимательно глядя на отца, спросила Марина.
– Колдару рассказывал, что кто-то сделал заказ, а потом на шее убитой были углубления, якобы сделанные этой челюстью. – Отец Виктор вздохнул и потер переносицу. – История мерзкая. Говорили, будто заказчик хотел наказать Лучиана за какую-то провинность. Заказал кузнецу железную челюсть, способную оставить глубокие следы на теле. Кузнец сначала отказывался, но потом, видимо, нужда заставила. Сделал он эту челюсть, а потом узнал, что жертвой стала жена его друга. Говорили, что он долго не мог себе этого простить.
Марина молчала, переваривая услышанное.
– И что стало с этой челюстью? – Наконец, спросила она.
– Вот тут начинаются странности, – ответил отец Виктор. – Челюсть так и не нашли. Хотя обыскали все вокруг. Некоторые шептались, будто это он сам её использовал, а потом спрятал, чтобы использовать еще раз. Но у него алиби было. В ту ночь его не было в селе, и это подтвердили. Другие верили, что ее забрал сам заказчик, чтобы замести следы.
– И заказчика так и не нашли, – с сожалением в голосе заключила Марина. – Возможно, он был не из местных.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
0
Крупный город в Трансильвании, у подножия Карпат
1
Камеры CCTV – от английского Closed-Circuit Television, особенно в техническом или международном контексте
2
Местная администрация
3
Минимальная административно-территориальная единица Румынии
4
Творожные пончики, обжаренные во фритюре и подаваемые с вареньем и сметаной
5
«Книга Тьмы» (лат.)
6
Онлайн магазин
7
Город в Румынии недалеко от Брашова
8
От англ. «surfing in the Internet», что подразумевает активное перемещение по сайтам