Страх и ненависть в Лас-Вегасе

– Забудь про эфир. Оставь его на отель – польем им коврик в номере. Вот, возьми. Половина солнечной промокашки. Просто пожуй как жвачку на бейсболе.

Я зажевал промокашку. Адвокат возился с солонкой, наполненной кокаином. Открыл, рассыпал. С воплями начал хватать пальцами ветер, уносящий мелкую белую пыль на обочину пустынного шоссе. В Большой Красной Акуле закрутился маленький, но очень дорогостоящий смерч.

– О господи! – простонал адвокат. – Ты видел, что сотворил с нами Бог?

– Это не Бог сотворил! – заорал я. – Это все ты! Ты у нас блядский агент по наркотикам. Я с самого начала понял, что ты облажаешься, свинья ты эдакая!

– Полегче, – сказал он. В руках у него вдруг оказался черный «магнум» калибра 9 мм, один из короткоствольных пистолетов марки «кольт питон 5» с желобками на барабане. – Здесь полно стервятников. К утру все косточки обглодают.

– Сука! Вот приедем в Лас-Вегас, я изрублю тебя на котлеты. Что, по-твоему, подумает Союз наркоторговцев, если я появлюсь с агентом по наркоте из Самоа?

– Они убьют нас обоих. Дикий Генри меня знает. Черт, ведь я твой адвокат.

Он разразился адским смехом.

– Ты по уши закинулся кислотой, идиот. Если мы успеем поселиться в отеле раньше, чем ты превратишься в дикое животное, считай, произошло долбаное чудо. Ты готов? Сумеешь заселиться в отель в Лас-Вегасе под чужой личиной, с крышей, съехавшей от кислоты?

Адвокат снова заржал и уткнул нос в солонку, вставив свернутую в трубочку двадцатидолларовую банкноту в остатки порошка на донышке.

– Сколько времени осталось? – спросил я.

– Минут тридцать еще. Как твой адвокат я рекомендую ехать на полной скорости.

Лас-Вегас уже маячил впереди. Сквозь голубую дымку пустыни в промежутках между кактусами проступали контуры высотных отелей: «Сахара», «Лэндмарк», «Американа» и зловещий «Тандерберд», нагромождение далеких серых прямоугольников.

Тридцать минут. Чертовски мало. Наш пункт назначения – отель «Минт» в деловой части города, а если не успеем добраться до него раньше, чем окончательно съедет крыша, в запасе есть тюрьма штата Невада в Карсон-Сити. Я однажды там побывал, и, хотя я всего лишь брал тогда интервью у заключенных, мне не хотелось попадать туда еще раз по какой бы то ни было причине. Так что выбор у нас был только один: кислота кислотой, но надо прорываться. Закончить всю официальную тягомотину, поставить машину в гараж отеля, не смутить клерка за стойкой, разобраться с коридорным, получить под роспись пропуска для прессы – все это притворно, совершенно незаконно, с наглой рожей… Другого пути нет.

«Если умертвить тело, голова сдохнет сама собой» – по какой причине эта запись появилась в моем блокноте, я уже не помню. Может быть, она как-то связана с Джо Фрейзером. Жив ли он еще? Способен ли говорить? Я смотрел его поединок в Сиэтле жутко бухой, сидя четырьмя рядами ниже губернатора. Событие – это был конец шестидесятых – во многих отношениях оставило тягостный осадок. Тимоти Лири[2] попал в заложники к Элдриджу Кливеру[3] в Алжире, Боб Дилан стриг купоны в Гринвич-Виллидже, двух братьев Кеннеди завалили оборотни, Оусли[4] сворачивал салфетки в тюрьме на острове Терминал, а Кассиус Клей / Мухаммед Али еще не был сброшен с пьедестала человеком-котлетой, которому угрожали убийством. Джо Фрейзер, как и Никсон, в конечном счете одержал верх над соперниками по причинам, которые люди вроде меня отказывались понять или, по крайней мере, обсуждать вслух.

Однако это была другая эпоха, ее выжгли и вытравили жестокие реалии тухлого 1971 года от Рождества Христова. За эти несколько лет многое изменилось. И я ехал в Лас-Вегас по поручению редактора отдела мотоспорта глянцевого журнала, отправившего меня туда не пойми зачем в Большой Красной Акуле. «Поезжай и посмотри, что к чему, – сказали в редакции. – А дальше мы сами разберемся».

Примечания