Тенебрис

I

Кривой разрез света делил дождевые облака на две унылые глыбы. Одна, почерневшая и осунувшаяся, медленно ползла в сторону ржавого леса. Вторая нависла над степью и вот-вот готовилась вторгнуться в лагерь, расположенный неподалеку. Ян нервно плюнул под ноги.

– Нужно идти сейчас. Пройти сухими хотя бы до оврага, а там и до просеки недалеко. Дорогу они не трогают, можно будет развести костер и сделать вменяемый обед. Я не собираюсь тащиться в Чащу голодным, – Ян с нетерпением обвел взглядом кампанию молчаливых спутников. – Ну?

Остальные члены экспедиции не торопились отвечать. Марк сидел, прислонившись спиной к наспех сделанному срубу. Иван щелкал зажигалкой. Тишину нарушало только пластиковое лязганье полиножа по стенке одной из палаток.

– Павел, прекрати, и без тебя тошно, – лениво протянул Марк.

Лязганье только усилилось. Прошло еще минут пятнадцать с того момента, как Ян предложил сниматься со стоянки. Ничего не изменилось, только туча, кажется, то ли приблизилась, то ли слегка прибавила в объёме.

– Так мы ничего не решим. Можно сколько угодно сидеть по палаткам и ждать сигнала от Дзеты, но ни следующий день, ни неделя ничего не изменят. Провианта у группы Михаила было максимум на три недели, я это знаю точно, сам помогал со снарягой. Вы это знаете, – Ян с нарастающим нетерпением оглядывал товарищей. – Ну? – повторил он.

– Паникёр.

Нож наконец-то перестал царапать. Где-то далеко раздался неприятный гул – туча вот-вот готовилась разорваться. Павел отошел от палатки и подкинул уротропиновых бревен в затухающий огонь. Они несколько раз подпрыгнули и пришлось слегка примять их ботинком, плавно, чтобы они вновь не разлетелись. Третий источник света добавил на шаттл ещё одну тень. Все невольно переглянулись.

Первое время звездная система 16 Лумана не представляла собой ничего важного для современной космологии. Два коричневых карлика, готовые выдохнуться через миллион-другой лет, огромная планета – газовый гигант Дептон – вращающийся между этой парочкой по неописуемой орбите и великое множество межзвездных объектов разной степени безынтересности. Как и многие газовые гиганты, усилиями нескольких ушлых корпораций Дептон был оборудован множеством ОГС (Орбитальная Газовая Станция) и постоянно снующие транспортные корабли слегка оживили нерасторопную жизнь 16 Лумана. До тех пор, пока один из экипажей не совершил неуправляемый прыжок из-за сбоя КОСНАСС и не высадился на неопознанном объекте в трех а.е. от Дептона. Так была открыта блуждающая планета Тенебрис, 0.2 массы земли, чьё присутствие не удавалось засечь в тени огромных гравитационных возмущений Дептона. Тенебрис был интересен хотя бы потому, что на нем удалось обнаружить подобие разумной жизни – семнадцатый аборигеональный виток развития по глоссарию Стежина-Бурье. Это было удивительно и забавно – сто шестьдесят два года назад инопланетные организмы были впервые обнаружены в Магеллановых Облаках, правда, разумеется, мы смогли только наблюдать с дистанции. Даже сейчас межгалактические полёты всё ещё представляются опасным и затратным делом для нашей цивилизации. Спустя сорок лет, человечество впервые столкнулось с грибочайниками Лебедя, и вот уже совершенно точно можно было говорить о совершённом контакте. Но чтобы всё это время, в каких-то двух световых годах от колыбели нашей цивилизации, в тени газового гиганта ютились никем незамеченные тентаклоиды, это было просто смешно и нелепо. Пока мы метили в соседние галактики, нам постоянно напоминали, что нужно научиться смотреть под ноги. И мы стали смотреть.

Агрессивные и несговорчивые, с социальной организацией улья и разнящимся обликом (многочисленные рапорты не сходились в показаниях, из раза в раз описать внешний вид оказывалось затруднительно), они стали настоящей Атлантидой для космобиологов и социологов. Две из большой тройки рас, среди которых человечество было самым общительным, дотошным и мельтешащим где ни попадя, сняли скановые лензусы, анализы атмосферы и почвы, и, не питая ни малейшего интереса к кому-то менее развитому, оставили нас наедине с нашим открытием.

Несмотря на высокие технологические достижения последних десятилетий, установить какие-либо постоянные постройки не представлялось возможным. К сожалению, воздействие местных обитателей на наш мозг было угнетающим. Несмотря на то, что продвижение в космос внешний были вполне значимые, в космосе внутреннем мы не особо продвинулись, а потому, если не считать сугубо механическую биологию, психика оставалась для нас дремучим лесом. Какое именно воздействие оказывали жители Тенебриса на наш разум затруднялись ответить даже ведущие астропсихологи, а запросы к сотрудничеству с остальными большими расами принимались к рассмотрению в течение пяти лет. После нескольких экспедиций, число допустимых Комитетом по Этике смертей и потерявшего рассудок персонала перевалило за предельно допустимые цифры и было принято решение провести последнюю экспедицию. После этого, предлагалось ожидать ответ на запрос о предоставлении ученых из больших рас, чтобы совместно изучать влияние Тенебриса и его жителей на людей. Наиболее вероятным предположением было банальное выделение обильных психотропных веществ, являющихся либо средством защиты, либо средством коммуникации тентаклоидов. Однако, учитывая что процент помутнения рассудка в группах с усиленными экзофандрами, класса очистки атмосферы МК-5, ничуть не падал, выдвигались и более дерзкие полуфантастические идеи, такие как теоретические «нервные поля», сбивающие с толку наши рецепторы и синапсы, а также негативное излучение пси-ноосферы – совершенно сомнительные утверждения части учёных о том, что посредством определенных химических и электропульсовых манипуляций с окружающей средой, тентаклоиды могут создавать единое пространство-психику, влияние которого пагубно сказывается на нервной системе человека. В глубокой теории, такие поля позволяют им лучше действовать сообща, а наш организм при этом чувствовал что-то вроде допотопного радиоприемника, попавшего в мощный глушитель радиоволн.

Для изучения планеты и её беспокойной фауны была создана орбитальная станция АРОМЕ, последний перевалочный пункт научных и прочих экспедиционных сборов. Экспедиция Дзета-6, двенадцатая по счету, планировалась последней, вот только новостей от нее не поступало тридцать два дня. В спешном порядке была организовано формирование Тета-3, Тета, потому что это было кодовое слово спасательных экспедиций, а третья, потому что и до этого случалось проводить на Тенебрисе подобные операции. Рациона у группы Дзета-6 было на двадцать один день, но, разумеется, используя гранулированный а-карнитин, замедляющий метаболизм на порядки, можно было ожидать того, что они протянут месяца два. Из-за ограничений Совета по Этике, Тета-3 была самой малочисленной и состояла всего из четырех человек: командир, бортинженер и пилот шаттла смещения Ян Поплавски, врачи, экологи, биологи и психосоматики Марк Блен и Иван Лисицын, астрофизик, специализирующийся на физике магнитных явлений, радиофизике и физике «странной» материи Павел Ротко.

– Я же говорил, надо было раньше выходить. В этой дряни идти невозможно. Топь паскудная, – в шлемофонах у всей группы звучал раздраженный голос Яна. Несмотря на пригодность атмосферы для дыхания, во время местного дождя настоятельно рекомендовалось надевать шлемы экзофандров, в связи с повышенной концентрацией летучих частиц. – Смотрите внимательней, не пропустите любой намек на присутствие Дзеты. Последний сигнал был всего в пятнадцати километрах отсюда. Это не больше получаса при внимательном осмотре.

– Двадцать третий век. Союзные отношения с Кемеотерами и Н’гхлой-П’терцами. У первых есть струнные вибромаяки. У вторых софт на создание полных 3D визуализаций планет до 3 масс Земли с точностью до микрона. Нет, мы пойдём другим путём, будем радиотехникой из мезозоя пользоваться. И грубой, человеческой так сказать, силой.

Иван грузно засопел, недовольно поводя створами экзофандра, словно пародируя коренных жителей Тенебриса. Слякоть мешала отражению, встроенный антиграв сильно терял в скорости и приходилось идти пешком.

– Тишина и спокойствие. Зачем столько негатива для рядовой задачи. Ты что, ни разу не был под дождём в училище? – поднял бровь Марк, но никто не заметил это под мокрым стеклом.

– Тишина и спокойствие внутреннего мира тесно связаны с тишиной и спокойствием внешнего. Тебе ли не знать!

– Ну, у тебя какие-то устаревшие понятия. Рентровски…

– Рентровски – это современная псевдонаука. Еще Юнг утверждал…

– Ну давай оперировать устаревшими на два века теориями, дожили.

Вспышка на секунду выцепила облепленных металлом людей, копошащихся среди грязи и причудливых растений, но тут же всё снова погасло.

– Вы можете заткнуться оба? – медленно и чётко сказал Павел.

– Павел, тон, – обернулся командир экспедиции. Физик закатил глаза, отключил микрофон и выругался.

Овраг, про который говорил Ян Поплавски, являлся первой отправной точкой во владения тентаклоидов. За ним начиналась ментальная завеса, к которой скептически относились на АРОМЕ, но много раз упоминали все экспедиторы. Данная Чаща была наиболее разведанной, а потому считалась относительно безопасной, что только добавляло вопросов о пропаже экспедиции Михаила. Следующий час прошел в молчании, что было не редкость в этой компании. Обычно, даже краткосрочные экспедиции проходят жёсткий отбор кандидатов. И хотя в наше время это не сложнее, чем сходить в магазин за дешёвым деприватором, к этому всегда относятся серьёзно. Тета-3 собирали в спешке, особо не заморачиваясь химией коллектива, поэтому на многие мелочи не обратили внимание. Вечно спорящие Марк и Иван были тому доказательством. Молчаливый Павел, который вообще не предназначался для работы в коллективе, тащился сзади, по привычке прикрывая тыл. Может быть, ему казалось, что из-за незамысловатого пейзажа вот-вот прорежется фантасмагория безумия, а может быть он просто хотел держаться подальше от Яна. В прошлом году Ян руководил Тета-1, успешной вылазкой, благодаря которой удалось спасти Гамма-5. Семнадцать человек, оставшиеся без шаттла, сердечно благодарили Яна за проявленный героизм и непоколебимость. К сожалению, не обошлось без потерь. Павел не любил вспоминать Даяну и не хотел идти в этот раз, однако судьба чужой экспедиции стояла выше, чем его личная неприязнь к новоиспеченному командиру.

Ветки колыхнулись чуть сильнее, чем стоило ожидать от проливного дождя. Ян поднял руку, сжатую в кулак, но было уже поздно. Какая-то куча грязи пронеслась слева и справа от экспедиции, зажимая в кольцо, а затем резко обрушилась в центр. Трое членов успели выкрутить антигравы на критические значения и разлететься, однако Иван ухнул прямо в озеро черной жижи.

– Расчехляй огнемёт! – завопил Марк, неизвестно кому. Возможно, давали о себе знать последствия столкновений в созвездии Лебедя. Огнемётчика, да и самого огнемёта в команде не было. Иван что-то кричал в ответ, но микрофон у него был, видимо, отключен.

– Спокойно. Не стрелять. Это бесполезно, и мы можем задеть Ивана.

Ян судорожно набрал нужную комбинацию на приборной панели экзофандра. Долго и муторно начала генерироваться пластичная верёвка.

– Что это за хрень? – снова закричал Марк, забыв про собственные разговоры о тишине и спокойствии.

– Жидень. Местный зверь. Не знаю как его там ваш брат биолог его окрестил. Относительно безопасный.

– Не время для разговоров! – Ян протянул две веревки с петлями членам экспедиции. – Близко не подходите, мне кажется, она глушит электромагнитные волны. Нам повезло, что у нас большая часть оборудования на гравилектрике. Кидайте Ивану и летите в сторону. Тащим его метров сто, потом жижа устанет сопротивляться. Если верёвки выдержат на разрыв, Ивану ничего не угрожает.

Черная масса клокотала с неприятным причмокиванием, жилистые и густые волны бились об экзофандр Ивана. Несмотря на экстренную ситуацию, он сохранял относительное спокойствие (или же просто был скован жижей без возможности шевелиться). Из жидня, как его назвал Павел, торчала только голова Ивана, на которую Марк с Павлом и накинули две петли. Добротное устройство экзофандра исключало разгерметизацию. Еще ярче вспыхнули антигравы. Сто метров, которые обычно преодолеваются за несколько секунд, растянулись на минуты.

Жижа тянулась и тянулась, но вот уже весь корпус Ивана показался из неё, а склизкий след все отступал и отступал. В конечном счёте, с неприятным чпоком он вылетел к краю оврага, вместе с отстегнувшимся шлемом. Павел тут же достал лазерный резак, настроил на десятикратную дальность и стал полосовать черную тушу.

– Павел! Не стоит, – Ян было поднял руку, но устало махнул, когда увидел, что Павел уже разобрался. – А, ладно. Не буду читать тебе проповеди. Только пожалуйста, используй для этого оружие, а не наш инструментарий. Что если нам придется завалы прорезать, а ты угробишь резак?

– На то он и универсальный инструмент, чтобы использовать для разных задач, – нехотя буркнул Павел. – Иван, ты там как?

Раздались звуки рвоты.

– Ну, запахов я не чувствую, звуков не слышал, тактильно ничего не ощущал. Остается надеяться на глаза. И если они меня не подводят – выглядит эта тварь отвратительно. Спасибо, что вытащили. Много читал про жидней, но и не думал угодить в него самому.

Иван смотрел на тлеющие комки черной слизи, пока основная гуща, поскуливая, если этот термин применим к звукам, которые она издавала, отползала в лес.

– Я тут один про этих жидней не знаю? – Марк обеспокоенно огляделся. – И чего вы выглядите как будто ничего не произошло.

– Успокойся, Марк. Тишина и спокойствие, помнишь? – наигранно передразнил его Павел. – Несмотря на его вид и сильное желание убивать, для человека – особенно человека в экзофандре – жидень полностью безопасен.

– Семь случаев попадания, ни одного даже самого маленького повреждения, – подтвердил Иван. – Хотя, никому не советую. Как будто пришлось совершить неуправляемое приземление на сломанном модуле. Странно, что ты про них не знаешь.

– Я больше по когнитиву всякому, конкретная флорофауна меня слабо интересует, – отмахнулся слегка пристыженный Марк. Ему было слегка неловко, что он перенервничал, когда весь коллектив просто выполнил свою работу и даже Иван не выглядел сильно обеспокоенным произошедшим. С другой стороны, он находил немного странным, что даже двое не биологов прекрасно знали об этом элементе местной фауны. «Нужно больше читать и серьезнее готовится к вылазкам», – твердо решил для себя Марк.

Овраг, растянувшийся на несколько километров, плавно переходил в Чащу. Чаща – кодовое название для плотной стены разномастных растений довольно странного биома, распространённого на Тенебрисе. Несмотря на то, что геологическое и картографическое разнообразие было здесь весьма скудным, неизменно, на всех широтах, не зависимо от погодных условий и времени года, которые из-за двух звёзд и блуждающей орбиты представляли собой невразумительную чехарду температур, возникали Чащи. В основном, это крупные растительные массивы в несколько сотен квадратных километров, в которых жили рои тентаклоидов. За их пределами жизнь практически не обнаруживали, во всяком случае, в предыдущих экспедициях. Загадка возникновения обособленных массивов флоры объясняли по-разному, но так или иначе все сходились во мнении, что между Чащей и тентаклоидами происходит какая-то связь симбиотического характера. Что первично, спорно было до сих пор, потому что не было Чащ без тентаклоидов, как и тентаклоидов без Чащ, однако монументальный характер вековечных деревьев и изогнутых, огрубевших лиан, наталкивал на мысль, что сначала образовались Чащи, а потом подтянулись их необычные обитатели. Под ногами у Ивана что-то хрустнуло.

– Сюда, – он посветил рукой на продолговатый предмет. – Это… Это шлем экзофандра. – Иван растерянно замолчал.

– Павел, посмотри, что с ним.

Павел приземлился, присел и уставился на шлем. Медленно поднял его и стал крутить в руках.

– Ясно.

– Можешь немного пояснить, чтобы ясно стало ещё и нам.

Павел перевернул шлем и бросил в хлюпающую землю, как будто обжёгся. Капли с удвоенной силой застучали по стеклу.

– Он точно не поврежден и точно не сорван посторонней силой. Владелец снял его сам.

– Какая-либо маркировка присутствует?

– Это не из экспедиции Михаила. Фторопластовое покрытие. Видишь, как растекаются капли? Аэрозоль нам только неделю назад завезли.

– Получается?

– Это шлем от нашего костюма.

Повисла неловкая пауза. Ян нервно стучал пальцами по поверхности своего экзофандра. Иван смотрел куда-то мимо. Марк нарушил тишину.

– И что это может значить?

– Сколько мы уже здесь?

– Где здесь? На Тенебрисе или в лесу? – уточнил Ян. – В лесу не дольше суток. На поверхности порядка недели.

– Это всего-навсего означает, что нас было больше. И это не первый наш поход в лес. – Павел уничижительно посмотрел на злополучную находку.

Ян шумно выдохнул.

– Всего-навсего. Допрыгались. Что там нам говорили про когнитивное искажение? Марк, есть идеи?

– Слишком много вариантов. Если нас было больше, то это было бы отражено в документации. Я не помню такого.

– Ты рассчитываешь на свою память, в ситуации, где мы запросто могли забыть состав экспедиции? – саркастически уточнил Павел.

– Тихо! – отрезал Ян. – Марк, продолжай.

– На самом деле когнитивщики не располагают большим запасом реакционных инструментов. Можно принять а-деприваторы, это немного снизит воздействие тентаклоидов – если это вообще оно. Можно сделать вид, что ничего не произошло, а артефакт прихватить с собой, для дальнейшей, так сказать, инвестигации.

– Ещё можно провести краткосрочный тренинг, для исключения случаев массового психоза, – осторожно предложил Иван. Пришлось повторить дважды, потому что после жидня его микрофон начал барахлить.

– У нас нет на это времени, да и желания. – Ян все еще стучал по костюму. Павел, не отрываясь, смотрел и смотрел на шлем.

– Чего уставился? Пошли дальше. Мощный передатчик только на шаттле. Спутников связи на Тенебрис не запустили из-за норовистой атмосферы. В следующем году обещают только. Захватите его с собой, разберемся после вылазки.

– Не трогайте его, – уверенно вставил Павел. – Не знаю что это, но когда я его поднял, мне стало не по себе.

– Я надеюсь, это просто залетный мимикроид, и оно сейчас уползет, – протянул Марк.

Словно в ответ на его слова шлем с хлюпаньем скрылся под водой. Команда переглянулось.

– Да и был ли шлем? – с нервным смешком заметил Марк.

– Не так уж и важно. Пошли. – Ян тыкнул по приборной панели, подключая антиграв.

– Возможно, Павел ошибся, и находка имеет прямое отношение к экспедиции Михаила. В любом случае, пустите небольшую дозу а-деприваторов в шлемы, мы уже десять минут болтаем ни о чём.

Дождь потихоньку утихал и капли всё реже стучали по полиметаллу. Стал возможен полёт на низких мощностях. Следующие сто пятьдесят километров прошли в тишине. Земля, на которой не осталось спасительной водяной пленки, слегка обжигалась соплами антигравов. По сторонам то и дело шныряли сомнительные тени.

– Слезаем, – скомандовал Ян, после того как Павел задел ногой очередную лиану и чуть не потерял управление над костюмом. – Чаща сгущается. Дальше пешком. Да и осматривать окрестности будет удобнее. Видите, впереди огромная куча, напоминающая муравейник?

Все трое хмуро кивнули.

– Это первые следы поселений тентаклоидов. Строго говоря, мы пока не знаем, что означают эти постройки.

– Есть предположение о религиозном назначении, – заметил Иван, – когнитологи разрабатывают именно эту версию.

– Неважно. Держитесь от них подальше.

– И не собирался подходить, – спустился Павел, с недовольным выражением лица переключая экзофандр режим усиленной ходьбы.

– А я вот собирался. Я бы даже остановился и составил отчет о влиянии монумента на нашу психику… – начал было Иван, но споткнулся об строгий взгляд Яна, – Пожалуй, обойдусь взятием проб.

План по внедрению в Чащу в течение дня был бессовестно испоганен количеством произошедших событий. Жидень, шлем, Иван, провозившийся с пробами около получаса, всё это не могло не сказаться на скорости продвижения и на настроении. Несмотря на то, что две звезды продолжали светить с небосклона лишь слегка изменив углы, внутренний датчик биологической активности настойчиво пикал о том, что мозг работает на 6-7% менее эффективно, чем в отдохнувшем состоянии, а подвижность и скорость реакции снизились на все 15%. Ян скомандовал остановку на лагерь. Разбивать полипалатки не стали, поскольку густая растительность мешала адекватной постановке, поэтому сделали походные лежаки из подпорок экзофандра и поставили защитный купол на место ночлега. Иван настойчиво отпрашивался на исследование муравейника и Ян выделил ему сорок дополнительных минут перед отбоем, поскольку правилами экспедиции запрещено уставать более чем на 8% от производительности мозга по биометрическим показателям экзофандра.

День и ночь вели себя на Тенебрисе непредсказуемо. Скорость вращения планеты вокруг собственной оси составляла около 8 часов, однако Тенебрис, как условно-блуждающая планета, не имел четкого разграничения на время суток. Возможно, именно поэтому пожухлая, ржавая растительность и невменяемые тентаклоиды были его единственными обитателями. Обе звезды 16 Лумана посещали небо в разных точках, с разной скоростью его покидая. Иногда казалось, что звёзды вот-вот столкнутся в небе, однако они раз за разом, перемешиваясь в странный коктейль света, возникали то тут, то там, превращая привычное нам движение по небосклону в абсолютный хаос. Насыщенная парами натрия атмосфера светилась красным, оба карлика – один чуть большего размера – яркими голубоватыми точками походили на островки снега в выжженой земле неба. Наблюдая за этими гротескными образами и прокручивая события дня в голове, Ян отправил бортовой отчет на ретранслятор шаттла, который всё ещё ловил даже на таком значительном расстоянии и приготовился ко сну, не дожидаясь прихода когнитолога. Павел, предпочитающий засыпать с выключенным визором экзофандра не видел этого фонтанирующего мертвой жизнью неба, и только бессвязно бормотал какие-то одному ему понятные мысли на сон грядущий.

Подъём по времени орбитальных станций Дептона наступил в 8:00 по Общеземному времени. Прошло семнадцать суток с момента отправления Тета-3. Нельзя сказать, что ученый совет АРОМЕ не был готов к провалу экспедиции, такие вещи случались довольно часто, но этот случай был особенно важен – решалась судьба будущих методов изучения Тенебриса, а также возможной заморозки исследований до согласованного сотрудничества с остальными большими расами. Леонид едва успел проснуться к началу первого этапа научного саммита и слова докладчика долетали до него откуда-то издалека.

– …по всей видимости, после попадания в болото, поскольку скорее всего никаких «жидней», о которых говорится в отчете не существует, психологическое здоровье всех членов Тета-3 крайне сильно ухудшилось. Вытащив из трясины Ивана Лисицына, группа еще долго бродила или летала на антигравах по близлежащей местности, вероятно, возвращаясь в точку аварийной ситуации. Скорее всего, из-за невозможности трезво оценить обстановку и установить ориентиры, сработал типичный механизм кругового движения.

– …разговаривая про шлем, который они, якобы, нашли. Неподалеку от болота располагалось полуорганическое образование, один из признаков активности тентаклоидов, так называемый муравейник. Последняя передача данных от командира Яна Поплавски зафиксирована перед ночлегом около этого муравейника. Неизвестна судьба и Ивана Лисицына, который провел долгое время в атмосфере Тенебриса без дополнительных фильтров экзофандра. В последнем отчете отсутствует информация о его возвращении. Может случиться, что эта ночь была для него последней, поскольку сон без шлема среди испарений Чащи с высокой вероятностью мог вызвать случаи нарколепсии и парализации, что в условиях болотистой местности…

Леонид не на шутку волновался за группу, но попытка дослушать предложение до конца, не увенчалась успехом. Последние дни он ночи напролёт проводил в наблюдательном зале, миллиметр за миллиметром изучая Чащу в которой пропала группа, а потому голова предательски упала на грудь и остаток конференции он мирно спал, чтобы потом услышать краткий пересказ от новоприбывших стажеров КОСНАСС, с жадными глазами хватавших любое слово лектора. Спасательную операцию по Тета-3 было решено не проводить. Слишком большой расход временных и человеческих ресурсов, путь, который в очередной раз может оборваться и унести за собой лишние жизни, а тем, кто останется жив испортить нервы и поломать психику смертью близких. Героям воздали заслуженные почести, полагающиеся погибшим при исполнении. Было объявлено, что всего через полгода прибывает делегация Н’гхлой-П’терцев, готовая к сотрудничеству в изучении влияния тентаклоидов на людей, в обмен на совместные исследования ресурсной базы и потенциальной энергоемкости Тенебриса. Их орбитальные гравилектрические установки могли превращать в полезную энергию гравитационное поле планеты, однако, без подробного зондирования запускать их на псевдоблуждающую планету слишком опасно.