Данная книга является художественным произведением, не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет и не пропагандирует их. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.
© Ник Тремор, 2025
ISBN 978-5-0065-4714-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
000 ПРОЛОГ
После того, как в рисе с плантаций Мацудай обнаружили пятикратное превышение содержания микропластика, всю партию премиального саке «Хагакурэ» пришлось отозвать из алкогольных бутиков и ресторанов.
В то же время во многих подпольных барах и магазинах стали появляться безымянные прозрачные бутылки с мутным рисовым вином, которое обладало удивительной мягкостью и тонким цветочным послевкусием, получившим в обиходе название «поцелуй сакуры».
Час назад Дэвид сидел в баре «Ду-боп» в нижнем Детройте и короткими глотками растягивал свой нежный поцелуй с сакурой. Чёрный джазмен с имплантированным легким из пластиковых волокон дул в потертый саксофон, безостановочно импровизируя горькую мелодию, навевающую мысли об утрате; но об утрате несерьезной, мимолетной, которую можно запить за один вечер. То, что утратил Дэвид семь лет назад невозможно было запить и за всю оставшуюся жизнь. Гранённый стакан, в котором был налит саке, покрылся испариной и оставлял влажные следы на пальцах. Людей почти не было – одна молодая парочка тихо шепталась в углу и за барной стойкой сидели несколько безмолвных мужчин, глубоко погруженных в мысли о чем-то своём. У одного из них постоянно дергалась механическая рука из-за системного поражения периферических нервов – то была самая распространённая болезнь нелегального рынка имплантов, в обиходе называвшаяся просто «трясучкой». Он сжал ее между ног, надеясь умерить тряску, и потому со стороны могло показаться, что он прилюдно мастурбирует под стойкой; приглушённый свет, создававший желтый липкий полумрак в баре только способствовал этому ощущению.
Дэвид вышел покурить. Солнечный свет пробивался из плотной паутины проводов пыльными, яркими клочьями. Он прикурил сигарету – и на оптическом интерфейсе вспыхнуло ярко – красное сообщение:
«КОД 4, СРОЧНЫЙ СБОР»
Затем ещё одно:
«ВСЕ ГРУППЫ ПОДНЯЛИ ПО ТРЕВОГЕ»
И ещё:
«НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ПРИБЫТЬ В УЧАСТОК»
Всего час назад. Теперь он сидел в бронеавтомобиле, калибруя свои импланты. Командир подразделения Джерри Сандерленд, бывший военный наёмник, стоял между кресел и слушал по приватному каналу отчёт из штаба. Его нижняя половина лица была полностью механической, из высокопрочного углеродного сплава; брови и волосы полностью сгорели, а кожа местами была заменена на титановые пластины – так что его лицо стало похоже на безэмоциональную маску, сшитую из разных деталей. Закончив слушать отчёт, он обратился к десяти бойцам группы быстрого реагирования:
– Судя по всему, мы имеем дело с той же организацией, которая была причастна к налету на инженерный корпус «Ятонг» и хищению груза с частного грузового судна «Кейплайн». Действуют они профессионально, не оставляют ни свидетелей, ни улик. Точное количество боевиков нам неизвестно, но, по нашим данным, их количество варьируется от двадцати до сорока. Их цель нам тоже пока неясна, скорее всего они попытаются вынести высокоточное оборудование корпорации «Ханзо». Мы – последняя группа из отправленных. Высадимся со стороны склада и зайдём через грузовой отсек, дальше действовать будем по ситуации. С предыдущими группами связь была утрачена, больше информации у нас нет.
– Я слышал, что на «Кейплайне» почти весь экипаж пропал без вести, а те, кто остались в живых, сошли с ума, – сказал один из спецназовцев. Он щелкнул затвором модифицированного карабина М6А2 и поставил его дулом вниз между ног. – Во время допросов они говорили, что видели демонов.
– Я тоже подобное слышал. Только не демонов, а ёкай, – поправил его другой. – Это собирательный термин для сверхъестественных существ в Японской демонологии.
– Ёкай или демон, один черт. Странно это. Они что, психотропное оружие используют? И где спецы из «Ханзо»? Почему мы должны отбивать их объект?
– Они тоже скоро прибудут, не переживай, – ответил Джерри, после чего добавил: – Ведём огонь на поражение. Заложников они обычно не берут, так что проблем возникнуть не должно. Готовность – три минуты.
От поцелуя сакуры у Дэвида пересохло во рту, и язык неприятно прилипал к небу. Хотелось спать. За бронированными полупрозрачными окнами плотной стеной шёл ливень, размывая горизонт в серой дымке. Всего час назад светло солнце. Он смотрел в окно, и перед его глазами до сих пор горели те рыжие клочья света, которые он увидел когда вышел из бара.
«КАЛИБРОВКА ЗАВЕРШЕНА»
Планов на вечер у него все равно не было. Если бы не срочный вызов, он сидел бы в своей однокомнатной квартире на продавленном диване…
«ПОКАЗАТЕЛИ ОТЗЫВЧИВОСТИ В НОРМЕ»
…и, не включая свет, отрешенно смотрел на арендованную по подписке голографическую стриптизершу, которая двигалась в одном и том же зацикленном танце…
«ПОКАЗАТЕЛИ ОРГАНИЗМА В НОРМЕ»
…то сгибаясь к нему, то дергая прозрачным бедром, то сладострастно улыбаясь в пустоту комнаты…
«ИНДЕКС ПРЕДЕЛЬНОЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ: 93»
…обволакивая его лицо бежевым свечением, и его пьяные, безразличные глаза впитывали бы этот свет, будто бы пытаясь насытиться иллюзией любви.
Бронеавтомобиль резко тряхнуло на правый бок. Джерри припал к окну, чуть не ударившись об него головой.
– Что там у вас? – крикнул он водителю.
– На дороге что-то было, словно человек, не знаю, – ответил водитель. – Чуть не сбил. Пронесло. Мы почти на месте, так что собирайтесь.
Тот спецназовец, который говорил про «ёкай», перекрестился и поцеловал платиновый крест на своей шее. Бронеавтомобиль остановился. Головы одновременно поглотили гладкие полимерные шлемы, Джерри открыл люк и отряд спрыгнул в грязное месиво из размытой земли, мазута и бензина; дождь шквально стучал по нагромождению контейнеров, вокруг стояли брошенные погрузочные машины, тросы плавно раскачивали на ветру полумесяцы пустых крюков. Они подбежал к разгрузочной платформе и прильнули к стене, держа наготове карабины. Джерри отдал приказ по кохлеарному импланту:
«Первая группа – рассредоточиться по складу, вторая – за мной направо, через офис в цех».
Активировались оптические импланты. Полумрак складских помещений проявился в сером свете, тепловизоры подхватили несколько мертвых, полуостывших тел. Дэвид шёл со второй группой. Осторожно осматриваясь, они поднялись по лестничному пролету и зашли в офис на втором этаже. Никаких признаков жизни не было: только столы с компьютерами, кипы бумаг и пустые кресла, все, как один, будто бы специально развёрнутые по направлению к ним. Первая группа вышла на связь:
«Пусто. Только тела наших бойцов… Тел пятнадцать по всему периметру…»
Все мониторы в офисе резко вспыхнули ярким светом, и тут же на одном за другим высветилось сообщение о критической ошибке, сопровождаемое пронзительным низкочастотным писком из колонок.
«Что у вас за шум? Мы видели свет в окнах»
«Техника шалит»
«А кто стоит в конце офиса?»
Дэвид прицелился на открытый кабинет. Сердце бешено заколотилось в груди.
«Там никого»
«Он до сих пор там. Мы его видим в тепловом спектре»
Они медленно подошли к кабинету. Возле опрокинутого рабочего стола лежало холодное тело, судя по знакомому шеврону на плече в виде быка – спецназовец из первого отряда «Бета». Его полимерный шлем на лице был рассечен пополам, из трещины выдавались струпья засохшей крови. Кулер возле шкафа с документами громко булькнул; Дэвид тут же взял его в голографический прицел, наблюдая, как большой пузырь воздуха подскочил кверху бутыли и растворился на его поверхности.
«Здесь только мертвый боец, уже холодный»
«Мы его видим. Прямо за твоей спиной»
Дэвид обернулся, в то время как остальные члены группы сделали шаг назад. На складе раздался взрыв, выбив окна; осколки острым градом разлетелись по офисному помещению, между ними возник человек в плаще, сверкнуло лезвие катаны – и один из бойцов упал навзничь, кашляя и хватаясь за горло. Джерри выстрелил перед собой, целясь в фактурную японскую маску «Така» с рогами, мясистыми ушами и выдающимся вперёд бордовым, волнообразным языком, но выстрел прошел будто бы сквозь нее, пробив монитор на столе.
«Здесь какой-то пиздец»
«Мы несём потери»
«Три… Четыре противника в масках… Невероятно быстрые»
«Отходим к выходу»
Из окон вырвался слепящий поток света от взрыва светошумовой гранаты и человек в театральной маске исчез. Джерри указал на раненого и затем на окна; один из спецназовцев присел и достал из-за пазухи комплект первой помощи, остальные рассеялись под окнами. Фугасные гранаты наводнили плотным серым дымом склад, смешавшись с гарью от образовавшегося пожара. Дым постепенно затекал в окна офиса, заполняя пространство вокруг, размывая очертания людей и предметов. Встроенные в шлемы фильтры очищали воздух, но дышать все равно было довольно тяжело – приходилось делать глубокие и редкие вдохи.
«Я не знаю… Я… О боже»
Связь прервалась.
«Первая группа, приём»
«Первая группа»
Никто не отвечал.
Джерри указал на лестницу. Двое спецназовцев взяли под руки раненого с перевязанной шеей, один пошёл вперёд с командиром, в то время как Дэвид закрывал шеренгу, опасливо пятясь назад чтобы не терять из виду офисное помещение. От напряжения гудело в висках. Ступени поочередно выплывали из плотного черно-серого дыма, одна за другой, шаг за шагом, пролёт за пролетом.
«Мы уже должны были спуститься»
«Я насчитал три этажа»
«Мы спускаемся на нижние уровни?»
«Здесь не было спуска»
«Да блять, что здесь происходит»
«Отставить. Продолжаем движение»
После очередного лестничного пролета они уперлись в закрытые механические двери. Дэвид повесил карабин на грудь и вместе с командиром схватился за их стык, пытаясь раздвинуть вручную. В этот момент раненный спецназовец взял тех, кто его нёс, за шеи и поднял над собой. Хрустнули шейные позвонки, и их головы безжизненно свисли на бок. Дэвид оторвался от двери, выхватил из кобуры глок и выстрелил по его ногам – три тела одновременно завалились на пол, исчезая в дыму.
«Подсоби, чего ты стоишь как блядина на панели»
Обратился Джерри к оторопевшему спецназовцу. Тот быстро пришел в себя и схватился за дверь. Заскрипели петли, брызнули искры и двери резко раздвинулись, выпуская наружу ослепительно яркий свет – он на мгновение ослепил их настроенную на темноту оптику, и этого мгновения хватило, чтобы изнутри помещения вырвалось лезвие катаны, протыкая насквозь голову помогавшего спецназовца. Джерри подхватил с плеча карабин, катана рассекла дуло и пуля взорвалась в затворе; отпрыгнув назад, он бросил карабин и достал из кобуры глок.
«Твою мать стреляй по нему»
Раздался голос в голове Дэвида, но он никого не видел перед собой. Джерри выстрелил в пустоту три раза подряд, после чего припал на колени, хватая руками воздух перед грудью: для него это была катана, которая проткнула его живот насквозь. Он потянул ее на себя, давясь кровью, и изо всей силы ударил кулаком в голову Така. Маска треснула, и он исчез вместе со своей катаной. Джерри прислонил руку к животу: боль была, но не было ни крови, ни пореза.
«Что за ебанутые игры»
Посреди цеха между токарных станков и оптоволоконных лазеров возник еще один человек в маске, но в этот раз это была маска Юба, морщинистый слепок будто бы снятый с лица старика на смертном одре. Карабин в руках Дэвида моментально раскалился до красна, он отбросил его и отцепил от себя кобуру с пистолетом. Джерри подскочил на ноги и, преодолевая боль в животе, побежал на Юбу. Тот плавно поднял руку – и автоматизированная клешня с одного из станков схватила его, поднимая воздух. Джерри вгрызся в нее своей имплантированной челюстью, прокусывая сталь; но Юба сжал ладонь в кулак, и клешня сомкнусь. Брызнула кровь. Дэвид, оцепенев, смотрел на ребёнка возле него. Это был его сын, которого он потерял семь лет назад.
– Ты лучше других знаешь, что мир наполнен бессмысленной ненавистью, – заговорил Юба. Его голос звучал будто бы сразу отовсюду, сливаясь с воздухом воедино. – И что бороться с ней бесполезно, потому что каждый человек мыслит иначе, у каждого своя вера, своя правда, свой мотив. Поэтому человечество, ведомое бесчисленным множеством различных интересов, попросту обречено существовать в вечном конфликте.
Дэвид всего лишь выполнял свою работу. Предотвратил теракт в крупнейшем торговом центре Детройта, убив одного из командиров террористической организации «Аум синрикё». А потом кто-то продал информацию об этом, кто-то из своих, кто работал рядом с ним в тот день.
– Но я могу исправить это. Я могу объединить человечество.
В тот вечер, когда он пришёл на опознание своего сына и увидел его маленькое, ещё совсем детское лицо с которого полностью сняли кожу – неаккуратно, с засечками, будто соскоблив ее бритвой – Дэвид ощутил, как внутри него словно сорвался с петель лифт. И затем осталась только безразмерная, холодная пустота.
– Идеальный мир, где у всех будет одна воля.
Жена не смогла справиться с утратой и через несколько недель выбросилась из окна. Дэвид почти не говорил с ней про сына. Он просто не мог. Думал, что таблетки и психотерапия смогут ей помочь, и только потом обнаружил нетронутые блистеры в тумбочке с нижним бельём.
– Мир, забравший лицо у твоего ребенка, должен так же исчезнуть. Пускай его утраченное лицо станет олицетворением грядущей реальности: без войн, без насилия, без вражды. Реальности, где людей сплотит одна цель.
Еще одни похороны, на которых у него уже не было сил рыдать. Он стоял над вырытой могилой, из бортов которой торчали полиэтиленовые пакеты, и таращился в яму, не понимая, чего ради стоит продолжать жить.
– Ради него. Ради себя. Ради всех нас. Ты должен сделать это, Дэвид.
Юба протянул ему пистолет.
Полиция полностью оцепила завод, прибыли несколько отрядов службы безопасности из корпорации «Ханзо»: они досконально обследовали территорию на наличие улик и фиксировали потери. Всюду шумели голоса, мерцали фонари, гремели тяжелые шаги экзоскелетов. Была уже глубокая ночь.
Возле одного из мобильных пунктов стоял директор службы безопасности корпорации «Ханзо» – Ясубицу Мацумото. Слева от него на резиновом матрасе лежал мертвый член группы быстрого реагирования. Из его затылка выходил толстый оптоволоконный кабель, транслируя на монитор последние минуты его жизни: запись с оптических имплантов, сохраненную в нейроинтерфейсе.
– Ну что? Есть мысли? – спросил майор спецназа, отойдя от группы полицейских.
– Почерк тот же. Нет сомнений, – коротко ответил Ясубицу.
– Это пиздец. Как можно убить три отряда спецназа без единой личной потери? Почти тридцать человек… Тридцать обученных людей, многие из которых имели боевой опыт в горячих точках… Даже ваши карательные отряды, думаю, на такое были бы попросту не способны. С кем мы вообще имеем дело?..
Ясубицу молча нахмурил густые брови. У него имелись догадки, но он не мог их озвучить. Он перемотал видео, чтобы еще раз посмотреть, как человек в маске поднимает руку. На мгновение возникают резкие помехи – и боец уже лежит на полу, а из-под его головы растекается густая лужа крови. Перемотал снова назад и остановил на помехах, внимательно вглядываясь в искривлённое глитчами пространство склада. Где-то там, в глубине помех, будто бы виднелась раскрытая пасть.
– Еще эти сраные маски, – добавил майор, закуривая сигарету. – Натуральный ебучий театр. «Ятонг», «Кейплайн», теперь ваш завод… После сегодняшней ночи это дело разрастется до федеральных масштабов, и тогда уж театр точно прикроют.
– Жаль. Федералы будут только путаться под ногами.
– А я бы и армию подключил. Лишь бы поймать и уничтожить этих уебищных клоунов.
– Количеством, как видите, их не взять. Нужно предугадать следующий налёт и застать их врасплох. Мы готовим для этого наших лучших людей.
– Надеюсь, что у вас получится. У вас, или у федералов. Я больше не могу хоронить своих. Мы сделали все, что могли. Почти весь наш штат… Господи… Так подумать…
– Понимаю, – со всей серьезностью кивнул Ясубицу.
– А еще. Знаете, что самое странное? – спросил майор, бросая окурок в лужу – рябь на поверхности воды исказила их лица, смешивая со светом от фонарей. – Последняя группа быстрого реагирования, которую мы отправили в этот ад. Она ведь даже не добралась до завода…
001 ПРОЕКТ ЛИМИНАЛ
Ночью Детройт никогда не спал; он лишь прикрывал веки, продолжая бегать глазами в интимном полумраке. Для одних это ощущалось как гнетущий сонный паралич, для других – как эйфорический полубред. Световое загрязнение цвета ржавчины наводняло городские улицы, смешиваясь с вычурно ярким, кричащими огнями неона, будто бы в выцветший холст бросили смоченную палитру красок. Разорванное тенями пространство пропитывалось параноидальным напряжением и щекотало нервы лязгом приборов мобильных кухонь, монотонным гудением забившихся пылью кондиционеров, редким шумом проезжающих машин. Обострялось чувство одиночества, но оно не горчило так сильно как обычно, словно разбавляясь во всеобщем отчуждении.
– Ты опять пишешь, – усмехнулся Кевин, стряхивая пепел в банку из-под безалкогольного пива. – Это самое странное хобби, которое я встречал у корпоратов. Даже страннее, чем собирать вырванные у трупов глазные импланты. Я дословно помню, как мне Сузуки сказал, типа, мечтаю полностью завесить стену в спальне глазами, по одному с каждого убитого мной человека. Хочу, чтобы эти глаза, диафрагмы душ, безустанно смотрели на меня, преломляя мое превосходство, что-то в этом духе он сказал, и я подумал, что он совсем конченный. Но ты… Ты нечто не такое очевидное. Люди уже даже телевизор почти не смотрят, а ты все еще занимаешься писательством. Когда ты вообще последний раз видел человека, читающего книгу? Да хотя бы какую-нибудь ссаную брошюру?..
– Я делаю это только ради себя, – сказал Акутагава, перечитывая строчку «для одних это ощущалось как гнетущий сонный паралич, для других – как эйфорический полубред». – Понимаешь, для человека, остро ощущающего бессмысленность жизни, бесцельное существование – это непозволительная роскошь.
– То есть это занятие придает смысл твоей жизни?
– Нет. Скорее, оно его подменяет.
Кевин встал из-за стола. Они ждали маячок от дилера в рамен-баре. Запах вареной говядины, плотный и удушливый, въелся в его нос. Он прошел в уборную, бросая хищный взгляд на проститутку в полупрозрачном пластиковом корсете, на то, как вздутые капли пота проступили на ее упругой груди. Живое тело с недостатками всегда заводило его больше, чем стерильные машины с искусственным интеллектом настроенным на подчинение. Подчинять по-настоящему куда интереснее. Подчинять, и обладать. Чем-то живым, пахнущим, теплым. В паху Кевина собралось напряжение. Он закрылся в одной из свободных кабинок и высыпал из зипа отливающий мутной голубизной «витамин» на тыльную сторону ладони. Резко вдохнул в одну ноздрю, прокашлялся, сплевывая горчившие сопли, и повторил действие с другой ноздрей.
В этот момент в рамен-бар вошли пятеро членов преступного синдиката «Семья Ягути» с отличительными татуировками монсё на ладонях: их геральдические символы напоминали рисунок водоворота из острых косых лезвий. Они сели на диваны напротив стола Акутагавы. Он продолжал смотреть в свой блокнот, периферийным зрением захватывая малейшие движения перед собой. «Это чувство одиночества было похоже на то, как лакаешь разбавленный виски – жжется, но не пьянит». Мелькнули женские ноги и присоединились к их столу. Синтетические колготки мерцали как серебряный дождь. Затем подошел официант и застыл на месте, записывая их заказы. «И вместо того, чтобы напиться, ты просто устаешь». Официант ушел, и ноги с одного из краев дивана сдвинулись в сторону Акутагавы.
Кевин стоял у раковины, пытаясь выдавить мыло из дозатора, но кнопка нажималась вхолостую. От стимулятора свет стал ощущаться острее, опоясываясь яркими ореолами. Он попробовал нажать еще раз и тут же резко ударил кулаком; кнопка, громко щелкнув, треснула и впала внутрь.
Акутагава поднял глаза от блокнота. Член синдиката смотрел на него прямым, напряженным взглядом.
Кевин вышел из уборной. По его указательному пальцу плавно стекла капля крови. До того, как эта капля коснулась пола, Акутагава подскочил к столу синдиката и наставил на них крупнокалиберный пистолет «Нарака», синхронизировавшийся с рефлексом пользователя: вместо того, чтобы сдавливать механический крючок, достаточно было только сконцентрировать усилие в пальце. Кевин вытащил из плаща пистолет-пулемет крисс вектор девять быстрее, чем кто-либо смог его заметить.
– Мы… Просто пришли поесть… – неуверенно проговорил один из членов синдиката. В его голосе чувствовался страх.
– Не повезло! – закричал Кевин, смеясь; из его носа брызнула кровь – и залп пуль прострочил сразу несколько тел, взрывая обивку дивана. Акутагава, уже установивший метки на членах синдиката, добил оставшихся точными выстрелами в голову. Проститутка упала на пол, сжавшись в комок.
– Эй, официант!.. Официант!.. – свистнул Кевин. Официант, спрятавшийся за одним из столов, осторожно приподнялся. – Слышишь меня?.. Передай хозяину харчевни, чтобы он отправил запрос на возмещение убытков в юридический отдел корпорации «Ханзо». Запомнил? «Ханзо»!
– Пойдем отсюда, – сказал Акутагава, забирая свой блокнот со стола.
– Всем хорошего вечера и приятного аппетита! – напоследок пожелал Кевин, оглядывая замершее пространство рамен-бара.
Они прошли через кухню и вышли во двор. Кевин утер ладонью нос и высморкался сгустком крови. После того, как «Семья Ягути» случайно перехватила одну из поставок оптических имплантов корпорации «Ханзо» и решила сбыть ее на черном рынке, стерев серийные номера, на синдикат объявили охоту, выплачивая пятьсот долларов за каждое подтвержденное убийство «рядового», и до пятидесяти тысяч за убийство «командира».
– Сколько их там было? Пятеро? – спросил Кевин.
– Да.
– Заебись! Мы сегодня заработали, получается, по тысячи двести пятьдесят долларов… Легчайшие… Куплю своей какие-нибудь цацки, люблю делать спонтанные подарки, легко пришли – легко уйдут, я просто нахожусь в потоке жизни, беру от мира и отдаю ему взамен, поддерживаю всеобщую причинность.
– Да-да, кровожадная ты сука, – усмехнулся Акутагава. – А я ведь просто хотел их припугнуть.
– Ну, я тоже. И напугал до смерти.
Ясубицу успел покинуть свой кабинет как раз в тот момент, когда агенты федерального бюро расследований вошли в холл на первом этаже. Ему не хотелось тратить на них время, поэтому он поручил встречу своему делопроизводителю – пускай они вместе хоть до тошноты копаются в полупустых, вылизанных отчетах. У него было дело поважнее, настоящая зацепка которую он прорабатывал последние несколько недель, последовательно проверяя десятки тысяч финансовых отчетов. Ясубицу поднялся на грузовом лифте на шестьдесят третий этаж и, не говоря ни слова, прошел мимо секретаря главного инженера.
– Господин Вон сейчас занят и просил не беспокоить, – сказал секретарь, подскакивая с кресла, но Ясубицу в ответ только выставил перед собой ладонь и зашел в кабинет инженера.
Джунсо Вон сидел за своим захламленным бумагами рабочим столом, отрешенно таращась в стену из мониторов, на одном из которых медленно, процент за процентом, двигалась полоска компиляции какой-то программы. Услышав, как открывается дверь, он глубоко затянулся электронной сигаретой и выпустил перед собой облако клубнично-бананового пара. Ясубицу бесшумно подошел сзади и кинул на клавиатуру стопку финансовых отчетов с какими-то пометками на полях. Вон затянулся еще раз, выпуская струю пара из носа, и краем глаза посмотрел на эти бумаги.
– Это финансовые отчеты за последние десять лет, – сказал Ясубицу, встав справа от Вона. – Суммарно почти три миллиарда долларов были потрачены на несуществующие проекты. «Исследование нейротехнологии на основе Ясперса-Куса», «Гибридный ИИ в системах автоматической защиты», «Исследование нанотрансмиттеров нового поколения», «Имплантация биохимического оружия», «Технология искусственного воскрешения: пост-смерть» и другие, могу перечислить все по желанию. Список обширный. Я сначала думал, что это простое отмывание денежных средств, которым вы все здесь любите заниматься, и начал отслеживать счета. Это было затруднительно, потому что в основном цепочка обрывалась на блокчейне, но наши специалисты смогли выяснить, кому именно принадлежали эти кошельки: тебе и прошлому лидеру корпорации, Дадзаю.
– И что? – фыркнул Вон.
– Что за проект на самом деле вы вели? Куда уходило все это финансирование? – спросил Ясубицу, сдерживая в себе гнев: его раздражал тот факт, что от него, главы безопасности, могли что-то скрыть.
– Не понимаю, о чем ты говоришь…
Ясубицу схватил Вона за ворот шелковой рубашки и с силой тряхнул.
– Ты хоть понимаешь, какой пиздец происходит? Если федералы или, не дай Бог, другие корпорации узнают, что эти масочники – наших рук дело, то «Ханзо» просто сотрут в порошок. И чтобы этого не произошло, я должен узнать обо всем первым.
– Отпусти меня.
– Если ты думаешь, что у тебя есть какая-то неприкосновенность, то сильно ошибаешься. Я – глава внутренней безопасности, и по моему щелчку вся твоя семья, карьера, все то, что ты нажил таким умственным трудом пойдет прахом за один вечер, – процедил Ясубицу. – Об этом приказе даже никто не узнает. Тебе напомнить, как исчезают люди?..
– Не зазнавайся, глава безопасности, – спрыснул Вон. – Таких, как ты, меняют за один вечер. Я же здесь незаменим. Все лучшие проекты «Ханзо» – это результат моего труда. Я здесь сердце, а ты так… Всего лишь руки… Смогут ли эти руки вырвать собственное сердце?..
Ясубицу отпустил его. Вон развернулся на стуле обратно к мониторам и вновь затянулся электронной сигаретой.
– Ты еще здесь? – раздраженно спросил он, сбрасывая со стола финансовые отчеты.
Но Ясубицу уже бесшумно вышел из кабинета. Он предполагал, что Вон откажется сотрудничать, но все равно хотел попробовать избежать грубых методов воздействия. Не вышло. Некоторые люди понимают только силу. Ясубицу активировал закрытый канал кохлеарной связи, разглядывая куст вечноцветущей искусственной сакуры. Голографические розовые листья плавно опадали на пол, незаметно растворяясь в воздухе.
«Готовьте людей»
Едкий серый дым размывал очертания стен и мебели, состоявшей из старого дивана, антикварного буфета с побуревшей лепниной и комода с плазменным телевизором, бесшумно прокручивающим низкосортные боевики. Со стороны закрытых окон дымовая завеса приобретала нежное голубоватое свечение, исходившее от неоновой вывески китайской забегаловки напротив – там готовили дешевую острую лапшу, от которой потом всегда свербело в желудке. С кухни доносился приглушенный разговор диктора с радио, похожий, скорее, на отголоски собственных мыслей, обрывчатых и угасающих под давлением наркотического опьянения, которое стало привычным состоянием для Флинна Бойла. Он лежал на диване и потуплено смотрел на плавящийся в дыму ореол от экрана телевизора, потирая пальцами обожжённую кожу вокруг отверстия в шее – оттуда торчала муфта трахеостомической трубки, оставшаяся после удаления раковой опухоли. Со временем Флинн приноровился использовать ее для курения, вдыхая дым прямиком через трахею.
– Мир… Всего лишь проекция… – отстраненно произнес Кевин, съеживаясь в велюровом кресле.
– Да похую честно говоря, – кое-как прохрипел Флинн.
– В целом, наверное, согласен…
– Мы вообще по делу пришли, – сказал Акутагава, сидевший за столом у приоткрытого окна.
– А да, – Кевин кое-как разлепил веки и посмотрел в сторону Флинна. – Есть одна тема… Ты это, может слышал, сейчас в городе появился самопальный аналог «Тразидола»… Не знаешь, откуда?..
– Да, какие-то чуваки идейные стали готовить, я так не в курсе всего расклада, но прекурсоры приезжают из Тайваня, а делают уже здесь… В каких-то домашних лабах, наверное… А чего, вам-то зачем?.. – Флинн приподнялся на подушке и протянул руку к соевому батончику обогащенному витаминами: «Чпоксин – убей токсин».
– Дело в том, что «Тразидол» производит наша дочерняя фармакологическая компания, – Акутагава отпил фанки-колу. Искрящаяся газировка с неприятным травянистым привкусом сахарозаменителя холодной волной пронеслась по горлу. – И нам поручили выяснить, кто за этим всем стоит, потому что мы стали терять часть прибыли.
– Ну понятно, – прокряхтел Флинн, чуть не подавившись батончиком. – Если так подумать, то ведь они благим делом занимаются. Не у всех есть деньги на «Тразидол», а у тех, кто его может покупать целыми курсами, не бывает трясучки, потому что они ставят себе нормальное, лицензированное железо. Вы, конечно, типы еще те… Отовсюду бабки доите…
– Никто не заставляет людей ставить тебе железки с черного рынка. Это их осознанный выбор, и за него нужно платить. Поддерживать их, распространяя дешевый аналог «Тразидола», означает развивать черный рынок и дальше, вовлекая все большее количество людей в торговлю органами и сомнительного качества имплантами. Это не благотворительная акция для неимущих как тебе могло бы показаться.
– Да мне, честно говоря, так-то насрать… От Пыли просто на разговоры пробивает… Я поспрашиваю своих, сейчас ничего не могу сказать наверняка. Но попрошу вас об одной услуге взамен.
– Само собой, – кивнул Кевин, протирая глаза. Он откинулся на спинку кресла и глубоко выдохнул. – Может тебе это, горло починить?..
– Не, с ним все в порядке. Меня что-то в последнее время правый глаз барахлит, что-то со зрительным нервом, наверное… Короче, подсуетите мне новую оптику, заряженную какую-нибудь, с тепловизором и все такое…
– Нахуя тебе тепловизор? – усмехнулся Кевин.
– Когда тюнингуешь тачку, лучше впихнуть в нее по максимуму, а не ограничиться одним спойлером или неоном.
На экране телевизора мускулистый мужчина проткнул своего противника дулом ручного пулемета и выпустил в него полную ленту патронов, превращая его живот в полыхающий фарш.
«Через пятнадцать минут вас заберет машина у парка Херитедж»
Прозвучал голос в голове по закрытому каналу связи. Кевин вытаращил глаза, не понимая, услышал ли он это взаправду или то было слуховой галлюцинацией. Акутагава встал и кивнул в сторону прихожей.