ГЛАВА 1. Мелодия первого знакомства
Василиса
Август, среда
***
Мой Город красив лишь на первый взгляд.
Он встречает гостей улыбкой резных оград
И радугой искрящихся фонтанов,
Ослабляет внимание приезжих профанов.
А потом в один миг, внезапно и резко,
Становится бездушно-злым, холодным и честным.
Огрызается и пытается выгнать со своей территории людей.
Он строптивый и очень не любит гостей.
Он защищает остатки магии, что всё ещё живут среди его стен,
Не желая становиться прогрессивным и дружелюбным ко всем.
Среди его замкнутых тёмных дворов
Таится злобное волшебство забытых богов.
Но именно это и делает Санкт-Петербург таким манящим для туристов.
Они, словно саранча, разбегаются по его улицам, фотографируют золотые купола, львов и ангела на шпиле, не замечая, как Город насылает на приезжих простуду и грипп, апатию и грусть, сводит с ума и обманывает мнимым дружелюбием.
Я смотрела на толпу, выползающую из зева Московского вокзала, и очень ей сочувствовала. Неподготовленных странцев Город обдерёт, как монголо-татарское иго Киевское княжество. И только единицы смогут уберечь крупицы здравого смысла и не остаться в Городе навсегда.
Я давно привыкла к его поведению. А Город привык ко мне. Он считает меня своей и поэтому не трогает.
Я не болею зимой, не чихаю весной, не развешиваю бахрому соплей осенью и не боюсь промозглого питерского дыхания летом.
Я умею видеть и слушать его.
– Эй, красотка! Позолоти ручку! – прокричала мне цыганка в цветастой юбке.
Её яркие чёрные глаза, красивая улыбка и кольца в ушах сияли на фоне серого питерского утра. Цыганка вертела кредитную карточку в руке, гипнотизируя проходящих мимо людей.
Я же спешила к памятнику Петра Великого прямо посреди зала Московского вокзала. У его подножия сидели люди, стояли чемоданы и бегала мелкая собачка. Шпиц по имени Фуня. Имя я узнала от его хозяйки, ринувшейся ругать питомца.
Бронзовый император поморщился, когда Фуня задрал на него заднюю лапу.
– Чудесного дня! В чём проблема на этот раз? – поинтересовалась, игнорируя многозначительные стоны статуи.
Бюст Петра огляделся по сторонам и доверительным шёпотом сообщил:
– И тебе, видящая, зонтов без дырок. В Город привезли «Шамана». Поговаривают, в нём скрыт древний опасный дух. Надо его перепроверить.
– Опять выдумываете, Пётр Алексеевич? Вас и так отреставрируют, не стоит напрягаться.
– Да Сампсониевским мостом клянусь! Чтоб он не разводился больше! Сам слышал, как мумии заморские перешёптывались! С тем же составом приехали. А мумии, они врать не будут!
Глаза статуи при разговоре бегали из угла в угол, вот-вот ожидая нашествия шведов или поляков. Маленькие углубления в форме полусферы, заменяющие Петру зрачки, расширились почти до размера глазниц. Дух Петра был напуган.
Я нехотя достала блокнот и записала все данные, полученные от информатора.
Пётр Алексеевич не зря занимает почётное центральное место в зале Московского вокзала, он встречает гостей Города, заочно делит их на тех, кто останется и кто уедет, снабжает информацией и, соответственно, работой всё отделение Санкт-Петербургского Магического контроля. Сокращённо СМАК.
Правда, не всегда его наводки бывают полезны или актуальны. Не далее как неделю назад он всполошил моё начальство новостью о приближающемся Апокалипсисе. Как потом выяснилось, что намёком на такое предсказание послужил потерявший посылку яндекс-доставщик. В посылке развонялся дорогущий заморский санкционно запрещённый сыр дор-блюзовской расцветки. Тонкий нос императора учуял вонь и спрогнозировал конец света, который мы благополучно пресекли, вернув посылку заказчику.
А месяц назад мы всем городом ловили маньяка, якобы приехавшего из Москвы на «Сапсане». Маньяка нечеловеческого, ясное дело, а призрачного. Сами понимаете, билета у него не было, но Пётр Алексеевич клялся, что дух вышел из поезда, крутил в руках лезвие окровавленного ножа и жутко скалился. Через сутки выяснилось, что это дух Фёдора Михайловича вернулся из Минеральных Вод, полный вдохновения и позывов к творчеству.
А насчёт страшного духа шамана – ерунда, скорее всего, но…
Посмотрим. Мне несложно, а Петру Алексеевичу приятно.
Часы под потолком грозно пробили девять ноль-ноль, и сотовый разорвался первыми аккордами «Северного флота» в исполнении бессмертных «Короля и Шута». Граждане, отъезжающие и прибывающие, в страхе заозирались в мою сторону. Прекрасная песня перекричала даже глобальный гул вокзала.
Вот за что я «КиШ» любила, так это за громкость.
– Петропавлова, ты где шляешься? Рабочий день уже в разгаре! – проорала в трубку Надька, моя коллега по отделу и заодно соседка по кабинету.
– Буду через пятнадцать минут, – прошептала подруге, пнула задравшего на меня лапу собакена и, поблагодарив императора, поспешила на работу.
Вот кажется, проехать всего-то три улицы, три поворота: Невский проспект, Суворовский проспект и Лафонскую. А чувство, будто половину города пересекла.
Залетела в двери СМАКа, попробовала перепрыгнуть турникет проходной. Но строгий взгляд охранника поймал на лету и заставил поковыряться в сумке в поисках проходки. Потеряла ещё три минуты, нашла пропуск, приложила к указанному месту и даже «Доброго утра» пожелала.
Опоздала я на каких-то полчаса.
Причёска, конечно, растрепалась, и пришлось собрать волосы в хвост.
Начальник многообещающе улыбнулся. Он уже раздал всем сотрудникам задание на день. И самое приятное, конечно, припас для меня.
– Вчера на Канонерском острове на берег выбросило три трупа. Пойдешь в полицейский участок, выяснишь: нет ли там магической составляющей.
– Но, начальника! Я не могу с ними общаться, с этими упырями в погонах, вы же знаете!
Для меня, как и для всех сотрудников СМАКа, разговор с духами был гораздо приятнее общения с живыми людьми. Смертные скучные, то ли дело нимфы Летнего сада!
СМАК занимал левый флигель Смольного собора: двухэтажное синее здание, окружавшее собор. Полуподвальные помещения с низкими арочными потолками, стены, выкрашенные в мягкий зелёный цвет, и старый линолеум, протёртый по центру. Из окон кабинета моего начальника Станислава Аристарховича открывался вид на дорожки небольшого парка и на ноги прогуливающихся туристов.
– Кто опоздал, тот и попал! – пропела Надька мне в ухо.
Начальник строго на неё прицокнул, и подруга перестала махать перед моими глазами билетами в Мариинку. Вот почему такая несправедливость? Ей, значит, в театре с духом почившей балерины беседовать о прекрасном, а мне так трупы!
Станислав Аристархович, высокий накачанный мужчина, чьи мускулы проступали даже сквозь костюм из дорогого натурального, но мятого хлопка, приобнял Надежду за плечи и вывел в коридор. Вернулся и на мой недоуменный вопросительный взгляд пояснил:
– Мы только тебя послать можем, Василисушка. Давидушка Догода1 умасливает, чтоб завывать перестал. А то второй день подряд штормовое предупреждение по Городу. – И даже руками развёл. Ну точно девица хороводы ведущая.
И, главное, по делу глаголет, не придерёшься. Магической составляющей ещё может и не быть, но всё равно неправильно это: к трупам девушку приличную отправлять.
Начальник по глазам моим понял всю бессмысленность своих приказаний и сверкнул второй многообещающей улыбкой.
– Там ещё с полицейским переговорить надо будет. В нём рассмотрели потенциал «видящего». На вот, почитай, пока едешь. – И сунул мне в руки красную папочку с банальной распечаткой. Я только и успела, что полистать её и нахмуриться, а Станислав Аристархович вперился в меня своими драконьими глазами, не давая противиться начальственной воле. И сказал с улыбкой, добренько так. У меня аж брови дыбом встали свеженарощенные. – А ежели раньше освободишься, так домой иди. Тут Махалаевна все отчёты доконвертирует!
Ну, можно ли от такого предложения отказаться?! Конечно же, нельзя! Вот только за машиной бежать далеко. Минут пятнадцать. Возле дома оставила. Махалаевна – волшебница баланса и сумм, по-народному наш главный менеджер. Она устало вздохнула. Ей не привыкать, что её помощник сбегает по поручениям особой важности.
А я кивнула начальнику, сунула папку под мышку (по дороге гляну) и, радостная, побежала к машине.
Кого там ещё решил укокошить мой Город?
***
Февраль много лет назад…
В СМАК я попала двенадцать лет назад. Как любая уважающая себя петербурженка я училась в СПбГУ (Санкт-Петербургском государственном университете), гуляла вдоль Фонтанки и мечтала об автомате по нарратологии2.
Пятый курс кафедры истории русской литературы душил бесконечными докладами, работами с народным фольклором и заумными публикациями. А впереди меня ожидали экзамены и диплом.
Нет, я очень любила своё направление, но ещё больше я любила бессмысленно бродить по дворам-колодцам в поисках новых граффити на Литейном, заходить в парадные старинных домов и прислушиваться к шуму голосов давно минувших лет.
Ещё мне нравилась традиция гладить крылья грифонов на Банковском мосту и загадывать желания.
Там-то меня и поймал Станислав Аристархович Дизверко, мой нынешний начальник.
Я как раз нашептывала грифонам-львам, что они самые настоящие львы, а никакие не грифоны, и даже сунула в зубы всем четырём по пятирублёвой монетке, загадав сдать последнюю сессию и не завалить диплом… Просто сдать. С успеваемостью у меня было не очень хорошо.
Февраль холодил ладони, ветер пушил волосы.
Мужчина в чёрном пальто с острым большим носом и длинными чёрными волосами меня сначала напугал.
Он наклонился ко мне и предупредил зловещим шёпотом:
– Вы портите памятник.
Я даже подпрыгнула и остатки монет ему в лицо швырнула. Прямо в глаза, чтобы получить шанс сбежать от страшного маньяка. Но не успела и трёх скачков сделать, как меня схватили за руку и отказались выпускать.
«Это конец!» – мелькнула здравая мысль.
– Они очень любят деньги! – крикнула незнакомцу в своё оправдание, надеясь, что это отвлечёт его и я смогу перебросить моего обидчика через перила прямо в канал Грибоедова. Авось там и сам Грибоедов его встретит, а обитатели канала загрызут.
Пару секунд ставила дядьке подножки и силилась подтолкнуть его к вожделенной воде. Но мужчина почему-то не торопился падать в канал. Я его понимала: воды петербургских речушек грязнее сточной канализации. Сомневаюсь, что после падения туда можно остаться человеком без лишних конечностей.
– Василиса Анатольевна, не стоит меня топить. Даю слово, что не собираюсь причинять вам вред или зло. Слово дракона.
– Слово кого?! – переспросила, не прекращая поступательных движений к ограде моста. Уж очень спокойным показался мне голос мужчины для маньяка. И очень странным последнее существительное.
Не исключено, что он местный сумасшедший. У нас в Питере это обыкновенное явление ближе к осени: обострение шизофрении и мистических явлений.
– Дракона, – повторил приятный мужской голос над самым ухом, а у меня волосы от ужаса встали дыбом. Такой баритон – вот самое то для маньяка!
И хотела уже возмутиться его наглостью: напал на девушку среди бела дня в центре города! Хоть бы до подворотни какой подождал. Задрала голову и застыла, встретившись взглядом с обидчиком.
Вы когда-нибудь видели человека с жёлтой радужкой и острым вытянутым зрачком? Как у рептилии какой-то. А я теперь – да.
– Ма-ма, – вывалилось из моего рта. Паника забила в бубен, пальцы закоченели, мозги отказали.
Я даже завещание не успела написать.
Это ж сколько наркоты он сожрал? А пальто вроде приличное!
– Я Станислав Аристархович Дизверко. Если позволите, ваш новый начальник.
– Не позволю! Я ещё университет не закончила, чтобы ко мне начальники клинья подбивали! – дерзко отказала страшному встречному, всё ещё сжимая его руки, но уже не старалась выкинуть в Грибоедовский канал. Простите, подводные твари, сегодня вы останетесь голодными.
– В этот год мы с вами попробуем начать сотрудничество и притрёмся. А после успешной сдачи экзаменов вы перейдёте ко мне в отдел.
– А без тёрок нельзя?
В мозгу тут же всплыли разборки питерских банд стенка на стенку где-то в Купчино. Но, как ни странно, я не могла отвести взгляд от этих странных пугающих глаз.
Вот зрачок тоньше, вот шире. Дичь какая-то. И говорит странные вещи:
– Василиса Анатольевна, вы обладаете великой силой чувствовать Город. Нам необходим этот навык. А кроме нашего отдела, вы нигде его реализовать не сможете.
– А чем занимается ваш… отдел?
Признаюсь, заинтересовал. Страшно до троеточия в мизинцах, но неожиданно. И… загадочно. А это я люблю.
– Санкт-Петербургский Магический контроль, сокращённо СМАК, сотрудничает с потусторонней стороной Города. Помогает волшебным созданиям выжить среди людей и адаптироваться в современности.
– Вы даже ни разу не улыбнулись.
– Я не из весельчаков.
– Но ведь вы шутите!
– Нет.
– Точно?
– Совершенно.
– Можно я прилягу?
– Не стоит. Земля холодная.
– Тогда посижу.
Ветер трепал волосы, забирался под пуховик, ноги окоченели. Холодное железо перил, на которые я опиралась спиной, возвращало способность мыслить адекватно. Но интуиция подсказывала, что эта способность мне уже не пригодится.
Мужчина со странными зрачками сел рядом и погладил мою несчастную, напуганную персону по голове:
– Не волнуйтесь, вы привыкнете.
– Я сумасшедшая? – со слезами на глазах уточнила у будущего начальника, хватаясь за бабушкин кулон.
Он у меня что-то вроде оберега: отпугивает нечистую силу и маньяков. Простая безделушка из хирургического сплава, даже не потемневшая за долгие годы: небольшой овал с выступающими краями и восьмиконечный крест, вписанный в круг. Бабушка подарила мне его на десятилетие, и с тех пор мы с ним неразлучны.
– Вы – видящая! – обрадовал незнакомец и протянул визитку с адресом.
«Площадь Растрелли, дом 1, строение 1, индекс 191134», – значилось на белом прямоугольнике. И витиеватое «СМАК».
– Вы знаете, чего хотят львы на Банковском мосту. А недавно пытались одеть Ангела в Измайловском саду. И ведь он действительно замёрз.
А ведь этот мужик реально за мной следил, значит, он натуральный маньяк.
Ой, мамочка, посади меня в «Сапсан» да в Москву отправь! Хватит с меня испарений болотных!
– А что будет, если я не приду? – Покрутив визитку в руках, я уставилась на ботинки мужчины. Они сияли чистотой, несмотря на грязный февраль кругом.
С какой стороны ни посмотри, сказочный персонаж. Особенно на зрачки не смотри! Страшно.
– Вы придёте, – заверил меня мужчина, встал и ушёл.
Я ещё полчаса морозила попу на холодных камнях моста. А после экзаменов явилась в СМАК как миленькая.
Станислав Аристархович Дизверко обладал даром влиять на людей и духов, подавлять их волю и делать своими рабами.
Он действительно оказался драконом.
А вас когда-нибудь звал к себе на работу дракон?
***
По дороге на Канонерский остров попала в три пробки, самая большая оказалась как раз в Канонерском тоннеле – маленьком игольном проезде между городом и островом. Там в глубокой луже застрял автобус. Я только и успела раскрыть папку с информацией на нового «видящего».
Несколько лет назад у меня состоялся серьезный разговор с начальником, в котором я просила его больше не вербовать работников лично. Уж очень пугающим показался мне мой опыт.
Станислав Аристархович ожидаемо обрадовался, престарелому дракону только волю дай спихнуть лишнюю работу на кого-то другого. Он доверил знакомство с потенциальными «видящими» мне.
В мои задачи входило: наблюдение, оценка потенциала, вербовка и адаптация.
К слову, нынешний мужчина должен был стать моим первым заданием в роли вербовщика.
К делу следовало подойти аккуратно и не спугнуть дичь.
Полицейский на фотографии в деле выглядел привлекательно. Брюнет, серые большие глаза, лёгкая небритость. Он явно подражал оперативникам американских сериалов. У таких людей должна быть приятная улыбка.
БАМ!
Меня ощутимо тряхнуло. Мою «КИА Рио» значительно расплющило. Пока я пялилась на морду небритого мужика, какая-то скотина въехала мне в бок! Как, скажите, можно не увидеть еле ползущую машину?!
Вылезла из своей деточки, угодила по щиколотку в лужу и пригрозила кулаком небесам. Те намёк поняли и разродились мелким нудным дождём.
Обожаю Питер.
ГЛАВА 2. Проблемы коммуникации
Клим
Утро любого дня не бывает добрым, если тебя вызывает начальство на ковёр. Моё начальство любит это дело: показательную порку. Знает в ней толк и раздаёт кнуты направо и налево, оставляя пряники себе.
Вот и сегодня Глеб Анатольевич Авсейков, полковник юстиции и наш непосредственный начальник, собрал подчинённых тесным кружком в семь человек (остальные разбежались по отпускам) и имел нас и в хвост и в гриву. Изощрённо так, с выдумкой подходил к делу и с огоньком.
– Близится конец месяца! – орал он, фонтанируя слюной, оскорблениями и угрозами. – Премии лишу, бакланы! Чтобы план по раскрываемости был выполнен! – И, немного подумав, добавил: – И перевыполнен!
– Это как? – совершенно не вовремя встрял Ромка.
Он у нас ещё молодой, зелёный, как незрелый кислый виноград, но хваткий, подаёт надежды, что однажды станет вполне приличным следаком. Но сейчас влез ой как некстати, за что отхватит люлей в кабинете от меня и ребят.
А пока я лишь слегка (так, что Ромашка подпрыгнул и зашипел от боли) наступил ему на ногу. А чего он лезет к Авсейкову? Это же теперь надолго! А был шанс, что полковник уже проорался и распустит нас по делам, но теперь надежды нет, не в ближайший час точно.
– Да ка́ком кверху! – громыхнуло в кабинете. – Сами убьётесь! А коллеги по отделу будут это дело раскручивать! Мне нужен десяток раскрытых дел в месяц, ясно?! Три жмурика всплыли на Канонерке! Три!!! А вы тут штаны просиживаете! Живо на место! Чтоб каждую песчинку перетрясли, но раскрыли это дело! Вечером доложить!
Мы недружным строем прошелестели, что нам всё ясно, и всё-таки были выпущены на волю.
– Котёночкин, задержись! – гаркнуло начальство, когда я был уже почти в коридоре, одной ногой, так сказать, на свободе.
Рядом заржали коллеги, которые вот уже лет пять неадекватно реагировали на мою фамилию. Молодая секретарша Зоенька тоже хихикнула, Ромка засвистел известную всем мелодию из «Семнадцати мгновений весны», Сашка громким шёпотом, так что услышали все в коридоре, выдал:
– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!
– Клоуны! – бросил коллегам и вернулся в кабинет к начальству.
– Клим, присядь. Это на пару минут, – бросил Глеб Анатольевич.
В целом мужик он неплохой, нервный и дёрганый, но не злобный, не самый глупый, не упырь какой-нибудь. В карьере своей упёрся в потолок, потому что все нужные знакомства у него уже закончились, все связи использовались. Он, может, и хотел бы прыгнуть выше, да никак не выходило. Так, скорее всего, и просидит над нами до пенсии и ещё пару лет после выхода.
Я же в своих далекоидущих планах метил на его место лет через пять – семь или ещё куда повыше, в городское управление. Что мне тут в районе размениваться?! Авсейков мои амбиции понимал и за них меня очень не любил. Но сделать ничего не мог: как ни крути, я лучший сотрудник района! У меня отличная раскрываемость, показатели на высоте, пятёрка по сдаче нормативов. Вот недавно повысили до руководителя следственного отдела Главного следственного управления Кировского района города Санкт-Петербурга. Звучит?
– Тобой тут служба безопасности интересовалась. Досье запрашивала. – Глеб Анатольевич театрально закатил глаза и дёрнул вверх подбородком. Как будто не на вышестоящее начальство указывал, а на самого Господа Бога. – Ничего не хочешь мне сказать? – Шеф прищурил свои и без того небольшие глазки, отчего стал похож на отлично откормленного хряка, каких моя тётка в деревне резала к зиме на сало.
– Даже не представляю, зачем им понадобился. А что вообще сказали-то? – Я мысленно начал прикидывать, по каким делам могло что всплыть, чтобы мною заинтересовались. Вот так с ходу ничего путного не вспоминалось.
– А то они докладывают?! Затребовали личное дело. Молча. Своего человека в СБ у меня нет, узнать не у кого. – Авсейков побарабанил пухлыми пальцами по столу. – Подумай, что у тебя и где плохо зарыто. И зарой получше или сам иди к ним сдавайся. Потому что ребята там как бульдоги – если вцепятся, не выпустят. Понял меня? – Ещё один недобрый взгляд из-под бровей. – Ступай.
И опять окликнул в дверях склеротик-параноик.
– Консультанта к тебе сегодня пришлют. Бабу! С ней обычно в соседнем районе нянькаются. Но в этот раз тебе фортануло. Это по тем всплывшим жмурикам. Ты с этой бабой поаккуратнее. Я поузнавал, она дура дотошная. Кто и откуда – непонятно, но с полномочиями. Ты мужик красивый, удовлетвори её, чтоб не мешалась под ногами. Теперь иди!
И я пошел. Офигевший до состояния выпавшего осадка. Уточнять, как именно удовлетворять дуру-бабу, не стал, чтобы не получить чёткую инструкцию. А так всегда есть шанс скосить под дурачка.
В кабинете по-быстрому раздал своим архаровцам задания и, прихватив Романа с Саньком, умотал на Канонерский.
На песчаном берегу, омываемом серыми водами залива, на отгороженном лентами пяточке обнаружились три трупа, мужских, один наш эксперт-женщина плюс участковый и дежурный. За лентами в отдалении кучковались зеваки, на бревне сидел мужчина с собакой под мышкой. Рядом с ним курил врач из скорой.
– Свидетель? – спросил я у дежурного, подходя ближе и рассматривая трупы.
– Он их нашел. С собакой гулял. Нас вызвал и «скорую». Но врачам тут делать нечего, а ему давление сбивали. Теперь ребята ждут, когда собачника забрать можно будет.
Я кивнул, расклад понятен.
– Ромчик, Саня, побеседуйте-ка с теми баранами, что столпились. Если никто ничего не знает, гоните в шею. Нечего тут глазеть, не в театре.
А сам направился к нашему патологоанатому Елизавете Кирилловне Смирновой, в миру и обиходе Лизке-трупорезке. Это не я придумал. Какой-то весельчак до меня обозвал, а кличка взяла и прижилась. Хотя Лизка – нормальная девица, ну насколько может быть нормальной девушка тридцати лет, работа которой заключается во вскрытии трупов. Но если закрыть на эти нюансы глаза, то фигурка у Лизаветы хорошая, в постели нескучно. Было дело пару раз.
– Привет, Лизонька. Ну что тут у нас? – Я подошёл ближе и присел рядом с ползающей по песку девушкой.
– Привет, Климушка, – отрываясь от изучения подошвы одного тела, пропела она. – Трупы у нас, трупы.
– Это ясно. А какие? Криминальные?
– А вот это ещё не ясно. Утопили. Все трое. На берег их вынесло приливом. Следов волочения нет. Хотя, сам видишь, натоптали здесь.
Я окинул взглядом уйму следов на влажном песке, как слоны топтались, ей-богу. Хотя борозд от волочения точно нет. Следов от автомобильных протекторов тоже не видно.
– Хоть время примерное скажи, свидетелей же надо как-то опрашивать.
– Вскрытие покажет, Климушка. Приходи завтра. – Лиза была фанатично предана своему делу и до безобразия дотошна.
– Может, я сегодня заскочу? – Я поиграл бровями, намекая на что-то большее!
А потом вспомнил про слова шефа, про бабу подосланную и её ублажение. И что-то мне расхотелось. Всё расхотелось. Настрой пропал.
– А может, и сегодня, Климушка. Часиков в пять заскочи. Буду ждать. – Лизавета так многообещающе улыбнулась, что настроение снова поползло понемногу вверх.
Я согласно кивнул и отошёл к участковому:
– Что с документами?
– Паспорта у всех троих на месте. Намокли малость, но читаемы. – Патрульный, молодой паренёк, выдал мне три пакета с документами. – Права там же. У одного машина припаркована на въезде. Скорее всего, все вместе приехали. Ключи. – Мне в руки лёг третий герметичный пакет.
– Машину не открывали?
– Никак нет. Не было указаний.
– Хорошо. Вещи какие-нибудь при них? Вокруг? Предметы странные?
Из вещей только одежда на них, часы у одного на руке. Водонепроницаемые, в них утонул. Сумка, предположительно, погибших. В ней три полотенца и три каремата рядом. Вокруг никаких следов. Мусор разве что. Но он тут повсюду.
Я огляделся, место действительно требовало уборки. Повсюду фантики, этикетки, пластиковые бутылки, алюминиевые банки от пива и стеклянные от водки, смятые стаканчики, обрывки салфеток, пакеты. Чуть поодаль виднеется разломанный мангал и горка пепла.
– Что они тут вообще забыли? – задумчиво спросил у парня.
Тот пожал плечами:
– Отдохнуть приехали.
– Поплавать и позагорать?
– А чё? Погода вон… – Парнишка взглянул на небо, с которого вот-вот собирался пролиться дождь, и осёкся.
Допустим, вчера и была погода, но… Три полотенца у трёх мужиков… И карематы3? Загорать реально собирались. А пиво где? Чипсы, рыбка? Полотенца и подстилки присущи больше девушкам, мужики бы так на голом песке повалялись.
Были бабы или нет – вот в чём вопрос. Если были, то куда делись? Сами ушли, отработав оплаченное время, или ещё где три трупа всплывут?
– Машина точно одна? – уточнил, потому что пешком с Канонерского мало кто мог уйти.
– На въезде одна. Во дворах там дальше могли оставить. Ключи просто утонули.
Да патрульный просто гений, догадки генерирует на ура.
Я махнул ему рукой, мол, будь тут, и пошёл к свидетелю.
Мужчина средних лет, документов при себе нет. Зато есть собачка конструкции блоха: мелкая дрянь, трясущаяся от холода или злости. Или у неё это нервное, кто этих шавок разберёт?
Ничего толкового свидетель не поведал. Шёл по берегу, увидел отдыхающих, проскочил бы мимо, но собака залаяла, пришлось подойти. Окликнул, мужики не встают. Присмотрелся, а они мёртвые: голубоватая кожа, стеклянные глаза. Вызвал полицию и «скорую».
– А «скорую» зачем?
– А вдруг бы спасли? – вопросом на вопрос ответил мужчина.
Отпустив свидетеля, я под накрапывающим дождём сходил к машине, достал дождевик и вернулся на место. Лизавета уже сворачивала свою деятельность, трупы закрывали в пакеты, но ещё не увозили, зеваки испугались дождя и разбежались по домам.
От скуки стал рассматривать окружающий ландшафт. Канонерский остров мне чем-то напоминал зону отчуждения вокруг взорвавшейся атомной станции. Расселённые дома смотрели на редких жителей пустыми оконными проёмами. Стёкла выбили ещё пять лет назад, когда строили КАД (кольцевую автодорогу). Жителей расселили, а снести здания не озаботились. Их даже не заколотили от бомжей. Или заколотили, но очень ненадёжно.
По очертаниям остров походил на автомат, на вытянутом дуле которого располагался небольшой лесопарк, где с ужасающей стабильностью плодились маньяки и трупы.
Отличное место, чтобы провести пикник и закопать пару тел.
Сам бы я ни за что здесь не поселился. И вообще предполагал, что местные жители остались на острове исключительно из-за психологического отклонения под названием «тяга к разрушению». Так и представил себе их запросы при покупке квартиры: «Хочу разрухи, анархии и кучу мусора под домом, ну ещё и парк можно, но тоже, пожалуйста, грязный!»
Ну или их сюда заселили насильно во времена СССР, и теперь бедные люди вынуждены глазеть на противоположную сторону Васильевского острова и мечтать о большом мире.
Но при этом было в Канонерском что-то мистическое, зовущее. Будто остров был не так прост, как кажется. Или мой организм окончательно устал и сейчас под барабанную дробь дождя по капюшону придумывает всякую чушь.
Уехать я не мог, потому что консультант, навязанный сверху, ещё не приехала.
«И не приедет», – подумалось, но, позвонив шефу, получил приказ ждать до победного. Вот я и ждал, рассматривая свои насквозь промокшие найковские кроссы. Придётся опять выкидывать. Носил я строгие костюмы с кроссовками. Мне было удобно, а на мнение остальных параллельно.
Все эти невесёлые мысли почти утопили меня в печали. Рядом ныл Ромашка под огромным чёрным зонтом, Саня утопал в машину, у него и зонта нет. Хотелось в тепло и чаю, а не вот это вот всё.
И тут я оторвал взгляд от грязной обуви и увидел ЕЁ!
Она шла по пляжу, проваливаясь острыми шпильками в песок почти на сантиметр. Высокая, фигуристая, сосредоточенная на передвижении. Узкая юбка мешала собирать ноги обратно, зонт рвался из рук. Я уже собрался подойти и помочь, но меня опередил Ромка, оказавшись расторопнее. Парень приподнял свой зонт над дамой, пока та пыталась вывернуть обратно спицы своего поломанного. Потом бросила это занятие и, быстро переговорив с Ромой, подцепила его под локоток и двинулась в мою сторону.
Зачем?
Нехорошее предчувствие пощекотало нервы.
Я быстро набрал Авсейкова:
– Товарищ полковник, если ваш консультант – блондинка на шпильках, то я уволюсь.
– Да за неё сам Дизверко поручился!
– А мне плевать, хоть папа Римский.
– Котёночкин, ты что, католик?
– Я атеист, фетишист и нудист! – позволил себе вызвериться. – Она опоздала на три часа!
– Странно. Почему?
– Маникюр, видать, делала!!!! – Я был взбешён ожиданием, дождём, холодом, глухарями и перспективой лишения премии.
Женщина подходила всё ближе. Собранные в тугой хвост волосы теребил ветер, дождь намочил колготки телесного цвета по колено.
Ромашка, видя моё лицо, бодро всунул в руку блондинке свой зонт и отскочил, нацепив капюшон. Знает, зараза, когда пора прятаться. Если дамочка и удивилась, то виду не подала, перехватила зонт и подошла ко мне, улыбнулась и протянула свободную руку для рукопожатия. У блондинки действительно был прекрасный маникюр нежного розового цвета, под цвет костюма.
И улыбка приятная, и голубые глаза очаровательные.
Но кабзда, братцы. Она на вызов припёрлась в ЮБКЕ!
Я вовсе не сексист! Но…
– Очень приятно. Василиса Анатольевна Петропавлова.
– Ну расскажи, снегурочка, где была? Маникюр ли делала или спала? – едко процедил.
Дамочка отпрянула, распахнула свои красивые глаза ещё шире. Покачнулась на шпильках, зацепившись за пластмассовую банку, но устояла. С зонта рухнул водопад воды. Прямо на меня!!!
– Рад с вами познакомиться. Наконец-то, – выплюнул, не скрывая своего отношения к ней и ситуации в целом, встряхнул мокрый дождевик и, развернувшись, пошёл к телам. И оглядываться даже не стал. Пусть цапля в розовом костюме ковыляет как хочет.
Баба в деле – к глухарю! Теперь я понял почему!
***
Вдох-выдох. Ещё вдох. И ещё выдох. Капли дождя по морде стекали, чуток остужая моё взвинченное состояние. Столько времени потеряно в ожидании. И что в итоге? Баба на каблуках! Блондинка с розовым маникюром! И это консультант?!
Остановился возле ленточки, подождал, пока супер-пупер эксперт доковыляет поближе. И даже поискал глазами врача из «скорой». А кто эту даму знает, может, её сейчас из обморока придётся выковыривать? Но нет, оказалась Василиса Анатольевна Петропавлова, послал же Бог фамилию, стойкой, к трупам привычной. Даже не поморщилась.
Подошла вплотную к крайнему трупу, Санёк быстро молнию на мешке расстегнул. Вот и мои архаровцы пали под весом женского обаяния в розовеньком костюме, блин! Так и теряют мужики голову при виде голубых глаз. Хотя глазки у блондинки чудо как хороши, и губы сочные, и… А чёрт, увело меня куда-то в дебри дальние.