Мобилизация труда (доклад на объединенном заседании III Съезда совнархозов и Московского совета раб. и кр. депутатов)

Мы обязаны теперь, чтобы не утратить перспектив и не потерять духа, отдать себе отчет в характере и смысле переходной эпохи, порождающей у нас новый фактор неоценимого значения – сознательного пролетария, члена гармонически согласованного общества, который чувствует себя ответственным за судьбы своей страны и своего хозяйства.

Воспитание работника-пролетария теперь происходит в бедствиях, в нищете, которые являются продуктом переходной эпохи, войн, гражданских столкновений, наступлений, стремления к спекуляции, остатков буржуазных навыков. Одно сочетается с другим в ужасающий кровавый узел, в петлю, которая готова нас задушить.

Но в этих условиях каждый рабочий, каждая работница приучаются оценивать хозяйство в целом, учатся понимать зависимость своей личной судьбы, своего очага, от тех паровозов, о которых вам говорил тов. Ломоносов, о которых вам говорил сегодня тов. Рыков. Каждый работник, каждая работница и подростки семей рабочих учатся понимать, что значит Туркестан для нашего нового объединенного хозяйства, что значит Донецкий бассейн.

И это новое воспитание сотен, тысяч и миллионов, привлечение их внимания, их энергии, их воли к производству, к хозяйству есть наше завтра и послезавтра. Это величайшее завоевание, которое во всей своей силе должно сказаться только впоследствии, позволяет нам уже сегодня не только не опускать рук перед этой страшной картиной всероссийского разложения, а, наоборот, говорить себе, с полной и глубокой уверенностью, что мы справимся и с этим самым страшным и всеобъемлющим врагом.

Товарищи, ряд лет пройдет – трудно сейчас сказать сколько, – пока будет установлено правильное взаимоотношение, согласованность между основными элементами производства. Тов. Рыков говорил, и это для нас – для марксистов, для представителей рабочего класса – основная истина, что и сейчас наиболее важным и основным фактором и производства, и нашей политики в производстве является квалифицированная часть, головной отряд, авангард трудящихся масс. На этом квалифицированном авангарде рабочего класса строилась Советская власть. Он вынес на своих плечах революцию, он вынес на своих плечах армию, и выносит и сейчас, и он должен вынести и вынесет на своих плечах производство. Задача в области производства для квалифицированных рабочих будет тем более велика и сложна, что вопрос о нашем механическом оборудовании остается и останется еще на продолжительный период большим, сложным и тревожным вопросом.

Происходило и происходит еще сейчас распыление рабочего класса; и здесь, товарищи, первый завет и первый зарок для нас – взять на точный учет всех квалифицированных и просто обученных рабочих, рассматривать их как солдат промышленности, как охрану, опору, основу, творческую силу нашей советской страны, чтобы ни один не уплывал между пальцев, как это происходит сейчас, когда в индустрии числится в профессиональных союзах 1 150 000 организованных рабочих, а на заводах соответственных категорий числится только 850 000.

Вот уже утечка трехсот тысяч квалифицированных рабочих. Мы должны их разыскать, мы должны их организовать, учесть.

И прежде всего систему проведения трудовой повинности мы должны начать с того, что каждому квалифицированному, обученному рабочему мы должны вручить рабочую трудовую книжку.

Разумеется, товарищи, как здесь говорил тов. Рыков и как ясно само по себе, мы в течение ближайшего года не сделаем в области производства, стало быть, в области учета, мобилизации рабочих сил, серьезного шага вперед, если не разрешим хотя бы частично, хотя бы постепенно продовольственного вопроса.

Но здесь именно возвращение богатейших в продовольственном отношении окраин открывает перед нами широкие перспективы.

В области квалифицированной рабочей силы решающая роль остается за профессиональными союзами. Через них образуются хозяйственные объединения, через них получают и дальше будут получать лучше, точнее, шире, чем сейчас, необходимых работников.

Поскольку дело касается неквалифицированной, сырой рабочей силы, она может быть поднята только при помощи широких массовых мобилизаций, соответственно, разумеется, рассчитанных и приуроченных во времени и в пространстве.

Здесь мы встречаемся прежде всего с вопросом политическим. Мы должны будем мобилизовать для торфяных, для сланцевых работ, для восстановления железных дорог эту силу в таком объеме, в каком мы этого еще не делали. А в то же время наша текстильная и металлическая промышленности слишком мало еще дают крестьянину из того, что ему необходимо. И мы должны будем крестьянину снова сказать, что то, что мы от него требуем, это не есть отработок за землю, какую ему дала советская революция, а это есть задаток под тот ситец, под тот гвоздь, керосин, чай и сахар, какой ему завтра даст наша обрабатывающая промышленность.

Крестьянин, руководимый передовыми рабочими, нас поймет, а по отношению к наиболее косным или близким к кулацким элементам крестьянам, которые будут упираться, мы принуждены будем действовать путем применения военной силы, как это было в отношении воинской повинности.

Разумеется, менее всего нас могут испугать крики капиталистических критиков о том, что мы нарушаем капиталистический принцип свободы труда. Мы этих принципов не знаем.

При капитализме свобода труда означает для одних свободу эксплуатации труда, для других – свободу быть эксплуатируемыми.

Это мы разрушили, и наша советская конституция ясно и отчетливо говорит о том, что всеобщая трудовая повинность есть краеугольный камень в здании социалистического хозяйства. Наш кодекс труда кладет в свою основу принцип трудовой повинности. Но это пока еще только принцип. На практике мы прибегали к трудовой повинности только от времени к времени, от случая к случаю, до сих пор без общего хозяйственного плана и без соответственного аппарата.

Но именно теперь, когда требования армии будут уменьшаться со дня на день, когда все мысли должны быть направлены на разрешение хозяйственных нужд и когда в основу работ должен быть заложен правильный хозяйственный план, проведение трудовой повинности в жизнь становится нашей неотложнейшей задачей.

И та комиссия по трудовой повинности, которая была создана Советом Народных Комиссаров, так и поставила вопрос. Она предложила нашим хозяйственным ведомствам: Советам Народного Хозяйства, Комиссариату путей, Комиссариату земледелия, Комиссариату продовольствия предоставить свой годовой хозяйственный план в переводе на цифры рабочей силы: сколько вам, ВСНХ, в совокупности ваших главков и центров, сколько вам, Наркомпути, нужно в течение ближайшего хозяйственного периода рабочих, каких категорий, сколько неквалифицированной сырой рабочей силы, в каких частях страны и в какое время года (если это для сезонных работ). Эти ведомства – заказчики, потребители рабочей силы. Затем эти данные всех хозяйственных ведомств надо свести воедино и согласовать и в обобщенном итоговом виде приурочить к отдельным районам страны. Должен быть орган, который эту работу мог бы выполнить в центре и на местах. Но прежде всего нужно еще условиться о содержании работ этих органов.

Разумеется, туда должны входить профсоюзы, прямо или через комиссариат труда в лице его учетно-распределительного отдела.

Поскольку дело касается квалифицированных рабочих, тут, как я говорил, первая основная задача выпадает на долю профсоюзов. Только там, где методы профсоюза недостаточны, необходим какой-то другой дополнительный аппарат и – в частности – метод принуждения, ибо трудовая повинность предполагает, что государство имеет право сказать квалифицированному рабочему, который сидит в селе и занимается какими-нибудь починочными работами: «ты обязан отсюда сняться и отправиться в Сормово или на Коломенский завод, ибо ты там нужен».

Трудовая повинность означает, что квалифицированный рабочий, выходящий из рядов армии, должен со своей трудовой книжкой в руках отправиться туда, где его присутствие необходимо во имя хозяйственного плана страны. Трудовая повинность предполагает право государства, рабочего государства, приказать рабочему выйти из кустарных промыслов, не говоря уже о паразитарных рядах спекуляции, и перейти в центральные государственные предприятия, которые без этих категорий рабочих не могут работать. Наконец, перевод рабочей силы из одного предприятия в другое, в зависимости от хозяйственного плана, от близости сырья и других экономических условий, опять-таки входит целиком в права централизованного социалистического хозяйства и представляющего его государства. Далее за этим следует мобилизация рабочей силы. Все это – на основе централизованного общегосударственного плана.

Есть еще одна задача, которая сводится к районированию нашей промышленности. Нам нужно иметь мобилизационную карту, на которой должны быть намечены главные центры промышленной жизни – потребители рабочей силы.

Все это – практические задачи, о которых мы сейчас можем говорить лишь в общих чертах, но нужно создать орган, который разрешил бы эти задачи.

Комиссия по трудовой повинности пришла к выводу, что такой орган должен быть создан в виде главного комитета по трудовой повинности с непосредственным подчинением Совету Обороны. Совет Обороны был великим всероссийским толкачом в отношении наших военных задач и мобилизации других ведомств для помощи делу обороны. Совет Обороны должен превратиться завтра или послезавтра в Совет Труда и Обороны, но не для того, разумеется, чтобы замещать хозяйственные органы. Руководство промышленностью должно остаться целиком в руках ВСНХ и его местных органов, руководство земледелием – в руках Наркомзема и т.д. Но Совет Труда и Обороны должен в дальнейшем производить такую же перекачку сил и средств энергии в хозяйственную работу, какую в последний период производил в области рабоче-крестьянской обороны. Вот почему главный комитет по трудовой повинности, который по замыслу комиссии должен состоять из представителей Наркомтруда, т. е. его отдела учета и распределения рабочей силы, и быть теснейшим образом связанным с профсоюзами, с Народным Комиссариатом внутренних дел, с Народным Комиссариатом по военным делам, в лице мобилизационного правления Всероссийского Главного Штаба, должен состоять при Совете Обороны.

Необходимость привлечения военного ведомства к этой задаче слишком ясна, чтобы нуждаться в доказательствах. До сих пор опыт широкого учета населения под углом зрения мобилизации, главное же – опыт практической мобилизации с применением, где нужно, принуждения, применялся только военным ведомством. Его аппарат необходимо использовать, причем сейчас трудно предрешить в деталях, как сочетать аппарат Наркомтруда, отдел управления внутренних дел и мобилизационный аппарат военного ведомства персонально и организационно. Но это сейчас второстепенное дело, которое будет разрешено на опыте.

На местах, в губерниях, городах и уездах должны быть созданы органы по этому же типу – из представителей отдела труда, отдела управления и военного Комиссариата. Эта тройка организует местный комитет по трудовой повинности, и этот комитет должен будет проводить мобилизацию рабочей силы двоякого типа: по нарядам центра и для местных городов, губерний, уездов и т.д. Здесь опять-таки большая практическая задача состоит в том, чтобы согласовать потребность в рабочей силе на местах с нарядами центра, причем по общему плану наряды центра должны иметь первоочередное значение.

Таков в общих чертах тот аппарат трудовой повинности, который под общим руководством Совета Обороны должен дать рабочую силу для ближайших хозяйственных планов наших производственных органов и в то же время должен на практике приучить крестьянскую массу к тому, что новый режим обязывает их известную часть своего труда, своих сил отдавать в виде ссуды или в виде задатка советскому государству, которое раньше или позже вернет их ему в виде продуктов городской культуры, просвещения и т.д.

Без правильного аппарата, без учета сил, для того чтобы свое решение не оставить в области принципа, а проводить его в жизнь, – без такого правильного аппарата мы трудовую повинность в общегосударственном масштабе не проведем.

Товарищи! Это та область, где аппарат военного ведомства, его навыки, его приемы тесно соприкасаются с хозяйственным аппаратом. По этому вопросу, по вопросу о привлечении военного ведомства и о применении его методов и приемов в области хозяйственной за последнее время было очень много разговоров и суждений. Да и как иначе? Мы стоим сейчас на переломе.

Высовнархоз, губсовнархозы и усовнархозы сложились, разумеется, не случайно. Как и в других областях, эти учреждения являются результатом коллективной мысли передовых элементов рабочего класса. И каковы бы ни были их недочеты – а недочеты у нас имеются во всех областях, – все же эти учреждения должны крепнуть и их нельзя уничтожать росчерком пера.

Мы подошли к перелому в том смысле, что учреждения должны теперь пополниться новыми силами, несравненно большим количеством рабочих, и должна быть проведена такая же или же еще большая мобилизация творческих сил для хозяйства, как мы это делали для армии. И здесь, несомненно, количество перейдет в качество.

Мобилизация тысяч пролетариев для армии перерождает армию. Возвращение из армии лучших работников, лучших организаторов, разумеется, обогатит в высшей степени нашу хозяйственную жизнь. Они внесут не только свой старый профессиональный опыт, свои старые познания, но и некоторый новый опыт, который имеется не у всех хозяйственных работников.

Если нам предстоит задача мобилизовать многие сотни тысяч и миллионы крестьян, с одной стороны, а с другой стороны – мобилизовать в городах, то я спрашиваю, кто имеет больший опыт, кто сможет придать этим элементам правильную организацию, сколотить их, связать дисциплиной, руководить ими? Кто имеет для этого большие возможности, чем те рабочие, которые были в свое время комиссарами полков, бригад и дивизий, которые руководили и вели в бой тысячи и десятки тысяч тех же крестьян? Огромное преимущество в этом у тех металлистов, у тех текстильщиков, которых вы нам дали на фронт. Огромное преимущество у них, потому что они там, на деле, в огне боев, пришли в соприкосновение с крестьянской массой, с этой вооруженной и организованной массой, в такое соприкосновение, в каком они не находились с нею раньше. Эту массу они видели в бою, в разном состоянии видели при отступлении, видели, как она голодала по двое, по трое суток из-за расстройства транспорта, из-за недостатков нашего аппарата снабжения, видели, как она дезертировала, как наступала и геройски боролась. Они разжигали в этой массе огонь социализма, огонь борьбы за рабочие идеалы. Они показывали ей твердую руку, когда она сопротивлялась и нарушала дисциплину. Эти рабочие, которые пробыли 1–2 года в рядах армии, ничего не забыли из того, чему они научились на фабриках и заводах. Они все это помнят и все это вам вернут с большими процентами. Они научились там многому новому, они научились в трудных условиях стоять впереди десятков и сотен тысяч ими организованных и ими ведомых в бой крестьянских масс.

И это они внесут в хозяйство, они сумеют мобилизовать сотни тысяч и миллионы крестьян. Как они воевали против белогвардейцев, так они будут воевать против разрухи и против голода, работать по топливу, по добыванию торфа, сланца, на строительных работах, на хлебных заготовках и т.д., и т.д. Этих работ без конца. На этом деле они развернут накопленный опыт, проверенный и обнаруженный на войне, развернут свои творческие и организаторские способности. Вот почему задача привлечения к хозяйственной жизни передовых рабочих, прошедших военную школу, является вопросом огромной важности.

Здесь было немало недоразумений. Когда вопрос об этом встал, то некоторые товарищи вообразили, что кто-то намерен во главе заводов и фабрик ставить военспецов. В газетах писали по недоразумению, что собираются милитаризировать промышленность и хотят поставить во главе военных специалистов. Это – чистейшие пустяки. Ни одному серьезному человеку ничего подобного не придет в голову. Когда мы говорим о внесении военного духа в хозяйство, то мы имеем в виду через передовых рабочих, прошедших военную школу, внести туда не только умение руководить, управлять и взять в свои руки более отсталые крестьянские массы, но и нечто другое.

Товарищи! На фронте они прониклись большей ответственностью, большей точностью в исполнении и в такой острой форме, какая не наблюдается ни в какой другой области, ибо там от комиссара полка, от командира полка (а у нас немало рабочих, которые командуют бригадой, полком, дивизией), от его точности и твердости зависела непосредственно жизнь тысячи людей. Там они научились ценить порядок, ответственность, точность исполнения приказа, ценить и уважать время. И они помогут вам эти черты внести в хозяйственную жизнь.

Точное исполнение – это важнейший принцип военного дела, который применим и к области хозяйства. Вообще к милитаризму мы не можем теперь так относиться, как относились к военной машине буржуазного классового государства. В милитаризме имеются две стороны. Даже в буржуазном милитаризме есть две стороны: с одной стороны, он является увенчанием классового господства и насилия эксплуататоров над трудящимися, причем зависимость экономическая здесь получает сугубо варварский, заостренный характер, потому что армия создается для обороны. С другой стороны, и у буржуазного милитаризма есть положительные черты. Армия эксплуатирует технику и стремится довести ее до высшего совершенства. Например, как мы ни были бедны, но под руководством тов. Рыкова наша расстроенная промышленность дала максимум того, что она могла дать. Все вопросы во время войны ставятся остро. Мы можем обойтись без чая, сахара, сапог, но мы должны доставлять патроны. Правда, были дни и месяцы, когда количество патронов было минимальное, когда эта отрасль была не налажена, но теперь у нас есть запасец, и Ллойд-Джордж и Клемансо могут не беспокоиться – этот запасец возрастает.

Война – суровое ремесло, где всякая ошибка оплачивается гибелью тысяч людей, а иногда и гибелью государства. Там сплоченность и точность доведены до высшего напряжения. Некоторые товарищи говорят, что там все направлено на разрушение. Это – грубейшая ошибка. Если возьмем капитализм, то вы увидите, как он ценит администраторов, прошедших военную школу. Кто завел лучшую железнодорожную организацию в Германии? Те, кто прошли военную выучку, – унтер-офицеры и офицеры. Все государства ценят военную дрессировку, которую милитаризм дает работающим на разных ступенях. Сормовский рабочий, который был комиссаром и вернется на завод для управления или чтобы работать там мастером, разумеется, внесет не разруху, а создаст возможность внести туда элементы точности, исполнительности и ответственности, свойственных военному делу. И задача момента – сблизить наше хозяйство с военными методами.

Военное ведомство должно равняться по хозяйству. Там, где находятся районы промышленности, будут и военные округа. Мы будем постепенно, по мере того как фронты будут сокращаться, переходить к милиционной системе.

Что такое милиционная система? Это значит, что в полк, в бригаду, в дивизию входит население данного района, так, как оно живет, – трудящейся артелью, кустом. Будут готовые кадры, будет готовый командный состав. Из кого? Наша задача должна состоять в том, чтобы командиром был наш красный мастер, новый инженер, члены правления заводов и фабрик, чтобы они были нашими полковниками, дивизионными командирами, генералами, нашими батальонными и ротными командирами. Нам нужно наши офицерские курсы расположить в районах главных очагов промышленности, чтобы каждый слушатель таких курсов мог превратиться в офицера и руководить промышленностью данного района.

Периферия крестьян должна подпадать под единое руководство промышленных центров культуры. И таким образом данный округ, с заводами в центре, явится в то же время и промышленным, и милиционным округом, и милиционной дивизией. И по мере того как наша армия будет приспособляться к хозяйственной жизни, наша хозяйственная жизнь будет впитывать в себя те элементы милитаризма, которые являются жизненными – точность исполнения, отношение к хозяйственным приказам, как к боевым приказам. А это нам необходимо до последней степени, потому что нам в хозяйственной жизни грозит гибель, если мы не примем таких мер.

Есть, товарищи, наконец, еще один путь сближения армии с трудом, на который мы натолкнулись самой жизнью. Это – превращение воинских частей и целых армий в трудовые части и в трудовые армии.

В чем основной смысл превращения наших военных армий в трудовые? Мы в известных районах имеем армии, которые выполнили свои боевые задачи и которые, конечно, могли бы понадобиться для военных задач в других районах. Но мы не можем их перебросить в короткий срок из-за расстройства нашего транспорта. Можем ли мы их демобилизовать, распустить? Ни в каком случае. Если мы чему-либо научились в гражданской войне этих двух лет, так это – осторожности. Мы не имеем права считать, что военная задача закончена.

Да, мы взяли в плен Колчака, и он сидит в иркутской тюрьме, с которой многие из нас знакомы не только понаслышке. Но на восток от Иркутска имеются чехословаки, которые держат себя двусмысленно, имеются также японцы. Мы разбили Деникина, и он, говорят, сидит на пароходе, но на помощь ему пришла или идет в Черное море англо-французская флотилия, чтобы держать, по-видимому, под обстрелом наши города до тех пор, пока остатки деникинских банд не погрузятся на пароходы для эмиграции из России. В то же время газеты европейской буржуазии, ее радио говорят, опровергают и снова говорят о том, что на Кавказ направляется английская армия в 200 тысяч человек. Мало верится, но не исключена возможность, что английский капитал попробует это.

Еще недавно представители грузинского правительства меньшевики и представители армянского азербайджанского правительства со шляпой в руке стояли перед Клемансо и Ллойд-Джорджем и просили военной помощи. Там им ответили: «Мы вам поможем точно так же, как помогли Деникину». Классический ответ! Превосходная, хотя и бессознательная ирония! Но орудия и пулеметы им даны не иронические, а металлические, и как будет вопрос стоять на Северном Кавказе, где еще не добиты банды Деникина, мы не знаем.

Мы твердо уверены, что преодолеем сопротивление в короткий срок – до весны, но мы, конечно, не имеем права разоружиться, не имеем права отпустить домой ни одного солдата. И это, товарищи, теперь, ввиду наших больших побед, каждый из вас, представителей с мест, должен ясно и точно сказать у себя на местах.

Пока у нас нет полной и безусловной гарантии неприкосновенности границ Советской России, пока мировая политика неустойчива и грозит нам новыми неожиданностями, мы не имеем права приступить к демобилизации. Мы можем, держа армию под ружьем, применять ее частью в большем или меньшем количестве, в зависимости от условий, для хозяйственных задач, мы можем извлекать из нее работников, наиболее для нас ценных в хозяйственном смысле, сотнями, тысячами откомандировывать их для нужд хозяйства с тем, что, если нам понадобится, мы немедленно бросим их на фронт.

Каковы же условия этого трудового применения? Они вытекают из совокупности обстоятельств. Во-первых, мы должны сохранить в целости аппарат армии, мы должны держать ее, как армию, на военном положении. Она не должна раздергиваться по частям, распыляться. В смысле трудовой повинности ей должны быть поставлены ясные и простые задачи. Конечно, армия не может руководить машиностроительными заводами или текстильной фабрикой. Армия не может руководить движением железной дороги или ремонтом паровозов, но она может совершать, как армия, большие работы, требующие применения массовой силы: рубка и подвоз дров, добыча торфа, извлечение хлеба по продовольственной разверстке и подвоз его к соответствующим путям, очистка путей от снега и т.д. – в зависимости от районного расположения армии и ее отдельных частей.

Далее, поскольку она, как армия, выполняет эти хозяйственные работы массового характера или подсобные работы отдельных заводов и фабрик, она должна получать руководство от тех организаций, которые этими заводами и фабриками, этими районами в хозяйственном смысле руководят. Другими словами, эта армия может вторгаться в область промышленности лишь постольку, поскольку ее к этому призовет губсовнархоз, или районный представитель ВСНХ, или сам ВСНХ.

В область работы земледельческой она вторгается своей силой лишь по требованию Наркомзема и под руководством его представителей. Не может быть никакого нарушения централизованных общегосударственных хозяйственных планов или местных районных и губернских планов. Армия помогает, она дает свою силу, но руководят ею те органы, которые к этому призваны по советской конституции.