- -
- 100%
- +
– Сама не накаркай! Нет, ну что с ней делать, Роза Витальевна... – в отчаянии произнес Ахрамков. – Давайте хоть посидим немного перед дорогой.
Нина накрыла на стол, Кирилл открыл бутылку вина.
– Кира, ты за рулем...
– Господи, да я только глоток, символически!
Вино показалось Розе кислым и невкусным.
– Как Светочка? – выпив вина и порозовев, немного оттаяла Нина.
– Светочка? Она сейчас у Колиных родителей живет, у бабушки с дедушкой то есть, – сказала Роза. – Там институт через дорогу, ей никуда ездить не надо. Очень удобно. А старики уж как рады...
– Сколько ей?
– Двадцать.
– Ого, большущая! – покачал лохматой головой Ахрамков. – Но ничего, наш Женька тоже скоро вырастет. А у Николая как дела?
– Неплохо, – улыбнулась Роза. – Работает. Собирается еще один магазин открыть, на Соколе.
– Ого! – уважительно пробормотал Кирилл. – Молодец. Что ж, передавайте ему привет!
– Обязательно! – горячо обещала Роза, хотя прекрасно знала, что ее муж ни в каких приветах не нуждается. Он, московский бизнесмен (далеко не миллионер – продажа обуви особой сверхприбыли не приносила, но тем не менее...), относился к приезжим Ахрамковым свысока. Кто они такие, чтобы он, Николай, нуждался в их приветах, в их одобрении, их оценках...
«Зачем тебе нужна эта халупа в Камышах? – не раз с раздражением говорил он жене. – Чего ты за нее цепляешься?.. Продала бы давным-давно!» – «Коля, я не могу, это ведь, можно сказать, родовое гнездо... Я там все детство провела, там папа-мама жили!» – «Вот именно – гнездо! – хохотал Николай. – Настоящий курятник!»
Роза знала, что Николай немного кривит душой – те деньги, которые платили жильцы, шли Розе, что называется, «на булавки». Деньги небольшие, но на Николая время от времени нападали приступы скупости – жизнь вынуждала. Все его капиталы были пущены в оборот, на расширение дела, и свободных средств вечно не хватало. Если бы квартира в Камышах действительно раздражала Николая, то он давным-давно заставил бы жену от нее избавиться.
Роза никогда на него не обижалась – такой уж он был, таким сделала его жизнь. Он мог подарить ей массивный золотой браслет и в то же время пожаловаться на санэпидемстанцию, которая нагрянула к нему с очередным визитом в один из филиалов и потребовала очередной взятки... «Эти СЭСы и пожарные меня разорят! Нет, ты не представляешь, какой бардак творится в нашей стране... – жаловался он Розе. – Если так все будет и дальше, то мы действительно скоро по миру пойдем!..» А когда слышал, как живут настоящие «богатые» – те, у которых были дома в Жуковке и у которых даже домработницы ходили в униформе от Армани, то настроение у него портилось на целую неделю.
Наверное, именно поэтому он столь пренебрежительно относился к Ахрамковым – ведь они стояли еще ниже его по социальной лестнице.
«Ради нас со Светой он бьется точно рыба об лед, еще своим родителям помогает... – не раз думала Роза. – Святой человек!» А потому весьма снисходительно относилась к мужу, позволявшему себе иногда покапризничать.
Ахрамковы сердечно попрощались с Розой, Нина снова расплакалась, садясь в потрепанную «пятерку». Кирилл погудел на прощание.
– Пока-пока! – помахала рукой Роза, стоя на крыльце и щурясь от весеннего яркого солнца. У нее тоже было как-то неспокойно на сердце...
Она вернулась в дом.
В шкафу нашла старый халат, переоделась, заколола волосы и принялась убираться. «Ничего, снова кому-нибудь сдам квартиру, опять будет Коле хоть какая-то помощь!»
Кроме сдачи квартиры, у Розы был и другой источник дохода – она подрабатывала в одной небольшой фирме бухгалтером, сдельно, брала иногда на дом заказы. Готовила платежные документы, выставляла счета-фактуры, обрабатывала первичную документацию...
Она, конечно, хотела бы помогать мужу, а не чужим людям, но Николай когда-то решил, что супругам не стоит пересекаться еще и в рабочее время, это может испортить отношения. Это, в общем, было верное решение – иначе как бы они сумели прожить вместе столько лет?..
Роза вымыла окна, протерла оставшуюся мебель, отскоблила полы, выкинула кучу мусора, оставшуюся после отъезда Ахрамковых, – какие-то коробки, старые газеты, тряпки... В седьмом часу почувствовала, что страшно устала, и решила здесь заночевать.
Она достала сотовый из сумочки и тут с досадой обнаружила, что батарейка разрядилась. Обычного, городского, телефона в этой квартире не было – только у соседей. В свое время Роза, постоянно живущая в Москве, не побеспокоилась об этом...
Она накинула на плечи пальто и пошла к Вершининой.
– Анна Леонардовна, добрый вечер! От вас можно будет позвонить?.. – только и успела сказать она, как из кухни выскочила Киса и залилась пронзительным лаем.
– Добрый вечер, Розочка, – с подчеркнутой любезностью ответила Вершинина, стараясь перекричать собаку. – Киса, это же свои! Неужели ты не узнала Розу? Киса!
– Анна Леонардовна, я бы не стала беспокоить, но у меня в сотовом батарейка села...
– Киса, это же свои! Свои!.. – уже в полный голос вопила Вершинина.
Киса, загадочная помесь карликового пинчера с еще какой-то мелкой породой, впала в нечто вроде истерики. Она прыгала на дрожащих тонких лапках вокруг Розы и заливалась лаем. Видимо, Киса никак не хотела признавать в Розе свою.
– Розочка, ты от Аникеевых лучше позвони, – сквозь лай пробился старухин голос.
Роза пошла к Аникеевым, но там ей никто не открыл: вероятно, Варвара и ее муж Юрий были на работе, а восемнадцатилетняя Анжела усвистала на очередное свидание.
Оставался только Серега Козырев, последний их сосед, но к нему Розе не очень-то хотелось идти. Серега работал на вагоноремонтном заводе слесарем и последние двадцать лет серьезно пил.
При всем при том он являлся милейшим человеком, даже более того – Роза помнила, каким просто необыкновенным юношей он был, старостой класса, активистом, надеждой школы, и все такое прочее... Но тем печальнее было наблюдать распад.
Все-таки она пересилила себя и постучалась к Козыреву. Тот был дома.
– Розка! – обрадовался он, как ни странно – трезвый. – Ну, заходи... Сто лет тебя не видел! Что, съехали сегодня твои жильцы?
– Ага... Сереженька, мне только позвонить, я на минутку...
– Да хоть на две! Хоть на сколько!
Козырев, в ветхом линялом спортивном костюме, пропустил ее в квартиру. В полутемной прихожей пахло машинным маслом, у стены с наполовину ободранными, в желтых пятнах обоями лежали какие-то инструменты.
В комнате было пусто. Матрас, стол, стул, голая лампочка, подвешенная к потолку, замотанный изолентой телефон на пыльном подоконнике. И шеренги пустых бутылок... Сердце Розы дрогнуло от привычной жалости. Она вдруг очень остро почувствовала, насколько далека от этого дома в Камышах, от этих людей, от своего прошлого... Таких мыслей допускать было нельзя, и Роза решительно сняла телефонную трубку и бодро заговорила:
– Коля, привет... У меня батарейка сдохла. Да, да, забыла зарядить сотовый... Коля, я приеду завтра утром. Все в порядке. А у тебя? Света звонила? Ну слава богу... Я очень устала. Еще много дел. Все, целую...
Козырев, стоя в дверном проеме, с улыбкой наблюдал за ней. Половина зубов у него были железными. Был он небрит, кошмарно одет, но при всем при том в нем еще угадывался школьный любимец. Господи, да его и сейчас все любят...
– Ну, что смотришь? Я изменился? – добродушно спросил Козырев.
– Да, – честно ответила Роза. – Все изменились. И Варька, и ты, и я.
– Ты совсем не изменилась, – великодушно сказал Серега и придвинул к Розе продавленный стул. – Садись... Поболтаем?
– О чем? – Она нехотя села, и стул под ней предательски заскрипел.
– О чем угодно...
О чем говорить с Козыревым, Роза не знала. Подумав, она изрекла:
– А я сейчас Варьку искала...
– Она же на работе!
– Ну да, я так и поняла.
– Как муж?
– Ничего, неплохо. Сереженька...
– Что?
– Почему ты не женишься?
Он сделал круглые глаза и захохотал:
– А зачем? И потом, кто за меня пойдет?.. Нет, Телегина, что за ерунда тебе в голову лезет?..
Серега по старой памяти назвал ее по девичьей фамилии. Теперь она была Тарасова. Роза Витальевна Тарасова. Серега, кстати, и Варвару звал Маркеловой, хотя она уже давно была Аникеевой...
– А вдруг ты бросил бы пить? – упрямо сказала Роза. – Сережка, у тебя же такой замечательный отец был! Ты хотя бы ради его памяти должен себя в руках держать.
На лицо Козырева легла тень. Он безумно любил своего отца и, когда тот умер, рыдал так, что все боялись за его психику. «Как бы не спятил парнишка... – сказала тогда старуха Вершинина. – Это ж какое для него горе! «Папочка то, папочка сё...» Души не чаял в папаше! Оно и немудрено – золотой человек был Виктор Петрович, земля ему пухом...»
Может быть, Серега именно потому и опустился, что слишком переживал из-за смерти отца?..
Козырев помолчал, глядя куда-то в сторону, в пустой угол.
– Роза... Роза, ты не забыла, как раньше было хорошо? Ну, тогда – давно...
– В детстве все было хорошо. Небо синей и масло масляней! – улыбнулась она. – Помню, мы с Аликом...
Козырев дернулся.
– Ты про Алика Милютина? – перебил он.
– Да, про него... Господи, Серега, я же за него всерьез замуж собиралась! – засмеялась Роза печально. – Почему жизнь такая несправедливая, а? Ведь самые лучшие уходят от нас! Я иногда чувствую себя такой виноватой...
Первая любовь Розы, ее одноклассник Алик Милютин, погиб под колесами электрички почти сразу же после выпускного вечера.
– Ты давно видел его отца, Сережа?
– Роза, не надо... – страдальчески сморщился Козырев.
– Нет, правда, ты должен ему помогать, – убежденно произнесла она. – У тебя – отец, у него – сын... Вы с ним должны найти общий язык.
Козырев пнул ближайшую бутылку, и она, громыхая, покатилась по неровному полу.
– Лучше бы и не говорили... – мрачно буркнул он. – Все настроение испортила... А потом удивляется, чего я выпиваю!
– Ты же сам стал вспоминать! – обиделась Роза.
– Я абстрактно вспоминал, а ты это... конкретно!
– Ну тебя, Козырев! – обиделась Роза и ушла.
Она сама чувствовала, что зря произнесла имя бывшего одноклассника. Теперь Алик опять ей приснится. Наяву она о нем почти не помнила, и лишь редко (очень редко!), во сне, он приходил к ней. Брал за руку, говорил что-то ласковое, они шли куда-то... Ничего особенного, но после таких снов Роза почти всегда просыпалась в слезах. И почему так? Ведь любила она только своего мужа, Николая, и никакой Алик ей сейчас и задаром не был нужен...
Вернувшись к себе, Роза включила телевизор, бесцельно уставилась в экран. Она устала и раздражена.
А потом в дверь позвонили.
Роза открыла дверь и увидела на пороге опухшего, вдребезги пьяного субъекта, который едва держался на ногах. «Наверное, к Сережке... Вечно они квартиры путают!» Они – это собутыльники Сереги Козырева, разумеется.
– Вы к кому? – сурово спросила Роза.
– Я к Кириллу. К Кириллу Ахрамкову. К Кириллу и Нине... – с трудом ворочая языком, изрек субъект. Был он весь в грязи, точно валялся под забором. Роза даже удивилась – у Ахрамковых не было подобных друзей.
«Хотя какой он друг, если не знает, что они уже съехали отсюда!»
Роза с трудом втолковала субъекту, что Кирилл с Ниной больше здесь не живут, и захлопнула дверь.
Она посмотрела телевизор, съела яблоко, оставшееся от жильцов, и собралась было уже спать, как в дверь снова позвонили.
На пороге, на фоне черного ночного неба стоял все тот же субъект – видимо, он и не уходил никуда.
– Я очень извиняюсь... Я вам свои документы покажу... – неловкими движениями он охлопал свои карманы. – Но я в совершенно безвыходном положении... У меня же были документы, елки-палки!.. Сейчас пытался поймать машину, но ни один гад... ни один гад не остановился!
– А я тут при чем? – вздохнула Роза.
– Понимаете – и деньги, и телефон, и документы... Я вам свои часы в залог оставлю! Мне бы только на электричку...
«Денег просит», – с брезгливым отвращением поняла Роза. Она достала кошелек из висевшего рядом, в прихожей, пальто, нашла сторублевую купюру.
– Вот. Только электрички уже не ходят.
– Как? – бессмысленно захлопал глазами пьяный. Роза совершенно его не боялась. Она его ненавидела.
– А вот так! Ждите теперь утра!
– Где?
– Где угодно! – Роза толкнула субъекта в грудь и снова захлопнула дверь.
Она разложила постель, остановилась у календаря, висевшего на стене. «Сегодня шестое, ровно месяц назад был день рождения... Как быстро летит время!» Шестого марта Розе исполнилось сорок. День рождения в этом году она не отмечала – вроде как подобную дату не принято отмечать в народе... Обычное суеверие, конечно, но Роза сама не хотела концентрироваться на том, какой рубеж она перешла.
Сорок лет.
Молодость давно закончилась.
Она взбила подушку – и неожиданно подумала, что ночи в начале апреля еще очень холодные. Под утро, возможно, будет ниже нуля...
Она накинула на плечи пальто и вышла во двор, в темноту. Где-то вдалеке едва слышно стучали на стыках товарные поезда.
Голые ноги полоснул весенний ветер – ну просто лед, а не ветер!
Роза огляделась. На скамейке, скорчившись, точно креветка, спал давешний субъект.
– Эй, мужчина... – Роза легонько тронула его за плечо. – Идемте!
– Куда?.. – ошалело пробормотал тот и приподнялся на локте.
– За мной.
Она повела его к Козыреву. Переночует у Сереги, бедолага... Вроде на совсем пропащего он не похож, тем более знакомый Ахрамковых!
Субъект пыхтел за ее спиной, спотыкался, вздыхал, то и дело хватаясь за забор.
Но на стук в окно Козырев не отозвался. Роза стучала долго, пока не поняла – Сереги нет дома. Ушел после того, как они поговорили. Фигаро тут, Фигаро там...
– У вас есть телефон? – обернулась Роза. – Ах да, и телефон, и деньги, и документы – вы потеряли, так ведь?..
Она хотела позвонить Кириллу Ахрамкову на сотовый, спросить о незваном госте. В конце концов, если он приличный человек, можно его запереть в одной из свободных комнат. Как назло, и у старухи Вершининой, и у Аникеевых свет в окнах не горел. Так что от них позвонить тоже не получалось. Не будить же людей во втором-то часу ночи!
Роза пошла назад, и субъект покорно поплелся за ней.
– Вы кто? – бросила она через плечо.
– Я?! – удивился тот. – Я... я – человек.
– Вот как раз на человека вы меньше всего похожи! – сердито заметила Роза. – Вы алкоголик, да?
– Я? – опять страшно удивился тот. – Я, можно сказать, очень редко... позволяю себе... принимаю себе позволять...
– Редко... – фыркнула Роза. – У вас есть еще тут знакомые? Вы, вообще, где живете?
– Я?
– Ну да – вы, вы!..
– В Москве, где же еще... – даже как будто обиделся тот.
Роза поднялась на свое крыльцо.
– В общем, так, – строго сказала она. – Переночуете у меня. Я вас запру в одной из комнат. Обещаете вести себя прилично?
– О... обещаю! – потрясенно пробормотал субъект.
– Если что – буду кричать. Слышимость у нас отличная, все соседи сбегутся.
– Зачем? – испуганно выдохнул тот.
– Что – «зачем»?
– Зачем вы будете кричать? – дрожащим голосом переспросил субъект.
– Если мне не понравится ваше поведение! – совсем разозлилась Роза. – Денег у меня мало – рублей двести только осталось в кошельке, наверное... Из ценных вещей – тоже ничего. И как женщина я интересую только своего мужа – это я к тому, если вы меня плохо разглядели! Мне, между прочим, уже пятый десяток пошел.
Субъект потрясенно забормотал что-то. Видимо, он клялся в том, что ни в коей мере не станет покушаться ни на имущество Розы, ни на саму Розу...
Морщась, Роза затолкала его на кухню, где стояла узкая кушетка.
– И не вздумайте курить! Пожара мне еще тут не хватало...
Она заперла дверь в коридоре, потом, для надежности, сама заперлась в той комнате, где собиралась спать.
Никакого удовлетворения от собственного благородства она не чувствовала, даже более того – она на себя злилась. Злилась именно потому, что ничуть за себя не боялась. Действительно, кому она может быть нужна, кроме собственного мужа?..
Она легла на кровать, накинула поверх одеяла еще пальто и закрыла глаза. Сон, как ни странно, моментально охватил ее. Из гудящей темноты, в переливах золотого цвета выплыл на нее огромный белый лайнер – вроде того, который показывали в фильме «Титаник». Синее-синее море, синее небо... Солнце. Крики чаек.
Она, Роза, как будто стояла на берегу. И, прикрыв ладонью глаза, всматривалась вперед, надеясь разглядеть того, кто стоял на капитанском мостике...
Сердце у Розы во сне привычно сжалось, и из сомкнутых глаз потекли слезы, с тихим шорохом падая на подушку.
А потом раздался грохот, словно лайнер наскочил на айсберг...
До смерти перепугавшись, Роза подскочила на кровати, уставилась в темноту. Грохот доносился явно с кухни.
«Ах ты, гад какой!» – моментально разозлилась Роза. Накинула халат на плечи и помчалась на кухню. Она, как уже упоминалось, ничуть не боялась незнакомца. «Выгоню! Выгоню мерзавца, пусть на улице мерзнет!»
На кухне, щурясь от яркого света, стоял субъект и растерянно глядел себе под ноги. На полу валялись кастрюли и ковшики, а на стене, скособочившись, висела деревянная полка. Каким-то чудом она все еще держалась на одном гвозде... Выходит, этот тип сломал полку!
– Вы с ума сошли! – прошипела Роза, толкнув того в грудь. – Что вы себе позволяете?! Я предупреждала!..
– Простите, ради бога... Я только хотел чайник поставить, а тут...
– Мне плевать, что вы хотели! – яростно зашептала Роза. – Вы в чужом доме, а потому не имеете права ничего тут хотеть!..
– Честное слово, я нечаянно... очень пить... Чайку там...
Грязная куртка валялась в углу, у ржавой батареи. Тип был в брюках и темно-синей футболке, босиком – туфли стояли тоже возле батареи. Только сейчас Роза смогла как следует разглядеть лицо незнакомца. Он был молод – по крайней мере, моложе ее. Волосы, которые он пятерней машинально убирал назад, у него были темно-русые, и светло-карие глаза. Незнакомец был даже красив – и это обстоятельство почему-то охладило Розин гнев. И зачем она предупреждала его о том, чтобы он не смел к ней приставать... Да такому красавчику она и даром не нужна!
Он уже довольно уверенно держался на ногах, и выражение его лица было вполне осмысленным.
Роза подняла эмалированный чайник с пола, налила в него воды, поставила на плиту, зажгла огонь.
– Здесь пробки вылетят, если электрическим чайником пользоваться, – зачем-то сказала она. Видимо, оправдывая царящий на кухне спартанский лаконизм. Потом достала из шкафчика кружки, бросила в них по пакетику чая. От Ахрамковых осталась еще коробка с печеньем...
– Вы очень добры, – сев на табурет, серьезно сказал незнакомец и опять убрал волосы со лба. – Ей-богу, мне очень стыдно, что я доставил вам столько хлопот.
– Да ладно... – вяло ответила Роза. – Все равно мне уже спать расхотелось.
Она тоже села за стол, напротив него.
– Так вы знакомый Ахрамковых? – спросила она.
– Да, приходилось с ними пересекаться. В основном с Кириллом... Наша контора работала с их конторой.
– Понятно.
Вода вскипела, и Роза заварила чай.
Они сидели молча, глядя в черное окно, – там, вдали, за пустырем, качался фонарь. Роза поднесла кружку к губам.
– Вы неправильно чай пьете, – вдруг сказал незнакомец. – Надо вынуть пакетик.
– Зачем? Пусть еще настоится.
– Лучше не будет. Весь вкус обратно в пакетик уйдет. Сначала выйдет, а потом снова уйдет. Это факт!
– Серьезно? – удивилась Роза.
– Я вас уверяю.
Она вытянула за нитку пакетик из кружки, швырнула его прямо в раковину.
– Ешьте печенье...
Ночной гость безо всякого удовольствия захрустел печеньем, потом сморщился.
– Что, плохо? – со злорадным сочувствием спросила Роза.
– Очень, – честно ответил тот.
– И по какому поводу пили?
Он не ответил, посмотрел на нее как-то странно – в глубине светло-карих глаз плеснулась тоска.
– Я вам так и не представился, – через некоторое время, словно с усилием, произнес он. – Константин Георгиевич Неволин. А вы – Роза?
– Роза Витальевна, – сухо поправила она.
– Очень приятно. Я вам деньги завтра же перешлю.
– Ай, ну перестаньте! – усмехнулась она. – Сто рублей... Ерунда.
– Роза... – повторил он задумчиво. – Необычное имя. Редкое. То есть вполне обычное, но редкое именно для коренных жителей нашей средней полосы. У меня, например, знакомая есть – Роза Хабибуллина. А в вас как будто ничего южного, восточного – нет... Или я ошибаюсь?
– Нет, вы правы, – ничего восточного во мне нет, – равнодушно ответила она. – Я, как вы выразились, «коренная жительница средней полосы»... Мама с папой почему-то не захотели называть меня Леной, Ирой или там Светой. От родительского умиления назвали таким вот цветочным именем. Ничего, я привыкла.
– А к кому вы хотели меня сначала отвести? – с любопытством спросил Неволин, осторожно отхлебывая чай.
– К своему соседу. Сережке Козыреву... Он один живет. Тоже пьянчужка тот еще! И ведь какой хороший человек, и руки у него золотые...
– Кажется, я его видел уже сегодня. Он со мной поздоровался. Такой, в спецовке...
– Он! И ведь совсем недавно дома был... А вы где работаете?
– Я инженер. Окончил МАИ... Очень счастлив тем, что работаю по специальности. А вы?
– Я – бухгалтер. Ну, и домохозяйка ко всему прочему... – ответила Роза и строго спросила: – У вас дети есть, Константин Георгиевич?
– Есть. Сын от первого брака. Иван. Ему четырнадцать лет. Живет с матерью.
– А-а...
Роза уже окончательно уверилась в том, что от незваного гостя никакого подвоха не будет. Кажется, действительно никакой он не злодей. Обычный пьянчужка, как и Серега Козырев. Инженер. Что-то такое, из советского прошлого...
Не то чтобы ее особенно интересовал чужак – нет, просто Роза всеми силами старалась отвлечься от недавнего сна. Слезы были еще где-то близко, у глаз. Да что ж это такое, почему она никак не может забыть своего прошлого?!
* * *...Из лепестков некоторых видов роз получают ценный ароматический продукт – эфирное масло (розовое масло). Промышленное использование эфирномасличных роз развито в Болгарии, России, Франции, Турции, Италии и др. странах. В Россию для этой цели была завезена в XIX веке из Болгарии казанлыкская роза.
Роза используется в приготовлении духов, эссенций, также она входит в состав восточных лакомств...
(Из популярной энциклопедии.)
* * *Кажется, она действительно была неплохой теткой.
Сидела напротив, пила чай, смотрела в окно, о чем-то напряженно все время думала... Наверное, были у нее какие-то неприятности. Или просто характер такой. Сколько же ей лет? Сорок? Сорок пять? Она упомянула о пятом десятке... Смешная. Обычно женщины изо всех сил скрывают свой возраст.
– Скоро Пасха, – вспомнил он почему-то. – Через две недели, да?
– Что? – хозяйка квартиры снова посмотрела на Неволина своим странным, ускользающим взглядом.
– Точно, через две недели. У меня бабка была сильно верующая, все праздники отмечала. Куличи пекла. Вы умеете куличи печь?
Разговор у них получался какой-то дурацкий, но о чем еще можно было говорить с незнакомой теткой?..
– Да.
– Наверное, вы хорошая хозяйка.
– Приходится. Правда, в основном готовлю диетические блюда. У мужа язва. Кашки на воде, протертые супчики, паровые котлеты... Он в общественных местах питаться не может. Если поест в ресторане – с партнерами по бизнесу, – ох как потом мучается!
– Сочувствую вашему мужу.
– Да ну вас! – вдруг сердито сказала она. Неволин смутился – в самом деле, эти слова прозвучали как-то двусмысленно.
А потом он опять вспомнил о Лизе. «Как ты могла?!» – мысленно воззвал он к ней.
– Ненавижу тех, кто пьет, или там наркоманов всяких... – продолжила хозяйка сурово. – Ведь они для чего пьют или колются?
– Для чего? – машинально спросил Неволин.
– Для того, чтобы ускользнуть из реального мира. Здесь скучно, сложно, глупо... А там, в своих грезах, люди видят себя совсем другими. Значительными. Там они совершают подвиги, там ждет их замечательное будущее. А здесь они никто.
– Человек хочет ускользнуть от себя... – согласно вздохнул Неволин. – Трудно смириться, что ты – не эксклюзив, а обычный гомо сапиенс, каких миллионы и миллиарды – было и будет.
«Лиза, если бы ты знала, как мне сейчас больно... Хотела бы ты сама испытать такое, а? Хотела бы? Нет, то-то и оно...»
Неволин увидел на подоконнике колоду карт, потянулся к ней.
– Сыграем? – мрачно спросил он. Спать ему решительно не хотелось.