Хранитель чистого искусства. Серия: Аз Фита Ижица. Часть III: Остров бродячих собак. Книга 7

В результате, я постепенно перестал вопить себе «Чур меня, чур!», когда мне кажется, будто мне что-то кажется. Но это – не единственный результат тех бесед.

Ирина Борисовна, Вы – и не только Вы – катастрофически недооцениваете Оксану.

Я никому об этом не говорил и, возможно, никогда бы и не сказал, но… Ваша заинтересованность моей реакцией, это ведь только первая часть вопроса. Я прав?

– Да.

– Я тоже наблюдал за Вашей реакцией, а потому догадался. Честно говоря, я не до конца понимаю, что такое видеть движения мира и по ним определять уровень личности и ещё всякую всячину, но мне иногда кажется, что я, каким-то образом, сам это делаю. Возможно, мне это и вправду только кажется, но…

Когда те, кто умеет это делать, смотрят на Оксану, они видят, что она – активное вещество и личность второго уровня. Определив это, на остальное не обращают внимания. А зачем? Мала ещё. Ну что может быть интересного в столь несовершенной личности?

Ирина Борисовна, Вы великолепно знаете, что несмотря на то впечатление, которое Оксана производит с первого взгляда, она – абсолютно адекватный человек. Так вот, Оксана, как абсолютно адекватный человек, очень многое не показывает и, само собой, не рассказывает.

Ирина Борисовна, Оксана осознаёт суть. И получше меня. Хотя Станислав Андреевич, Зив и Лоренц прямо-таки в восторге от моих успехов и стремительности, с которой я их достиг.

– Да уж. После того, что ты сейчас мне рассказал, обсуждать конкретику твоей и Оксаниной реакции более уместно, взяв по кульку семечек и усевшись на лавочку перед подъездом, а потому мы не будем этого делать.

Саша, я не вижу движений мира, но я уже всем мозги проела Оксаной. И, между прочим, начала я это делать практически сразу после памятного сидения у неё в кабинете на втором этаже в ожидании, когда она отремонтирует твой компьютер. Помнишь?

– Само собой. – Александр усмехнулся.

– Мне кое-что очень хотелось бы рассказать тебе об Оксане, но… Попытайся сделать так, чтобы тебе об этом рассказал Максим.

– Хорошо. Ирина Борисовна, знаете, о чём я мечтаю? Без привязок к тому, что касается лично Вас.

– Возобновить чаепития на ковре?

– Да. Сами-Знаете-в-Каком составе. Повторяю, мечтаю я об этом без привязок к тому, что касается лично Вас. – Александр выразительно посмотрел на Иру.

– Саша, я догадываюсь, почему ты об этом мечтаешь, но я пока не готова к этому разговору.

– Извините. Вы довольно спокойно отреагировали на прямое упоминание Сами-Знаете-Кого. Я поэтому и позволил себе задать этот вопрос. Кстати, вышеупомянутое упоминание имело место не в качестве теста. Как-то само собой получилось.

– Я поняла, – неопределённо ответила Ира.

* * *

Как только стало ясно, что Рома вернулся, Ира позвонила Максиму.

– Максим, мне крайне необходимо с тобой поговорить.

– Сейчас никак, сестрёнка.

– Хорошо. Как освободишься, дай мне знать. И я тебя прошу – боюсь, у меня опять вылетит – как встретимся, скажи мне ключевое слово «Александр».

– Сестрёнка, для тебя – всё, что хочешь!

Максим освободился только часа через два после обеда, который сегодня прошёл небольшими группами без каких-либо будоражащих воображение происшествий. Он позвонил Ире, и она спустилась к нему на первый этаж в новорождённую фотостудию.

Первым делом состоялась экскурсия, в завершении которой Максим помпезно изрёк:

– Александр, – и вопросительно посмотрел на Иру.

– Максим, ты сделал вид, что ничего не заметил, или реально ничего не заметил вчера во время обеда? Я, само собой, имею в виду Александра, а заодно и Оксану.

– Вида не делал. А что?

Ира в подробностях поделилась своими вчерашними наблюдениями и почти дословно воспроизвела сегодняшний разговор.

– У-тю-тю-тю-тю… – задумчиво протютюкал Максим.

Он погрузился в состояние тотальной сосредоточенности на чём-то, прикрыв глаза и долго сидел так, прежде чем заговорить.

– Я ещё в тот раз – в смысле, когда играл в Руслана Крышенько – заметил, что наш Сашо́к умеет делать кучу всяких занимательных штучек, которые людям уметь делать не положено.

О большинстве своих умений он понятия не имеет. Как минимум, тогда не имел. Надо отметить, что, хоть он и умеет делать кучу всяких занимательных штучек, делает он их коряво.

– Ты уверен? Я вот не устаю поражаться его тонкости и искусности.

– Привести примеры можешь?

– Могу. И я даже уже об этом рассказывала.

– Напомни, что конкретно ты сейчас имеешь в виду?

– Процесс нашей с ним работы над учредительными документами и роль, которую он сыграл в моих отношениях со Стасом.

– Не спорю, Саша чрезвычайно тонко чувствует и умеет быть предельно дотошным и деликатным. Я не об этом. А о чём я…

Вчера он отвёл от своих игр моё внимание и внимание остальных, кроме тебя и Оксаны. И сделал он это вроде бы мастерски, на первый взгляд. Но…

Помнишь, когда мы с тобой болтали во вторник, ты упомянула, что Лу тебе как-то рассказывала о том, что если отводят внимание, потом можно обнаружить, что его от чего-то отводили, но ты никогда не обнаружишь, от чего именно? Я же сейчас вытащил из себя подтверждения твоим вчерашним наблюдениям. Вот это и есть коряво.

Однако… – Максим достал телефон. – Генсильч, а можно ли так устроить, чтобы в воскресенье тебе с расселением семинаристов помогали только я, Ихан, Рома и Александр? ......... Уверен! ......... Генсильч, чего ты переживаешь? Если я уверен, что справимся, значит справимся.

* * *

В стук накрапывающего дождика, сопровождавшего размеренные движения кисти по холсту, ворвалось урчание мобильника. Ира глянула на экранчик и улыбнулась.

– Да неужели! Между прочим, вчера, кто-то сыпал прямо-таки зверскими угрозами!

– Я не понял, для тебя что, разговор со мной по телефону равнозначен моему личному присутствию?

– Когда-то был равнозначен, но сейчас я бы предпочла второе.

– Мне тоже это нравится больше, но, извини, только с одним условием. Во-первых, мы сегодня ничего не обсуждаем, а сразу ложимся спать, а во-вторых, ты завтра со мной не вскакиваешь.

– Между прочим, это – два условия, а не одно.

– Меня предупреждали, что ты обожаешь цепляться к словам. Так вот, условие одно, но в нём два пункта.

– Уговорил. Я по поводу пунктов. Ты мне скажи, почему ты не хочешь, чтобы я с тобою вскакивала?

– Потому что завтра я вообще встану в четыре, так как нам с Женей предстоит официально вернуться, а для этого, как выражается Гена, придётся увеличивать доходы авиакомпаний.

– Понятно. То есть, именно спать мы сегодня вообще не будем?

– Ты меня не хочешь видеть?

– С чего ты взял?

– В таком случае, я жду обещание, что мы сейчас с тобой сразу поужинаем и сразу ляжем спать. Именно СПАТЬ. А когда я встану, ты продолжишь заниматься вышеуказанной деятельностью.

– Хорошо. Я обещаю. Но с условием, что на меня не будет возлагаться никакой ответственности, если именно СПАТЬ сразу не получится не по моей инициативе, но с моим участием.

Стас рассмеялся.

– Принимается. Даже если по твоей инициативе. Я жду тебя внизу.

Когда Ира спустилась из мастерской в гостиную, всё свидетельствовало о том, что Стас ждал её там не менее получаса, хотя после телефонного разговора с ним прошло не более пяти минут, понадобившихся Ире для ликвидации с себя произведений боди-арта.

– А вот что бы было, если бы я не приняла твоё условие? – спросила Ира, кидая выразительный взгляд на доказательства длительного присутствия Стаса здесь.

– Я тебе уже как-то говорил, что вступаю в спор, а также выдвигаю какие-либо условия лишь тогда, когда не сомневаюсь в успехе. По возможности, разумеется. В данном случае, я не сомневался в успехе абсолютно.

– Я уже догадалась, что имел место неприкрытый шантаж. – Ира усмехнулась. – Вчера…

– Ира, – резко оборвал Стас, – если ты сейчас начнёшь какую-нибудь тему, я не смогу устоять перед искушением её развить, и это будет надолго. Ты прошлую и позапрошлую ночи спала всего по три часа.

– Можно подумать, ты спал больше!

– Не сравнивай свою человеческую выносливость с моей. Так что, давай ешь и баиньки.

* * *

Пользуясь пожалованным ей правом, инициативу проявила Ира, однако выбор жанра и тональности Стас оставил за собой. В итоге, симфония страсти плавно привела Иру в состоянии предсонной нирваны.

Правда, едва магия грёз окутала её, она резко проснулась. Стаса рядом не было, а спальню освещал приглушённый свет. Ира привстала, оглядываясь.

Стас сидел за столом, уставившись в монитор ноутбука.

– Кому-то вставать в четыре, – укоризненно заметила Ира.

– Мне понравилась твоя идея, дабы не мучить себя ранним пробуждением, вообще не ложиться. Но это, Ира, касается только меня. Спи.

Ира не послушалась и встала. Она подошла к Стасу, зацепив взглядом монитор. Там висело письмо Руслана.

– Не было времени почитать, вникая, как следует, – пояснил Стас и добавил. – Если сама в постель не вернёшься, я тебя силой уложу.

– Стас, но ведь ты тоже последние две ночи спал только по три часа. Тебе в четыре вставать, потом лететь, а потом, как пить дать, с Женечкой стразу в офис приедете.

– Всё верно. Но прошу учесть, что я в несколько раз выносливее тебя. Я могу вообще не спать трое-четверо суток подряд. На мне это никак не отражается. Это – первое. А второе…

Ира, в данном случае, твоя забота обо мне основана на человеческих традициях. Моя же забота о тебе основана исключительно на эгоизме. Я очень дорого заплатил за то, чтобы ты была сейчас рядом со мной. Я готов заплатить и больше. Сколько угодно. Для меня это значения не имеет.

А потому, единственное, что для меня имеет значение, это чтобы с тобой всё было в порядке. Даже в самых незначительных мелочах.

– Стас, но ведь тебе и мне доступна не только человеческая жизнь.

– Само собой, но… Ира, я не смогу сейчас тебе этого объяснить. А потому… Ира, я очень тебя прошу, выспись.

– Хорошо, – тихо ответила она и вернулась в постель.

Внутри всё клокотало и бурлило предчувствием осознания нечто, предвкушением обретения понимания нечто.

* * *

Где-то минут через двадцать после старта рабочего дня, который в этот раз для Иры состоялся вовремя, а не на три часа раньше официального начала работы творческого отдела, к ней заглянула Яна.

– Ирина Борисовна, извините, пожалуйста, можно Вас к нам? И, если честно, то не на минуту.

– Если не на минуту, то немного подожди. Садись, Яна. Сейчас доделаю всё, что понимаю, и пойдём.

Яна примостилась на краешек стула.

– Знаешь, что мне интересно? – продолжала Ира, не отрывая руку от мышки, а взгляд от монитора. – Почему это за мной послали тебя?

– Ну-у-у-у. Миша, подняв вопрос, тут же так ушёл в свои дебри, что даже мобильником не включается. Когда он его поднимал, сеньора Бональде как раз разговаривала по телефону с Геннадием Васильевичем и, продолжая говорить, ушла к нему.

Рома, едва вопрос повис, умчался вниз к Лене за бумагой для принтера, которую уже третий день всем принести лень.

Едва Рома успел смыться, Оксана срочно вспомнила, что что-то не сообщила Максиму по поводу какого-то особо своенравного компа в бухгалтерии и побежала к нему. А надсмотрщик чистосердечно признался, что он – не камикадзе.

Ира рассмеялась.

– А ты, значит, камикадзе?

– Нет, конечно! – Яна тоже рассмеялась. – Просто, все остальные среагировали моментально, а я малость зависла и не успела увильнуть.

– Яна, неужели я такая страшная?

– Пока с нами сидите, нет. Но если в своём кабинете уединились… Вы разве не заметили, что если в такие моменты Вы нужны даже сеньоре Бональде, она вытаскивает Вас либо с помощью Геннадия Васильевича, либо с помощью Евгения Вениаминовича?

– Ну вот и выяснилось, кому, на самом деле, нужно на дверь вешать табличку с надписью «Минотавр», – ехидно заявил Максим, стоя в дверях, которые Яна, зайдя, оставила приоткрытыми. – Ирнбрисна, если я правильно понял, у тебя тут грядёт пятиминутка тотальной занятости часа на два? Как только освободишься, звякни мне, а лучше – сразу зайди. Хорошо?

– Как скажешь.

Максим ушёл. Через минуту Ира, кликнув Save, отправилась вместе с Яной. Едва они оказались на пороге общего кабинета, к Ире кинулся Миха.

– Ну надо же! Без мобильника включился! – язвительно прокомментировала Яна.

Миха смущённо улыбнулся и принялся взахлёб объяснять Ире, что он тут такого выдумал, чего никто не может сделать, потому что никто не может понять, чего он хочет.

Чего хочет Миха, Ира поняла с полуслова и, сев за свободный компьютер, сделала набросок, уточняя у Михи, правильно ли она его поняла, и объясняя Яне, что к чему.

– Доведёшь? – спросила Ира её, срываясь с места, потому что в процессе ей пришла весьма необычная идейка по поводу нюансов вёрстки статьи, над которой она работала, когда к ней зашла Яна.

– Конечно, Ирина Борисовна, – заверила её Яна, уже открывая файл в своём компьютере.

Едва наскоро зафиксировав идею и поняв, что в этом реально что-то есть, Ира вспомнила, что зачем-то нужна Максиму и спустилась к нему.

– Глянь! Это я сегодня утром сделал.

Ира увидела, что на фотоснимке, который висел на мониторе, изображён разработанный ею логотип «Стиль-Кода», но она не сразу поняла, что это – именно та его копия, которая висит у них на заборе.

– Бомба! Это как?

– Да у Ихана сегодня опять ранняя пташка залетела. Я, естественно, с ним пришёл. Тебя нет. В общем, я отправился на улицу шарахаться, а там! Представляешь, солнце ещё толком из-за горы не поднялось, но лучи уже выпустило, а с другой стороны – небольшое облачко в качестве отражателя. Такая игра света! У меня аж дух захватило! В итоге – вот!

– Слушай! Это готовый модуль в альманах!

– Это ещё не всё! Не знаю, правда, куда и к чему, но… В общем, смотри.

Максим открыл другой фотоснимок.

– Просто сюр! Что это?

– Стык между информационным блоком и заставкой.

– Подожди! Это ты с монитора, что ли, снял?

– Да. Вот это – в холле, а вот это, – Максим открыл следующий файл, – в буфете.

– Офигеть! Скинешь мне?

– Все три?

– Да.

– Флешка с собой?

– На.

Пока Максим копировал файлы на флешку, в фотостудию зашёл Гена.

– Вот ты где, Ирчик! Тебя там Лу обыскалась.

– С ума сойти! Мобильную связь, что ли, запретили?

– Да нет, не запретили. Ты телефон в кабинете оставила, и он там успешно орёт.

– Ясно. Сейчас.

Ира забрала флешку и помчалась обратно на четвёртый этаж. Мобильник не орал, но лежал на столе.

– Лу, чего хотела? Я у себя. Заходи.

Сделав совместно с Ирой ряд архитектурных проектов, Лу, в некоторой степени, избавилась от тех сложностей, что были у неё до их знакомства, однако предпочитала продолжать работать в соавторстве.

Когда «Стиль-Код» стал получать заказы на проектировку зданий, Ира, чаще всего, оказывалась занята другой работой. По возможности, она старалась помогать Лу, но частота этих возможностей быстро и резко сократилась прямо с самого начала.

Так что, Лу пришлось применять на практике опыт их совместного творчества. Получалось у неё замечательно, но она периодически так и продолжала обращаться за помощью к Ире.

После Лу к Ире зашёл Миха, жалобно стеная, что Яна делает не то.

После превращения Яниного «не то» в «то», Иру на минуту потребовал Александр, попросив глянуть работы самостийно вышедшего на них дизайнера с уж больно мудрёным видением мира. Настолько мудрёным, что Александр затруднялся определить: хорошо это или плохо.

– Саша, в этом определённо что-то есть, так что, бери на заметку. Пусть присылает портфолио для каталога, и, если он не против работать за копейки, в случае если клиент не одобрит его вариант, давай ему на проработку все заказы.

После Александра Ира некоторое время доводила до совершенства свою вёрсточную идею, но недолго, потому что её опять дёрнул Максим, потом – опять Миха, потом – опять Лу…

В общем, к обеду Ира была в состоянии смутного понимания, кто она и где она.

Когда четвёртый этаж всем составом, с присоединившимися к ним в коридоре Иханом и Максимом, достиг буфета, там уже приступили к трапезе некоторые обитатели третьего этажа, и в том числе…

Ира споткнулась на полуслове в дверях.

Скромненько в самом дальнем уголочке за столом сидел Стас. Единственное, «скромненько в самом дальнем уголочке» охарактеризовало бы любого, кто занял бы то место, но не Стаса, габариты которого даже «в самом дальнем уголочке» не позволяли ему соответствовать эпитету «скромненько».

Гена подорвался рассаживать творческий отдел, а Александр срочно вспомнил, что он «забыл» спросить у «Ирины Борисовны».

В итоге, никто, кроме Гены и Александра, не заметил ничего странного, как никто, кроме них, целых полтора месяца не замечал, что Ира и Стас избегают друг друга.

Сами же Гена и Александр не заметили ничего нового для себя.

Стас украдкой одарил Иру одобрительно-восхищённым взглядом. А Ира призналась себе, что едва ли заслуживает одобрения в купе с восхищением, поскольку она не играла эту сцену, а всего лишь оказалась во власти естественной реакции.

Само собой, «никто, кроме Гены и Александра» не касалось Максима.

Он тоже украдкой кинул на Иру взгляд. К Ириному удивлению, тоже одобрительно-восхищённый. Далее он принялся представляться Женечке и Стасу, тем самым, прикалываясь над Ромой и Яной (Лидия Гавриловна в данный момент не присутствовала).

Ира, Гена, Лу, Миха, Ихан, Александр и Оксана с трудом сдерживали смешки. Впрочем, Женечка и Стас – тоже.

Потом вниманием завладел Александр, сообщая, что настало время заняться модернизацией компьютерного оснащения для деятельности Михи.

Миха сидел, смущённо потупив глаза, а Алла смотрела на Александра, явно сдерживая яростный порыв расцеловать его в обе щеки.

Поднятый вопрос подвергся обсуждению, активно участвуя в котором Максим и Стас периодически обменивались взглядами, понятными только им двоим, и заметными, кроме них самих, только Ире.

Как только стартовал хаос ликвидации последствий процесса общественного питания, Стас вопросительно глянул на Максима. Тот едва заметно кивнул, и они под шумок оба исчезли так, что даже Ира не заметила когда и в каком направлении.

За Ирой же увязался Гена.

– Ну что? Пережила? – поинтересовался он, плотно закрыв дверь её кабинета.

– Пережила. Отстань от меня.

– Ирчик, признайся, ведь совсем не больно было.

– Гена! Отстань от меня!

Гена отставать не собирался, но тут дверь открылась, и в кабинет зашёл Александр. Других вопросов у Гены к Ире не было, и он удалился.

– Ещё один! – в раздражении воскликнула Ира, едва Александр прикрыл поплотнее дверь после ухода Гены.

– Это Вы к чему?

– К тому, что Геннадий Васильевич уже порадовался за меня, что я стойко пережила обед.

– То есть, он тоже в курсе Ваших затруднений?

– Да.

– Так вот почему он каждую неделю собрания устраивал! – Александр рассмеялся.

– Саша, я в восторге от твоей догадливости, но сейчас…

Ира не успела договорить. Ей позвонил Ихан и нарочито громко – не столько для неё, сколько для возможных окружающих – сказал:

– Ирина Борисовна, зайдите, пожалуйста, ко мне. Это – срочно.

– Сейчас, Ихан.

Не глядя на Александра, Ира выскочила из кабинета.

– Что случилось? – спросила она, ворвавшись в кабинет Ихана.

– Ничего, Ирина Борисовна, за исключением того, что мне позвонил Максим и попросил удалить Вас из зоны повышенного человеческого участия. Присаживайтесь!

Тяжело переведя дух, Ира упала в кресло. Гипнотически воркуя какой-то ни о чём, Ихан занялся корректировкой её стрижки и укладки. Он никуда не спешил, а потому, когда минут через сорок, а то и больше, зашёл Максим, процесс только-только приблизился к завершению.

– Сестрёнка, я прямо-таки горжусь тобой! – наполовину с иронией, наполовину с искренним восхищением воскликнул Максим с порога.

– Стоп! – моментально отреагировал Ихан. – Не при мне.

Максим усмехнулся.

– Ихан категорически отказывается знать о твоей жизни, Ирка, хоть что-то конкретное, – пояснил он.

– Да. Отказываюсь, – подтвердил Ихан. – Если я буду знать о жизни Ирины Борисовны хоть что-то конкретное, она не сможет столь всецело доверять мне. Я же, в таком случае, не смогу ей помогать так, как это получается у меня сейчас.

Едва договорив, Ихан повернул Иру к зеркалу.

– Ой! – непроизвольно вырвалось у неё. – Такого ещё никогда не было.

– Именно! – Ихан загадочно улыбнулся.

* * *

– Ирка! Я на полном серьёзе в восторге от тебя! – проинформировал Иру Максим уже во чреве фотостудии.

– Я заметила, но теряюсь в догадках, почему. Максим, я ничего не сделала.

– Да неужели! Так тонко создать иллюзию у окружающих, будто ничего не изменилось, в то время как изменилось всё – это, сестрёнка, дорогого стоит!

Более того, это при том, что разные группы окружающих наблюдали развитие ситуации с разных точек зрения, обладая разной степенью информированности о её внутренней структуре.

При такой разнородности наблюдателей создать одинаково качественную иллюзию реальности для всех и каждого – это не просто дорогого стоит, это… Даже затрудняюсь придумать адекватное определение!

– Максим, повторяю, я ничего не сделала. Клянусь тебе, это была абсолютно естественная реакция.

– Вот именно! Это была абсолютно естественная реакция! Абсолютно естественная реакция, безупречно запрограммированная сверхъестественным. Вот это и стоит дорогого и даже более того.

Даже у меня, притом, что у меня открыт прямой канал связи с личностью, такие вещи редко получаются так мастерски. Мало того, мне ещё ни разу не приходилось проделывать такое на столь разнородную публику, и я не уверен, что у меня получится.

Даже я и Стандрейч поняли, что это всего лишь иллюзия, только за счёт логики на основе владения эксклюзивной информацией.

– Максим, да меня сегодня просто задёргали все, включая тебя, и у меня из головы вылетело, что сегодня официально возвращаются Женечка и Стас.

Я на обед шла в состоянии лёгкой невменяемости. Когда я увидела Стаса, это стало для меня настолько неожиданным, что я, растерявшись, будто вернулась в своё прежнее состояние и отреагировала на присутствие Стаса так, как отреагировала бы, если бы вот так наткнулась на него, к примеру, недели две назад.

– Ирка! Так я тебе именно об этом и говорю! Дурында ты, непробиваемая! Ты катастрофически не хочешь, чтобы изменения в твоей личной жизни стали известны даже самым близким, и даже тем из самых близких, кто подталкивал тебя к этим изменениям.

В данном случае неважно, на каких ещё уровнях ты этого не хочешь. Важно, что ты этого не хочешь как человек.

Если бы ты действовала исключительно как человек, никакие дёрганья не отвлекли бы тебя от мысли, что Стандрейч сегодня здесь появится, и тебе жизненно необходимо простроить линию своего поведения так, чтобы никто ничего не заподозрил. К тому же сомневаюсь, что если бы это было так, тебя бы вдруг начали все кому не лень дёргать.

Я не знаю, какую именно линию поведения ты бы выдумала, но уверен, что тебе понадобились бы колоссальные усилия, чтобы её выдержать, и сомневаюсь, что ты бы сыграла роль с блеском.

Что сделала ты? Ты, наконец-то, научилась не вставать своим человеческим себе поперёк дороги. Именно поэтому у тебя всё получилось естественно. Легко и без напряга! Будто случайно! Будто по воле стечения обстоятельств! Будто ты здесь вовсе ни при чём! Так получилось! То есть, своим человеческим ты лишь поставила задачу, а дальше не мешала её решению.

Ты и раньше умела своим человеческим ставить задачу, дабы решать её не из человеческого, но слишком часто ты, как человек, вмешивалась в ход её решения, мешая самой себе осуществить его с блеском.

Твоя упёртая настойчивость по поводу «да я ничего не делала!» говорит лишь о том, что сделала ты это из человеческого ненамеренно. Так что, теперь тебе только осталось научиться делать это намеренно из положения «человек».

Собственно, и в этом ты уже, в некотором роде, преуспела. Помнишь свой Золотой Принцип?

Чётко сформулировать задачу и намеренно забыть, тем самым, отправив в подсознание на проработку.

С этой частью Золотого Принципа ты почти всегда справлялась успешно. Но так же почти всегда у тебя возникала масса проблем со второй частью:

Не позволять своим мыслям и чувствам непосредственно и посредством действий вмешиваться, когда ситуация, разработанная личностью, уже запущена.

В творчестве тебе с блеском удаётся не вмешиваться, а вот в жизни – почти всегда с точностью наоборот.

– Смирение – это отказ от борьбы с обстоятельствами в пользу овладения собой. Смирение – это самый эффективный способ не мешать себе, то есть, не делать Я силой, противостоящей АЗ. Расписаться в бессилии.