Откровения на берегу Чёрного моря

© Наталья Трубникова, 2025

ISBN 978-5-0067-9699-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Взрослая жизнь, к которой мы так жадно тянемся в детстве, неизбежно для большинства из нас, становится монотонной и предсказуемой. Словно вычерчена по трафарету: домашние заботы и профессиональная стезя, порой далёкая от мечты. Мы лихорадочно пытаемся втиснуть в эти узкие рамки искры увлечений, встречи с друзьями, яркие вспышки юбилеев и попытки вырваться в познавательные или событийные поездки. Но неумолимая реальность такова: год за годом жизнь обрастает коркой рутины, и чем старше мы становимся, тем сильнее нас затягивает в омут однообразия, где дни мелькают с головокружительной быстротой, оставляя после себя лишь едва уловимый привкус несбывшегося.

В череде бесконечных решений проблем, неуёмных мыслей в голове и наскучившего маршрута дом-работа-магазин-дом единственным спасением перезагрузиться и не сойти с ума остаётся отпуск (надо сказать заслуженный непрерывной работой в течение одиннадцати месяцев). Но настоящий отпуск, не тот, что дома, у плиты или на гектарах огорода, не тот, что с ремонтом или воспитанием внуков, оставленных любимыми детьми (которым тоже оказывается необходимо отдыхать). Нет. Настоящий отпуск – это тот, что вдали от дома, от привычного уклада жизни и желательно на берегу моря или в лесу с палатками или с рюкзаком да в горы!

Если обратиться к статистике, то конечно, лидирующие позиции в отдыхе российских граждан занимает пляжный отдых. Море мы, соответственно выбираем, исходя из своих финансовых накоплений: главное курортное Чёрное, мелководное Азовское, прозрачное Средиземное, восхитительное Красное или лечебное Мёртвое. Выбирай, как говорится, любое, но не забудь перед тем заглянуть в свой кошелёк.

И поскольку выше мы рассматривали жизнь среднестатистической русской женщины, остановимся на берегу именно Чёрного моря, куда приезжают провести свой отпуск более 70% соотечественников.

Милочка была именно из простой семьи. Родители всю жизнь от смены до смены проработали на машиностроительном заводе. Жили как большинство граждан того времени: небедно и небогато; одевались скромно, но в гардеробе были все необходимые вещи; не голодали, но и не намазывали на хлеб чёрную икру. Периодически от профсоюза доставались путёвки на отдых в санаториях Кавказа или на пляжах Краснодарского края. И Милочка помнила, как ждала лета, чтобы отправиться с родителями в маленькое путешествие, чтобы надеть новое платье и туфельки, чтобы пройтись по красивым, вымощенным камнем дорожкам, чтобы плескаться с папой в соленом море, а с мамой по вечерам уплетать огромную, как облако, сладкую вату. Одну на двоих, так как съесть её самостоятельно было невозможно. Во рту становилось невыносимо приторно, губы и пальцы слипались, поэтому папа покупал бутылку воды и, смеясь, умывал своих «сладких девочек». А как вкусно пахло из каждого кафе вечером на набережной костром и шашлыками! Родители покупали тарелку горячих ломтиков мяса, густо посыпанных фиолетовым луком и ароматной зеленью, и они присаживались на свободную лавочку. Затем папа заворачивал в лаваш каждому по порции шашлыка и, прикрыв глаза от удовольствия, семья наслаждалась видом моря и вкусом отпуска. Ах, как были прекрасны те вечера: непрекращающийся ни на минуту шум волн, громкие слова песен, доносившиеся из кафе, которые наизусть знали все туристы, ароматы толстопузых персиков и сочных дынь на рыночных прилавках. Но главное – вся семья вместе. Никто никуда не спешил. Смеялась звонко мама, был внимателен к своим девочкам папа и безумно счастлива Милочка.

А сколько было новых знакомств: на пляже, где тесно друг к другу на полотенцах гнездились отдыхающие, и в соседних комнатах многочисленных баз отдыха, и на общей кухне, куда выходили жёны и матери готовить обед или ужин. Всё было как-то просто, уютно, душевно. Особенно, когда уже все друг с другом перезнакомились и начинали организовывать посиделки, как говорится вскладчину. Нарезались тазиками салаты, варилась огромными кастрюлями молодая картошка, а посредине стола обязательно полосатый арбуз с маслянистыми черными семечками.

Взрослые часто проводили вечера в беседках, увитых девичьим виноградом, пили кубанское вино и, конечно (что же еще делать в беседках) вели беседы. А дети, совершали короткие набеги к столу, хватали что-нибудь вкусненькое и вновь убегали играть. Не было сотовых телефонов, компьютеров – были скакалки, мелки, бадминтон и раскраски с карандашами (если повезёт, то фломастерами). Было ощущение полной свободы и безграничного счастья.

Именно тогда, в лучах ускользающего солнца детства, Милочка дала себе обещание: её семья непременно будет проводить отпуск так же. Чтобы и её дети, словно губка, впитывали это блаженство, чтобы каждой клеточкой ощущали ту радость, что согревала её сердце в те (уже далёкие), но почти сказочные годы.

Последний раз Милочка отдыхала на море в 13 лет, уже как взрослая, без родителей, но всё так же по путевке от завода. Детям работников выделили автобус (кондиционер? Не – не слыхали), воспитателя (вездесущую тётю Машу) и отправили детей за здоровьем в Геленджик. Это сейчас многие туристы считают, что данный портовый город, мягко говоря, не очень подходит под логин оздоровления. А тогда Милочка не понимала, почему она и все её соседи по комнатам по кругу прошли ад под названием кишечная инфекция и в воспоминаниях остались только тазики у кровати, зелёные лица друзей и охающую у кроватей детей тётю Машу. Обратную дорогу домой все «оздоровившееся» помнили смутно.

А потом у Милы наступила студенческая жизнь. Средства родителей уходили на оплату обучения и проживание в другом городе. Там же, в институте она познакомилась со своим будущим мужем Иннокентием. Роман развивался бурно, и на пятом курсе Милочка обнаружила себя в интересном положении. Лишних разговоров ни с одной, ни с другой стороны не велось. Сыграли свадьбу, жить переехали к родителям мужа, так как у тех была трёхкомнатная квартира, и молодой семье выделилась отдельная комната. И тут Милочка поняла, что юность и свобода закончились. Во-первых, родители Кеши были полной противоположностью её родным: свёкор дипломат, постоянно отсутствующий дома, а свекровь домохозяйка со стажем. Но, как оказалось, хозяйственной она была только в определении своего статуса. Утро её начиналось с чашки кофе и сигареты, которую она выкуривала тут же, на кухне – в форточку. И никакие намеки Милочки, что ей, беременной, а потом и с грудным ребенком на руках вреден никотиновый дым, результатов не приносили. Затем свекровь предавалась телефонным разговорам с многочисленными приятельницами, тратя на пустую болтовню по несколько часов ежедневно. Ещё Софья Николаевна любила шататься по магазинам. Именно «шататься» – так говорила мама Милочки, когда дочь приезжала к ним раз в неделю и рассказывала о своём новом быте. Софья Николаевна не делала хозяйственных покупок, не решала никаких вопросов, она просто жила в своё удовольствие. За продуктами после работы заезжал Иннокентий, а готовила всегда Милочка. Благо, её родители всему научили: и дом держать в порядке, и вещи стирать так, что ни малейшего намёка на бывшее пятно не остаётся, и готовить вкусно и по возможности разнообразно. А возможности в новой семье были. И свёкор, и муж Милочки зарабатывали достаточно хорошо.

А потом родился Мишка. И Милочка поняла, что всё, что было в её семейной жизни «до» – было лишь цветочками. Сыночек родился здоровеньким, весом в 4100г и ростом 53 см, но «строил» новоиспечённую мамочку так, что не позавидуешь. Он не просто не спал ночами, а беспрерывно кричал все восемь часов положенного грудничкам сна. Врачи разводили руками, мол, всё с малышом в порядке, может животиком мучается, такое бывает у мальчишек. Должно со временем всё наладиться. Но Милочке от этого не становилось легче. Проведя бессонные ночи с Мишкой на руках, она как сомнамбула выходила утром на кухню, перемывала оставленную членами семьи с позднего ужина посуду, варила себе кашу, делала чай с молоком. Если удавалось, то завтракала горячим, но чаще всего, Мишка вновь заводил сирену и, бросая всё, Милочка бежала в спальню качать и кормить сыночка.

Софья Николаевна к орущему внуку никогда не подходила, ссылаясь на головную боль. Но при этом, всё также проводила по несколько часов за телефонными разговорами. Единственным подарком (как она считала) невестке были прогулки с Мишкой на свежем воздухе. Упаковав, как следует младенца, что тот даже пошевелиться не мог, Милочка вытаскивала коляску во двор и передавала свекрови. Та, надо сказать, с важным видом принимала «карету» и спешила в парк, на встречу к подругам, которым и рассказывала, как тяжело ей сейчас живется, как её мучают мигрени и как она жалеет свою невестку – вот забирает Мишеньку, чтобы та отдохнула. На самом деле, Софья Николаевна прекрасно знала, что Милочка сейчас намывает полы во всей квартире, готовит на обед: и первое, и второе, и компот, гладит пелёнки-ползунки сына, а вместе с ними и рубашки свёкра, мужа, многочисленные платья свекрови и единственные свои халатик и ночную сорочку. Ходить то Милочке было некуда, да и некогда. Присутствовали редкие поездки к своим родителям, которых она ждала, как манну небесную.

Вот где можно было отдохнуть душой и телом. Мама пекла к приезду дочери гору пирожков с разными начинками, варила её любимый борщ на ребрышках и молочный кисель. Отец не мог дождаться, когда Милочка перешагнет порог дома, хватал Мишку и уносил его «тетёшкаться» в комнату, пока его любимые девочки беседовали по душам. И за эти пару часов так становилось тепло на душе, что казалось, усталость отступала, а привычные от бессонницы мешки под глазами, словно исчезали на это время. Время, проведённое в отчем доме.

Но беда приходит, когда её совсем не ждешь. Когда Мишке было восемь месяцев, тяжело заболел папа. Онкология, будь она неладна. Надо отдать должное свёкру Милочки, который поднял все свои связи и отправил свата в лучшую клинику Санкт-Петербурга. Операции, несколько курсов химиотерапии. Мама была всё время с ним. Домой они приезжали буквально на месяц-другой, а потом обратно на лечение. Милочка видела, как сильно сдал отец, хотя при всей тяжести своего диагноза продолжал шутить и поддерживать своих девчонок. Но вот брать на руки подросшего Мишку уже не мог. Видела, как осунулась мама, которая за год постарела, кажется, лет на десять. Милочка изводила себя тем, что ничем не может помочь своим родителям. Только приезжала с внуком, да отвлекала рассказами о том, как он растет, что научился делать, когда поставят его на очередь в детский сад и о том, как он смешно держит ложку с кашей. Милочка смотрела на своих родителей, и ей становилось стыдно от того, что она до всего случившегося ещё жалела себя. Как ей тяжело управляться и с сыном и с домашними делами, и слова доброго не услышать от свекрови, и мужа видеть только по выходным… А теперь это всё казалось ей ничтожной проблемой по сравнению с настоящей бедой её семьи.

Поддерживающая терапия помогла папе прожить только полтора года. Или целых полтора – кто точно скажет, для онкобольных, это много или мало? На похоронах мама не проронила ни слезинки, стояла белая, как стена, принимала соболезнования и смотрела в одну точку. А вот Милочке пришлось даже делать укол успокоительного, она никак не могла остановиться и выла белугой над гробом отца. Её любимого, такого родного и заботливого папочки, рядом с которым она всегда чувствовала себя девочкой, доченькой, больше нет.

Не успели справить сорок дней, как инсульт разбил маму. Она сутки пролежала в реанимации и когда Милочку пустили к ней, только слезы катились по щекам из угасающих глаз. Ни говорить, ни тем более шевелиться мама не могла. Но Милочка понимала всё без слов. Она гладила дорогого человека по седым волосам, целовала её руки и говорила, что она была самым счастливым ребёнком на свете. И что Мишка будет тоже счастливым, ведь у неё такой достойный пример её родителей!

Мама умерла под утро. Когда раздался звонок с больницы, Милочка уже была готова, если к смерти можно быть готовым. На похоронах теперь уже она не плакала и лихорадочно поправляла живые цветы, которым коллеги и знакомые усыпали гроб мамы. Вот так за два месяца Милочка потеряла семью. Ту семью, в которой тепло и трепетно прожила двадцать лет, в которой видела любовь и поддержку. Семью, которая подарила ей счастливое детство и юность.

Теперь Милочка вернулась в квартиру родителей с мужем и сыном. Но умиротворения от отдельного проживания не почувствовала. Наоборот, она, сама того не желая, впала в затяжную депрессию. Теперь уже у неё на кухне в раковине скапливалась немытая посуда, оседала пыль на мебели, а в холодильнике периодически «вешалась мышь». Кеша, конечно, поддерживал жену, как мог: ездил в магазин за продуктами, стоял у плиты, читал Мишке сказки. Но когда прошло два месяца, а Милочка продолжала лежать в кровати, отвернувшись к стене, понял, что надо предпринимать что-то другое. Однажды вечером, когда он заехал к своей матери с пакетами из супермаркета, Софья Николаевна позвала его в гостиную.

– Кеша, дорогой, так больше продолжаться не может, – театрально произнесла женщина, подтачивая одновременно пилочкой ногти, – иначе Людмила погубит всех нас. И в первую очередь тебя и Михаила. Она должна быть хозяйкой, у которой чистый пол и выглаженные скатерти, любящей женой, которая в прекрасном расположении духа встречает супруга с работы, заботливой матерью, в конце концов! Сколько можно лежать и ничего не делать?!

В этот момент, Иннокентий вопросительно посмотрел на мать, которая, в принципе последние лет пятнадцать, как раз ничего то и не делала, а с появлением невестки в доме и вовсе сложила с себя все хозяйственные полномочия. Но промолчал.

– Я тут подумала, год был тяжелым. Всем необходимо отдохнуть, отвлечься. И я заказала нам тур в Сиде. Вылет через десять дней.

– Нам? – приподнял бровь Кеша.

– Ну конечно, полетим вчетвером, папа к сожаленью в отъезде, но денег на карточку перевел. Я так хочу уже к морю, погреться на солнышке, выгулять свои новые наряды Мне же совершенно некуда здесь ходить! – Софья Николаевна посмотрела на себя в зеркало и манерно поправила волосы. – Ну и вы заодно приведете себя в порядок.

– Спасибо, что «заодно», – грустно ухмыльнулся Кеша.– Мам, а ничего, что у меня тоже работа? Ты бы хоть посоветовалась вначале!

– Кеша, семья – это самое главное! К тому же я говорю, вылет через десять дней.

Милочка никак не отреагировала на новость о путёвке на море. Она продолжала находиться в стойком состоянии уныния и потери интереса к тому, что раньше могло доставлять удовольствие. Тоска по родителям и неуправляемое чувство вины съедали её изнутри. Казалось, ей было всё равно, что происходит вокруг. Пока не подошёл Мишка и, гладя её по волосам, не спросил:

– Мамоцка, а цто такое моле?

И Милочка впервые за месяц расплакалась. Вопрос сына, словно выдернул её из кокона. Она вспомнила, как сама, будучи ребенком, дала обещание возить своих детей на это самое море. И стала собирать чемоданы.

Заморский отдых оказался совсем не таким, какими были её воспоминания о Чёрном море. Милочка впервые познакомилась с системой «всё включено». Причем эта система включила и свекровь, которая ни на шаг не отпускала от себя молодую семью. Жили они в двухкомнатном номере, естественно, Софья Николаевна занимала отдельную комнату.

В рестораны ходили вместе, на пляж вместе, на вечерних шоу сидели рядом, как и в автобусах на экскурсии. Всё было ничего, но Софья Николаевна даже тут норовила учить не только Мишку вести себя, но и его родителей. Она была привычна к Средиземноморским поездкам и громко рассказывала, что вот здесь она уже бывала, тут смотреть нечего, это покупать не стоит, а вот эта (двадцать пятая) вазочка идеально будет смотреться на полке её секретера. Особенно доставалось Мишке: не стучи ногами, не трогай это, не ходи туда, не зевай так громко, не ной, а смотри по сторонам, ешь вот это блюдо, а другое тебе ещё рано, с этим мальчиком не общайся, а вот эта девочка в розовом купальнике прелесть, как хороша! А Мишке, на минуточку, без недели три года.

Зато, не закуривать при ребенке сигарету, в число ограничений свекрови никак не входило. Милочка вздыхала и уводила Мишку подальше от бабушки, лепить куличи из прогретого солнцем песка или учиться плавать в детском бассейне. Однажды она поймала себя на мысли о том, что её папа никогда не курил ни сигарет, ни трубки и умер от онкологии. А Софья Николаевна, дымящая, как паровоз, даже не кашлянула за всё-то время, что они жили вместе. Но пути Господни, как говорится неисповедимы. Да и Софье Николаевне, несмотря ни на что, Милочка никогда не желала ничего дурного. Она такая, какая есть и не ей, молодой невестке пытаться что-то изменить.

К концу двухнедельного отпуска Милочка обратила внимание на своё отражение в зеркале: загоревшая, без синяков под глазами, слегка округлившаяся на разнообразном питании, заряженная солнцем, морем и новыми впечатлениями. Она вновь увидела прежнюю себя. И хоть постоянное соседство со свекровью немного напрягало их семейный отпуск, но ведь это именно Софья Николаевна без всяких условностей буквально вытащила семью на отдых. Депрессия была побеждена. Единственное, о чем думала Милочка, наблюдая за облаками иллюминатора на обратном пути, что ей всё-таки хочется побывать вновь на Чёрном море. Вдохнуть аромат жареного мяса из шашлычной, пройтись по набережной, по которой она гуляла с родителями, завести новые знакомства, а вечером сидеть в уютной беседке семьёй: она, Кеша и Мишка. Прости, дорогая свекровь, но тебе в моём, пока мысленном отпуске, нет места.

Милочка вышла на работу. Нет, она, можно сказать, вылетела на неё, так ей порядком уже поднадоели все домашние нескончаемые дела, к которым она с рвением приступила сразу после возвращения из Турции. Мишка благополучно был устроен в сад, а рядом с домом в страховой компании освободилось место бухгалтера. Ведь не зря же Милочка пять лет училась экономике и бухгалтерскому учету и даже не брала академический отпуск. Ходила, как колобок с растущим животом на занятия, а Мишка дал ей возможность защититься и родился ровно через сутки после вручения диплома.

Штат бухгалтерии состоял из трёх человек: главного бухгалтера Зинаиды Петровны, её заместителя Лидии Ивановны и непосредственно, самой Милочки – Людмилы Александровны. Старожилам документации было под шестьдесят, обе полные, немногословные женщины. Позже Милочка поняла почему – разговаривать было особо некогда – документов ежедневно набиралось приличное количество, а ещё со студенческих времён она уяснила, что цифры не терпят суеты и не прощают ошибок. Дебет, как говорится, обязательно должен сойтись с кредитом. Нет, они, конечно, делали перерыв на чаепитие, и Милочка вскоре поняла, почему коллеги, мягко говоря, имели пышные формы. За чашкой чая или «кофа», как произносила Зинаида Петровна – съедалось немереное количество булочек, печенья и конфет. Лидия Ивановна отмахивалась, утверждая, что мозгу просто необходим сахар, а в их возрасте следить за фигурой – пустое дело. Они обе уже были бабушками, а бабушкам положено быть «в теле». Милочка не спорила, но съедала за чаепитием бутерброд с сыром, иногда закидывала в рот конфетку и спокойно дожидалась ужина дома. Её молодому мозгу, видимо не нужно было столько сахара и калорий, и документацию она вела чётко и аккуратно, не меняя вкусовых пристрастий.

Следующие десять месяцев пролетели для Милочки, как одно мгновение. Только она влилась в новый коллектив, как с января месяца стал болеть Мишка. Ничего страшного: обычные детсадовские болезни: ОРВИ, дерматит, ОРЗ, ветрянка, ларингит, но с постоянной регулярностью. Милочка стала бояться в очередной раз звонить Зинаиде Петровне с сообщением, что она вновь вынуждена уйти на больничный лист. Но на удивление, главбух спокойно воспринимала данные новости и повторяла, что необходимо просто набраться терпения и выждать этот год – год, за который дети должны обменяться своей «флорой и фауной». Милочка соглашалась, благодарила за понимание и принималась в очередной раз лечить сына. И ловила себя на мысли о том, что Мишка не болел до января наверняка потому, что побывал на море. Сил бороться с вирусами иммунитету хватило как раз на четыре месяца. Поэтому обязательно надо ехать и в новом году за порцией здоровья и впечатлений.

Первый разговор с мужем Милочка завела ещё в апреле, после очередного больничного отпуска по уходу за Мишкой. Иннокентий полностью поддержал идею жены отправиться к морю в августе месяце и предложил в ближайшие выходные сходить в турагентство посмотреть путевки. Ведь ранее бронирование вылетов за границу всегда выгоднее.

– Кеша, я бы хотела поехать к Чёрному морю, – присаживаясь к супругу на колени, тихо произнесла Милочка.

– Куда? – удивился мужчина. – К Чёрному… А что там у нас? Болгария?!

– Нет, Кеша, – ещё тише ответила Мила, – я хотела бы в Краснодарский край.

Иннокентий отодвинул слегка жену, чтобы внимательнее посмотреть на неё.

– Милуша, ты серьёзно?! – едва сдерживая смешок, рвавшийся наружу, спросил он. – Мы работаем целый год не для того, чтобы оставить свои деньги в Краснодарском крае. У меня хорошая зарплата, мы можем отправиться практически куда угодно: не хочешь Турцию-Грецию, полетим в Италию, Израиль… Или нет, давай рванем в Доминикану?! Помнишь, как нам нравился фильм «Пираты Карибского моря»?

– Мы обязательно слетаем, куда ты скажешь, – обнимая любимого супруга, ответила Милочка. – Но в этом году я хотела побывать там, где была со своими родителями в детстве… Мне это очень нужно, понимаешь?

– Понимаю. Но ведь туда можно съездить на пару дней, а отпуск провести в другом месте. Давай ты подумаешь ещё недельку-другую, время есть.

И Милочка согласилась, хотя знала, что и думать не будет, потому как вынашивала мысль о поездке в Краснодарский край со дня смерти родителей. Ведь там – её детство, её живые мама и папа, её семейные вечера под звездным южным небом, её самые вкусные трубочки из лаваша и газировка, бьющая пузырями в нос. И Мишке она хотела показать именно такой вид отдыха, российский, отечественный, да как не назови – но свой, отличный от заморского. Хотя, несомненно, в системе «всё включено» есть множество плюсов. Но не сейчас… Этим летом душа Милочки жаждала совсем другого. Сама толком не знала чего, но отступиться от поездки к Чёрному морю не смогла. Даже причитания дорогой свекрови о том, что ребенку нужны «человеческие условия» на курорте, что «не хочешь думать о себе, подумай о сыне» – не имели успеха.

– И вообще, я тоже хочу к морю! – восклицала Софья Николаевна. – А я уже в том возрасте, что не могу летать сама, мне нужна опора! А ты бросаешь меня в душном городе!

– Мама, не преувеличивай, – не выдержал Иннокентий, – тебе всего пятьдесят три, ты отлично себя чувствуешь, да и летала всю жизнь! Вернётся из командировки папа, и вы сможете подобрать тур на двоих.

– А можете поехать на поезде с нами, – предложила Милочка, но увидев взгляд Софьи Николаевны, поняла, что данное предложение совсем не к месту. Всё-таки в разных семьях выросли они с Кешей. Как судьба только их свела вместе?

В конце мая Милочка стала присматриваться к жилью у моря, чтобы пораньше забронировать и комнату, и купить билеты на поезд. Именно дорогу в купе она выбрала, а не путешествие на автомобиле или перелёт самолетом. Поезда имеют особенную, только им свойственную атмосферу. Когда выкраивалось свободное время, будь то на работе или дома, Милочка бродила по сайтам, предлагающим жилье. Она не рассматривала гостиницы или отели. Ей хотелось окунуться именно в ту, простую и домашнюю обстановку, которую могли предложить только частники.

Иннокентий несколько раз ненавязчиво пытался уговорить жену не тратить весь отпуск на подобный вид отдыха, который, как поняла Милочка, не устраивал его так же, как и Софью Николаевну. Предлагал ей пять дней побыть у Чёрного моря, а потом улететь в Грецию или в Турцию. Но Милочка ответила, что Мишка ещё очень мал, чтобы легко перенести сначала дорогу в Краснодарский край, а через пару дней ещё перелёт на самолёте заграницу. Она убеждала Кешу, что они втроём замечательно отдохнут в Лазаревском две недели, выделенные на отпуск. А на следующий год точно проведут своё лето там, где выберет любимый супруг.

Но то ли мысли Иннокентия материализовались должным образом, то ли происки судьбы, но Кешу в запланированные даты отпуска срочно направили в командировку. Милочка очень расстроилась, ведь билеты на поезд куплены, жилье забронировано за два месяца, Мишка «сидит на чемодане» в ожидании поездки. Что делать?! В отличие от неё, супруг включил мужскую логику и спокойствие Карлсона: