Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 1

В конце концов, Нин Инъин была всего лишь ребёнком, а потому ещё не научилась считывать атмосферу.

– Что это за диковинка, шисюн? – спросила она, склонив голову набок. – Скорее, дай взглянуть!

Вновь расплывшись в улыбке, Мин Фань снял с пояса лазурно-голубую нефритовую подвеску и поднял, чтобы продемонстрировать девочке:

– Шимэй, когда на этот раз моя семья приезжала навестить меня, они подарили мне множество ценных и любопытных вещиц. Вот эта, по-моему, особенно красивая – дарю её тебе!

Взяв подвеску, Нин Инъин внимательно осмотрела её в свете пробивающихся сквозь листву лучей солнца.

– Как тебе? – нетерпеливо спросил Мин Фань. – Нравится?

Подглядывающий за ними Шэнь Цинцю внезапно вспомнил: это же та самая сцена!

Плохо дело: ему не следовало приходить сюда – ведь это попросту опасно!

Однако можно ли было винить Шэнь Цинцю в том, что этот эпизод напрочь выпал у него из памяти? Разве справедливо требовать от читателя, покрывающего бранью дебильную писанину тупорылого автора, чтобы он помнил содержание ранних глав романа, сюжет которого охватывает двести лет, а публикация растянулась на четыре года? Он целых двадцать дней убил на то, чтобы его прикончить! Ну да, он начисто забыл этот вводный слёзовыжимательный отрывок, состоящий из череды бесчеловечных издевательств, – и что с того?!

Очевидно, что Нин Инъин была неспособна судить о ценности этого подарка: небрежно осмотрев подвеску, она швырнула её обратно Мин Фаню, улыбка которого тут же застыла.

– Чему тут нравиться? – легкомысленно бросила Нин Инъин, наморщив нос. – Этот цвет ужасно некрасивый, подвеска А-Ло куда лучше!

На сей раз Мин Фань не просто помрачнел – даже Ло Бинхэ, который до сих пор предусмотрительно делал вид, что его здесь нет, слегка вздрогнул, распахнув глаза.

– …У шиди тоже есть такая подвеска? – процедил Мин Фань сквозь зубы.

Пока Ло Бинхэ колебался, не решаясь ответить, его опередила Нин Инъин:

– Конечно же есть! Он носит её на шее не снимая – так ею дорожит, что даже мне не даёт взглянуть!

Хотя Ло Бинхэ всё ещё сохранял присутствие духа, в этот миг выражение его лица переменилось, и он бессознательно схватился за спрятанную под одеждой фигурку Гуаньинь[33].

Какой у тебя коэффициент интеллекта и эмпатии, а, девочка?! Из-за тебя главному герою достанется по первое число без малейшего повода с его стороны!

Говоря это, Нин Инъин вовсе не задумывалась о последствиях – просто подвеска, с которой Ло Бинхэ не расставался ни на миг, пробудила в ней своего рода ревность. Каждая девушка больше всего на свете мечтает заполучить то, что для её возлюбленного дороже всего, – ведь это позволило бы ей добиться столь желанного «особого статуса», – а Ло Бинхэ упорно отказывался дать Нин Инъин эту вещицу. Не желая смириться с этим, она воспользовалась моментом, чтобы упомянуть о подвеске в полукокетливой, полукапризной манере.

Ну разумеется, Ло Бинхэ не горел желанием её показывать!!! Ведь его матушка-прачка потратила бóльшую часть сбережений, чтобы кое-как наскрести на драгоценный амулет для своего сына. Вне всякого сомнения, он был для Ло Бинхэ единственным источником тепла в этом полном несправедливости тёмном мире. Впоследствии, когда душа главного героя почернела, именно эта подвеска помогала ему воскресить в себе остатки человечности – разве мог он позволить касаться её кому попало!

Мучимый гневом и ревностью Мин Фань сделал шаг вперёд, напустив на себя грозный вид:

– Похоже, шиди Ло невероятно высокого о себе мнения, раз даже не желает дать шимэй Инъин взглянуть на свою подвеску. Если так и дальше пойдёт, сможем ли мы рассчитывать на то, что перед лицом опасного врага ты протянешь нам руку помощи?

«Молодой человек! – вознегодовал про себя Шэнь Цинцю. – Ты хоть сам понимаешь, что логическая связь между двумя этими утверждениями не выдерживает никакой критики?»

Нин Инъин никак не ожидала, что события примут подобный оборот.

– Не хочет – и ладно! – заявила она, притопнув ногой от волнения. – Шисюн, не надо его заставлять!

Но разве юному Ло Бинхэ по силам было справиться с Мин Фанем? Да ещё когда с тем явилась целая свора младших учеников – верных пособников своего шисюна. Так что вскоре подвеска Гуаньинь с шеи Ло Бинхэ перекочевала в руки Мин Фаня. Поднеся её к глазам, тот внезапно расхохотался.

– Над чем это ты смеёшься? – озадаченно спросила Нин Инъин.

Перебросив ей подвеску, Мин Фань самодовольно пояснил:

– Я-то думал, что это и впрямь какое-то редкостное сокровище, раз он так его оберегает. И угадай, что это, шимэй? Обычная западная ракушка[34], ха-ха-ха…

– Западная ракушка? Что это такое? – растерялась Нин Инъин.

Ло Бинхэ медленно стиснул кулаки, и в его взгляде проявились доселе не дававшие о себе знать глубинные течения.

– Верни. Её. Мне, – с расстановкой произнёс он.

Пальцы Шэнь Цинцю несколько раз сжались и разжались против воли.

Разумеется, он знал, что нефритовая Гуаньинь – фальшивка, равно как и то, что упоминание об этом пробуждало наиболее свирепые порывы ярости в сердце Ло Бинхэ.

Купившая амулет прачка была очень бережлива, и всё же из-за необразованности она поддалась на обман мошенника, который по неимоверно высокой цене подсунул ей подделку, – это подкосило убитую горем женщину, так что с того дня её здоровье ухудшалось всё сильнее, а потому, разумеется, это происшествие стало постоянным источником страданий для Ло Бинхэ, – так что Мин Фань нанёс ему единственное оскорбление, которого тот был не в состоянии стерпеть!

В этот момент играющий роль стороннего наблюдателя Шэнь Цинцю больше всего на свете хотел протянуть руку, чтобы как следует вздуть Мин Фаня, отнять у него подвеску и вернуть её Ло Бинхэ.

Как знать – быть может, тогда Мин Фань не навлечёт на себя смертельную ненависть главного героя и тем самым сбережёт свою жалкую жизнь…

[OOC!]– тут же вмешалась Система.

«Благодарю за предупреждение, – отозвался Шэнь Цинцю. – Заткнись».

Мин Фань выхватил подвеску у Нин Инъин, скорчив презрительную гримасу:

– Отдам я её тебе, отдам. Кто знает, на каком уличном прилавке куплена эта дешёвка, – боюсь, как бы шимэй не замарала об неё руки. – Однако при этом он вовсе не собирался выполнять обещанное.

Лицо Ло Бинхэ напряглось – и внезапно его кулаки врезались в удерживающих его учеников.

Поддавшись гневу, он больше не контролировал удары рук и ног, подчиняясь разве что ярости, затопившей его сердце. Сперва эта внезапная вспышка ошарашила других учеников, но вскоре они убедились, что перед ними – лишь хилый мальчишка, в котором может напугать разве что сила порыва.

– Что встали? – прикрикнул на них Мин Фань. – Он посмел поднять руку на своих шисюнов – давайте-ка научим его уважать старших! – К его прихвостням тут же вернулось мужество – окружив Ло Бинхэ, они принялись жестоко избивать его.

Нин Инъин замерла в растерянности: своим жалким умишком она была неспособна понять, как ситуация могла дойти до подобного.

– Шисюн! – закричала девочка. – Что ты творишь?! Как так можно? Скорее вели им прекратить, а не то… а не то я больше никогда не заговорю с тобой!

– Шимэй, не сердись! – не на шутку встревожился Мин Фань. – Я скажу, чтобы они перестали бить этого мальчишку, хорошо?.. – но не успел он договорить, как Ло Бинхэ, воспользовавшись тем, что его истязатели на миг потеряли бдительность, вырвался из кучи-малы и, ринувшись к Мин Фаню, зарядил ему кулаком прямо в нос.

Старший ученик вскрикнул от боли, и из его ноздрей тут же брызнули два ручейка алой крови.

Глаза Нин Инъин только что застилали слёзы, грозя выплеснуться наружу, однако в этот момент она, не удержавшись, фыркнула от смеха.

«Сестричка, в конце концов, ты переживаешь за Ло Бинхэ или жаждешь его погубить?!» – взмолился про себя Шэнь Цинцю.

Если до этого момента Мин Фань ещё мог бы пощадить Ло Бинхэ, то теперь, когда из него сделали посмешище прямо на глазах его любимой девушки, он никоим образом не мог ему этого спустить!

Итак, эти двое сцепились, будто собаки: хоть Ло Бинхэ был благословлённым небесами крутышом, он, в конце концов, был ещё слишком юн и не имел возможности учиться по правильным пособиям, а потому принимал на себя большую часть ударов, но, упрямо стиснув зубы, не издавал ни звука. Шэнь Цинцю хотел было вмешаться, но в его голове тут же взвыл устрашающий сигнал тревоги:

[Грубое ООС! Грубое ООС! Грубое ООС! Важные вещи следует повторять три раза![35] При данных обстоятельствах оригинальный «Шэнь Цинцю» расплылся бы в улыбке! Он бы не стал вмешиваться или же сам бы прибег к рукоприкладству!]

Требовать от него, чтобы он праздно глазел на то, как измываются над ребёнком, – это чересчур бесчеловечно… и всё же Шэнь Цинцю не мог позволить себе необдуманных действий, так что продолжал молча мучиться, не находя себе места от беспокойства, – и тут внезапно ему в голову пришло компромиссное решение.

Школа Цанцюн владела своеобразной заклинательской техникой «Сорванные листья, осыпающиеся лепестки» – слишком слабая, чтобы годиться для каких-либо высоких целей, она, однако, была весьма любопытной и зрелищной – в оригинальном романе упоминалось о том, как Ло Бинхэ некогда применял её, чтобы с лёгкостью завоёвывать бесчисленные женские сердца. Поскольку попавший в этот мир Шэнь Цинцю был сумасшедшим до подобного рода читов, он также не поленился освоить эту легковесную технику.

Сорвав первый попавшийся лист, он влил в него немного духовной силы – и всё же даже этой толики оказалось слишком много: лист рассыпался в его руках. Второй опыт вышел более удачным; взяв лист кончиками пальцев, Шэнь Цинцю осторожно подул на него и отпустил – и лист, подобно метательному ножу, полетел прямиком в Мин Фаня!

Тот издал протяжный вопль ужаса – а Шэнь Цинцю, отряхнув руки, стёр каплю пота со лба.

Недаром говорят, что в руках мастера и цветок, и дерево равно могут служить оружием… Как бы не вышло, что он ненароком прибил Мин Фаня!..

Ло Бинхэ, которого только что молотили руками и ногами, вдруг почувствовал, что его соперник отпрянул. Вскинув голову, он попытался взглянуть на Мин Фаня, хоть текущая со лба кровь заливала глаза; внезапно старший ученик поднял ладонь – и тоже вытер выступившую кровь.

– Как ты осмелился меня порезать?! – не веря своим глазам, взревел Мин Фань.

Пока они катались, сцепившись в клубок, Нин Инъин не осмеливалась к ним приблизиться, но теперь поспешила вклиниться между ними:

– Нет-нет-нет, у А-Ло не было никакого ножа, это не он тебя поранил!

Ло Бинхэ и вовсе не понимал, что тут творится. Плотно сжав губы, он попытался стереть кровь с лица. На спине Мин Фаня и впрямь алел свежий порез, будто по ней полоснули остриём меча.

– Вы видели, как это случилось? – потребовал он ответа у других учеников. – Был у него нож?

Те растерянно переглянулись, после чего одни покачали головами, другие закивали – словом, толку от них не было никакого.

Такому изнеженному высокородному молодому господину, как Мин Фань, прежде никогда не доводилось страдать от боли, а потому, глядя на свежую кровь на своих руках, он поневоле впал в панику. Как ни странно, ни на земле, ни на тощем теле Ло Бинхэ и впрямь не было видно никакого оружия – не могло же оно попросту испариться?

Шэнь Цинцю продолжал следить за ними, затаив дыхание. Внезапно перед глазами всё побагровело, вслед за чем в воздухе всплыл текст леденящего душу кроваво-красного цвета:

[Нарушение: ООС. С вас снято 10 баллов притворства. Текущее количество баллов: 90.]

Шэнь Цинцю вздохнул с облегчением: он-то думал, что Система штрафанёт его на полсотни баллов разом, а то и вовсе снимет всё, а она отняла лишь десять – в сравнении с его опасениями это было даже слишком хорошо, к тому же в будущем ему наверняка представится шанс отработать эти баллы! Однако его радости не суждено было продлиться долго. Указывая на Ло Бинхэ, Мин Фань завопил:

– А ну-ка, всыпьте ему за меня!

Шэнь Цинцю чуть не исторг из груди целый глоток своей старой крови.

Несколько учеников бросились выполнять команду своего главаря; бездумно сорвав горсть листьев, Шэнь Цинцю со свистом отправил их в полёт.

И тут же пожалел об этом.

«На кой я вообще это делаю? – возопил он про себя. – Ло Бинхэ как-никак неподражаемый главный герой. Ему уже случалось попадать в подобные переделки – ну не помрёт же он от этого?»

Чего ради так напрягать своё никчёмное сердце всякой ерундой?!

Если с первым листом ему каким-то чудом удалось провернуть всё незаметно, то на сей раз любой понял бы, что тут что-то не так!

Покрытые порезами ученики больше не осмеливались приближаться к Ло Бинхэ и вместо этого растерянно столпились возле Мин Фаня:

– Шисюн, что происходит?

– Шисюн, меня тоже будто бы полоснули ножом!

Лицо Мин Фаня позеленело. После продолжительного молчания он наконец велел им:

– Уходим! – и во главе кучки своих клевретов, которые хватались кто за зад, кто за руку, произвёл масштабное отступление. В самом деле, будто ветром принесло – и ветром же сдуло. Ошарашенно застывшая на месте Нин Инъин какое-то время спустя воскликнула:

Примечания